Из материалов следственного дела Бухарина-95

Утреннее заседание 4 марта 1938 года

Допрос подсудимого Ходжаева

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих, Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер

Вышинский. Об этом я и хочу знать. Садитесь.
Ходжаев. Если суд разрешит, в связи с этим заявлением я хотел бы привести два факта.
Председательствующий. Пожалуйста.
Ходжаев. Мне опять непонятна такая позиция Икрамова. Это его дело, конечно. Он говорит, что Бурнашев вел со мной разговор, а он не знал, он ссылается на борьбу со мной. Борьба действительно была.
Вышинский. За что?
Ходжаев. Я возглавлял "группу 18-ти". Партия меня била. Икрамов двурушничал. Он стоял во главе партии, меня бил, я ничего не мог сделать.
Икрамов. А сам Икрамов в это время был...
Ходжаев. А сам в это время был националистом. Вот такого рода была борьба.
Я не отрицаю. Я в своих показаниях это указывал.
Вышинский. Один вопрос к Икрамову. Это правильно, что вы в это время двурушничали?
Икрамов. В 1921-1922 годах?
Вышинский. Нет, в 1928 году?
Икрамов. Я двурушничал в 1928 году.
Вышинский. Дальше.
Ходжаев. В конце 1929 или начале 1930 года были арестованы два ближайших друга Икрамова и участники организации - Рамзи и Бату.
Вышинский. В каком году?
Ходжаев. В начале 1930 или в конце 1929 года. Они были арестованы за контрреволюционную антисоветскую деятельность.
Вышинский. Кем они были?
Ходжаев. Один работал в Наркомпросе, другой - не помню, - кажется, вторым секретарем.
Вышинский. Мы спросим Икрамова. Рамзи и Бату, кем они были тогда?
Икрамов. Рамзи был руководителем Научно-исследовательского института, а Бату - в Наркомпросе был главным по культурным делам.
Вышинский. За что они были арестованы?
Икрамов. За участие в националистической контрреволюционной организации.
Вышинский. Под вашим руководством?
Икрамов. Нет.
Вышинский. Кто тогда был руководителем?
Икрамов. Тогда формально руководителем был Каримов. Я два раза говорил только с этими людьми.
Вышинский. Можно один раз поговорить, но очень существенно. Это были ваши люди?
Икрамов. Мои.
Ходжаев. И вот, когда произошел арест этих людей, - мне трудно сейчас говорить, потому что у меня свидетелей нет.
Вышинский. Свидетель Икрамов.
Ходжаев. Икрамов будет отрицать. Я прошу мне верить, конечно, мне верить тоже нельзя, потому что я фигурирую в такой обстановке. Первый, к кому обратился Икрамов по поводу ареста этих лиц, был я.
Вышинский. Почему?
Ходжаев. Потому что он струсил, он думал, что дело коснется его. Он знал, что я знаю это дело, он вызвал меня по телефону, пригласил к себе домой, у Икрамова мы советовались, как быть, и решили не вмешиваться в дело Рамзи и Бату, чтобы это дело не коснулось, с одной стороны, Икрамова, с другой стороны, меня. Я так же, как и Икрамов, в силу солидарности с ним, вел борьбу с тогдашним руководством ЦК Узбекистана, которое хотело, в связи с делом Рамзи и Бату, разоблачить националистов. Я вел вместе с Икрамовым борьбу в связи с процессом над этими работниками, которые вели борьбу против партийного руководства и против тогдашнего Средазбюро.
Вышинский. Это процесс Касымова?
Ходжаев. В связи с процессом Касымова дела националистов могли раскрыть, и мы приняли меры с Икрамовым, чтобы не раскрыли. Правда, я с Касымовым дела не имел, но поскольку Икрамов стремился это дело заглушить и Икрамов является моим союзником, я всячески поддерживал его линию. Не знаю, почему это он вычеркивает и делает связь со мною с 1933 года. Я не возражаю, но я говорю это для того, чтобы суд, по крайней мере, знал с моих слов, что мне известно. Кому суд поверит, это другое дело, но я, со своей стороны, говорю все, что я знаю.
Вышинский. У меня вопрос к Икрамову. Насчет ареста Рамзи и Бату вы звонили Ходжаеву?
Икрамов. Я хочу выяснить, в каком городе это было.
Ходжаев. В Самарканде.
Икрамов. Если в Самарканде, то я в то время там не был, я был в Кисловодске.
Вышинский. Я вас спрашиваю, вы звонили Ходжаеву? Арестовали Рамзи где?
Икрамов. В Самарканде.
Вышинский. Вы где были?
Икрамов. В Самарканде.
Вышинский. Звонили Ходжаеву?
Икрамов. Нет.
Вышинский. Ходжаев к вам приезжал?
Икрамов. Нет.
Вышинский. Значит, он неправду говорит?
Икрамов. Нет.
Вышинский. А вы хлопотали об освобождении Рамзи?
Икрамов. Я показания дал...
Вышинский. Об освобождении Рамзи вы хлопотали?
Икрамов. Хлопотал.
Вышинский. Садитесь. Обвиняемый Ходжаев, продолжайте.
Ходжаев. Я перехожу к более существенной части моего показания, которая относится к периоду 1928 года, то есть периоду составления первой пятилетки.
Вышинский. Значит, здесь все-таки можно установить, что вы были главарем одной буржуазно-националистической организации в 1928 году, Икрамов был главарем другой националистической организации, по вашим словам, а по его словам - он был участником этой организации.
Ходжаев. Мне нельзя вам задавать вопросы, а то бы я задал вам вопрос один...
Вышинский. Нет, вы лучше задайте вопрос Икрамову.
Ходжаев (Икрамову). Каримова ты считаешь руководителем этой организации? Но ведь Каримов по сравнению с тобой - щенок, он твой ученик, как же он мог руководить тобой?
Икрамов. Я руководство понимаю по усилению работы, какую я с 1931 года вел...
Вышинский. Бывает повседневное руководство и бывает не повседневное.
Икрамов. За три года два раза разговаривали. Если сказать идейное руководство...
Вышинский. У вас Каримов был членом организации?
Икрамов. Был.
Вышинский. Он вами руководил в это время как членом организации или вы им руководили?
Икрамов. Ни я им, ни он мною не руководил.
Вышинский. А кто руководил?
Икрамов. Я так дело понимаю...
Вышинский. Кто у вас был руководителем "Милли-Истиклял"?
Икрамов. Каримов.
Вышинский. Значит, был руководителем Каримов?
Икрамов. Да.
Вышинский. Вы были членом этой организации?
Икрамов. Да.
Вышинский. Значит, он вами руководил?
Икрамов. Нет, мне никакого поручения не давал.
Ходжаев. Я не знаю, известно ли суду, что у буржуазных националистов, особенно в Средней Азии, существовала такая теория - организовать замкнутое хозяйство, то есть сделать так, чтобы хозяйство Республики развивалось независимо от других частей Союза, чтобы, по возможности, Республика жила бы без нужды в остальном Союзе, на случай каких-либо возможностей для активной непосредственной борьбы. И вот эту теорию мы претворили в жизнь, то есть мы составили первую пятилетку, которая шла вразрез с директивами Союзного правительства и соответствовала установке националистов на замкнутое хозяйство. Мы планировали хозяйство таким образом, чтобы меньше иметь хлопка, как культуры технической, которая больше всего связывает Узбекистан с Союзом, во-вторых, развернуть таким образом сельское хозяйство Узбекистана, чтобы иметь в большей мере не только на богарных, на неполивных землях, но и на поливных землях зерновое хозяйство, чтобы не зависеть от привозного русского хлеба, и, наконец, запланировать таким образом развитие промышленности, строительство дорог и прочее, чтобы мы в результате осуществления этой первой пятилетки оказались бы в экономическом отношении более независимыми от Советской России, от Советского Союза, чем когда бы то ни было.
Этот план был расшифрован в Москве. Правительство не приняло эту пятилетку. По инициативе Сталина был поставлен вопрос о пересмотре хлопковой программы. И вот, я сейчас точно не могу сказать, но помню одно, что по директиве дать по Союзу 36 миллионов пудов хлопка, по этому новому решению ЦК ВКП(б) и правительства, Узбекистан должен был дать около 21 миллиона пудов хлопка.
Икрамов. 28 миллионов пудов, Ходжаев. 28 миллионов - это потом.
И вот мы увидали, что если осуществить эту директиву правительства, тогда от той пятилетки, которую мы составили, ни черта не останется. И вот, для того, чтобы сломать эту новую директиву ЦК ВКП(б) и правительства, чтобы не дать хлопка, мы создали новый план - дутый. Значительно преувеличенный. Так, если правительство требовало по Союзу 36 миллионов пудов хлопкового волокна, то по нашему плану выходило - если бы все остальные республики равнялись по Узбекистану, как мы спланировали, - примерно, 45-48 миллионов пудов вышло бы по Союзу, но чтобы осуществить такой план в 45-48 миллионов пудов хлопка, что надо было бы? Мы стали проводить теорию монокультуры, то есть теорию одной культуры в сельском хозяйстве как доминирующей культуры - хлопок. Для этого надо было разбить, разгромить севооборот, уничтожить луга, то есть клевер, корма, вытеснить на поливных землях не только пшеницу, ячмень, но и такую культуру, как рис, которая нигде не растет, вытеснить ее. А это означало вызвать колоссальное недовольство народа, потому что мы представили дело так: план Московский, мы, якобы, московские приказчики, мы осуществляем директивы Москвы. - "Недовольны? Так вот жалуйтесь на Москву". Эту задачу мы поставили.
Вышинский. Провокационную задачу?
Ходжаев. Провокационную задачу, поставили ее сознательно и осуществляли в течение ряда лет.
К чему это привело? Это привело действительно к уничтожению севооборота, это привело к снижению поголовья скота, это привело к снижению шелководства, потому что и тут навредили. Это привело, в конце концов, и к снижению самой урожайности хлопка. И поэтому Узбекистан годами не выполнял планы по хлопку.
Мы так планировали, что, скажем, в Фергане - в основной хлопковой базе Советского Союза, в Бухаре - вторая в то время база, процент хлопководства доходил до 96-98%. Если у крестьянина 10 га земли. он должен на 8 га или на 9 га посеять хлопок. Сами понимаете, если один гектар остается на все остальное, то это хозяйство начинает гибнуть. А в Самаркандской, Ташкентской областях, где огромное количество земель, где люди сеяли испокон века экстенсивные культуры, там процент хлопководства 30-35 и 40-45. А ведь можно было бы сделать так, что в Узбекистане занять 50% площади под хлопок, а в Фергане и Бухаре - 80%. В этом случае можно было бы безболезненно выполнить составленные планы. Это и было сделано в 1935 году под давлением. Но в этот период мы этого не сделали. Я хочу здесь сказать, что это не было случайной вещью, что это не было головотяпством или результатом неумелой работы. Это было сделано вполне сознательно нашей организацией, под моим руководством, под руководством Икрамова. Мы вдвоем - он по партийной линии начальство, а я по советской, - мы вдвоем руководили этим делом.

Продолжение следует….