Озеро Чат

Из Донецка я уехал в сентябре 2017 года.
Ну вот что они сделали с некогда процветающим городом. Превратили в полное говно. Я терпел, когда они поставили метров за двести от наших окон свои ГРАДы и пуляли на запад. Устроили нам землетрясеньице. Этим сволочам было все равно: если хохлы ответят, то Киселев объявит, что Украина стреляет по мирным жителям, а, если не ответят, то вообще отлично. Только мирным жителем был я, мне хотелось жить и было плевать и на этих, и на хохлов, и на Киселева. Им на меня, конечно - тоже.
Я за них не голосовал, голосовала бабушка. Что с нее взять? Она в своей прифронтовой деревне редко выходила из хаты: с горки стреляют по ногам пьяные ДНРовцы, развлекаются так, а на дороге устраивают гонки на танках обнюханные АТОшники. Виртуальная реальность какая-то.  Не слишком ли строгое наказание советской пенсионерке? Она не уезжала, терпела, и я не уезжал. Попробуй все брось.
Теперь-то, если хохлы войдут в город, их будут точно хлебом-солью встречать, причем вполне искренне, и каждый будет бить себя в вышиванку, что против них не голосовал.
Взять хоть наш комендатский час! В городе остался единственный ночной клуб, и то в нем надо всю ночь сидеть безвылазно и платить, как за гостиницу. Я бываю в украинских городах и каждый раз заново привыкаю к тому, что после десяти вечера можно сидеть в кафе и, вообще, выходить на улицу. И есть гейклубы.

Когда бабушка слегла, я забрал ее к себе. Дача наша пропала. Пропало мое детство, речка, песок, кукурузное поле, пропала мамина могила, на которой я сажал примулы и бегал их поливать после школы. Она любила примулы.
А летом и бабушка умерла, остался я один в квартире. Есть у меня, конечно, Андрюха, но он невыездной. Бюджетникам запрещено покидать наши непризнанные пределы. Захарченко распорядился.

С Андрюхой мы четыре года вместе, я даже и не знаю, вместе или уже не совсем. Оба трахаемся на стороне, он приезжает пару раз в неделю. Ну, секс, едим что-то. А совместных планов особо нет. Раньше ездили куда-то, Турция, Карпаты. Крым. Теперь вообще непонятно - так, родственники. Мы бы шли по жизни вместе, да некуда. Расходиться лень.

И я уехал. Украинский город N, средней величины. Андрюха теперь у меня в донецкой квартире живет, за коммуналку платит. У него зарплата вообще слезы, я хоть уроки по скайпу даю, а у него, да, тяжко.
Толкаться в очереди на беженское пособие я не стал. В этом городе дядька один живет, с сайта знакомств, приютил меня поначалу. Дядьке что-то вокруг полтинника, пузо, но ко мне особо не лез, как и обещал, в переписке еще. Ну, пара поползновений было, но я пресек. Мы, в общем, подружились. У него была своя жизнь, каких-то мальчиков к себе приводил, меня в это время просил исчезнуть, боялся, что мальчики на меня переметнутся. Мне никого приводить не разрешалось, только на вынос. В общем, я его понимал: мало того, что бесплатно селить у себя беженца, так еще и смотреть (и слушать), как он молодостью наслаждается в соседней комнате твоей же квартиры. Добрый человек, я ему благодарен. Конечно, он расчитывал, что у нас с ним что-то склеится, когда соглашался встретить и приютить. Я у него эту надежду не отнимал, хоть и не обещал ничего. Если честно, я знал точно, что не полюблю такого, с пузом, ну вот никак. Сережа его зовут. Работает директором художественного музея, очень любит живопись, в доме тоже куча картин висит. Он много рассказывал мне про них: в гостиной Сомов, Айвазовский, в коридоре авторы помельче. Копии, разумеется.
Сережа устроил меня в музей научным сотрудником, образование мое не совсем профильное, романо-германская филология, но оформили как-то. Работа не пыльная - я выставки  организовываю, лекции разные - остается время на уроки. Пока я жил у него, к себе учеников не приводил, только по скайпу. А теперь сам кварирку снимаю, появились живые ученики, это намного веселее, чем по интернету, и денег больше.
За организацию выставок музей берет с малоизвестных художников деньги. Немного, пару сотен баксов. Деньги они дают куратору, то есть, как правило, мне. Вначале я сдавал половину Сереже, а остальное в кассу музея. Потом бухгалтер Ниночка, с которой мы вместе курим на лестнице, и, которая явно положила на меня глаз, сказала мне, что так нельзя. Все деньги сдавать не надо. Надо отпиливать.
-Знаешь, -говорила она довольно громким шепотом, -сколько бабла выделяется на ремонт здания? Недавно пятьсот тысяч гривен только на лекторий ушло. Посмотри блять на этот ремонт - провода из потолка торчат, штукатурку залатали кое-как, а деньги поделили. Я ж вижу все эти заявки. В прошлом году крышу чинили, там вообще ужас. Я уверена, что скоро опять чинить пора будет. А знаешь, сколько раз мы на бумаге фасад красили? Старинный особняк, лепнина, все дела. Думаешь, деньги не выделяются? Еще как выделяются. Так что, не стесняйся, парень, только не борзей особо, пили понемногу.
Я вспомнил Сережину квартиру. Три комнаты, рено, хоть и новый. Тоже, видимо, не борзеет, осторожничает.
Я стал понемногу пилить. Пока Сережа мне благоволит, надо пользоваться.
Кстати, я читаю литературу по искусствоведению, мне интересно, иногда вожу экскурсии.

На своем дне рождения Сережа выпил лишнего и рассказал мне на балконе, когда мы вышли вдвоем покурить, что картины в его квартире на самом деле не копии. Копии висят в музее. Дверь в комнату была открыта, я удивился, что он не боится, что нас кто-то услышит.
-А все знают, -ответил Сережа. И невесело улыбнулся. Зрителям-то похрен, а мне радость.
-А как? Как ты их оттуда вынес? -спросил я и все-таки прикрыл дверь.
-Это просто. Берешь картину на реставрацию, а потом возвращаешь копию. В музее вообще ни одного приличного оригинала не висит. Зачем? Кому? Еще какие-нибудь шизофреники ножом порежут. Здесь сохраннее. У меня хоть сигнализация нормальная.
-Так вы еще и олигархам оригиналы продаете?
-Ну, как продаем. Даем на хранение. Не всем подряд, тем, кто понимает. Таких мало.

Иногда мне кажется, что я живу в ненастоящем мире, а в каком-то виртуальном.
Что понарошку все.
На круг у меня выходит баксов пятьсот в месяц, иногда больше, иногда меньше. В общем, можно жить. Я рад, что копеечка идет в пенсионный фонд, для меня это важно, что бы там не говорили о крошечных украинских пенсиях. Мне двадцать семь лет, может, хоть к моей старости изменится что-то.

Постепенно я перезнакомился со всем местным голубым профсоюзом. Даже два иностранных студента проскочили, один из Туниса, другой китаец. Несколько раз таскался домой, к Андрюхе, через все кордоны с обысками и взятками, сначала украинские, потом наши. Впрочем, и те, и другие - наши. И я тоже - наш. И вся эта компьютерная игра - с нами, с живыми людишками, со мной.

А недавно я, наконец, влюбился.
В кафе я рассказывал ему о себе, рассказал почти все. Другим я доверял гораздо меньше. Рассказывал про ГРАДы, про бабушку, про Андрюху. Про картины. Он больше молчал, смотрел, иногда на меня, но чаще куда-то мимо. Говорил, что у него есть девочка, и он ее, в общем, любит. Он симпатизировал правым, участвовал в срыве каких-то концертов, но разочаровался, когда узнал, что они тоже берут иногда деньги. Он был не просто мой тип, а очень мой тип, совсем. Я, в кои-то веки, боялся, что ему, двадцатилетнему, будет со мной скучно, ведь мне на целых семь лет больше.
-Пойдем ко мне?
Он согласился, не колеблясь. Уже в коридоре выяснилось, что ему хотелось еще больше, чем мне. Я был нежен, как давно ни с кем, а он кончил секунд за тридцать, заплакал, оделся и убежал.
Я писал ему, слал смски, но он, видимо, заблокировал меня или просто не читал. Я писал, что, наверное, понимаю его проблемы, битвы тараканов в мозгу. У меня не было девочек, я никогда не стоял перед выбором, становиться геем или нет, я им был всегда.
Может быть, он еще ответит. Природа возьмет свое.
Тем не менее, трахаться мне с кем-то надо. Не сидеть же и ждать, пока он созреет.

Три дня назад встретился с одним пареньком. Прошлись для порядка по улице. Зовут Иван, лицо простое и разговор немного с сельским акцентом, но учится в медицинском, значит не совсем дурак. Конечно, этому Ивану я уже все не рассказывал, не вспыхнуло сразу, но для секса тело вполне подходящее. Ко мне идти он испугался, я понимаю, страшно, вдруг там еще пятеро мужиков сидят. Осторожный. Третий курс и на вид лет двадцать, крепкий такой, но, все равно ж, полуребенок еще.
Живет в квартире старшего брата, частный домик, тут рядом, брат сейчас в отъезде. Квартира чистая, с евроремонтом. Диван дорогой.

-Пойдем покурим в палисадник?
-Ты покури, я в душ.

Курю, придумываю в уме позы. Он возвращается, иду теперь я в санузел. На крышке унитаза свалены мокрые полотенца, дверь не закрываю, ссу в раковину. Еще одну позу придумал. Помыл заодно. Удобно в раковине. Что-то холодное тыкается в шею, оглядываюсь. Дуло автомата. Мужик в балаклаве. Выхожу. Там шестеро. Двое с автоматами. Страшно.
Сядьте. Совращение несовершеннолетнего.
Хм. Неплохая серия, а, вдруг, это еще только первый сезон? А будет опция выбора продолжений? Сижу, смотрю. В общем, после ГРАДов не так уж и страшно.
Иван этот сидит, плачет. Или притворяется? Вроде слезы.
Фио, год рождения. Сначала у меня, потом у него.
Ему - почти восемнадцать, не дотянул, но паспорта с собой нет, паспорт у брата. У меня отбирают телефон, кладут содержимое карманов на диван.
-Вот смотрите, мы вам ничего в карманы не подкладываем, мы настоящая полиция, не сомневайтесь.
Показывают свои ксивы, я хз, что за ксивы. Ивана уводят. Я улыбаюсь, мне смешно.
-Что вы тут находите смешного?

Обиженные, строгие лица. Вступает старший, широколицый, в штатском.

-Вы знаете, что вас ожидает?
-Нет.
-Мы вас сейчас отвезем в сизо, там вас продержат трое суток, и те, кто будет там вашими соседями, вы же в курсе, как они относятся к таким, как вы? Так что я бы на вашем месте не улыбался.
-Как, трое суток? У меня ж работа завтра, плюс ученики.
-Я бы на вашем месте беспокоился не про учеников.
-Так дайте, я хоть сообщение пошлю, что не приду!
-Нельзя. Там вам разрешат сделать один звонок. Здесь нельзя.
Вежливо, холодно. Мне опять смешно.
-Вы извините, работайте спокойно, это у меня, видимо, такая психологическая защита. Скажите, а адвокат мне полагается? Где ж его в сизо взять?
-Там есть визитки адвокатов. Можно взять бесплатного, но это, сами понимаете, не сильно вам поможет. А платный - дорогой, плюс там еще всем остальным платить надо, не только ему.
-О господи. Откуда я столько денег возьму?
-Значит, надолго попрощаетесь, и с работой, и с учениками. Мы не против ваших этих дел, вы поймите, но парню нет восемнадцати, он же еще не определился, а вы его сбиваете с нормального развития.
-Слушайте, а если вы познакомитесь с девушкой и потом окажется, что ей почти восемнадцать?
-Вы сравнили. Это ж девушка!

Старшему звонят. Он распоряжается: сейчас сюда приедет брат Ивана, он взбешен, не пускайте его сюда. Мне:
-Его брат кнакнул ваш сайт знакомств и читал всю переписку. Он понял, что вы сюда идете и вызвал нас.

Я улыбаюсь все меньше. Иван - подставная утка, видимо, позвонил им, пока был в душе. Только странно, нас не поймали с поличным и в переписке не было ни слова про секс, как они докажут, что я его собирался трахнуть? Общаться-то я с ним имею право.
-То, что вы пришли сюда, уже доказывает, что вы намеревались приступить к развратным действиям. (Мысли прямо читает.) Еще и агрегат помыли.
-Погодите, у нас вроде презумпция невиновности. Все это вам нужно будет еще доказать, как и то, что я знал, что ему нет восемнадцати. А в раковину я ссал. Привычка, удобнее.
-Ух вы, грамотный какой. Ну, об этом со следователем поговорите. Наше дело - вас взять и увезти.
-Вы бы мне хоть паспорт его показали. А то ж на развод похоже.
-Я не имею права этого делать.
Старший уходит. Автоматчики тоже постепенно исчезли. Молчим. Говорим что-то. Снова молчим. Три часа ночи. Мужики зевают, их осталось двое, в штатском. Держат меня, мурыжат. Ждут. Один почти симпатичный, если б не кривые зубы.
-Когда у вас смена-то кончается?
-Да блин в восемь. Тяжко. Может, сегодня вызовов не будет и раньше отпустят.
-Да. Тяжко.

Приходит старший. Смотрит на меня.
-Тут, такая ситуация. Брат испугался скандала. Огласки. Что будет шум и все узнают, что его родственник нетрадиционной ориентации. Он колеблется. В принципе, есть, наверное, возможность как-то на это повлиять.

Смотрит.
Я тоже смотрю. Прикидываю в уме, сколько.
-Так какие ваши предложения?

Смотрит в упор.
-Что, так прямо и говорить? А вы потом мне еще дачу взятки пришьете.
-Не пришьем.
-Ну, тонны две у меня дома лежат. Гривен. Честно, больше нет.
Старший молчит некоторое время, потом уходит. Заходит другой. Показывает мне ладонь с растопыренными пальцами.
-Ой, у меня столько сейчас нет. Давайте четыре?
-Здесь не торгуются.

Блин. И что мне теперь делать? Значит, придется отдать все, что есть дома, и потом еще идти с карточкой в банкомат. Вместе с ними. Во дает, полиция. Настырные. А какой вообще выход? Есть ли? Придется дать сейчас, потом больше отдам. Вдруг ему действительно нет восемнадцати? Вот я лох. Потею.
-Хорошо. Пойдемте тогда ко мне, тут рядом.

Двое плотно сопровождают меня на улице, телефон не отдают. Поднимаются по лестнице. Четвертый этаж. Кошелек спрятан в ящике между трусов. Там чуть больше трех тысяч гривен. У меня виноватый вид, стокгольмский синдром. Роюсь по карманам.
-Вот, возьмите еще двести гривен, это все, что есть.

Господи, только бы отвязались. Опять потею. Кривозубый кому-то звонит. Старшему, наверное.
-Мы последнее не забираем. Вы деньги на пол, на пол положите.

Кривозуб наклоняется и соскребает с полу три тысячи, четыре пятихатки и пять двухсоток, лежавших веером на моем облезлом паркете.
Он выпрямляется, смотрит на меня, вертит в руках мой телефон.
-Стирайте все. Сайты все ваши, приложения.

Телефон из рук не выпускает. Самсунг, модель не новая, но в приличном состоянии. Я почти плачу, еле держусь. Пальцы слушаются не очень, стираю данные. Мужики терпеливо ждут. Наверное, ощущают себя гуманистами. Снимают крышку, кладут на столик мою симкарту.
Прощаются, всего хорошего, больше нам не попадайтесь, доброй ночи.
Все-таки реву. В подушку. Сильное унижение, долго будет не забыть. Сыграли они неплохо, не хуже ГРАДа во дворе.

Утром рассказал обо всем Сереже, Ирке. Мне одолжили деньги, бессрочно, отдашь, когда сможешь. Выручили, ведь скоро аренду платить. Ирка отдает мне свой второй телефон, напрокат, спасибо. Я все еще немного будто во сне, они обращаются со мной ласково, как с реабилитирующимся. Возобновляю сайты. Письмо от Ивана. Привет, как дела.
Странно, что он не снес свой профайл. Вообще ничего не боятся, уроды.
-Дела так себе, Вань. Ты и сам знаешь, как. Скажи, они тебе хоть полста гривен дали за артистизм?
-Ты что!? Серьезно, прости. Нет, я не с ними. Это брат все. Знаешь, я тебе отдам эти деньги, вот увидишь, отдам. Я у отца заработаю. И телефон тебе куплю. Я до тех пор, пока тебе их не отдам, не буду себя уважать. Так тебя подвел. Да, мне реально семнадцать еще, извини, я не хотел сразу говорить, ты б со мной тогда не пошел. Но я уже давно в теме, ты не думай, года два, у меня и отношения были. Ты не думай, я не с ними, я сам в шоке. Я ж не знал, что брат настолько идиот. Прости.

Я не знаю, что отвечать. Я не готов так жить, везде искать подвох и никому не верить. Верю-не верю.
Через день случайно встретил на улице кривозуба, в штатском, с бутылкой пива в руке. Он, странно, неподдельно обрадовался мне, почти обнял, долго жал мою руку. Я ошарашен. Действительно, будто куклы кругом, марионетки, характеры непрописаны, будто людей за веревочки дергают в разные стороны.
-Учтите, товарищ, я собираюсь на вас заяву в прокуратуру подать. И в управление внутренней безопасности.
-Конечно, конечно! Подавайте! Хотите, я вас туда подвезу?
-Хм. Пока.

Сходил к юристу.
-Увы, это уже не первый случай. От коллег тоже часто слышал. И в прокуратуру обращались, и к омбудсмену - все бесполезно. Заявление они кладут в дальний ящик и все. Там какая-то крыша серьезная. Если хотите, можете, конечно, попытаться, но успех не обещаю. В следующий раз не давайте им ничего ни в коем случае, это дешевый понт. Пусть везут в райотдел, ничего они вам не сделают. Во-первых, возраст согласия у нас теперь шестнадцать лет. А во вторых, если он, как вы говорите, выглядел лет на двадцать, то суду будет тяжело доказать, что вы знали, что ему меньше.
-Шестнадцать? Ничего себе я лох.
-Недавно ввели. Да вы не один такой, не волнуйтесь.

Но я волновался. Недели на две ушел с этого сайта. Совсем желание пропало. А потом вернулся, тем более, что я ж теперь опытный и про возраст согласия знаю.  Пошло все своим чередом, "привет как дела", "покажи тело", "можешь ли вечером?". Тело не теткино, свое.

И опять я влюбился, из другого города, по интернету.
Я знаю, что по интернету, не видя живьем, влюбляться нельзя. В общем. А вот на Андрюху своего я, между прочим, еще по фотографии запал, и ничего, четыре года прожили, не жалею, до сих пор друзья. Разное бывает.
Этого звали Димка. Шикарный парень, и лицо, и глаза, и тело. Километров двести до него ехать, терпимо, в общем. И я ему, вроде, тоже подошел.
Двадцать лет, а рассуждает, как взрослый. Учится на историка. Писали друг другу несколько вечеров подряд, бывало, я урок по скайпу веду и ему сообщения строчу параллельно. Уже наметили с ним по видео пообщаться, когда его предков дома не будет. Ну, не то, чтобы прямо действительно влюбился, но чувства зашевелились, забухали в голове, мне нравится это состояние.

Тут мне из его города другой парень написал. Антон. Привет, мол, ты мне очень нравишься. А Димки в сети нет. Парень такой ничего, даже очень, фотки мне свои шлет. Разные. Я думаю, хм, это ж Димка меня наверняка проверяет, вот дурак. Зачем? У нас ведь нет еще отношений, просто переписываемся, никто еще пока никому ничего не должен, странно, неужели он не понимает. Мы ж не виделись еще. А, может, и не проверяет, мало ли пидорков в их городе. Ну, я так ленивенько с этим Антоном переписку веду, интим не посылаю, но на вопросы отвечаю, мол, да, у тебя красивое тело, не отказался бы. Да я б и вправду не отказался бы.
Вдруг с его аккаунта пишет некая Галя: привет, мы тут все вместе пьем, с Антошкой, он очень хороший, вы его извините, он, когда веселый, то пишет всем подряд. Он сейчас отрубился, а потом очнется и перед всеми извиняться начнет. Он хороший, только пьет иногда много.
И фотографию свою шлет, в обнимку с этим Антоном.
Я взял из холодильника початую бутылку зубровки, хлопнул рюмку и ответил Гале, что она мне тоже очень нравится и что я, вообще-то, би. А что, если меня троллят, то я и могу.

Вслед за Галей появился мой Димка. Оказалось, они там пьют все втроем. Димка закатил мне истерику, как я мог вообще Антону шашни строить, да что ж я за человек такой и тд., и никому нах нельзя верить. Я отменил урок по скайпу, чтобы объяснить ему очевидные вещи, что я, вообще-то, не монах и мы с ним еще не виделись даже. Что этот его Антон мне пофиг, ну, может, максимум, на разок, а к нему, к Димке, у меня зреет что-то более интересное. Он возражал, но в общем, принял как-то. Еще я написал, что, после того, как мы с ним выйдем на следующую ступень отношений, в смысле видео, я приеду к нему, в выходные. Или он ко мне. Я понял вдруг, что действительно чувствую к нему что-то серьезное. Его ревность мне льстила.

Проснулся Антон.
Написал мне, что Димка с Галей квасят на кухне, а он в комнате полуспит. Что они все из одной группы, что Галя - лесбуха, что Димка - его бывший и что фотографии у Димки на профайле фэйковые, не его.
Тут я скис, конечно.
Дима, зачем ты творишь такое, Дима? Ты ж не ребенок уже. Зачем ты столько времени у меня отнял? И, типа, души. Мы четыре дня плотно и густо переписывались, неужели ты не заметил, что я тобой увлекся сильно. Какой смысл людям голову морочить? И сцены фэйковые устраивать.
Чего ж ты свои фотки-то стесняешься показывать? Ты, может, толстый?

Нет, пишет. Я стройный вполне. Это я так, извини, развлекался. Фотографию тебе не пришлю, нет смысла. Я Антона люблю, а он меня нет. Прости, я тебя обидеть не хотел. А чего такого, это ж сеть, чат. Виртуальное же пространство.