Старинное ружьё

К полудню погода окончательно испортилась. Подул ветер, пошёл снег, лес глухо зашумел. Мы с Павловичем отсиживались в глухой чащобе под огромной елью. Горит костерок, жарим «харовские шашлыки» – кусочки хлеба, чередующиеся с салом, нанизанные на прутик. В старом чайнике допревает вязкий, запашистый шиповниковый чай. И на душе становится потеплей и поуютней.

– А я тебе подарок приготовил, – неожиданно заявил Павлович. – Ну да это потом, а сейчас давай перекусим.

Что за подарок Павлович не объяснил, а выспрашивать было неудобно. Я гадал, но как выяснилось вечером, гадалка из меня вышла никудышная.
Старинное двуствольное шомпольное ружьё производства 1876 года подарил мне старый приятель.
 
Мастеровитые заводские парни Трапезников и Углицкий отреставрировали механизм и стволы. И висит теперь это старинное ружье у меня на стене. Висит, напоминая детство и деда моего по материнской линии.
 
Дед был заядлый и искусный охотник. Держал гончих собак, имел несколько ружей, в том числе и такое вот двуствольное шомпольное.

В те времена после жатвы шла молотьба и продолжалась довольно долго. В полях стояли скирды, суслоны, льняные бабки. Все это полевое бабье рукотворство служило верным убежищем и доброй кормушкой для птиц и зверья.

В период молотьбы дед топил овин, ночами сушил хлебные снопы для утреннего обмолота. Домой приходил ранним утром. Я всегда ждал его с большим нетерпением и надеждой. Неописуемо было мое счастье, когда дед спрашивал, улыбаясь:

– А не пойти ли нам в поля за русачком? Как ты мыслишь?

Я чмокал деда в черную, с проседью бороду и, схватив куртчёнку, опрометью вылетал на улицу. В избе ждать было невмоготу.

На русака, в этот период года, собак дед не брал. Считал, что для них ещё не пришло время. И мы, шагая нога в ногу, выходили за околицу в осенние поля. Вооружившись березовой вицей, я с маху охлестывал суслоны. Дед шёл в сторонке. Потревоженный русак выскакивал из-под суслона и не спеша ковылял по жнивью. Мелких зайчишек отпускал дед без выстрела.
 
Но вот поднят матерый, начавший выцветать русачина. Дед не спеша вскидывал ружьё, целился, гремел выстрел, и русак, ткнувшись в стерню, затихал. Не помню, чтобы дед смазал или сделал подранка. Больше двух тоже не брал. К обеду мы направлялись домой. На околице деревни дед заявлял:

–Устал я, парень. Будь добр, донеси нашу добычу.

С притороченными за спиной русаками, рядом с дедом, я гордо шагал вдоль деревни, провожаемый восторженными взглядами моих сверстников.

Доводилось мне с дедом и сиживать в шалаше под заиндевелыми березами, подкарауливая тетеревов с чучалками, и гонять лис по затвердевшим мартовским снегам.

Прошли годы, но не стерли из памяти прекрасных воспоминаний. Помню и дедушкиных товарищей – охотников. Они ревностно чтили неписаный кодекс охотничьей этики. Сами определяли сроки охоты и нормы отстрела. К матушке природе относились с сыновьей любовью и заботой. Это были настоящие русские мужики, которых без преувеличения можно назвать аристократами охотничьего духа.

Кому-то из них принадлежало это старинное ружьё. Оно мне дорого, и я его называю дедовским.

Автор фото: Михаил Смирнов.

15.07.86г.