Отрывки не вошедшие в роман Жизнь-жестянка

                Дело мастера... боится? – вокруг да около.

          Рассказ о том, как любое дело начинать надо на свежую голову.


                Истерзанный, измученный
                Работой трудовой,
                Идёт, как тень загробная,
                Наш брат мастеровой.

                (П.Г. Горохов).


  Те события, о которых мы вам хотим рассказать произошли в станице Кущёвской в самом начале лета, - в самый что ни наесть, стартовавший сезон начала строительных работ. По своей сущности случившееся - с первого взгляда казалось не стоит выеденного яйца, - пустячное дело! Но это если не вдаваться в подробности, а на самом деле всё это недоразумение взбудоражило руководство района, включая Первого секретаря райкома партии. Всё то, о чём мы намерены вам поведать, случилось всё на той самой улице Трудовой, где мы с вами уже неоднократно бывали. Произошедший случай, как мы уже сказали, по своей значимости, можно подумать, -  обычная повседневная случайность. Но это происшествие повлечёт за собой череду взаимосвязанных столкновений, - ну прям таки сталкивая лбами личностей вполне уважаемых в станице, а вслед за этим вихрь наплывающих одно на другое событий, словно заклятье неминуемо примется отравлять некоторым персонажам нашего повествования существование самой их жизни. Начать свой рассказ придётся с той самой улицы Трудовой, где всё это и происходило. Мы задали себе вопрос, - почему на ней всегда всё наперекосяк, а не так как на всех остальных улицах и переулках. Долго думали и пришли к выводу, что жители тут совсем не при чём: они не виноваты, что им досталась такая головоломная улица со многими погрешностями и колдовским проклятием. Кривая и косая, водой местами затопленная, идёт пунктиром, и совсем исчезая, запутанная и заросшая, неуклюжая и неопрятная. Когда-то давным давно в то неспокойное время, когда Запорожские казаки поселились здесь в этом гиблом и болотистом месте, надумали они протянуть с востока на запад улицу, где было бы молодому приплоду селиться. Собрались кучей на возвышенности бугра левого берега реки Еи, приставили ребром ладонь ко лбу и зорко разом стали всматриваться на запад. До самого моря взгляд не доставал – камыши мешали, и заходящее солнышко в глаза светило. Впереди насколько глаз хватал: озерца, ручейки, сага, плавни, а больше стена камышей. На всём пространстве беспорядочно выступали из болотистой почвы небольшие островки суши. Атаман простёр руку вперёд, ребром ладони указывая направление, как ножом пирога кусок отрезав, сказал: «Вот так и тяните улицу от кочки до кочки, а после уже как-нибудь выровняем, жить-то молодожёнам надо где-то - не спать же им на полатях покатом, как спят в России!..». Вот с тех времён и получилось, что получилось. В то далёкое время названия улица ещё не имела, оно к ней пришло, когда утвердилась истинная власть - «Народная», тут же и название само в руки свалилось – «Трудовая». Правда такое название только в России имеется, ибо во всём мире труд называют почему-то иначе: деятельность, бизнес, производство и так далее. Называть всё это перечисленное трудом, как бы такая необходимость отпадает, ибо это само собой разумеющееся занятие, тогда поедание и пережёвывание пищи тоже к труду надо причислить. В самом центре станицы имелся кусок этой улицы в сотню метров, где как казалось, начинала возрождаться цивилизация, но это только в самом нутре станицы и всё!.. Оттуда мы и начнём свой рассказ. На этом отрезке улицы располагалось предприятие с громким названием, услышав которое на ум тут же приходила Москва и Байконур, где ракеты конструируют, а впоследствии, в космос запускают, сами оцените - «Машбытприбор»!.. Это предприятие с таким громким названием подвластно было Быткомбинату и что-то роднило его с Межснабом, о котором мы уже рассказывали, правда, масштаб поменьше. На проходной этого нешуточного предприятия, судя по названию, как и положено это на любом военном режимном объекте типа завода имелся пропускной пункт. Стояла кирпичная будка, где сидел сторож и вахтёр в одном лице: ворота железные днём нараспашку, а ночью на амбарный замок. В рабочее время проезд в ворота перегораживал натянутый цепок, который те, кто шёл ногами переступали, - по-собачьи задрав ногу. В дальнем углу двора под навесом стояло три легковых машины нуждавшихся в серьёзном ремонте: два «Запорожца» и одна «Волга – Газ -21». Один запорожец  с разбитой носовой частью и ка-потом, который отдавал честь лобовому стеклу, оставшемуся где-то на просёлочной дороге, и вероятней всего капот давно справлял по-нём поминки. Запихнули его в глубину навеса: в пыли и паутине стоял этот конь железный, дожидаясь своей очереди до лучших времён. Возле «Волги-21» крутился у самого её носа паренёк в спецовке: в руках он держал трёх оленей, которых тулил так и сяк к капоту, пытаясь найти вариант как их присобачить к машине. Когда его спросили, - зачем три оленя, если на всех машинах этой марки по одному, он ответил: «Русскую тройку задумал сварганить, ещё никто до этого не додумался…». Немного в стороне, под навесом стоял второй запорожец, возле которого в раздумьях и коротких рваных обсуждениях предстоящего ремонта стояло три человека. Один был - это жестяных дел мастер, который умеет хорошо машины рихтовать способом деревянной кувалды и обычного железного лома; второй присутствующий сам хозяин этой машины, который ходил сюда как на работу уже второй месяц подряд. Третий высокий такой и почему-то худой - был мастер, который должен объём работ написать и цену ремонта определить и составить. Судя по внешнему виду этого вездеходного транспортного средства - запорожец явно где-то по габаритам не уместился, проскакивая между двух деревьев. Как объяснил хозяин этой незаменимой в деревне машины: «Повезло, что тополями деревья оказались. У тополя древесина мягкая - как губка, если бы стояли акации, то тогда бы хана!.. Так что выходит, - сказал хозяин машины, - теперь до конца жизни буду за тополь богу молиться. И как помнится мне ещё из института, где когда-то пришлось учиться, была в России религиозная секта, которая называлась «Тополёвцами» и они покланялась этому святому дереву, потому-то оно и спасло меня…». Спорить на эту тему не стали; принялись обсуждать сам ремонт. Жестянщик, похлопав по впалым бокам машины уверенным тоном сказал: «Сейчас она больше похожа у тебя на камбалу; к тому же вчера я промерял её до сантиметра, и она оказалась на полметра длиннее, чем раньше была, - вытянулась, падла!.. как кишка в переднюю носовую часть. Я целую ночь всё думал, - почему только в одну сторону потянулся кузов, пока не вспомнил, что двигатель в заднем багажнике находится. Оно и понятно - двигатель на мгновение застрял между деревьев, а передок побежал дальше, пока его не остановила, наверное, выхлопная труба, которая, как ты сказал, упёрлась в землю…». Далее жестянщик взял в руки деревянную кувалду, постучал ею по боковой части машины и продолжил словесную техническую консультацию: «Щас уже новые «Запоры» пошли – с ушами, один такой уже бегает по Кущёвке, может, видел?.. Гена купил - тот, что по Луначарке живёт. Если хочешь, Кузьмич, отрихтуем под новый «Запор». Срежем нахрен всё лишнее по бокам, жестянку я согну на железной трубе по размеру и приделаем ему уши - воздухозаборники, как на самолёте: те, что летают над нами. Поверь, даже лучше будет, чем изначально – двигатель греться не станет. Чё скажешь, Кузьмич, чего молчишь?..». Хозяин машины в раздумьях молчал. Мастер цеха подозрительно поглядел на Кузьмича и выложил свои аргументы:
   - Не сомневайся, Кузьмич, Витёк сделает всё как положено, и к бабке гадать не ходи, ещё завидовать будут. Но будет дороже, сам понимаешь: метал, краски, замазки, гнуть жестянку надо и так далее.
  - Насколько дороже? - спросил хозяин запорожца.
  - Думаю, не намного – рублей на двести. А так, если это не сделать, то бока хоть досками зашивай, - вытянули сильно кузов в длину. А чё тебя понесло в те деревья… - с дороги сбился?
  - Да не-е-е, дорога была, но я её почему-то не видел – пропала она из глаз на время, а пока глаза протирал – уже мордой в ветки упёрся.
  - Бывает, - сказал мастер, - случаем не подсунули самогонку, настоянную на птичьем помёте?.. а то вон с того «Запора», что с задратым капотом стоит - хозяин рассказывал, что только в больнице через неделю вспомнил, кто он есть, тоже пил куриный помёт с самогоном.
  - Да хрен его знает, я в тот день одного змеиного яда не попробовал, полный комплект набралось, как у того батюшки из церкви: начал с безобидного Кагора, а закончил тройным одеколоном. Делайте как лучше, куда деваться: двести, так двести, на рыбалку на чём-то надо ездить, - сказал, соглашаясь, хозяин машины.
  - Ну, вот и договорились, - сказал мастер цеха, пожимая клиенту на прощанье руку, - всё!.. считайте, что я ушёл, дома ещё дел по горло.
 Вскоре под навесом послышались звуки гулких ударов о жесть, которые своим дребезжаньем и воем надоедливо действовали людям на нервы. В левом углу впритык забору и рядом с проходной будкой стояло невзрачное здание больше похожее на флигель. Под крышей этой конторы располагалось предприятие по услугам гражданам в сфере строительства жилья - в виде частных домов, о нём у нас и пойдёт дальше речь, но для полного завершения обзора территории необходимо внести для полной ясности, тем самым раскрыв секрет обобщающего названия «Машбытприбор» обо всём остальном, что там имелось. Машины мы уже видели, - там под навесом стоят; со строительной хатой познакомились, - туда мы ещё вернёмся, осталось приборы найти. К флигелю, в котором поселилась контора строителей, примыкал на всю длину двора длинный сарай, поделенный на клетушки – мини-цехов так называемых. Во времена, когда всё это создавалось, по всей вероятности, прострел хозяйского взгляда рассчитан был на будущие времена, когда наступит тот день и у населения появятся всякие бытовые приборы, а их потом понесут в ремонт. Сейчас у граждан станицы приборов как таковых не имелось – кроме  тяпки, вил, лопаты и топора, потому о таких вещах как бытовые приборы большинство станичников, даже не подозревало об их существовании на этом свете. В каждом доме непременно имелся цельнометаллический утюг, - как же без него?.. Зимой грели его на печи, в летнюю пору на примусе или керогазе и в ремонте он явно никогда не нуждался, потому что был вечный! Бывало доставшийся от той далёкой прабабки, которая двести лет назад прибыла из Запорожской сечи. Такой утюг был необычный: из особых сплавов отлитый; долго греешь, зато теплоёмкий, - гладь потом и горя не знай. Корыто для стирки - к нему ребристая стиральная доска, да и купались большинство, залезая и с трудом умещаясь в то самое железное корыто, размазав больше по телу природный-лэп от рождения. Это потом через несколько десятков лет появятся в большом разнообразии бытовые приборы из Китая, а сейчас китайцам было не до этого - не до наших утюгов и сковородок, стиральных машин и микроволновок, о которых они ни слухом, ни духом не ведали. В то время китайцы всем своим миллиардным населением гонялись за последним воробьём, который нагло склевал целый десяток рисовых зёрен и никак не хотел умирать. Когда наконец-то и его китайцы прибили – оглянулись кругом: воробьёв нету, но и риса не прибавилось, а кажись, последний с полей исчез – насекомые съели, пока за воробьями гонялись. Подозрительно посмотрели в сторону советско-китайской границы – сделали вывод, - русские воробьи прилетают из-за кордона. Как стояли - так толпой и устремились к границе, а там их пограничники встретили автоматными очередями. Вот с того всего и начался советско-китайский по-граничный конфликт. Так что до прихода бытовой техники в страну Советов было ни много ни мало, а подождать ещё лет этак сорок. Вернёмся в тот длинный сарай, где цеха пустовали. В одном цеху всё-таки работали не покладая рук жестянщики иного профиля – те, что по крышам лазят. Слышалось мерное постукивание молоточков по оцинкованному железу, тихие матерные слова в его адрес: здесь творили произведения кровельного зодчества. Вырезали из жести голубей, петушков, розочки, фиалки и тюльпанчики; мастерили желоба, отливы и водосточные трубы и всё это впоследствии прикрепляли к фронтону хаты, - чтобы красивше было. Под индивидуальный заказ жестянщики клепали корыта-ванны, чтобы станичнику было зимой, в чём искупаться. Советская промышленность подобные вещи, разумеется, штамповала и в каждом хозмаге под стенкой до потолка стояли штабеля этих корыт, но в них искупать представлялось возможным лишь пятилетнего ребёнка, а взрослому только ноги помыть. Мастера жестянщики в корытах толк знали: человек ведь голый в чём мать родила, садиться туда будет, - как попало не пойдёт! Требовалось искусство - чтобы и задницей вместился, и пятками в стенку не упирался, и задняя часть ванны приподнятая должна быть, – чтобы в спину холодом не тянуло. Клиент зачастую капризный попадался - угодить было не просто. На глаз длину ног правильно не всегда удаётся определить, а измерить он не давался - говорил, - что измеряют, когда в гроб кладут, а он ещё живой и помирать не собирается. Пришёл такой скандальный клиент корыто своё забирать, а перед тем как заплатить деньги залез в эту купальную ванну прямо в одежде и в обуви на себя примерить, как оно будет на деле. Каблуки упёрлись в стенку. «Не возьму и точка!.. - говорит клиент, как бритвой по горлу полосонул, - делай другое, чтобы длиннее было…».
  - А это корыто, куда я дену?! – спрашивает жестянщик.
  - Другому клиенту продашь, у кого ноги по размеру подойдут, - ответил, ка-призный заказчик.
  Сразу хотим сказать, что пройдут годы и однажды в соседнем цеху прямо под носом, как чирей на срамном месте, поселится совсем никчёмный конкурент. Стирать больше станут в стиральных машинках, а они часто ломались - вот и понадобится тогда эта служба по ремонту бытовой техники. Ну, а корыта постепенно себя изживут, но сейчас машинок стиральных у населения имелось - кот наплакал. Впрочем, не подумай, читатель предвзято – стиральные машинки, конечно, были; советская промышленность их потихоньку штамповала и стоила она – цена вполне многим доступная: всего-то половину месячной зарплаты. Машинка для стирки, правда, не шик: труба с крышкой, окрашенная свежей краской, на дне вентилятор, который по кругу воду в той трубе гоняет, электромотор и привод ремня, как на водяной помпе в машине, - вот и вся премудрость. Воткнул вилку в розетку – пошла стирка, высмыкнул шнур – умолк агрегат. Этот столь необходимый домашним хозяйкам вид бытового облегчения рук свободно стоял на витрине в универмаге, казалось, плати деньги и стирай себе на здоровье. Как бы, не так!.. «А пятьсот килограммов говядины вы, молодые люди, по установленной государственной цене в Заготконтору сдали?.. где ваша справка о том?.. Нету?.. ну, тогда, извините, и стиральной машинки вам нету…». 
   Постояв и послушав перебранку жестянщика и того кто купаться надумал, глянув в хвост длинного сарая с закрытыми намертво дверями так и не обнаружив каких-либо приборов, о которых вывеска на проходной будке кричала, устремили свой взгляд на тот флигель, где прижились строители. Ни для кого не секрет, что у каждого предприятия имеется две стороны медали. О лицевой стороне пишут в газетах, выступают с жаром и пеной у рта хвалебные псалмы поют, кидая их в зал на собраниях, и те же  самые слова летят, словно камни громко с трибун. Об обратной стороне медали все предпочитают помалкивать, придерживаясь, правила - «Зачем сор из избы выносить!». Но мы, приподняв крышку этой зловонной ямы, в щелочку чуть что-то рассмотрев, постараемся об этом вам немного рассказать. Штат служащих в этом предприятии, о котором речь идёт совсем маленький был, возможно, по причине, что контора сама по себе недавно родилась. Прораб Коля возглавлял, мастер Витя помогал, шофёр Ваня на машине «Газ-51» стройматериалы возил, Валя бухгалтерша и кассир в одном лице, деньги от заказчиков принимала и своим зарплату начисляла, а два раза в месяц – аванс и получка - на руки выдавала. Совсем недавно они приняли в свой штат пятого члена семьи – Нину, которая ранее работала в плановом отделе у Пилипа Карловича, и который вскоре выставил её за дверь за непочитание вышестоящего начальства и несоответствие занимаемой служебной должности. Но как рассказывают, шепчась на ушко и предупредив, - чтобы ни-ни!.. никому ни слова, а дело было так. Поехала Нина, запрыгнув в машину к Карловичу - не спросившись и не проконсультировавшись с опытными девчатами; а там, оказывается, дров наломала и оскорбила человека таким нехорошим словом, что и произносить не хочется: «Я если б знала, что вы полный импотент, - сказала Нина в крайнем расстройстве, натягивая в эту минуту на себя нижнее бельё: лифчик и трусики, - я бы в жизнь к вашей машине на километр не подошла бы!..». Ну, недаром же девчата говорили, - что человек он изношенный и с ним надо обращаться как с малым ребёнком. Прорабу Коле подобные услуги не требовались, тут хотя бы со своей молодой женой дал бог справиться, ему нужна была нормировщица-сметчица, да и машины у Коли кроме «Газ-51» с железным кузовом иного транспорта не было. Были, конечно, на будущие времена планы приобрести мотоцикл с коляской «Иж-Юпитер», такой как у начальника райфинотдела, но пока до этого было ещё далеко. Сейчас прораб Коля стоял на пороге своей конторы в задумчивости, смотрел на цепок у проходной, ища выход, - где найти мастера-кладея, чтобы приступить к строительству дома, за который ему уже в голове дырку с кулак продолбили. Дело в том, что построить требовалось дом семье глухонемых, у которых к тому же и куча детей, а хата мала как собачья будка, в которой они живут, к тому же стоит эта хата всё на той же улице Трудовой в саге и камышах, а саманные стены раскисают. Быткомбинат обязали построить дом инвалидам в половину стоимости ну, и соответственно со своего материала. «И где возьмёшь такого мастера, который бы согласился работать за половину стоимости?..», - спрашивал Коля прораб пустой коридор за своей спиной и себя тоже. В сильнейшем раздражении сплюнул с порога, оглянулся вглубь коридора и, увидев, что дверь там, где Нина сидит, распахнута, крикнул с порога:
  - Нинка, ты смету на дом по-Трудовой на хлухонемых переделала?
  - Ещё не успела, Коленька, завтра закончу…- крикнула в гулкий пустой коридор Нина.
  - Не завтра, а сегодня к вечеру чтобы готова была! Это тебе не у Карловича по посадкам шастать! Чтобы к вечеру смета была!.. Слышала?.. а то из зарплаты высчитаю.
  Прорабская доля у Коли была, - не позавидуешь:  приходилось и мешки с цементом грузить на пару с водителем Ваней, чтобы простоя на объекте не вышло и как, однажды жалуясь, сказал он, - что скоро и раствор в корыте мешать придётся. Возможно тая в душе надежду, что удастся в будущем пойти вверх по служебной лестнице или на худой конец из задрипаной конторы сделать серьёзную строительную организацию. Потому-то Коля прораб и терпел все эти невзгоды и героически преодолевал на своём пути чиновничьи препятствия, получая один выговор за другим, как бесплатный билет в оперу, куда мало кого загонишь. В этой шарашке, казалось - всё есть: строй-материалов – скирдовать некуда, заказов  - хоть ночами работай, но не было самих квалифицированных строителей, - мало было желающих работать только сезонно - притом временно оформленным. Хотя бы, захудалого мастера кладея, какого нибудь отыскать: пусть сикось-накось, лишь бы дело как-то двигалось. Сидеть по полгода без зарплаты и ждать сезона, даже таких строителей трудно было уговорить. Кроме пары бригад, в общем количестве из шести человек было ещё двое разнорабочих подсобников, которые вот уже вторую неделю как сквозь землю куда-то провалились. С того памятного прошлогоднего дня, когда Гришка Пантелей закончил строительство дома обувщику Сурену и отбыл в неизвестном направлении за пределы станицы, его бывшие подсобники Жорик и Серёжа болтались как навоз в прорубе не имея мастера, к которому бы могли пристроиться. Сейчас стоя на пороге в размышлениях Коля прораб запамятовал, что сам же их отправил за территорию предприятия, сказав напутствие в дорогу: «Идите, ищите себе каменщика и будет вам тогда работа, а вы только привыкли приходить сюда, когда выдают аванс или получку… и без кладея не возвращайтесь!..». А где его найдёшь?! Это не пятак на дороге подобрать – каменщики по-над дорогами не валяются, - они знают, когда пить, а когда и воздержаться. С подмостей падают – это случается, когда и случайно, а иной раз и змия, что синим пламенем горит, немного перебрали. Дорога одна – искать надо там, где вероятней всего состояться встреча может, а таких мест, в станице токо три: шайба на ДЭУ, шайба на вокзале и пивной бар – вот с него и решили поиски мастера начать. Направляясь на переулок Почтовый Жорик с Серёжей не с пустым карманом туда шли: на дорожку Коля прораб расщедрился и распорядился выписать по червонцу аванса на брата. Валя бухгалтерша подсунув ведомость, всучила в руку ручку, указала пальцем строку, словно первоклассникам и в приказном порядке выплеснула слова, которые сердце парней окропили бальзамом: «Вот тут расписывайся ты, Серёжа, теперь подходи, Жорик ты и ставь свою подпись, где галочка стоит». Суммы в ведомости напротив фамилий, разумеется, не те стояли, за которые расписывались: в аванс получал десять рублей - расписавшись за сто, в получку мог и полтинник на руки упасть, а то что, напротив - с нолями стоит, какая им в том разница. Два червонца на два рыла – деньги!.. - если экономно употреблять и от горючей смеси изначально отказаться, то разливное вино… - пивком запивая - продержаться можно не один день. Не сговариваясь, ноги сами двух друзей понесли в заветную сторону. Как говорят, - на ловца и зверь бежит. За стойкой злачного заведения в это время стоял в раздумьях над кружкой прокисшего пива Санёк: как раз тот тип, который Жорику и Серёже так необходим был. Душевная тоска и одиночество, сгусток грустных мыслей в это время одолевали с ног до головы Санька; на сердце и в душе роился рой злых ос, которые жалили и отравляли всё его бытиё. Вопреки тому, что Санёк умел хорошо кирпич к кирпичу тулить, - это ему радости не приносило. Первая жизнь Санькова не сложилась, скорее всего, из-за разразившейся непогоды на любовном фронте, потому-то и пришлось вторую жизнь начинать с белого листа, взяв в руки мастерок, которым раствор под кирпичи кладут. С первых минут дружеской беседы за стаканом разливного вина, правда, немного водой разбавленного - Жорик и Серёжа убедительно принялись доказывать кирпичных дел мастеру Саньку, что иных путей, как выжить в этом пьяном мире не существует. А раз так, - надо идти до Коли прораба и просить у него объект, чтобы заработать на эту собачью жизнь, которая неизвестно, когда ещё закончится. Тут же стали приводить пример, - какие они большие деньжищи заколпачивали, когда строили дом Сурену с Гришкой Пантелеем. Жили, дай бог каждому, как кот возле чашки со сметаной. Санёк долго себя упрашивать не стал, иначе со вчерашнего дня, из-за принудительно сложившихся личных обстоятельств, пришлось отказаться от сигарет «Памир» по десять копеек за пачку и перейти на подножную табачную продукцию под громким названием «Окурок». Правда в пивном баре клиенты это слово часто путали с кличкой Стёпы Хромого: паренька уже в возрасте, метр сорок пять росточком, худого и сильно засосанного, потому и носившего второе погоняло – Окурок. Но ни в тот день, ни в последующие три дня до Коли прораба все трое так и не добрались – двадцать рублей надо было пропить до копейки. К тому же во время застольев в трёх заведениях между автовокзалом и Ж-Д вокзалом с промежуточной остановкой в пивном баре подворачивались личности, которым крайне хотелось хотя бы кого-нибудь угостить. Спустя четыре дня новая бригада, сформированная на базе пивного бара, переступила цепок проходной предприятия «Машбытприбор».
  Коля прораб всё ещё продолжал стоять в это время на пороге своей конторы, предаваясь размышлениям, когда неожиданно появившись из-за угла сторожевой будки на проходной, переступив цепок, вошли во двор трое м-лодых парней. Двое из них - это Жорик и Серёжа уже второй год как числились в этой организации подсобными рабочими, можно сказать со дня основания этой службы по услугам гражданам в сфере строительства. Своего непосредственного руководителя Колю прораба с большой натяжкой вос-принимали как начальника, и обычно вели разговор с ним запанибратски. Третьим был с ними мастер кирпичных дел Санёк, которого посчастливилось встретить им на жизненном поприще долгих исканий, - заиметь своего мастера кладея - это вам не к тёще на блины сходить. Сейчас они привели Санька для внедрения в свои трудовые ряды. Обернувшись лицом к Саньку, после того как цепок переступили на проходной, Жорик сказал:
  - Не дрейф, Санёк, покончим со своей прежней жизнью и начнём новую жесть. Коля мужик что надо, будет орать как бешенный, а ты не обращай на это внимания, мы уже давно к этому привыкли.
  Санька к этим воротам привела, как мы уже сказали, досадная необходимость личных жизненных неурядиц: кризис душевных расстройств, последнее время периодические запои и все те беды, которые сваливаются на молодую голову, когда она почему-то на время глупой становится. Прораб, увидев своих пропавших рабочих в душе обрадовался, но сделав серьёзную физиономию на лице, от нетерпения не дождавшись, когда те подойдут к нему, крикнул:
  - Эй вы, обормоты, я вас уже вторую неделю ищу! Где вас хрен носит?! Где вы, бугаи, паслись, всё это время… по бабам шатались? Вы хоть бы раз в три дня своё рыло на работе показывали. Сезон в разгаре, кто работать будет?!..
  От столь неожиданного упрёка в свой адрес, все трое приостановились у самого цепка и, глядя на Колю прораба, будто впервые видят его, Жорик крикнул в ответ:
 - Коля, возьми паузу!.. золотая осень ещё далеко - успеем напахаться. Между прочим, мы тебе мастера привели.
  Санёк слыша перебранку в эту минуту подумал: «Зря я сюда пришёл, ша-рашка ещё та – только время зря потеряешь», - но подойдя к начальнику, ко-торый вдруг расплылся в улыбке, мнение своё поменял, а Жорик продолжил свои пояснения:
  - Знакомься, Коля, это Санёк, - каменщик экстра-класс, только надо его на работу оформить, как нас с Серёгой. Представь!.. - ему тунеядство шьют, за то, что живёт на нетрудовые доходы. Если на стройке пахать доход нетрудовой, тогда где он этот трудовой, а?..
  Третий из прибывших – Серёжа - всё это время молчал; отвернув голову в сторону навеса, где в это время жестянщик деревянной кувалдой правил бока несчастному запорожцу, сделал вид, что это его интересует куда больше. Тщедушный вид, затасканный облик непосильным пьянством Серёжи говорил о том, что задуманное мероприятие о какой-то работе на объекте сущий блеф, от которого лучше всего отказаться пока не поздно. Мысли его виртуально летали от одной пивнушки до второй, а из-за слабости и физического здоровья приступать к какой бы то ни было работе, желание полностью отсутствовало – ну, хоть убей! «Скоко времени потратил, чтобы убедить Жорика и отказаться от глупой затеи - и всё впустую! - подумал Серёжа, - жили это всё время спокойно, можно бы и дальше так же жить, так нет!.. мастер ему понадобился, будто в заднем месте чешется!..». Домыслить эту тему до конца он не успел; неожиданно в эту минуту со стороны улицы Трудовой вынырнул из-за угла какой-то забулдыга: ряха небритая, одна сторона рубахи в брюках заправлена, вторая наружу болтается до самых колен, в зубах жуёт папиросу, на ногах резиновые галоши, в которых в ненастье во дворе ходят. Качаясь из стороны в сторону, подошёл к цепи, которая преграждала путь во двор, опёрся на неё руками, после чего лёг грудью на цепь, перекинул по очереди ноги через преграду, и наконец, стал выпрямляться. Когда он с этим управился: осоловело, прикрывая наполовину один глаз, оглядел стоявших парней и, растягивая слова, прервав разговор ехидно спросил:
   - А чё вы тута собралися?.. дорогу мне перегородили. Вот вы, товарищ, - указывая пальцем на Колю прораба, - как вас там, начальник от коммунистов и беспартийных, а может вы мошенник и из тех, что милиция разыскивает. Я вот – намедни - больше двух недель у них гостевал; так там - в коридоре у них - висят портреты, и я за пятнадцать рабочих дней трудовых все их изучил. И между прочим, один портрет - тот, что с Карлом Энгельсом висит - на вас, контра, точно похожий! Что в оправдание скажите, а?.. нечего сказать?!.. я так и знал! И выпить у вас,  как всегда нету, а раз нету, надо идти на вас заявлять куда следует, потому что вы как я с первого взгляда увидел замаскированные буржуи и вас Ленин со Столыпиным не успели добить. Ленин нам электричество изобрёл и лампочку придумал, а Столыпин вагон для вас сварганил, куда мы вас, гадов, пихали, пихали, возили, возили в ту Сибирь, а вы дорогой как крысы куда-то разбежались!..
   - Мужик иди по-хорошему свой дорогой домой, - сказал Коля прораб без злобы в голосе, - а то недолго позвонить и вытрезвитель вызвать.
   - Во-о-о!.. я сразу как токо сюда вошёл, понял, с кем имею дело, – контра недобитая планы составляет, как советскую власть угробить!
  - Иди, сказал, по-хорошему пока я добрый! Ты русские слова понимаешь?..
   - А вы кто?.. я да – русский, а вы?!..
  В эту минуту мужик, задом попятившись, под колени себе ударился о цепь и кувыркнулся через голову на обратную сторону проходного барьера. Вахтёр, видя такое безобразие на его подведомственной территории, тут же вышел из будки и, обращаясь к Коле прорабу, сказал:
  - Жуть!.. как в омуте болотном, - этот занюханный, барыга, каждый день тут пьяный бродит и ко всем пристаёт – на нервы всем капает! Уже и лет под сраку, а ума так и не нажил. Ну, выпил лишнего и иди себе спокойно до хаты и падай на топчан. Я его знаю - ты, Коля, не обращай на него внимания – он хоть и мелет своим языком, что не попадя, но так безвредный.
  Пьяный мужик - в это время - вначале встав на четвереньки, затем ухватив-шись одной рукой за цепок, поднялся, но стоя спиной к парням смотрел уже в сторону улицы, поводил головой из стороны в сторону и, не обнаружив на ней собеседников, второй свободной рукой махнул донизу и вымолвил: «Я же говорил, что, контра! токо меня увидели, сразу в подполье попрятались?! Я вас, суки, всё равно достану и ногтем как блох раздавлю!..». С этими словами - шатаясь, побрёл вдоль по улице, на ходу распевая, что есть мочи: «Ямщик не гони-и-и лошадей, мне некуда-а-а больше спешить…». Четвёрка проводила долгим взглядом мужика, и словно очнувшись от раздумьев, Коля прораб сказал:
   - Так вот… о чём мы речь-то вели?.. а вспомнил. Здесь, хлопцы, такое дело, раз вы мастера по кирпичной кладке нашли:  тут один дом на моей шее висит, не знаю, что и делать! Всё время из райкома звонят и спрашивают, - почему не начинаем.  А с немыми ни один мастер из троих имеющихся в наличии связываться не хочет. Вот эта работа как раз про вас.
   - Что за дом? – спросил Жорик.
   - Да лучше бы его не было этого дома! - ответил в сердцах Коля прораб, - по улице Трудовой в камышах живут эти немые: детей куча, но дети не глухонемые, а вот хозяйка с мужем получается инвалиды. Вот этот дом и надо строить.
  Проглотив в душе комок недовольства, и стараясь не нарываться на кон-фликт, - пусть уж будет, куда кривая вывезет, - чуть было, не сказав, что они с Серёжей в каждой дырке затычка, Жорик задал вопрос по существу:
   - Коля, а как мы с ними разговаривать будем?
   - Зачем с ними разговаривать – ваше дело дом строить, а не сплетни обсуждать. Они сюда почти каждый божий день приходят, и я с ними на бумаге разговариваю - писать и читать-то они умеют.
  С утра следующего дня началась трудовая повинность троих дружных ребят во главе мастера Санька. В тот день мастер Санёк завёл все четыре угла на уровень окон, после чего требовалось всё это и само начинание объекта крепко обмыть, с этим намерением, задолго ещё до вечера и отправились к Коле прорабу за авансом. Прораб боясь, что могут бросить и раствориться на просторах станицы: вопреки своей воле дал распоряжение бухгалтерше вы-дать по червонцу на рыло. Утро следующего дня для всех троих выдалось тягостным. Вот с той самой секунды, как мастер Санёк извлёк из кармана складной блестящий металлом нержавейки метр и, распрямив его, провёл двумя пальцами, словно выглаживая, подошёл к углу, чтобы приступить к разметке кистей винограда, которые должны находиться под каждым окном из точёного кирпича, вот с этого мгновения началась причинно-следственная связь. Для некоторых, возможно, трудно, объяснимое понятие, но мы попытаемся высказать свою точку зрения. Как мы знаем из школьной программы, и из рассказов, очень продвинутых в этом вопросе учёных, - что живём мы, по сей день в нашей Вселенной, которая образовалась из малюсенькой такой точечки, немыслимо умопомрачительно сверхплотного вещества. И в то время - как они объясняют, - не было ровным счётом ничего, даже пространства, а где же тогда находилась эта сверхплотная точка?.. а они и сами не знают – мозги нам пудрят. Плавала она в чём-то или может на нитке висела прибитая гвоздём к чему-то… - где она была? А мы в это время - они так говорят, - сидели в той точке, как в скорлупе яйца и в нетерпении ждали, когда же она эта точка шарахнет,  да мы уже заживём по-человечески. Она и шарахнула; и с того мгновения причина взрыва породила следствие, которое в ту же секунду превратилось в причину порождая очередную неприятность и так до бесконечности. Вот тут и образовалась наша Вселенная со всеми вытекающими последствиями, которые мы с вами по сей день расхлёбываем. И кто додумался у той сверхплотной точки чеку, как из гранаты выдернуть, так до сих пор никто и не знает. Причинно-следственная связь на ярком и понятном примере - это выглядит довольно просто,  вот примерно так. Пришли это вы в школу, в то время когда ещё ходили в неё и тут же сели за парту; взяли в руку ручку с пером, ибо шариковыми ручками в то время в школе ещё не писали, обмакнули перо в чернильницу, чтобы записать то, что сказала учительница. Второпях, до конца перо из чернильницы не вынули, потянули ручку на себя, и тут же перевернули чернильницу. Доска на парте, на которую вы руки всегда с локтями ложили была под уклоном в вашу сторону, соответственно все чернила полились на вас, но вышло так, что не на вас потекло, а за мгновение, вы успели в сторону отодвинуться, и чернила хлынули на вашу соседку по парте.  Девочка разодета в красивую школьную форму с белым крахмальным фартучком, а тут чернила да прямо ей в подол: фартук и школьное платье всмятку хоть выбрось и что тут только началось!.. – это сложно представить. Разразился скандал. Прибежала злая мама девочки, кинулись разом все в слёзы. Мама девочки, задрав облитое чернилами платье с фартуком на дочери, тычет, им вам прямо в лицо, а вы тем временем неожиданно успели подсмотреть, что под тем платьем находится. Пока пятое - десятое разбирались, вы успели влюбиться или в девочку, а может в то, что увидели под платьем. На следующий день пришлось в соседний город за новой школьной формой ехать, а все последующие годы вы ходили и чувствовали вину непоправимую за собой, и под впечатлением и беспокойства из-за той чернильницы, по окончании школы, чтобы как-то исправить свою вину перед ней, - взяли да и женились на этой несчастной девочке. А между прочим, когда вы были ещё в первом классе, вы собирались жениться совсем на другой девочке, правда, она уже тогда в десятый класс ходила и об этом ничего не знала, да и причины жениться на ней так и не случилось. Кстати дело этим не закончилось, - эта девочка, на которой вы женились, оказалась такой язвой, что всю жизнь пилила вас за эту чернильницу, пока вы от глубокого расстройства и переживаний в деревянный ящик не сыграли, но вы к этому времени успели кучу детей настрогать. Вас закопали в сырую земельку, но случай и причина той чернильницы не оборвалась с вашим бегством из мира сего, следствия продолжали пребывать в ваших детях, - и так до бесконечности. Правда, появлению чернильницы на вашей парте, как и вас с пером в руке - предшествовали другие причины и следствия, которым, если считать, то никаких нолей не наберёшься, чтобы выразить это в цифрах. 
  Мастер Санёк неторопливой походкой подошёл к фасадному святому углу с развёрнутым метром в руках и на мгновение задумался, - голова соображать напрочь отказывалась после вчерашнего посещения пивного бара. Разметку окон, под которыми будут висеть кисти винограда из точёного кирпича, следовало бы делать от конечности угла с наружи, но Санёк начал мерить от пилястры, а это на полметра собаке под хвост. Ошибка была пока что поправима, но он о ней с похмелья даже не подозревал. Померял туда, прикинул сюда, разметил и, расчертив, приступил класть стены между углами. Несмотря, что с похмелья, но работа  двигалась спорно: как-нибудь день до вечера отработать было против его правил. Стены росли, выделяясь своим антуражем в виде кистей винограда, одна и вторая стена на обоих фасадах и вскоре спустя пару дней уже собрались было ставить окна. Мария и Ваня глухонемые хозяева строящегося дома, наступая на пятки мастеру, ходили за ним по пятам, клацая при этом по-птичьи языком и издавая довольные стоны удовлетворения работой, периодами от радости потирали ладонь об ладонь. Первое  недоразумение произошло на объекте строительства, когда пустотелую стенку хозяева посчитали за явный и умышленный брак в работе каменщика Санька. Продолжая ходить за ним по пятам, внимательнейшим образом всё это время заглядывали в пространство пустых колодцев в стене, по-своему - на пальцах - что-то обсуждая, засовывали по локоть туда руки, и вероятней всего, с нетерпением ожидали, когда же, наконец, мастер начнёт закладывать кирпичом те промежутки в стене. Мастер Санёк почему-то заполнять кладкой колодцы не стал, а взял и принялся всё это дело перекрывать сплошным рядом кирпича. Немые взвыли по-волчьи и кинулись вон со двора. Все трое строителей бросили работу и в недоумении стали смотреть вслед убегающим по камышам хозяевам, так и не найдя объяснения какая муха их укусила да ещё к тому же одновременно. Выяснилось всё спустя время, когда оба вернулись сидя уже в кузове грузовой машины, в кабине которой с водителем сидел Коля прораб. Остальная часть времени дня была использована для объяснений и доказательств, правильности ведения кладки стен. Исписали третью часть общей тетради на 96 листов речевого общения, съездили на несколько домов, где велась кладка стен, наконец, под вечер Мария с Иваном успокоились и снова защебетали на птичьем языке.  Бригада строителей, в крайнем расстройстве выпросила у Коли прораба пару червонцев в рублях, вышла на опушку зарослей камыша и направилась в сторону пивного бара назавтра подлечить потрёпанные нервы. Главный сюрприз ещё на тот момент был впереди. Минуло два дня, принялись ставить оконные коробки на стены, как только их не совали туда, сюда - влево вправо - кисти винограда симметрично располагались строго между окон. Под окна селиться виноград никак не желал. Грубейшую свою ошибку мастер Санёк осознал с первых минут: «Нехрен было с глубокого похмелья разметку делать!..», - про себя пробормотал мастер. По этой причине дальнейшего участия в установке окон не принимал, махнул рукой, сказав себе: «Спокойно, только спокойно!.. не всё сразу в один день и на одну голову… всё всегда поправимо, и страшнее смерти ничего не бывает, а немые, кажись, убивать, не намерены…», - бросил мастерок в сумку, собрал остальной инструмент, собравшись покинуть место работы уже окончательно. Но немного подумал, решил задержаться и посмотреть чем всё дальше закончится. Уселся, пригорюнившись, на стопку кирпича и со стороны стал наблюдать, как его подсобники, ещё до конца не веря в то, что дело с виноградом, считай, запороли, продолжали тягать по стене оконные коробки. Через какое-то время к ним подключились уже и сами хозяева Мария с Иваном. Когда, наконец, всем присутствующим дошло до сознания, что исправить можно только разобрав всю кладку, хозяин с хозяйкой взвыли так, что у мастера Санька внутри вначале все внутренние органы оборвались к низу, а на голове волосы вначале зашевелились, а потом дыбом встали. Он тут же принялся рукой щупать землю вокруг себя, отыскивая сумку с инструментом, ибо - как он подумал в эту секунду - в запасе у него было не более полторы минуты, чтобы скрыться в ближайших камышах. Пятясь боком к калитке, но из поля зрения не выпуская хозяйку с мужем тая в душе опаску, что сзади могут грабаркой вдоль спины приголубить. Неожиданно, как это бывает на старте, когда раздаётся выстрел из стартового пистолета и бегуны ринутся рекорд добывать, - Мария с Иваном намного быстрее рванули к калинке, а на бегу по очереди локтями оттолкнули теперь уже никчёмного в сторону мастера Санька, которого принесла нелёгкая на их бедные головы. С шумом распахнув калитку, отчего та чуть было не слетела с петель и, выскочив на тропинку среди бурьяна и молодых побегов камыша, зашелестели ногами, попеременно опережая друг друга в направлении центра станицы. Санёк подошёл в калитке, всё ещё не веря в душе, что гроза миновала, поглядел равнодушно им в спины. Потом ещё раз заглянул в сумку с инструментом, чтобы убедиться на месте ли всё, вышел на ту же стёжку дорожку, с облегчением вздохнул и направился в обратную сторону, опасаясь, как бы немые не вздумали ещё и вернуться назад. Он даже не посчитал за необходимость объясниться со своими подсобными рабочими, удаляясь, словно говоря им, что тройственный союз мастерка, лопаты и грабарки на этом закончен, а дальше – на усмотрение каждого в отдельности взятого. Проходную предприятия, где ремонтом ведают и строят что-то Иван с Марией, перемахнув по спринтерски цепок так, что даже вахтёр не успел разглядеть, что за живность с такой скоростью на территорию пожаловала. Спустя пару секунд вломились, теснясь плечами на пороге в кабинет до Коли прораба. От такой неожиданности прораб забыв, что и делал до этого, вскочил со стула: вначале растерялся и страх в душу стал потихоньку вползать, подумал ненароком: «Или мастер с подмостей навернулся, а то и убился, или между собой бутылку разливухи не поделили и передрались, взяв в руки лопаты…». То, что заказчики мычали и руками размахивали – это ни о чём ему не говорило, ибо это одно, и тоже, что пчёлы и осы машут крылами, жужжат над тобой, а чего они хотят, разве узнаешь. Первым от патовой ситуации очухался на удивление хозяин заказчик, поняв, что начальник его не может понять: Ваня схватил на столе, первый попавшийся под руку лист бумаги и ручку, быстрыми росчерками нарисовал два окна, а под ними написал – 5 4 3 2 1, - тем самым давая понять - со скольких виноградин должна состоять виноградная кисть, и где она должна располагаться. Коля прораб перевернул лист до себя, внимательно поглядел, и этот рисунок понял по-своему, сказав с облегчением: «А-а-а, сумму за дом платежа на тысячу рублей хотите скостить? Не-е-е, не выйдет! – глянув на распахнутую дверь в коридор, крикнул, - Нинка, а ну тащи сюда смету на немых!..». Нина втащила в кабинет пачку бумаг,  в которые тут же стали тыкать пальцами, пытаясь объяснить, что шесть с половиной тысяч рублей это минимальная цена за строительство дома. Мария с Иваном, поглядели косо на пальцы Коли и Нины, скользящие по листкам, резко обернулись к порогу, издали звук на языке первобытных людей ещё до каменного века и растворились, словно их и не было в кабинете. Многочисленные свидетели потом утверждали и красочно рассказывали, как по центру станицы в направлении райкома партии неслась наперегонки пара спортсменов, хотя уже не совсем молодые, но уж слишком горячие. В приёмной Первого секретаря райкома партии секретарша успела только рот раскрыть, сказать или спросить: «Вам куда и зачем, граждане?..», - не успела. Молнией, пролетев мимо неё, оба разом вломились через двойные двери в кабинет Первого. Задрав руки к верху, размахивая ими, словно изображая всполохи пламени и клубы дыма, выпучив наружу глаза, мычали, пытаясь донести до высшего начальства своё горе. «Значит, пожар где-то и люди так перепугались, что даже слово вымолвить не в состоянии», - подумал Первый, сдёрнул телефонную трубку, пару раз крутнул диск на аппарате и стал кричать в неё: «Эй, сапожники, дрыхнете там?!.. а мне за вас пожары тушить?! – кивнув головой в сторону посетителей на мгновение застывших в позе памятников, спросил, - адрес, адрес говорите скорее!..». Когда в ответ прозвучало всё то же мычание, он вдруг подумал, что на почве испуга и расстройства пострадавшие на время совсем потеряли дар речи. Мгновенно приняв правильное решение, крикнул в трубку: «Давай сюда все по боевой тревоге!». На другом конце провода подумали, что горит райком партии. Прибытие пожарной команды смело можно было вписать золотой строкой в книгу рекордов Гиннеса, ибо не успел Первый на место как следует положить телефонную трубку, как в кабинет к нему вломились с огнетушителями в руках сразу четыре пожарника. Мария и Ваня увидев такое дело - отрицательными жестами рук - дружно замахали, выталкивая пожарников за порог. Первый подумал: «Значит не пожар!.. а что же тогда?..». Вопросительно посмотрел на необычных посетителей и указал на стулья, чтобы присели пока. Ваня, мимоходом присаживаясь на стул, взял на столе прямо из-под носа Первого листок бумаги и жестом показал, прося ручку, после чего нарисовал снова два окна, а под ними на этот раз вместо цифр полукружочками кисти винограда, но они у него больше напоминали волны на речке. Первый посмотрев с того положения, где он сидел, подумал: «Затопило их, что ли?.. так последний дождь два месяца назад был, - вон уже всё на корню гореть от жары стало. Тогда что?.. господи, как уже всё это надоело, отдохнуть хотя бы месячишко от трудов праведных!..». В кабинете установилась пугающая тишина и события на время замерли, никуда не двигаясь, словно решив передохнуть, а затем с новой силой взяться за этих необычных посетителей, которые язык проглотили и заодно за хозяина кабинета. Первый сидел за столом, откинувшись на спинку стула, постукивал карандашом по крышке стола, всё думал и думал, периодически кидая взгляды на этих притихших двоих не умеющих сказать хотя бы слово. Он искал выход и не находил его. Впервые за его многолетнюю практику работы встал такой довольно странный и сложный случай, что он не способен принять какое-либо решение. Всякое было, иногда с трудом решался какой-то вопрос, но он изначально всегда был известен, а в этом случае, - его вообще, получается, нет. Вопрос-то явно имеется, с которым пришли к нему эти двое, но он о нём не знает, - даже сути его. Мысленно Первый из практики стал искать по памяти альтернативу или что-то подобное данному случаю, но как на грех ничего конкретного или схожего на ум не приходило. «Так, - сказал Первый мысленно себе, - не надо торопиться и скакать с кочки на кочку, а разобраться во всём по порядку. Раз не вписывается этот случай в нашу повседневную жизнь, значит, что-то новое появилось до сего времени не встречавшееся. Недавно, если память не изменяет… да точно на прошлой неделе докладывали, что в Степнянском совхозе на седьмом отделении ни с того ни с чего завалилась крыша на новом недавно построенном свинарнике и свиней почти всех подушила. Нет – этот случай явно нам не подходит. А вот ещё, снова тот Степнянский: в стройчасти у них там столярка сгорела, а над ней второй этаж был, где всю документацию и отчётность хранили, теперь вся отчётность медным тазом накрылась. Да, но то пожар был, а с пожарниками мы уже, кажись, разобрались. Тоже не то, так какие там у нас в последнее время ещё были случаи?.. Новый гусеничный трактор в пруду утопили вместе с высоковольтной линией электропередач. Надо же и никого не убило!.. Стянули до кучи все столбы с проводами и вместе с трактором так в пруду и утопили!.. Кстати вчера доложили, что колхоз Кирова на молзавод поставил молоко, наполовину разбавленное с водой – опять не подходит! На пищекомбинате и винзаводе ОБХСС копает, - проворовались по крупному, придётся директоров сажать. В Заготконторе, как доложили, сицилийская мафия образовалась, - народ, который сдаёт им живность дурят на каждом шагу, а от нас с верхов требуют больше отправлять в Новороссийский порт мяса высшей категории. Там, оказывается, неграм есть нечего стало, а они с прошлого года коммунистами себя объявили. В Заготконтору тоже в срочном порядке надо ОБХСС отправить! Упали надои молока…- это не по сей части…». Всё это время пока Первый размышлял, Ваня с женой переговаривались, изображая на пальцах всякие фигурки, из чего секретарь райкома сделал наконец-то вывод, что перед ним сидят обычные глухонемые люди:
   - Екатерина Владимировна, - позвал громким голосом Первый свою секретаршу, - пожалуйте сюда на минутку. Здесь такой неразрешимый вопрос воз-ник, - сказал он вошедшей секретарше, - вы не в курсе о том у нас в райкоме нет такого человека, который способен понимать язык глухонемых?..
   - А-а-а так они оказывается глухонемые?!.. а я, то думаю, странные какие-то, - не успела я рот раскрыть, как оба, словно ветер в кабинет к вам влетели. Глухонемые?.. какой-то разговор о них совсем недавно слышала где-то. Так, так… - где же это я слышала?.. вот вспомнила!.. у девчат на четвёртом этаже в райфинотделе. Они про них что-то говорили, но я вникать не стала, торопилась очень.
   - А ну, давай наверх и всех их сюда, а то голова уже от этого ребуса раска-лывается.
  Вскоре все четверо служащие райфинотдела стояли перед Первым, который поочерёдно поглядев на каждую, словно пытаясь угадать, кто из них владеет столь сложным языком, спросил:
   - Кто из вас знает язык или как там называют – жесты на пальцах, чтобы по-говорить вот с этими двумя глухонемыми?
   - А чё с ними разговаривать, - сказала главный бухгалтер райфинотдела, - мы уже, слава богу, с ними до этого наговорились! С ними надо на бумаге вести разговор. И на дом к ним выезжали не один раз. Это те, которым дом в половину цены строить собрались. Половина стоимости согласно смете по-гашать нам из райбюджета. Подрядился быткомбинат, а строить собирался вначале колхоз Кирова. Деньги что от нас причитаются, мы уже перечислили, так какие ещё к нам могут быть претензии – пусть строят! Или мало денег быткомбинату показалось?..
   - Фу! Слава богу, гора с плеч!.. – вздохнул свободно Первый, улыбаясь самодовольно, - а я то, грешным делом подумал, что опять что-то случилось! Хоть на работу бросай ходить. Токо на порог, - ещё не переступил: трезвонят сразу три телефона. Там потонуло, там сгорело, там завалилось, там напились коров некому доить, там разворовали всё до нитки, а тут ещё и немые явились!.. Нет, что ни говорите, Екатерина Владимировна, а мне давно уже молоко положено выдавать за вредность работы. Ну, раз говорите, что по нашей части всё в порядке, тогда трусить надо эту шарашкину контору.
  С этими словами Первый снял телефонную трубку, набрал номер и уже крайне недовольным голосом стал кричать в неё:
   - Быткомбинат?.. кто у телефона?.. секретарша?.. Так вот слушай меня внимательно, дорогая. Найди срочно своего директора и через полчаса, чтобы он со своими шаромыжниками, – прорабами, мастерами и бригадирами всякими были у меня в кабинете! Уразумела? Ну, вот и хорошо! Выполняйте!..
  С этой минуты новый виток неприятных и скандальных взаимоотношений стал набирать обороты в поисках виновного и в решении вопроса, как продолжить строительство дома немым, на который и деньги отпущены, и стройматериалы есть, а дело с мёртвой точки так и не движется. Мария с Иваном ежедневно, как на работу или в церковь продолжали отирать кабинет Первого. Мастер Санёк пропал куда-то, будто в болоте утонул, даже милицию попытались подключить, но те сказали, что за отсутствием криминала обратились не по адресу, – вам бы в районную газету с объявлением - это по их части. За мастером исчезли с поля зрения и двое его подручных. Коля прораб был на грани сердечного приступа. Вместе с Ваней шофёром на грузовике объезжали одно злачное место за другим, спрашивали в каждом таком: «Случайно, таких-сяких, забулдыг, не видали?..». Тут же получали ответ: «Как же - токо несколько минут назад пиво пили, отирались ещё долго вокруг шайбы, а потом, извини, не усекли, куда они делись…». В эту минуту вся тройка специалистов по кирпичам и раствору, которых так упорно искал Коля прораб, сменив явочную квартиру, стояли за стойкой пивного бара. Разумеется, они не знали о том, что их ищут уже третью неделю и что заказчики, давно смерившись со всеми неурядицами готовы на всё, лишь бы дом хотя бы как-нибудь да достроить до зимы. Разливая вино по стаканам, Жорик с Серёжей дружески с обеих сторон, хлопали по спине мастера Санька и произносили хвалебные вирши. И тут неожиданно пред их глазами, как досадная не ко времени необходимость появился Коля прораб в своём обличьи. На следующее утро бригада строителей приступила к работе, и как только Санёк взял в руки мастерок, ураган, бушевавший до этого, стал затухать, а спустя пару дней установилась тихая и мирная жизнь. Напротив дома - в камышах крякали лягушки, кричала беспокойно какая-то болотная птичка, шумел камыш своими метёлками, а мастер Санёк, разобрав пару рядов над каждой кистью винограда, дополнил их рядами точёного белого кирпича, соединил все кисти с белым поясом под окнами, - и вышло так, что только можно позавидовать.  Необычно, красиво, не так как у всех, а между окон на пояске виноград висит. Ваня с Марией продолжали теперь уже со стороны наблюдать за действиями мастера. Часто прищёлкивая по-птичьи языком и потирая ладони, они явно довольные - по окончании кладки стен вынесли на улицу бутылку вина, расстелили газету, а на неё поставили стаканы и положили закуску. Двумя ладонями указав на примитивный стол, пригласили от-праздновать финал, а заодно и дописали друг другу приветствия на последней странице, к тому времени уже второй исписанной общей тетради на девяносто шесть листов. С того памятного дня мастер Санёк с похмельной головой умственную работу уже никогда не пытался начинать, а когда ему надоело применяться и подстраиваться к этому правилу, он взял и совсем бросил пить - не только разливное вино, но и пиво. Впереди его ожидал не один десяток лет каторжной работы, а, как известно, на стройке пьяным долго не протянешь. Потому, долго не думал, а выбора было два: или в ящик раньше времени сыграть и на этом закончить мученья или упереться лбом и работать от зари и дотемна. Выбрал второе, потому и немало лет бог отпустил, ибо давно известно, что от работы ещё никто не умер, – умирают от скуки, безделья и от ожирения на этой почве: как в теле, так и в голове.