Загадка одного из самых музыкальных стихотворений

              ЗАГАДКА ОДНОГО ИЗ САМЫХ МУЗЫКАЛЬНЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ ГЕОРГИЯ ИВАНОВА

                И Россия, как белая лира,
                Над засыпанной снегом судьбой...
                Георгий Иванов

       Искусство таинственно и вечно, постичь его смысл нельзя до конца, как и выразить бесконечную сторону мысли. Но есть некая субстанция, которая приближает читателя к возможности понимания сущности стихотворения, настроения его строк, всей полноты открывшихся эмоций, и такая субстанция — есть музыка. Именно её особо тонко чувствовал и понимал величайший поэт первой половины 20-го века Георгий Иванов, ему удалось наполнить свои стихи не только мелодичностью звучания, но и прийти к пониманию музыкальной взаимосвязи рационального и иррационального миров, открыв читателю некий выход в "синее царство эфира", гениально связав законы поэзии со своею личной драмой тоски о России.
      После революции, оказавшись в эмиграции, сначала в Берлине, а затем в Париже, Георгию Иванову суждено было всецело раскрыть свой талант, а в 1937 году после выхода обновлённого сборника стихов "Отплытие на остров Цитеру", он снискал славу первого поэта русского зарубежья. Одно из самых музыкальных и загадочных стихотворений этого сборника начинается словами:

                Это звон бубенцов издалёка,
                Это тройки широкой разбег,
                Это чёрная музыка Блока
                На сияющий падает снег...
                ............ 

         Единоначалие этого стихотворения настраивает нас на ритмичность, красоту поэтического размера (трёхстопный анапест) и невольно вовлекает во внутреннее и внешнее кружение этого удивительного стиха. И вот, что интересно: первые строки стихотворения — почти буквальная цитата припева одной из известных песен русских эмигрантских кругов на слова Александра Кусикова*: (композитор Владимир Бакалейников) "Слышу звон бубенцов издалёка — / Это тройки знакомый разбег, / А вокруг расстелился широко, / Белым саваном искристый снег...", в котором слышится и есенинская тоска о России и "глухая песня ямщика" Александра Блока. Уникально то, что поэтическое оформление цитат — есть одна из сторон гениальности лиры Георгия Иванова. Современники считали его одним из самых цитатных поэтов, а исследователь его творчества, поэт и литературовед Владимир Марков, писал, что цитатность Георгия Иванова становится ведущим приёмом, почти субстратом, на котором растёт поэзия**. Георгий Иванов словно мыслит стихотворными строками других великих поэтов, связывая их воедино в своих произведениях, озаряя сиянием собственного поэтического дара.
          Примеров тому множество, в стихах Георгия Иванова рассыпаны строки и образы из произведений Лермонтова, Анненского, Есенина. Но, пожалуй, самый проникновенный и глубоко осмысленный диалог Георгий Иванов вёл с Александром Блоком, мотивы поэзии которого и прямые словесные сочетания проходят через всё его творчество.  Это прямые аллюзии на "Незнакомку" Александра Блока, так в стихотворении "Свободен путь над Фермопилами..." мы можем найти не только блоковские мотивы, но и его до боли знакомые строки:

          Мы тешимся самообманами,
          И нам потворствует весна,
          Пройдя меж трезвыми и пьяными,
          Она садится у окна.
          «Дыша духами и туманами,
          Она садится у окна».
          Ей за морями-океанами
          Видна блаженная страна...
           .............
               

        У Георгия Иванова есть также упоминания о снящейся Офелии ("Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене..." — А. Блок, "Он спал, и Офелия снилась ему..." — Г. Иванов), донне Анне ("Шаги командора", "Красота страшна..." А. Блока и "Холодно бродить по свету..." Г. Иванова), ночных часах, чёрной крови, сумерках, о всём том, что составляет утончённую палитру поэтики Александра Блока. А в 1930-ом году, в стихотворении, о загадке которого идёт речь в нашей статье, мы читаем после первых же строк: "Это чёрная музыка Блока / На сияющий падает снег...". Эти слова удивительно точно выражают весь настрой, всю концептуальность поэмы "Двенадцать", которую Георгий Иванов считал гениальной. "Музыка есть сущность мира!", — писал Александр Блок, а в январе 1918 года именно тёмный первобытный хаос бытия взорвался и наполнил собой всю поэму "Двенадцать", проливаясь на белый, сияющий снег петроградской зимы. Таким образом, в краткости синкретизма "чёрная музыка", Георгий Иванов выразил характер и смысл всей поэтической музыки Александра Блока того времени, что подвластно лишь истинному поэту и мыслителю. "Друг друга отражают зеркала..." — писал Георгий Иванов в стихотворении "Желтофиоль" — похоже на виолу...", словно выражая поэтическое кредо своего приёма цитирования и точности подобранных метафор:

           Срывается с натянутого лука
           Отравленная музыкой стрела
           И в пустоту летит, быстрее звука...
            ....... 

        В чёрной тональности характеристики музыки Александра Блока есть ещё и траурность восприятия гибели России Георгием Ивановым, "России больше нет", постоянно писал он в своих стихах. Но её земная смерть дала возможность к существованию России в некоторых высших трансцендентных мирах, в тех мирах, о существовании которых постоянно говорили символисты Серебряного века. После образа сияющего снега, а Сияние — это то, что ясно видится в поэзии Георгия Иванова и проходит лейтмотивом через все его книги, мы читаем:

       ...За пределами жизни и мира,
       В пропастях ледяного эфира
       Всё равно не расстанусь с тобой!

       И Россия, как белая лира,
       Над засыпанной снегом судьбой.

        О чём говорят эти строки? Неужели в 1930 году, когда жизнь многих русских поэтов, оставшихся в России, трагически оборвалась, или была наполнена немыслимыми мучениями и страданиями, возникает снова откровение бесконечности о Небесном, тайна которого принадлежит только Поэту. Безусловно, Георгий Иванов начинал свой творческий путь в лагере акмеистов, но всякое гениальное произведение по сути своей символично, справедливо считал Николай Бердяев, и Георгий Иванов становится провозвестником, воскрешающим миропонимание символистов. Но иррациональный мир его поэзии — не есть лиловый сумрак и горящие закаты, являющиеся лишь символами, отголосками мира Небытия, а весь мир Небесного, он и есть та самая дореволюционная Россия, в тоске о которой проходила вся жизнь русских эмигрантов первой волны. Россия парит в необозначенном и не привязанном к действительности пространстве! Она — запредельная Сущность, свидетелем которой является поэт, а войти в неё, ощутить её мистическое дуновение возможно только через музыку стихотворных строк. И далее, мы находим ключ к пониманию ещё одной тайны этого стихотворения, чуть ощутимый намёк на романс о России на слова ещё одного уникального поэта того времени, юбилей которого (140-летие со дня рождения) по странному мистическому обстоятельству отмечается в этом году, и упоминание о нём, как о писателе, витии, есть в поэме "Двенадцать" у Александра Блока:

         А это кто? — Длинные волосы
         И говорит вполголоса:
                Предатели!
                Погибла Россия!
         Должно быть, писатель —
              Вития...

     Кто же это? Кого имел ввиду Александр Блок, явно противопоставляя своё приветствие музыки революции чувству утраты погибшей родины другого поэта?

         Убили Мать мою, убили,
         За что убили Мать мою?!
         Лежит в крови, в дорожной пыли,
         В родных степях, в родном краю.
          ........   

       Имя автора этого стихотворения — Филарет Чернов, именно его облик описал Александр Блок. Филарету Ивановичу Чернову суждено было родиться 24 декабря 1878 года в деревне Перово Владимирской губернии. За свою жизнь он никогда не покидал Россию, но его романс "Замело тебя снегом, Россия..." стал буквально гимном русской эмиграции, его очень глубоко и проникновенно исполняла сама Надежда Плевицкая. Этот романс, безусловно, знал Георгий Иванов, упомянув его в свойственной ему манере цитирования строчкой стихотворения "Замело тебя, счастье, снегами...", соединив последующими строками с образами поэмы "Двенадцать". Но удивительно то, что и последние строки стихотворения "Это звон бубенцов издалёка..." тоже уводят нас к этому романсу: "И Россия, как белая лира, / Над засыпанной снегом судьбой...", — писал Георгий Иванов, соблюдая размер и рифмовку Филарета Чернова.
       Таким образом, мы открываем ещё одну загадку стихотворения Георгия Иванова — это мелодика и образность романса "Замело тебя снегом, Россия...". Знал ли Георгий Иванов непосредственно имя Филарета Чернова? Возможно, что и нет, ведь оставшись в Красной России, Филарет Чернов не афишировал авторства своего знаменитого произведения, но аллюзии к его тексту есть во многих стихах Георгия Иванова. Мотивы России, снегов и боли о многострадальной Отчизне сплетают воедино произведения Георгия Иванова, Филарета Чернова и Александра Блока. К тому же, задумавшись о магии чисел, мы приходим к странному совпадению, что, нынешний, 2018 год — это год не только 60-летия со дня смерти Георгия Иванова, но и 140-летие со дня рождения Филарета Чернова, что в сумме 200 — дают нам опять две памятные даты нынешнего года — это 100-летие написания поэмы "Двенадцать" и 100-летие расстрела Царской семьи, что являлось символом гибели всей дореволюционной России.
        Однако, закончить эту статью мне хотелось бы более светлыми  строками, ведь стихи Георгия Иванова, уже посмертно, если можно так сказать о поэте, возвращаются в возрождённую Россию: 
            
            
            Сквозь былинные вехи и тайны
            Мы бредём в покаянных снегах,
            И святой красотой осиянны,
            Мы молитву храним на устах.

            О земном снеговом воскрешенье,
            Где вернётся спасительный храм,
            И мятежной строфы восхожденье
            Сквозь седой и безбрежный туман!
 
 

               

  * Александр Кусиков (Александр Борисович Кусикян), 1896 - 1977 годы жизни, русский поэт, имажинист.
   
  **  В. Ф. Марков, "Русские цитатные поэты" ("Заметки о поэзии П. А. Вяземского и Г. В. Иванова"), СПб, 1994.