Сотрудник особого не существующего отдела

Всегда, когда я возвращался в родной город, сердце замирало. Казалось, дома меня ждёт совершенно изменившийся мир. Там можно начать всё с чистого листа. В воспоминаниях: у людей, оставшихся дома, плохие черты стирались, блёкли, становились забавными, а хорошие – трогали, выходили на первый план. С такими людьми хотелось скорее увидеться, поговорить, выпить пива. Но в реальности оказывалось, что у людей дела, им сейчас не до тебя, вам не о чем говорить, или - они вообще не пьют пиво.

Я всегда радовался возвращению домой. Но в июле 2003 с каждым километром, приближающим меня к Горно-Алтайску, я  замечал, как растёт огромная сине-свинцовая туча. Она затягивала горизонт. Приближалась гроза. И вот уже небольшой просвет остался лишь на самом западе. «Что я наделал?» - мысль, словно выстрел, заставила бы меня упасть, если бы я не сидел в такси. Господи, я же ещё взял такси, чтобы быстрее добраться от Бийска, где есть железнодорожный вокзал,  до Горно-Алтайска, где нет даже железной дороги.

«Ну вот и всё». Руки и ноги не слушались. Я не хотел идти домой от автовокзала. Хотя всего-то нужно было перейти проспект Коммунистический (единственный проспект в городе, бывший проспект Сталина), пересечь большой двор дома 66, которому добрые школьники добавляли краской ещё одну шестёрку. Удавалось ли кому-то ещё так быстро и окончательно предавать свою мечту? Я ведь ясно видел, что теперь впереди не будет ни книг, ни фильмов, ни путешествий, только огромное черно-фиолетовое грозовое небо над душой. Друзья говорили «С возвращением». А я мысленно добавлял «в ад». Надо было сесть в такси обратно до Бийска. Ещё не поздно.  Но вот хрен. Когда меня что-то пугает, мне, наоборот, хочется откинуть полог таинственности и увидеть, что там за ним. Чёрная дыра, провинция, глухомань, ночь души, я  иду к тебе. Посмотрим, что за жизнь тут. Прогрессорство у нас в крови.

Да и не важно, где жить, если конец одинаков. Здесь или там. Могила. А что будет после смерти – после смерти будет всё равно. А если есть  какой-то бог – все его шутки будет смешными.

По крайней мере, у меня есть моя комната, где можно свернуться калачиком и кричать беззвучно, сколько угодно.  Есть мама, которая напекла к моему приезду драников, потому что считает это моей любимой едой. А за четыреста двадцать километров есть папа и сестра. У многих нет и этого. А ещё есть друг Жека, есть друг Вова, есть Галина Ивановна и «Ангелы». Почему я присутствие в моей жизни некоторых людей ценю больше, чем перспективы каких-то волшебных достижений? Это-то меня и погубило.

Кто-то забыл перерезать пуповину, и она, хоть и растянулась на тысячи километров, истончилась, но не разорвалась, она сохраняла натяжение силу и один момент перенесла меня обратно, в самое то место, откуда я вышел. Невидимая пуповина вернула меня и исчезла. Ловушка захлопнулась, а  тут уже всё другое. Никакой плаценты и околоплодных вод, одна большая вселенская пустота.

Куда пойти работать? Конечно в культуру. Да вот прямо в министерство культуры и кино (о, и кино!) и пойдем, прямо к министру.

Иван Итулович Белеков источал изысканный европейский аромат. Улыбаясь, он протянул для приветствия мне обе руки:
-Рад, что сын Алтая вернулся на Алтай. Нам нужны выпускники великого вуза. Впереди очень много работы. Во-первых, мы скоро организуем большую информационную культурную сеть, которая должна объединить все учреждения культуры республики в единое пространство. Ты же знаком с компьютером? Вот и поможешь.
Я хотел сказать, что я не программист, но Иван Итулович продолжал с воодушевлением:
-А, во-вторых, ещё мы обязательно будем снимать кино. Культура Горного Алтая уникальна и многослойна, надо продвигать её как можно больше в медиа пространство. Это приоритетное направление для нашей работы. 

Не пугайтесь, министр всегда говорит с большим пафосом. Многие его речи так и начинаются «Братья и сёстры». Однажды, уже зимой, я встретил его бредущем по заснеженному парку Горького (не тому, что в  Москве, а  тому, что в Горно-Алтайске), поздоровался, а  Иван Итулович остановился и задумчиво, глядя на медленно опускающиеся снежинки сказала: «Вот иду и думаю о судьбах. О судьбах Алтая».

Я уже три месяца числился в штате центра народной культуры при министерстве. На полставки. Специалистом по неизвестно чему. Получал полторы тысячи в месяц. Всё что я делал: раз в неделю приходил на планёрки в министерство. Там, в кабинете министра, решали разные вопросы: кого на какой фестиваль послать, какой конкурс провести, кто-какую делегацию примет. Ну и подводились итоги работы. Я сидел обычно рядом с председателем союза художников Республики Алтай Сергеем Дыковым. Сначала я думал, что он всё записывает. И тоже пытался, но потом понял, что меня тошнит от слов, которые наполняли кабинет. А Сергей, оказалось, рисовал орнамент. Без конца и края, как лабиринт. К концу заседания у него выходил приличный лист А4 небольшого шедевра. Я тогда тоже попробовал что-то сочинять в уме. Но все мысли вяли от душного канцелярского духа стоявшего в воздухе. Каждая такая планёрка превратилась в мучение, потому что не имела для меня (да думаю, для настоящей культуры) никакого смысла.

Через месяц я каждый раз подходил к министру и спрашивал:
-Иван Итулович, ну что, там для меня есть какое-то дело?
-Есть, есть, подожди немного, создаётся специальный отдел информатизации, туда тебя и определим.
-Но я же не программист.
-Программистов мы найдём, а  ты будешь заниматься консолидацией культурного кода.
-Чем?
-Это будет уникальный проект, мы совершим настоящий культурный прорыв. О нашем наследии заговорят от океана до океана.
-Иван Итулович, я же сценарист…
-Да, кино! Как я мог забыть. Я сейчас себе запишу и проработаю на неделе этот вопрос. Считай, что мы уже начинаем снимать.

Диалог с разными вариациями повторялся каждую неделю. Три месяца. В конце концов, просто стало стыдно получать хоть и не большие, но деньги ни за что. Я уже параллельно работал в городской газете, и решил серьёзно поговорить с министром.

Иван Итулович сказал:
-Хочешь настоящее дело? Есть у  меня для тебя дело: надо написать сценарий новогоднего вечера для работников культуры, министерства и подразделений. Вечер будет в ресторане и очень нужна культурная программа.
-Но я  же сценарист кино, а  не…
-Считай, что это твоя проверка перед главным делом. Пройдешь это испытание и будем дальше разговаривать.
Поговорить не удалось. Иван Итулович спешил, то ли принимать очередную делегацию, то ли выступать с речью на каком-нибудь юбилее.

Через неделю я принёс сценарий. Я ведь как думал: «Будут работники культуры. А значит, надо какие-то высокоинтеллектуальные конкурсы со смыслом особым». Я наполнил сценарий стихами и цитатами великих. Программа была выдержана в рамках приличия и интеллигентного юмора. Иван Итулович посмотрел на сценарий, потом на меня, на лице его читалось: «Ты что, серьезно? Это сейчас не подкол?» Я старался выглядеть очень серьёзным. Да что там старался, я  и был серьёзен.
-Это немного не совсем то, что нужно. Усилим-ка мы тебя. Вот в помощь тебе дадим директора филармонии Василия Тишкишева и Элеонору Эдуардовну из республиканской библиотеки.

Василия  я знал ещё по гастролям в Томск, поездке на фестиваль «Северное сияние». Это был веселый, простой и легкий в общении человек. Он сразу сказал, что поможет вести мероприятие, но сценарий, это не его. Так что всю программу придумала Элеонора Эдуардовна. Конкурсы были взяты обычные, свадебные, приколы и задания из каких-то молодежных программ. Я сначала пришел в ужас, мне казалось, работники культуры не могут смеяться над такими шутками и участвовать в таких сомнительных конкурсах. Но Элеонора Эдуардовна успокоила меня, что всё будет нормально, программа и конкурсы обкатаны в прошлые новогодние вечера, и все были довольны. Василий одел костюм Тастракая (это такой алтайский веселый народный герой), а  я скоморохом. Первая часть вечера была заполнена тостами, вторая «нашими» конкурсами. Участники и зрители были в восторге. Ресторан сотрясали музыка и смех. Мужчины с завязанными глазами снимали прищепки с женщин, пары танцевали на газетах, директора и замы заматывали друг друга в рулоны туалетной бумаги. Мне казалось, я вижу какой-то сон. Неужели я во всём этом участвую? Очень хотелось выпить водки. Но это удалось только к концу мероприятия.

Вышли с Васей на крыльцо ресторана. Он покурить, я подышать свежим воздухом.
-Чё такой грустный?
-Я просто не думал, что люди культуры развлекаются вот так…
-Как обычные люди? Ничто человеческое. Привыкнешь.
-Но ведь Иван Итулович поэт, писатель…
-Будь проще. Веселье это одно, а серьезное – это другое.

Мне хотелось дольше постоять на морозе, не возвращаться в зал. Я вспотел, и скоро должен простыть. Подхвачу воспаление лёгких и всё быстро закончиться. Но даже не чихнул. А Василий через несколько дней поехал на зимнюю рыбалку на Телецкое озеро и утонул.

После нового года я уволился из центра народной культуры. Так и не попав в таинственный отдел, так и не сняв кино. А Иван Итулович стал председателем регионального парламента Госсобрания Эль Курултай, а с недавнего времени депутат Госдумы.

© Сергей Решетнев