Заботы Великого кама

   Сегодня я чувствую, что прикоснулся к чему-то большому, нежели  просто внешнее очертание мира. Все выглядит восхитительно и великолепно – белые пики на фоне голубого неба, черные блестящие обрывы скал, уходящие в синеву огромными массивами, белая прыгающая в русле вода и суровая зелень, обрамляющая берега холодно снежного Аккемского озера. Душа чувствует себя не то, что песчинкой – мельчайшей крупицей векового камня, рассыпавшегося под влиянием морозов, ветров и солнца. Я замираю в удивлении – как велик и не покорим мир, который нас окружает. И слова стынут комочком снега в горле, не находят выхода в свет, чтобы поделиться радостью бытия. Здесь даже звезды ближе и ярче. Здесь по-другому, по-особенному идут дожди и дуют ветры. Здесь струится время и это слышно. Здесь с тобой говорят лиственницы и кедры, травы и кустарники. Даже птица прокричит – подаст какой-то сигнал, просто так не потревожит природу. Замри и слушай.

   Душа Великого кама спускалась невесомым прозрачным облачком, струясь между ниточек дождя. Она пробыла в небытии очень и очень долго, прошли века! И теперь стремилась осмотреться в среднем мире. Его никто не видел, что и не удивительно. То там, то здесь струился по земле дым костров. Он окутывал свечки лиственниц, подпирающих низкий небосвод, путался в лохматых лапах кедровника и растекался по долине реки Ярлу. Крутые обрывы спусков напитались водой и тропы, пролегающие в них, превратились в непролазную грязь.

   Резко и отрывисто выстрелила дробь дятла, словно разгорающийся пожар. Откуда он на такой высоте? В бытность кама не забиралась так далеко в горы эта птица.
Прошуршал травой сонный сурок, еле неся свои полные щеки. Готовит пропитание на зиму, оттого даже в сонном состоянии, все одно что-то да тащит в свою норку.
Удивился необычному облаку горный козел «теке». Не похоже на туман, а так же танцует в воздухе, как рой мошки. Уже и под Белухой комары обосновались основательно. Что потревожило Великого кама в верхнем мире? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Однако вот его душа – реальность и ищет ответы на вопросы среди отрогов гор.

   Опять вверху слышен крик птицы, чем-то потревожена. В этот миг вновь орел выше облика человека, парит в небе. Но высоко не поднимается, непогода прижимает его к земле. Холодом, в горах снег выпал, это в конце июля-то; и дождем, видимости никакой нет. А с такой высоты и обзор малый, охота трудная.

   На «Камне Шамана» сидит девушка, беззастенчиво выбирает позы для фотографирования. Молодой человек подсказывает, ищет удобный ракурс, и фотоаппарат нет-нет, да выдает серию щелчков. Значит, очередные кадры остались в памяти чуда с объективом. Конечно же кам возмущен, но что он может сделать. Пытается бросить резкими порывами ветра с дождем в лицо то девушке, то парню, предупреждает, что не следует этого делать. Крутит и вертит воздушные массы своими движениями и голосом, да только не виден и не слышим, не осязаем.

   Бывали времена, когда был могущественным и от одного движения руки весь сеок падал на колени перед ним в ожидании слова, жеста или распоряжения. Ни один из его народа себя представить не мог не то что на камне, а даже в непосредственной близости от него. А сейчас! Нарисовали знак, именуемый триединством мира, настроили пирамид из камней, флажков разноцветных навесили. Устраивают моления, да об одном не помнят «не вхож человек со своим уставом в чужой храм».

   Да кто, собственно говоря, приходит? Местные жители, косточки его сеока (рода) ведут в этот затаенный мир туристов. Самые большие ошибки, за которые приходится платить, это ошибки собственной глупости. Они – самые дорогие. Да только те деньги, что предлагают за посещение сакральных, заповедных кусочков природы, застлали глаза горному народу и готовы они вести «посторонних» в дальние уголки своей страны. Все глубже проникают в горы, забирают энергию этих мест и растрачивают ее попусту.

   Зазывные песни кама, призванные защитить неразумных детей племени своего, не слышны уж у очага священных костровищ. На месте былых камланий, священнодейственных песен и приношения жертв, стоят постаревшие деревья. Свисают с них лишайники грязными космами, засыхают лиственницы, гниют стволы от частых посещений чуждых людей. Покрывается мхом камень, словно природа пытается укрыть от ненужных вмешательств человека, сберечь древние рисунки на скалах, рассказывающих историю народа. И неустанно ноги туристов топчут заповедные тропы и поляны, нарушая баланс энергии в природе.

   Пошли в тайные места и на лошадях. Где раньше грех человеку ногой встать было, теперь – конные тропы. А где конь набьёт тропу, образуются ямы быстро заполняемые водой. И уж чистая горная, она не скатывается теперь с вершин, а застаивается и зацветает. Выделяется тепло, в котором и находят условия для быстрого размножения комары и мошки. Уже и Белуху осваивать начали.

   А что вытворяют эти шайтаны на четырех колесах под управлением людей? Они словно не видят дороги: колея от машин идет по нескольку в ряд. Разбивают грунт земли, дающий траву для пропитания животных. Не остается ничего под колесами автомобилей кроме грязного месива. Вода дождей забирается под травяную подушку и заболачивает местность.

   Накопит плохой энергии природа и ударит ураганом, летним снегом, проливными дождями. Выплеснет себя. Предупредит, что негоже так делать. Да только силен Бог, называемый деньгами. Все готовы продать, в любой уголок свести, показать то, что видеть не след. Как с бедой этой справиться? Неужто управы на это нет?

   Задумался Великий кам: ему, без помощи своего народа, не осилить этой напасти!
Только сыпет дождь, спускается с гор мороз. Реки грязь понесли в долину, смывая на своем пути все подряд. Природа на свою защиту сама поднимается. Видать, совсем слаба надежда на жителей гор.

   Присел старый шаман на крутом берегу реки Ярлу. Задумался. Нужно будить все небесные силы, спасать горы и народ.

   И облегченно, что принял решение, заструился вверх легкой завесой вместе с дымом костров, чтобы оказаться незамеченным. А то и его ненароком продадут за деньги дети родного сеока.