Хороший русский поэт

   В Литинститут я поступал из Великих Лук. Так случилось, что выбрал меня Владимир Иванович Фирсов, известный советский, русский поэт. Можно вспомнить, к примеру, песню из кинофильма "Вечный Зов" на его стихи "Родина суровая и милая", гимн Сергиева Посада, и конечно "Звёздную песню неба" так же на его стихи - лауреата конкурса "Песня 1977". Многие стихи 1960 - 80-х годов: на военную тему, о любви к Родине, так же исторические стихотворения, и просто лирику. Думаю его стихи ещё дождутся своего часа и верной оценки. В пору поступления, всего этого я не знал, хотя конечно смотрел "Вечный Зов" и слышал "Звёздную песню неба". И когда в году 2010-м, задался целью в Краснодаре в книжном на Красной, найти стихи Фирсова, то нашёл! Несколько стихов в сборнике о Великой Отечественной.

   Даже наше поколение мало знало поэзию 60-х - 80-х годов, большинство из нас находились в пространстве стихотворчества рок-исполнителей или поэзии с влиянием Бродского, и всё это припорошено звёздами русской классики, и уж точно к советской, русской поэзии относились с прохладцей. Не буду углубляться в этот вопрос, коротко - было такое время и как раз на рубеже 2010-х оно уходило. "Броцкисты" ослабили натиск, так и не сумев поставить фигуру на доску поэзии, по силе хотя бы близкую к их кумиру.

   Семинар Владимира Фирсова начинался в 13 часов в аудитории номер 13, семинар Евгения Рейна в 13:30 в аудитории по другую сторону коридора. Рейн проходил мимо нашей открытой двери, и они с Фирсовым смотрели друг на друга через стёкла очков какую-то секунду. Фирсов, если что-то и говорил в тот момент, то замолкал, и спустя паузу продолжал. По-моему, они не здоровались, может кивали, но я как-то не замечал. Со стороны выглядело как лёгкое столкновение противоположностей, пауза зависала в воздухе, вызывала мгновенную заминку и растворялась сразу.

   Семинары поэзии Фирсова в первые три года проходили горячо. "Разносы" студентами стихов друг друга, были обычным делом. Зажигались и гасли "звёзды". Кто-то уходил из института, кого-то восстанавливали. Соперничество было здоровым, со стороны мастера никогда не было резкой критики, была только воля к поэтическому саморазвитию, которую он предоставлял пишущим стихи студентам.

   К спорам "поэт - не поэт, поэзия - не поэзия", он никак не относился, но дискуссия никогда не превращалась в балаган, ему удавалось поддерживать порядок одним своим присутствием. Когда однажды спорили особенно горячо, я сказал, что в данный момент в аудитории один поэт - это Фирсов. У меня было такое впечатление не из-за сравнения стихов, а потому, с каким достоинством Владимир Иванович проводил семинары поэзии. Какая-то более чем интеллигентская аура витала вокруг него. И суета некоторых "поэтов" только подчёркивала разницу.

   В то время я встречался с одной хорошей девушкой, она была "начитана" моими стихами того времени. Дал ей почитать книгу Фирсова, она на многих страницах сделала закладки, и мне сказала: "Вот это поэт! А у тебя - так..." Я к критике отношусь спокойно, и передал Фирсову её слова. Он рассмеялся и сказал: "Я - хороший русский поэт."

   Только курсе на третьем, на моей памяти пару раз Владимир Иванович резко критиковал студентов; и один из двух раз следовала критика в мой адрес. Какое-то внутреннее почтение сработало, я не возражал, молча смотрел в окно, кажется выходящее на Малую Бронную улицу. Хоть и не согласился с мастером тогда, позже понял, что Фирсов был прав. Он горячо отговаривал от подражания так называемым "либеральным" журнальным авторам, которое волей-неволей возникало у многих. Всем студентам приходилось их читать и писать контрольные в форме рецензии или статьи, на публикации в журналах и на вошедших в программу предмета Современной литературы, авторов этого направления. Фирсов привёл слова своего великого земляка Твардовского:
"Вот стихи, и всё понятно, всё на русском языке!"
И далее добавил, сняв очки и положив их на стол: "Если так пишите, делайте сноски!"

   Когда Владимир Иванович заболел, с ним семинар вела его жена, Людмила Васильевна, поэт, член Союза писателей. Баталии поутихли. Звёзды не появлялись на небосводе, плотно закрытом тучами учёбы. Все были заняты в основном успеваемостью. А вот новые стихи писать, мало кто успевал. Семинар увядал, словно предчувствуя будущее. В ноябре 2011 года Владимира Ивановича Фирсова не стало.

   Каждое поколение говорит о своей жизни. Для этого не обязательно придумывать новые слова. Для стихов Фирсова характерны жизненные сюжеты пережитые не одним человеком, потому он доступен и понятен. Фирсов близок Есенину по тематике, образному ряду, любви к Родине, выражением слова через красоту и явления природы.  Фирсов не стремился к оригинальности в рифмах и размерах, он оригинален своей жизнью, служением поэзии в строю русских, советских поэтов. Его стихи понятны как чистая вода, видя прозрачность которой, понимаешь, что ею можно утолить жажду и она принесёт только добро.

    "Я ищу свою песню
     В лесах, меж высоких деревьев,
     Там где пилы гудят...
     Я ищу свою песню во всём:
     В скрипе сонных калиток,
     В разбуженной утром деревне,
     Даже в бабочке
     Спящей
     На мягком цветке полевом..."

   Фирсов - это неизменная твёрдость жизни, традиция, как хребет сущности поэта. Повторы здесь неизбежны. Сама традиция - сохранение жизни в её завещанном, проверенном в веках варианте, то есть повтор осознанный, повтор - как твёрдая позиция. Черты реализма не вырываются за границы здравого смысла, не приплетаются излишние поэтизмы, нет словотворчества в попытке впечатлить, поразить необычностью. Всё просто как в жизни.

    "Это мы отправляемся в небо
     Сквозь созвездия млечной пурги,
     Чтоб колосья тяжёлого хлеба
     Не топтали ничьи сапоги.
     Будут дети отцами гордиться,
     Будут знать их дела наизусть,
     Скоро сын у меня родится,
     Если дочка не огорчусь!
     Им хорошую жизнь
     По наследству,
     Я оставлю во имя любви!
     Слыша голос военного детства:
    "Ты братишка, за нас поживи!"