Бархатный ковер

***

Шаблон Помоечкин работал сисадмином. Он отвечал за исправную работу локальной сети и интернета в офисе. На деле, раз в месяц обновив операционные системы на компьютерах и перенастроив подключение, он мог просиживать остальное время в своем крошечном кабинете. Его каморка была забита хламом, который стащили сюда со всего отдела, но так и не удосужились выкинуть. Надо сказать, Шаблон был довольно разносторонним человеком, и любая мелочь могла его заинтересовать. Еще в детстве, будучи школьником, он мечтал писать программы для новой в те годы Windows 97, а позже уже в студенчестве хотел сделать свой собственный рекламный сайт и зарабатывать на нем деньги. Правда, ни одного из своих намерений он так не исполнил. После того как Шаблон еле-еле закончил три курса в университете, его выгнали за неуспеваемость.

«Наверное, на мое место кто-то метил», – думалось Помоечкину.

Однажды после работы, Шаблон прогуливался по лесному парку, своему излюбленному месту прогулок, и держал в руках только что купленный отрывной календарь. Дата объявляла середину осени, что несказанно радовало Помоечкина. Ему нравилось наблюдать за листьями с присущей ботанику тщательностью. Ничто не настораживало его внимания так, как уносимый вдаль ветром желтовато-розовый лист клена. Вторым по значимости местом в маршруте Шаблона была городская свалка, расположенная прямо за парком. Там он мог бродить часами и подыскивать  «полезную вещицу» в горах мусора для своего очередного изобретения. Было бы странно, если бы он обошел стороной это место сегодня. К своему глубокому разочарованию, Помоечкин обнаружил, что кто-то посмел зайти на его территорию и нагло рыться в облюбованной им еще месяц назад мусорной куче.

«Надо бы проучить этого бомжика», –  подумал Шаблон и уже собирался выругать человека, стоявшего спиной, как вдруг «бомжик» развернулся.

Помоечкин увидел ходячее изваяние, состоявшее целиком из мусора: туловище, из которого торчало велосипедное колесо, заменявшее голову, было ничем иным, как бампером когда-то рабочего Фольксвагена; вместо рук торчали длинные вязальные спицы, а роль ног выполняли резиновые шины. При виде такого монстра Шаблон остолбенел от страха и потерял возможность сдвинуться с места, чтобы удрать. Ему пришлось наблюдать, как неуклюжая мусорная фигура раскачивалась из стороны в сторону, а затем упала рядом, распавшись на детали. Туловище, то есть бампер, отвалилось назад; спицы обломались как палки и упали тут же, а шины и колесо от велосипеда покатились дальше. Как только все закончилось, Шаблон подошел к останкам чудища и стал их внимательно разглядывать. После пятнадцатиминутного анализа он так и не обнаружил в них ничего магического – мусор, как мусор.
 
«Что-то замотался я, привиделось, должно быть... Помнится, меня приглашала на чай Зинаида Клишевна, надо бы к ней зайти», – размышлял вслух Помоечкин. Она работала в архиве, в соседнем помещении от Шаблона и, так как проживала не далеко, Помоечкин решил пойти к ней.

***
У порога его встретила седая женщина с острыми чертами лица, самая настоящая старуха к своим пятидесяти пяти годам. Медленно отворив дверь, она полушепотом пригласила Шаблона зайти. Помоечкин заметил, что их комнаты были очень похожи: та же дешевая мебель, доставшаяся ей еще со времен СССР; те же облезлые кое-где отклеившиеся обои пожелтевшего цвета и, конечно, пятно на потолке. Зинаида Клишевна предложила Помоечкину кресло, и тот, плюхнувшись в него, тут же почувствовал невыносимую боль в спине, так сильно донимавшую его на работе.

– Ну, как там ваше новое изобретение? Готово или нет? –  начала разговор женщина.

– Пока не собрал нужных деталей... Видимо, уже растащили, –  вполголоса ответил Шаблон.

– Сомневаюсь, что кому-то еще это интересно, –  с издевкой заметила она.

– Напрасно вы так говорите, Зинаида Клишевна. Я, может быть, человек странный, но отнюдь не особенный. Хотя, то, что произошло сегодня, я до сих пор объяснить не могу.

– А что произошло сегодня?

– Мне кажется, будто я наткнулся на новую форму жизни. Как вы думаете, Зинаида Клишевна, может ли из мусора возникнуть разумная жизнь?

– Думаю, что такое маловероятно – хотя и не исключено.

– Вот и мне в это верится. Впрочем, я не стану скрывать, что мне стало страшно, когда я наткнулся на это нечто.
 
– Расскажите же о нем поподробнее.

– Я бы с радостью, только вот не уверен, что смогу подобрать слов… Дело в том, что увиденное мною не было в широком смысле слова похоже на нас. То есть у него были и голова и конечности – это разумеется. Я даже принял его сначала за бомжа. Но как только оно развернулось, мне вдруг стало ясно: это цельнометаллическая груда мусора.

– Но вы же только что говорили и про конечности и про голову…

– Слов назад я не беру. Говорю только, что видел, как оно двигалось! Прямо навстречу мне!

– Страшные вы вещи рассказываете. Да, в нашем районе такое не часто встретишь: я последний раз такие истории только в Артеке слышала, когда совсем ребенком была. Не поймите меня неправильно, но, быть может... быть может, вам стоит обратиться к врачу?

– Я не сумасшедший!

– Право ваше, –  тихо ответила Зинаида Клишевна, –  У меня на кухне чайник кипит, вы не возражаете?

– Да, конечно.

Спустя каких-нибудь пять минут они уже сидели с чашками в руках и беседовали на отвлеченные темы, как будто предыдущего разговора и не было.

– Как вам нынешняя погода? По мне так, слишком пасмурно для октября, – сделав глоток, спросила женщина.

– Меня другое беспокоит. Вы наверняка знаете за мной привычку наблюдать за листьями, так вот они-то в последнее время и настораживают, – отметил Помоечкин.

– И что же с ними не так?

–  Цвет. Если быть точнее, то какой-то нелепый розоватый оттенок... Тьфу! – поперхнувшись, закричал Шаблон. –  Да это что такое?!

На самом дне чашки он заметил горстку маленьких гвоздиков. Самых натуральных металлических гвоздей.

– Да вы что ж чай с гвоздями пьете?

– А вы что нет, Шаблончик?

– Да помилуйте, кому в голову такое взбредет – ведь это опасно!

– Вот и нет, и даже напротив полезно, – спокойно, делая глоток за глотком, – говорила старуха. По телевидению вчера передавали, что голосовые связки укрепляются таким образом.

– И это я еще сумасшедший! Да ну вас. Пойду ка я лучше...

– Не уважаете вы старшее поколение, Шаблон.

– А хоть бы и так, –  уже из коридора крикнул ей Помоечкин.
Ему не оставалось ничего, кроме как пойти домой.

***
В квартире Шаблона были некоторые отличительные детали, которые он старательно пытался скрыть. За ним водилась такая привычка – занавешивать старое зеркало, доставшееся ему от прабабки. В углу комнаты над компьютерным столом висела полка с иконой, ровесницей зеркала. Нетрудно догадаться, что и его Помоечкин прятал от назойливых глаз гостей. Но гости к нему приходили редко, можно даже сказать, совсем не ходили, что ничуть не расстраивало Шаблона – наоборот, ему гораздо спокойнее жилось одному. Даже звуки, которые доходили из-за стены и тем самым демонстрировали присутствие соседей – и те раздражали слух жильца. По этой причине он уже давно мечтал перебраться куда-нибудь за город, купить себе дом в коттеджном поселке и жить в тишине. Правда, копеек, которые он получал на работе, едва хватало на квартплату, не говоря уже и о капремонте. Откладывать по чуть-чуть казалось Шаблону губительной мыслью, поэтому переезд оставался в проекте уже долгие шесть лет.

Сегодня, в смятении вернувшись с прогулки, Помоечкин обнаружил у себя жар. Пот буквально струился по его лицу, так что молодой человек поспешил раздеться. Он остался в тапочках, трусах и засаленной майке, после чего пошел за градусником. Когда Шаблон измерил температуру, он пришел в ужас. Шкала показывала максимальное значение, а само стекло едва не дымилось. Пришлось опустить его под струю холодной воды, и только тогда градусник принял привычные для человека цифры. Шаблон решил перемерить, но шкала не отступалась и показывала сорок два градуса по Цельсию. Он перепугался не на шутку и стал искать номер ближайшей поликлиники, чтобы вызвать врача.

В ожидании Помоечкин, было, уселся перед телевизором в кресло, чтобы как-то себя отвлечь. Там шла новостная программа, на время занявшая внимание Шаблона. Он долгое время пялился в телевизор, пока не начал замечать, что вместо четырех положенных углов экран имел лишь три. Шаблон несколько раз потер глаза, и новости исчезли – вместо них треугольный телевизор показывал рябь. Помоечкин стал бить себя по щекам, и тогда из экрана появились две руки. Здоровенные волосатые мужские руки тянулись к нему своими мускулистыми пальцами. Шаблон запустил в них пульт и удрал на кровать, накрывшись одеялом. Лихорадочный сон пришел к нему быстро, так и не дав понять, что же на самом деле произошло.

***
Как это обычно и бывает, доктор явился не своевременно: лишь на следующее утро. Коротко-стриженная женщина средних лет в очках с зеленой оправой стояла в девять утра у двери Шаблона, настойчиво зажав кнопку дверного звонка. Только что проснувшийся от громкого звука Помоечкин поспешно натянул штаны. Осторожно посмотрев в глазок, он открыл ей дверь. Пока доктор разувалась, Шаблон первым делом побежал прятать икону и занавешивать зеркало. Врач вошла в комнату, служившую Помоечкину одновременно спальней и гостиной, и ей ударил в нос непередаваемый запах пота. Сам хозяин его не замечал, и второпях уселся перед ней жаловаться на здоровье.

– Долго же вы шли – я уже начал бояться за свою жизнь. Доктор, что со мной? Вы только гляньте на градусник – вчера он буквально плавился на моих глазах, когда я мерил температуру! – Шаблон схватил с тумбочки термометр и с рвением протянул его врачу.

– Ну что тут у нас… – сонливо протянула женщина, доставая очки из медицинской сумки, – Хм… Кажется, вы что-то напутали: ваша температура в норме.

 У Помоечкина от недоумения открылся рот, и глаза налились кровью.

– Но кааак?! – протяжно закричал он, вырывая у доктора из рук свой градусник.
На его удивление, термометр и вправду показывал 36.6 – «как у космонавта», выразилась врач.

– Так, на что жалуемся, голубчик? – сквозь едкую улыбочку недоверчиво процедила Людмила Степановна, так звали доктора.

– Право не знаю, что со мной творится… Еще вчера я был уверен, что умираю, – замешкавшись, ответил Шаблон. На его лице отразилась тень сомнения. – Меня уже второй день преследуют странные видения…

– Расскажите о них.

– Дело было так… Вчера, прогуливаясь по парку, я от нечего делать забрел на городскую свалку. Походил вокруг да около и уже собирался уходить, как вдруг на меня напали…

– Вы стали жертвой нападения?

– Если так можно выразиться, – уклончиво продолжил свой рассказ Помоечкин, – Этот человек… не был похож на человека в привычном для нас виде. С ног и до головы (честно, не уверен, были ли у него ноги и голова), он был обвешан всяким мусором: ну знаете, спицы, резиновые шины…

– Стоп-стоп-стоп, какие спицы? Какие шины? Да вы мне голову морочите.

– Клянусь, все так и было! – возразил Шаблон.

– Видимо, вы обратились не по адресу. Вам не в поликлинику звонить надо было, а в психо-неврологический диспансер. У меня где-то был их номер, подождите – я поищу.
 
– Вы тоже мне не верите?! – с  неистовым криком набросился на врача Помоечкин. Он схватил женщину за блузку и начал трясти.

– Убирайтесь вон! Вон из моего дома!

Людмила Степановна в ужасе отпрянула от обезумевшего Помоечкина и побежала к выходу. Она забыла на кресле свою сумку, и Шаблон бросил ее женщине вдогонку, захлопнув дверь. Помоечкин вернулся в гостиную и, скрестив на коленях руки, уселся обратно в кресло. На лбу Шаблона проступили морщины, капли пота струились по шее – всем своим видом он выражал состояние глубокой задумчивости.
 
«Почему шкала градусника изменила свое значение? Он мог за ночь остыть? Исключено, ведь ртуть не может после нагревания опуститься ниже максимальной отметки – на ЖЖ как-то читал. Получается, температура изначально была нормальной? Но я ведь чувствовал, как все тело горело! И эта история с телевизором… Теперь я точно не уверен, было ли это на самом деле. Мне никто не верит. Значит ли это что я и вправду того? Сумасшедший… Нет, этого никак не может быть, иначе получается, что я чем-нибудь да отличаюсь от них? Этого нельзя было допустить!», – вслух стал рассуждать Помоечкин.
 
Он решил оставаться дома и ни в коем случае не выходить, чтобы исключить все варианты. «Вдруг, оно уже поджидает?», – думалось Шаблону.

***
Проведя у себя в квартире несколько дней (может, недель) Помоечкин впервые задумался, что давненько ничего не ел. Эта мысль подтверждалась характерными урчаниями, исходившими от желудка. Стоя на кухне, он рылся в холодильнике и вспоминал последние дни. Шаблон твердо помнил день прогулки, свой визит к Зинаиде Клишевне и даже как вызывал доктора, но после этого ничего! При каждой новой попытке напрячь память, у Шаблона начинала болеть голова.
 
«Тщетно, – мозг не компьютер. Был бы я, положим, сейчас на операционной системе, то смог бы без труда восстановить поврежденный раздел памяти с помощью специальной программы. В крайнем случае залез бы в BIOS, а так…», – думал он.

Снова и снова прокручивая эти три дня в своей голове как киноленту, Помоечкин никак не мог понять, отчего он столько времени сидел дома и никуда не выходил.
 
«Боже, да меня ведь на работе все обыскались!», – где-то внутри себя вскрикнул он и метнулся в гостиную к телефону, на ходу дожевывая сырую сосиску. На удивление Шаблона, пропущенных не было: ни звонка, ни даже SMSки от директора, который имел привычку звонить через минуту после начала рабочего дня, если сотрудник опаздывал. «Это уже совсем какая-то околесица…», – вслух произнес Помоечкин. Шаблон сам решил позвонить в свой офис (зарплату ему терять совсем не хотелось). Он начал набирать номер и уже дошел до последней цифры, как ни с того ни с сего заметил: вместо пальцев у него из руки торчали вязальные спицы.
 
От шока Шаблон выронил из спиц телефон на пол, но, к счастью, не разбил.
 
Он побежал в ванную, чтобы умыться и удостовериться в реальности увиденного. На всякий случай, убрав правую руку (ту, которой он набирал номер) за спину, левой рукой он ополоснул лицо перед раковиной и постоял секунд пять. Затем зажмурив глаза, Шаблон медленно вернул правую руку в поле своего зрения. Пальцы вновь были на месте. «Галлюцинация! Это от духоты – надо форточку открыть». Помоечкин пошел обратно в гостиную и немедля раздвинул шторы после чего открыл окно. В глаза ударил яркий солнечный свет, заставив Шаблона зажмуриться снова. Повеяло морозным зимним ветерком. В голове сразу же пронеслась тревожная мысль: «Но ведь была же осень…».

Действительно, за окном, по ощущениям, стоял уже декабрь. А это значило лишь одно: Шаблон больше месяца провел в заточении. «Господи, да ведь за это время меня уже уволили!», – чуть не в слезах прокричал он и ринулся к телефону. В этот раз позвонить получилось без проблем. Пошли гудки.

– Здравствуйте, вы дозвонились до информационного агентства «Новости Today». Чем могу помочь?

Помоечкин тут же узнал голос девушки, которая работала у них секретарем.

– Алло, Аллочка, это я Шаблон! Со мной приключилась беда… Я болел. Меня ведь не уволили? Молю тебя, скажи хоть слово…

– Алло, вы на связи, говорите.

– Алла, ты меня не слышишь?

– Это что розыгрыш какой-то?

– Нет же, послушай, не вешай трубку. Это Шаблон Помоечкин, я работаю у вас айтишником!

– Я вешаю трубку.

На экране смартфона высветилось: «Вызов завершен».

– Черт! – в злости прокричал Шаблон, – опять эти помехи на линии. Позвоню еще раз.

– Здравствуйте, вы дозвонились до информационного агентства «Новости Today». Чем могу помочь?

– Алла, это Шаблон. Теперь слышишь?

– Это опять вы?

– Да, да, это снова я. Послушай…

– Не звоните сюда больше со своим дурацким троллингом.
 
Вызов завершен.

Помоечкин уже в бешенстве намеревался кинуть телефон об стену, но смелости не хватило (все-таки дорогая вещь). «Это явно проблемы на линии. Надо самому туда сходить», – решил он и принялся искать в шкафу зимнюю одежду.
 
***
По пути к зданию, в котором располагался его офис, Шаблон серьезно продрог, так что челюсть уже начинала потряхиваться. Стряхнув с себя снег уже стоя в прихожей, он быстро поднялся по ступенькам на второй этаж, прямо в курилку. Помоечкин прошел дальше по коридору и отворил дверь с прозрачными стеклами, попав к себе в офис.

Был уже вечер, поэтому большинство сотрудников разошлись по домам. За столом на входе сидела Аллочка и красила ногти. Увидев ее лицо, Помоечкин очень обрадовался и подбежал к ней в надежде пролить свет на свое бедственное положение.

– Добрый вечер. Слава богу, я добрался. На улице, знаешь ли, такой мороз.… Это я по телефону звонил. Ну, так что, уволен?

Алла даже не посмотрела в его сторону, спокойно продолжая красить ногти.
 
– Эй, это уже не смешно. Ты меня игнорируешь?

Ответа от нее по-прежнему не последовало.

– Это тебя так Виктор Сергеевич науськал?

Девушка молчала.

Крепко сжав кулаки и более не дожидаясь ответа, он направился прямиком в кабинет гендиректора. Шаблон распахнул перед собой дверь, надеясь произвести таким образом на начальника эффект внезапности, но не тут то было. Развалившись в кожаном кресле, Виктор Сергеевич, упитанный и лысый мужчина с красным лицом сорока или около того лет, сидел и пялился в монитор.
 
– Виктор Сергеевич, извините, что потревожил, но… – неуверенно начал Шаблон, – но мне просто необходимо знать, как быть дальше. Понимаю, вы наверняка решили, что я уже больше не вернусь на работу и нашли мне замену. Но все это время я был тяжело болен и готов представить документ, это подтверждающий (откуда возьмет такой документ, Шаблон пока что не решил). Умоляю, верните мне мое место!

Несмотря на пламенную речь Помоечкина, директор продолжал сидеть в кресле, уставившись в монитор. Тогда Шаблон подошел ближе, уже не умоляя, а требуя:

– Да ответьте же вы, наконец!

Нервный взгляд его остановился на экране – начальник не стеснялся и внаглую смотрел порно прямо на глазах у Шаблона.

– Что вы себе позволяете, – взбесился Помоечкин, и уже собирался накинуться на Виктора Сергеевича, но остановился. Все-таки начальник.

– Хорошо, я вас понял, я уйду… – сдавшимся голосом продолжил Шаблон, и стал медленно удаляться в сторону выхода.
 
Обратно он шел уже с поникшей головой. Слезы катились у него по щекам и превращались на морозе в кристаллики льда. Возвращаться домой Помоечкину больше не хотелось, и он решил прогуляться по своему обыкновенному маршруту. Зимней ночью в парке было пусто и угрюмо – по крайней мере, так казалось Шаблону. Листья больше не падали, лишь лежали на земле припорошенные снегом, что еще сильнее его расстраивало. Тогда он повернул на свалку без всякой задней мысли, скорее по мышечной памяти. Шаблону стало невыносимо холодно, как вдруг он увидел в груде мусора скрученный одинокий бархатный ковер. Такой же, как Шаблон. Подойдя к ковру, молодой человек развернул его в полную величину, лег по центру и укутался. Через каких-нибудь полчаса Помоечкин уснул крепким, младенческим  сном.
 
Наутро в ковре уже никого не было.