Грязь

                Г Р Я З Ь           (Рассказ)
     Иван хоть и стар стал годами, отрастил бороду, отчего стал казаться ещё старше, но на ногах держался стойко и духом был бодр. Он каждый год наведывался в родное село, в котором уже десятки лет не проживал, но считал своим родным и искренне переживал за его упадок в последние годы, хоть и помочь ничем не мог. Да и чем помочь-то может  пенсионер, живущий сам-то на скромную пенсию? Разве только советом, да каким добрым словом…А что оно, доброе слово-то, сегодня стоит?... Ну да оно когда как…Порой и доброе слово большое дело может сделать, ежели, конечно, оно искренне, с душой, с состраданием сердечным сказано, да и принято кем-то без злобы, а с надеждой на добро- действенность того слова. Так ведь не каждый готов воспринять слово-то! Иной спасибо скажет, поклонится за сочувственное отношение, да доброжелательность. А иной ещё и разгневается: «Да пошёл ты! Чё ты меня тут учишь?!  Советы-то и я мастак придумывать! Вот ежели бы ты тыщёнок пяток денежек подкинул, куда бы полезнее твоих советов…» Ну да оно, конечно, сегодня всё от денежек зависит, всё на денежки переводится…Кажется, что всё только и можно-то через денежки приобрести. А всё ли? Вот скажем душевную чуткость, сострадание человеческое можно ли купить за денежки? Иной вот последнюю копеечку страждущему отдаст не задумываясь и не пожалеет в душе-то, а порадуется, что смог как-то маленько подмогнуть в жизни нищему. И нигде не обмолвится о  содеянном добре. А другой, имеючи не малое богатство, поболе первого вложит в какую-нибудь благотворительность, оно и спасибо ему великое, но опосля станет при всяком удобном случае во всеуслышание демонстрировать «вот я какой хороший! Вот я что сделал!», а один сам себе начнёт подсчитывать, да сокрушаться  какой убыток он нанёс своему благосостоянию… Вот  и выходит, что первый-то отдал всё от чистого сердца, со всей душевной чистотой, а  второй, вроде бы и дело доброе сотворил, а в душе-то грязь.. .»
     Вот так раздумывая шёл он пешком  от соседнего села, куда добрался на попутной машине. Прошёл обильный дождь и дорогу «расквасило», так что надежды дождаться дальше попутного транспорта не оставалось. Да, в общем-то, он не очень и переживал.
   Тучи развеяло и солнце вновь обильно «поливало» своими лучами Землю. Под ногами хлюпало, но он, кажется и не замечал совсем этого. Уж так прекрасной становилась вся горная природа, умытая летним дождём! По склонам гор и на лугах благоухали изумрудные травы, цветы, наполняя всю округу медвяным ароматом. Повсюду слышалось пение птиц, разноголо-сое, но сливающееся в неповторимый, ни с чем не сравнимый своеобразный хор. Всё это наполняло сердце и душу какой-то радостной благодатью, неотразимой природной чистотой.
    -Дядя Иван, здравствуйте! – раздалось где-то рядом.
Иван так увлёкся раздумьями, природной красотой, что не заметил, да  и не сразу понял-то, что его окликает  Володька. Володька - внук давнего соседа Антипа Селивёрстовича,  ещё только народился, когда Иван  уехал из деревни , не столько по своему желанию, сколько по назначению властями на новую службу. А поскольку он ежегодно, да и не по одному разу бывал в деревне, останавливаясь на время пребывания у Антипа Селивёрстовича, то Володька, впрочем как и все деревенские ребятишки, хорошо знали Ивана, в знак уважения непременно здоровались. Вот и сейчас,возвращаясь  домой    из поездки по каким-то делам поровнявшись с
размеренно шагающим Иваном, не промчался мимо, а остановив упряжку предложил:
-Дядя Иван, седайте в телегу! После дождя по грязи-то тяжело шагать. Вон  грязь-то за сапогами как тянется.               
        Иван пообтёр с сапог грязь о траву. Взобрался в телегу. Дюжой конь легко  тронул с места  и рысцой  затрусил по дороге. От колёс телеги  летели ошмотья  жирной  грязи. Володька попридержал коня: «Давай-ко Серко шагом! А то забросает нас грязью. В деревне и не признают.». Иван погладил бороду, хмыкнул и, как-то непринуждённо заговорил:
- Вот Володя,ты говоришь мне по грязи тяжело шагать, от колёс в нас грязь летит, в деревне не признают устряпаемся. Может это и так, да вот только в жизни-то грязь грязи рознь. Вот здесь после дождика грязно. А если глубже поразмыслить, так и совсем даже не грязно. Это вот  плодородная масса земельная, дающая нам жизнь, через природную жизненность. Всякие цветы, травы, деревья,  хлебушко, огородные посадки и тысячи всяких растений  после дождичка растут , радуются и благоухают. А люди, живность земная природная и живут в этой природе и питаются, наслаждаются ею. А как подсохнет, так и к обувке прилипать не будет. И выходит, что грязь-то наша  луговая, да горная  сама чистота природная, ну если её сами люди не испоганят… Это вот в наших горных деревнях так-то...  А теперь вот  сравним с городом. Там тоже рады дождику.  И, кажется,  сразу всё умоется под дождём-то, да оно и верно, улицы становятся вроде бы  посвежее. А сама-то грязь остаётся. Опять же от человеков всё.  Она, го-родская-то грязь, к обувке вроде бы и не липнет, да только от неё сердцу больно становится. Вот как специальные службы ни стараются, а грязь искоренить никак не могут. Бумага, пакеты, всякие ненужности валяются в неимоверном количестве. А всё это не само-по себе образуется, от людей исходит. И вот эта-то грязь, грязь людской неряшливости, грязь людского пренебрежения к трудам других людей, грязь безразличия, а то и преступного творения, грязь невежества, неуважения самих себя, безрассудные деяния на улицах выбрасыванием  где попало мусора и всяких ненужностей, вот это самое страшное- грязь человеческой неряшливости 
       Иван увлечённо говорил, а Володька внимательно его слушал не перебивая. Раньше ему как-то не приходилось задумываться над тем, о чём повествует дядя-Иван. А вот сейчас слова так проникновенно укладываются в его голове, что Володька уже не помышлял о грязи после дождя, а мысленно сам видит ту грязь, которую чинят люди. Хороших-то людей больше, но и грязных людишек не малое количество, в особенности сейчас… Вот приезжают, слава Богу ещё редкие, туристы в деревенскую местность. И после их чего только не остаётся по берегам чистейших ключей, речушек… Загрязняют природу… Города грязью заваливают, да ещё в девственные природные места добираются, чтобы погубить и их… И так Володьке горько стало от этих мысленных видений, горько за бездушие людское, за беззащитность природную… «Надо бы сорганизовать отряд, наподобие зелёного патруля – подумал он, - Парней, девчонок деревнских, школьников подключить, да и мужиков посолиднее, которым не безразлична судьба нашей природы…Да и наведываться к отдыхающим. Не ругаться, а так потихонечку, помаленечку, доброжелательно объяснять, что мол надо за собой прибирать… Ведь ещё не раз придётся кому-то отдыхать, а то и самим же…»
    Так размышляя Володька уже почти не слушал слов дяди-Ивана, и очнулся только когда тот останавливая коня говорил: « Тпру, Серко! Вот и приехали. Я здеся слезу, да и пройдусь немного по деревне-то. Давно уж не был. Поприсмотрюсь. Может кого и знакомых встречу. А тебе, Володя, спасибо большое, что уделил внимания.»
-Дядя-Иван! Вам большое-то спасибо! Вот я кое-что дельное для себя усвоил об этой всякой грязи.
-Да это ещё не всё, Володя! Оно грязи-то, порой и на лакированных туфелях побольше, чем на твоих сапогах...
Володька уехал. Он сейчас непременно расскажет встречным о прибытии в село дяди-Ивана. Побежит к деду и тоже поведает, чтобы «готовились встретить гостя». А сам он всё раздумывал над поведанном рассказе о грязи…
     …Иван поднялся на пригорок выше дороги, присел на, не совсем ещё просохшую, траву и  ощутил во всём себе какую-то лёгкость душевную, сердечную теплоту, наполняющие всё его существо особой радостью нового общения с родной деревенькой. С бугорка хорошо была видна часть села. И звуки деревенские, отчётливо слышимые здесь, завораживающе возвращают его из настоящего бытия  в далёкое прошлое… Всё так же гогочут гуси у речки, крякают утки, поют петухи и кудахчут куры на подворьях, где-то блеют овцы, протяжно, голосисто вытягивает своё «му-у-у» телёнок, доносится тихий, приглушённый  шум речки, пополнившейся от обильного дождя… А во-он… малые ребятишки бегают по, уже прогревшимся на солнце, лужам, совсем даже не боясь выпачкаться в грязи… Вот так же и он, Иван, когда-то давным-давно, со своими сверстниками, после прошедшего дождя, бегал босиком по тёплым летним лужам… И ни почём была им эта самая грязь! Наоборот – очень даже она была им необходимой в то время, чтобы вдоволь набегаться с самодельными коляс-ками-трещотками. А устряпаешься в грязи… так это не велика беда! И родители ни коим образом не упрекают за испачканные одни-единственные трусишки, превратившиеся,  вместе с их владельцем, в единый комок грязи… Трусишки мама потом выстирает и они опять станут продолжать служить исправно, а вот владельцу их, после такой беготни, нередко  приходится ощутить «пиканье цыпушек», поливая их обильными детскими слезёнками. От «перемены климата» (то в грязи, то на жарком солнышке) на коже ног появляются мелкие трещин-                ки по всей ноге. Грязь-то с ног мама вечером отмоет,  а эти трещинки до чего же болючими становятся! Спасу нет терпеть! Вот и начинается это самое «пиканье», а вернее детское  хныканье от нестерпимой боли, а то и  настоящий слёзный рёв. Ну да это до той поры, как мама  намажет отмытые ноги сметаной,после чего наступает  благоденственное облегчение.А на другой день  «цыпушки» забываются  и всё повторяется заново…
И всё-таки той грязи деревенской не боялись.Она, вроде бы, даже и целительной считалась. Да и чего бояться-то было?! Рубашонок летом не носили совсем.Вот только одни трусишки, а остальное всё никчему! Босиком и голиком…«Полезно от природы-то не прятаться!Жить надобно в ней!Тогда и крепчее будете!» - скажут взрослые, а нам-то, ребятишкам, и того лучше… Беречь нечего, окромя своих ног многострадальных… 
      Да-а… Иван возвращается из прошлого в сегодняшнее бытиё. Вон они и сегодняшние  ребятишки не брезгуют деревенской грязью…Ишь как носятся по лужам-то! Только брызги по сторонам!.. Городским ребятишкам такая вольность не позволительна. Там и грязь не та, и босиком не побегаешь – везде стёкла… да и родители над своими чадо трясутся, чтобы, не дай Бог, не вымазался сам да одёжку не испачкал…А души-то ребячьи не всегда в чистоте воспитывают… Оно потом  и во взрослость-то выходят, хоть и в светлых, чистых одёжах, да обувке, а всё одно не мало и с грязными, испачканными душами. Да, опять же, и в деревне всякие есть. Вроде бы и одинаково растут. И одинаково по лужам грязным бегают… А вот  одни выпачкают только внешность свою в грязи, другие же… умудряются и душу свою  грязью залить. Первые-то, придёт время, и одёжку выстирают и сами в баньке отмоются, а вторым…не отмыться, порой и за всю жизнь. Так и будут в грязи душевной до конца своих дней пребывать… Да-а-а…Разная она, грязь-то...И вывод тут один – внешней-то грязи и бояться не стоит, а вот  душу свою в чистоте содержать надобно. 
                ******* январь 2013********