Горькая счастливая любовь Вероники Тушновой

Я прчла на ПРОЗА РУ очерк Марии Купчиновой «Не отрекаются любя», который содержит отрывок, посвящённый замечательному поэту- Веронике Тушновой, ее горькой женской доле.  Многие годы вся ее жизнь и вся любовная лирика были прсвящены одному человеку- писателю Александру Яшину. Я хочу привести здесь этот отрывок и затем продолжать эту тему..
Рассказывает Мария Купчиноаа:


« Недавно на канале «Культура»  была передача, посвящённая Александру Яшину. Я слышала о таком поэте но мне он казался скучноватым и суховатым, в сущности, ни одного его стихотворения я не знала. Рассказывали, что у него было много жен, я уж и не запомнила сколько, вроде три, семеро детей, и долгий, совсем не тайный роман с Вероникой Тушновой. 
Дочка спросила: "Мам, ты знаешь такую поэтессу?"
Мне кажется, стихи Вероники Тушновой знали все девочки моего поколения. Наверное, я преувеличиваю, «все» не знали, но в мою жизнь она вошла прочно и надолго. И я даже помню, когда это случилось.
В 9 классе в школе устраивали литературный вечер. А в параллельном классе училась девчонка, сейчас не вспомню ее фамилию, помню только, что звали Таней. Ерл обычно читали на школьных вечерах ты, надеюсь, знаешь и помнишь. И вдруг:
                «Знаешь ли ты, что такое горе?
                Его переплыть - всё равно, что море,
                Его перейти - всё равно, что пустыню,
                А о нём говорят словами пустыми…
                Говорят: “Вы знаете, он её бросил...”
                А я без тебя -  как лодка без вёсел,
                Как птица без крыльев,
                Как растенье без корня...
                Знаешь ли ты, что такое горе?»
Наверное, ей хотелось кого-то позлить, шокировать учителей, возможно, кому-то что-то сказать, но она хорошо читала стихи, и в зале вдруг повисла тишина... Своими, еще совсем неразвитыми чувствами, мы  ощутили горькую боль этих слов. Автора я запомнила, как оказалось, на всю жизнь.
Не могу удержаться, чтобы не процитировать тебе дальше:
                «Постой. Я не все тебе рассказала.
                Знаешь, как я хожу на вокзалы,
                Как расписание изучаю,
                Как поезда по ночам встречаю.
                Как на каждом вокзале молю я чуда:
                Хоть строчку, хоть слово оттуда… оттуда               
Я не знала, что у них у обоих были семьи, что встречаются они  в вагонах пригородных электричек…
Наверное, как ты когда-то в детстве не понял, что «Повесть о дикой собаке Динго» - повесть о первой любви, так и я не поняла, что это стихи о несчастной любви, не сложившейся… У меня вообще не было такого чувства, что это любовные стихи. Было ощущение бездны, разверзшейся у самых ног. «Разверзлась бездна, звезд полна. Звездам числа нет, бездне – дна». И у этой бездны тоже дна не было.
Знаешь, удивительно,  не помню, откуда я выписывала стихи Тушновой. У меня есть  переписанная от руки тетрадка с ее стихами. Но  не вспоминаю, чтобы держала в руках, даже в библиотеке, читальном зале,  ее книги. Наверное, все было разбросано по каким-то журналам, возможно, «Смена», «Кругозор» еще что-то…
Я только сейчас узнала, что Тушнова умерла в 1965 году. Именно в тот год я впервые услышала ее стихи, обожглась на них.
И тебе принесла  в ладошках. Ты, наверное, забыл, но именно их я написала тебе в том письме... Я еще раз прочитаю, можно? Ты прости,  в этом письме будет много стихов. Такое вот настроение. Не сердись.  Со мною ведь не слишком часто так бывает.
Может, больше никогда и не повторится.
                «Не знаю, права ли, не знаю, честна ли…
                Не помню начала, не вижу конца.
                Я рада, что не было встреч под часами,
                Что не целовались с тобой у крыльца…
                Я рада, что было так честно и прямо.
                Так просто и трудно, так нежно и зло…
                Что осенью пахло тревожно и пряно,
                И дымное небо на склоны ползло…
                Что сплетница сойка до хрипу кричала,
                На все побережье про нас раззвоня,
                Что я ничего тебе не обещала,
                И ты ничего не просил у меня.
                И это нисколько меня не тревожит.
                Прекрасен той первой поры неуют.
                Подарки не просят, и не обещают.
                Подарки приносят, и отдают…»
Прости за повторение. Просто я люблю эти строчки. Не было тебя – и стихи надолго ушли из моей души. Появился ты – и вернулись.
А ведь забавно все-таки: ну почему я с 15 лет, в институтские годы твердила про себя именно эти строчки. Не что-то там жизнеутверждающее, а вот эти: про боль, про вот такую любовь, которую и понять в молодости трудно. Да я и не понимала, наверное. Понять может только тот, кто сам пережил.
                «Помню первую осень, когда ты ко мне постучал, 
                обнимал мои плечи, гладил волосы мне
                и молчал...
                Я боялась тебя, я к тебе приручалась с трудом,
                я не знала, что ты - мой родник,
                хлеб насущный мой, дом…»
Они встречались в других городах, гостиницах, гуляли по лесу, ночевали в каких-то охотничьих домиках. А когда возвращались домой, он просил ее выходить на две остановки раньше из электрички.  Это я сейчас понимаю, что было не просто обидно, но еще и физически тяжело выходить где-то на полустанке, стоять, ждать следующей электрички, и приходить домой… когда? Совсем под утро? Все равно, об их романе узнали, друзья осуждали Яшина, дома у него была трагедия, и разрыв с Тушновой стал неизбежен. 
                «Мне казалось, нельзя, чтоб «Выходаю нет» -
                А вот, оказалось, случается.
                На год, на два, на десять лет –
                «Выхода нет»,  а жизнь не кончается.
                А жизнь не кончается все равно…
Выбираю и выбираю для тебя ее стихи.  Пишу, потом стираю. Не знаю, какое же из них главное, в каком – она вся. И в каком – я вся. Потому, что, в отличие от тебя, я не примеряю на себя героев фильмов или книг. А вот стихотворные строчки – примеряю. Потому и пишу тебе все это, что идут они из моего сердца тоже.
                «Всё в доме пасмурно и ветхо,
                скрипят ступени, мох в пазах...
                А за окном - рассвет и ветка
                в аквамариновых слезах.
                А за окном кричат вороны,
                и страшно яркая трава,
                и погромыхиванье грома,
                как будто валятся дрова.
                Смотрю в окно, от счастья плача,
                и, полусонная ещё,
                щекою чувствую горячей
                твоё прохладное плечо...
                Но ты в другом, далёком доме
                и даже в городе другом.
                Чужие властные ладони
                лежат на сердце дорогом.
                ...А это всё - и час рассвета,
                и сад, поющий под дождём, -
                я просто выдумала это,
                чтобы побыть с тобой вдвоём».
                ……………………………………
                «Бывало всё: и счастье, и печали,
                и разговоры длинные вдвоём.
                Но мы о самом главном промолчали,
                А  может, и не думали о нём.
                Нас разделило смутных дней теченье -
                Сперва ручей, потом, глядишь, река...
                Но долго оставалось ощущенье:
                не навсегда, ненадолго, пока...
                Давно исчез, уплыл далёкий берег,
                и нет тебя, и свет в душе погас,
                и только я одна ещё не верю,
                что жизнь навечно разлучила нас».
                ……………………………………………
                В чём отказала я тебе, скажи?
                Ты целовать просил — я целовала.
                Ты лгать просил, — как помнишь, и во лжи
                ни разу я тебе не отказала.
                Всегда была такая, как хотел:
                хотел — смеялась, а хотел — молчала...
                Но гибкости душевной есть предел,
                и есть конец у каждого начала.
                Меня одну во всех грехах виня,
                всё обсудив и всё обдумав трезво,
                желаешь ты, чтоб не было меня...
                Не беспокойся — я уже исчезла.
Знаешь, в молодости я совсем не думала о том, что эти стихи посвящены какому-то реальному мужчине. Это были мои стихи, и мои слова. Пусть не сказанные никому, не произнесенные вслух. И ни к кому реальному они не относились. Просто потому, что для того, чтобы сказать такое  - надо прожить и перейти через очень многое. В молодости, как бы ты ни любил, это все равно – не так. Да, больно, очень, но ведь как бы ты ни считал, что «это» – навсегда, все равно жизнь раньше или позже забирает свое.
И только вот сейчас я прочитала Его стихи. Почему-то мне казалось, что он писал стандартные, правильные стихи про деревню да колхозы. И вдруг обожгло до боли:
                «Матерь божья, не обессудь,
                По церквам я тебя не славлю,
                И теперь, взмолившись, ничуть
                Не юродствую, не лукавлю.
                Просто сил моих больше нет,
                Всех потерь и бед не измерить,
                Если меркнет на сердце свет,
                Хоть во что-нибудь надо верить.
                Ни покоя давно, ни сна,
                Как в дыму живу, как в тумане…
                Умирает моя жена,
                Да и сам я на той же грани.
                Разве больше других грешу?
                Почему же за горем горе?
                Не о ссуде тебя прошу,
                Не путёвки жду в санаторий.
                Дай мне выбиться из тупика.
                Из распутья, из бездорожья,
                Раз никто не помог пока,
                Помоги хоть ты, матерь божья».
Нет тут ни правых, ни виноватых. Просто так сложилось.  И невозможно жить с разбитым сердцем. И невозможно…
                «И не сказать, как это грустно,
                и взять бы кинуться вослед...
                Но жизнь с трудом меняет русло,
                когда тебе не двадцать лет»
Она умерла в 50 лет от онкологии. А он опубликовал в «Литературной газете» некролог, и стихи, посвященные ей. Сделал это открыто. Ей уже было все равно, но это было самое большее, что он мог для нее сделать.
                «Думалось, всё навечно,
                Как воздух, вода, свет:
                Веры её беспечной,
                Силы её сердечной
                Хватит на сотню лет.
                Вот прикажу —
                И явится,
                Ночь или день — не в счёт,
                Из-под земли явится,ю
                С горем любым справится,
                Море переплывёт.
                Надо —
                Пройдёт по пояс
                В звёздном сухом снегу,
                Через тайгу
                На полюс,
                В льды,
                Через «не могу».
                Будет дежурить,
                Коль надо,
                Месяц в ногах без сна,
                Только бы — рядом,
                Рядом,
                Радуясь, что нужна.
                Думалось
                Да казалось…
                Как ты меня подвела!
                Вдруг навсегда ушла —
                С властью не посчиталась,
                Что мне сама дала.
                С горем не в силах справиться,
                В голос реву,
                Зову.
                Нет, ничего не поправится:
                Из-под земли не явится,
                Разве что не наяву.
                Так и живу.
                Живу?»
Вот такая штука эта любовь. Приходит, не спрашивая разрешения. И уходит, когда этого совсем не ждешь. Тебе, наверное, надоело читать. Ты прости. Я несколько дней писала. А сегодня у тебя праздник.  Но я ведь не мешаю тебе, правда? Пошлю это письмо когда-нибудь потом. Просто захотелось рассказать  об удивительной женщине. Которая, по словам тех, кто ее знал, была «удивительно красива», и которая умела любить.
Знаешь, я вот сейчас вдруг поняла, почему тогда, в молодости, запомнила ее стихи. В них, несмотря ни на что,  было счастье любви, и они дарили предчувствие любви тем, кто вчитывался и повторял про себя эти строчки.  Наверное, если бы ты не появился в моей жизни, я бы и не вспомнила про них. Но ты появился.  И, значит, то, перехватывающее дыхание волнение на школьном вечере, было не зря».
Продолжу тему.;;

Я выражю самую искреннюю и глубокую признательность Марии Купчиновой за ее замечательный, такой теплый, рассказ о Веронике Тушновой и хочу дополнить его стихотворением Юлии Друниной, которое она посвятила памяти своеого близкого друга- ушедшей из жизни Веронике Тушновой:

      ПАМЯТИ ВЕРОНИКИ ТУШНОВОЙ

Прозрачных пальцев нервное сплетенье,
Крутой излом бровей, усталость век ,
И голос- тихий, как сердцебиенье,
Такой ты мне заполнилась навек.

Была красивой- не была счастливой,
Бесстрашная- застенчивой была.
Политехнический. Оваций взрывы.
Студенческие встрепанные гривы.
Поэты- на эстраде, у стола.

Ну, Вероника, сядь с ведущим рядом,
Не грех покрасоваться на виду.
Но ты с досадой морщишься: «не надо.
Я лучше сзади,  во втором  ряду».

Вот так всегда: быть не старалась первой,
Дешёвой славы не искала, нет.
Поскольку каждой жилкой, каждым нервом
Была ты Божьей милостью поэт.

Была! Трагичней не придумать слова,
В нем безнадежность и тоска слились.
Но вновь я в ожидании, и снова
Я всматриваюсь в темноту кулис.

Быть может, ты всего лишь опаздала
И вот сейчас на цыпочках войдёшь,
Чтоб зашептавшись и привстав, из зала
Тебе заулыбалась молодежь.

Играть с собою безполезно в прятки
И с детства я не верю в чудеса.
Да,  ты ушла. Со смерти взятки гладки.
Звучат других поэтов голоса.

Другие голосистей. Правда это.
Но только утверждаю я одно:
И самому горластому поэту
Твой голос заглушить не суждено.

Твой голос- тихий, как сердцебиенье,
В нем чувствуется школа поколенья,
Науку скромности прошедших на войне.
Тех, кто свою «карьеру» начинали
В сыроой землянке, не в концертном зале,
И не в огне реклам, в другом огне.

Была, трагичней не придумать слова.
В нем безнадежность и тоска слились.
Но вновь я в ожидании, и снова
Я всматриваюсь  в темноту кулис.


Приведу ещё одно, знаменательное, стихотворение великой  и незабываемой Вероники Тушновой, посвящённое любимому мужчине- Александру Яшину:

Нам не случалось ссриться,
Я старалась всегда потрафить.
Тебе ни одной бессонницы
Не пришлось на меня потратить.

Не добычею, не наградою,
Была находкой простою.
Оттого, наверно, не радую.
Оттого ничего не стою.

Только жизнь у меня короткая,
Только твёрдо и горько верю:
Не любил ты свою находку,
Полюбишь потерю.

Примечание: Вначале я собиралась написать рецензию на произведение Марии Купчиновой о Веронике Тушновой и привести там поэтический некролог Юлии
Друниной. Но затем я осмелилась обьединить очерк Марии и мой материал, для того, чтобы большее число наших читателей смогли ознакомиться с темой.

Автор текста Доба каминская