Свобода. Много ли её у нас?

Ну, конечно, я пишу о России, то есть о моей стране. Как-то раньше я не задумывался над этим словом.  Просто не было времени. Росли дети, нужно было зарабатывать деньги, чтобы их кормить, одевать, учить, и даже – как-то отдыхать!

Из телевизора неслись съезды КПСС, голосовали – единогласно, пели Интернационал. Партия была одна. Генсек был один (неважно какой и сколько был). Материалы съезда изучали, особенно члены КПСС.  Меня не приняли, старикам, сидевшим в комиссии, я чем-то не понравился, хотя работать на работе под эгидой Обкома партии разрешили. Сказали: «Приходи на следующий год, примем».
Когда учился в институте, изучали и сдавали «Материалы съездов КПСС» и ещё сдавали такой предмет «Научный коммунизм». Я до сих пор не понимаю этого предмета и о чём там говорилось.  Но как-то сдал, хотя преподаватель был не доволен. Я был известной личностью в институте.

Два последних десятилетия до пенсии моя работа была связана с постоянными командировками. Я об этом не жалел, почему бы и не слетать куда-нибудь на границы нашей империи: Ташкент, Фрунзе (теперь Бишкек), Кишинёв, Киев, республики Прибалтики-тогда ещё ССР.
Когда-то Хрущёв с трибуны очередного съезда заявил: «Поколение восьмидесятых будет жить при коммунизме!»  Пока что не живём, а наоборот приближаемся к капитализму, но не как у Маркса, а каким-то своеобразным путём.
Когда достраивали социализм, средства производства были, сейчас их нет. Или очень мало. Все союзные республики трудились у себя, и никто никуда не выезжал, и слово «мигрант» никому не было известно. Работы было столько, что даже милиция вылавливала неработающих – тунеядцев и отправляла их на работу. Вот ведь было время!
Было не так богато. Но жить было можно.  Республики Средней Азии поставляли хлопок, и наши фабрики Владимирской, Ивановской областей трудились на полную мощность. О синтетике тогда мало кто знал.

Возвращаюсь к командировкам.  Часто летал в республики Средней Азии. В Ташкенте было не только месторождение меди, но и крупный медеплавильный завод. Оттуда везли медную проволоку. Наша страна умудрилась во всех республиках построить заводы, и когда распался Союз, всё осталось там. Я позже к этому вернусь.\

И в частых полётах туда всегда встречал летящих со мной иностранцев. Они были уже не молоды и из разных стран. Общались по-английски. Они летели посмотреть Бухару, её мечети с голубыми куполами, керамика которых до сих пор неизвестна, Минареты, уходящие высоко над городом, откуда муллы созывали правоверных на молитвы. Они- иностранцы бабушки и старички были очень добродушны и непосредственны. Самое главное для них было поделиться своими детьми и внуками (конечно фото).

Они раскладывали передо мной неисчерпаемые  портмоне, в которых были фото их детей и многочисленных внуков. Одна старушка мне говорила, что у них – трёхэтажный коттедж, шесть автомобилей, свои тракторы, сенокосилки. Потом она говорила, что дети выросли, а они с мужем- свободны и летают по всему миру. Муж её сидел на соседнем кресле и, улыбаясь, в такт жене кивал головой. Уже в аэропорту он прицепил мне какой-то значок и обнял меня, сказав, что я – хороший парень. Мы долго потом махали друг другу руками, они пересаживались на Бухару, а я в автобус на медеплавильный завод.

Так было много раз и много лет подряд. Наши люди не летели в Бухару смотреть на великолепные мечети.  Наших встречал только в Киеве: в Печорской Лавре, да на Крещатике за тонким фарфором и киевскими тортами. И Домский собор в Риге никого не интересовал, а привлекало дамское нижнее бельё и рижские духи фабрики Дзинтарс. Но это были не туристы- пенсионеры, это были командировочные, как и я. или отпускники.

Свободных туристов, летающих по миру кроме иностранцев, я не встречал. Тогда ни у кого таких денег не было.  Однажды встретил своего друга по институту. Он сказал, что отдыхал в Египте. Я даже не поверил своим ушам, что такое возможно. Он получал много денег, прокладывая в Ленинграде телефонную сеть на волоконной оптике.

За десять лет, пока росли наши дети, мы довольствовались Алуштой. И уж, конечно, не путешествовали по миру. При окладах сто двадцать рублей у меня и сто пять рублей у жены до путешествий было далеко, а целый год откладывали понемногу на Алушту на четверых. О какой-то свободе думать было некогда.

А я летал всё в те же командировки, видел свободных иностранцев- пенсионеров. Я не интересовался: пенсионеры ли они, и платит ли им государство пенсии, или у них – просто доходы, накопленные за жизнь. Достаточно того, что они тогда относились к нам хорошо и не было в них кичливости, английской надменности. Они были, как мы, только значительно богаче нас.

6 августа 2018 год