Моя бабушка убила Деда Мороза

Моя бабушка убила Деда Мороза. Летом.
Мы ехали с дачи в старом Хёндае дедушки. Стояла жара — даже насекомые все куда-то попрятались. Я увлечённо что-то рассказывала с заднего сиденья бабушке, была в приподнятом настроении и не хотела уезжать в Москву. Не помню, о чём шёл разговор, но я вдруг спросила:
— Бабушка, а почему Дед Мороз не приносит подарки летом? Ведь я не только зимой, но и летом хорошо себя веду, — невинно спросила я.
Бабушка сделала серьезное лицо, что делала крайне редко, и с упрёком посмотрела на меня.
- Катя! Нет никакого Деда Мороза! Нельзя быть такой наивной, ты уже не маленькая. Это родители тебе подарки под ёлку каждый год подсовывают, — произнесла она бесстрастным голосом, глядя мне прямо в глаза.
Мне было одиннадцать лет. И в той машине я, как могла, сражалась за жизнь Деда Мороза. Я аргументированно возражала, спорила, кричала, злилась, плакала и угрожала. Но всё было тщетно. Моя бабушка убила Деда Мороза одной лаконичной фразой, выстрелив прямо в упор. Бабах! И нет старика.
Всю дорогу лил проливной дождь. По моим щекам медленно стекали крупные траурные слёзы, орошая сиденье душного катафалка, вёзшего в Москву трупы рассыпавшихся детских иллюзий.
Почему я вот так сразу поверила бабушке? Потому что бабушка никогда не врёт. Она не умеет, и тут уж не мне её судить. Осенью мне исполнилось двенадцать, и в Новый Год я не получила подарка. Младшей сестре объяснили, что я уже выросла, а Дед Мороз не поздравляет таких больших девочек.
Но дело было не в подарках. Именно тогда меня словно лавиной накрыло бедственное ощущение покинутости и одиночества, как будто от меня отказались родители. Похоже, Дед Мороз был для меня кем-то вроде друга, только старше и мудрее. Богом можно сказать. Перед ним я была честна, ему я круглый год мысленно вверяла свои страхи, мечты и боли. Ведь детство было не особо весёлым. Трудным, я бы сказала. Всё своё время я проводила на занятиях или за уроками, играла только с сестрой. Ни с кем из ребят не гуляла и никогда не была ни у кого в гостях с ночёвкой до окончания школы. Не разрешали.
С религией в нашей семье туго. Кто-то верит, кто-то нет, но об этом у нас не говорят. Поэтому Бог всегда был для меня частью взрослого мира, чем-то сложным и непонятным. А вот Дед Мороз идеально совпадал с образом кого-то «всевышнего», доброго и справедливого. Он судил, но мягко, выражая своё недовольство лишь возможным отсутствием подарков, чего со мной никогда не случалось. И хоть мама и говорила каждый год, что я себя отвратительно веду, я знала — раз подарки на месте, значит, всё в порядке, и я молодец.
Теперь же представьте моё положение, когда оказывается, что Дед Мороз — и есть мама, которая всё время мной недовольна! Тогда, в дедушкином Хёндае, мой мир рухнул со всей его системой ценностей. Мне было больше некуда бежать, не с кем разговаривать. Я осталась одна.
Сейчас, уже спустя много лет, я понимаю, почему так долго верила в Деда Мороза. Он был для меня божеством, а не просто клоуном в новогоднем прикиде. И в тот день, уезжая с дачи, я стремительно катилась в мир потерянности, страха и одиночества.
Чем старше я становилась, тем мрачнее казались перспективы. Бог так и не объявился, но я страшно в нём нуждалась. Кого только я не пыталась ставить на его место! Но всё равно там всегда оставалась мама. Странно, что не бабушка. Хотя, чаще всего личность киллера остаётся в тени…
Мама была жестоким Богом. Она и сейчас старается занять его место, но я уже не та наивная добрая девочка. Я скорее озлобленная. Так всегда бывает, когда тебя без предупреждения выкидывают на улицу голышом, оправдывая это только тем, что время уже пришло. Я вообще не уверена, что время существует. А если оно и есть, то их бесконечное множество. В одном из таких времён я и застряла.
Дедушкин Хёндай увёз меня куда-то вбок, не вперёд. Я увязла в промежуточном пространстве, и никто меня оттуда не слышит. Тут не то, что Бога, тут никого нет! Я яростно пытаюсь найти себя, чтобы вместе с собой выскочить отсюда. Да, моё Я давно раздвоилось. Та я, что вторая, очень боится маму и тихо плачет в углу пыльной комнаты, а я, та, которая всё это пишет, пытаюсь себя утешить, уговаривая поднять голову и увидеть, что никакой мамы-бога давно уже нет.
— Катенька, посмотри! Мы свободны, мы прекрасны! Как хорошо жить на свете! Нас любят и ждут хорошие люди. Давай-ка прогуляемся, — я ласково глажу себя по спине, легонько приобнимая за плечи.
И мы встаём — я и Катя. Она совсем ослабла, ведь ей не уделяли внимания уже десять лет!
— А что, мама не будет ругаться? — робко шепчет Катя, всё еще прикрывая заплаканное лицо руками, — я ведь не такая, как надо. Я её боюсь!
— Нет, дорогая, я тебя в обиду не дам! Слушай меня, Катя, и вместе мы станем непобедимы, — улыбаюсь я Кате и вывожу её за руку из темноты к свету.
***
Вот и всё. Теряя что-то, мы обретаем новое. Но очень важно не потеряться самому. Кто знает, что творится в головах людей, пытающихся манипулировать нами, решать за нас, во что нам верить и кем быть? Может, они сами потерялись когда-то в межпространстве и никак не могут найти себя, чтобы выбраться оттуда?
Не становитесь добычей, берегите свою целостность. Я желаю вам единства с собой, и пусть вашими Богами будете только вы сами.
Ваша Катя, одна и единственная.