Из материалов следственного дела Бухарина-109

Вечернее заседание 4 марта 1938 года.

Допрос подсудимых Крестинского и Рыкова


ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер

Председательствующий. Товарищ Прокурор, у вас в этой части вопросов нет?
Вышинский. Нет. Подсудимый Крестинский, продолжайте.
Крестинский. В 1929 году осенью, кажется в сентябре, когда я находился в отпуске на юге Германии, в Киссингене, ко мне по телефону позвонил из Берлина Якубович и сообщил, это было сказано эзоповским языком, что сын Троцкого хочет меня повидать по поручению отца. Я предложил ему приехать в Киссинген. На другой день или через день приехали Седов и Якубович. Они остановились в разных гостиницах. Седов остановился в гостинице "Энглишер Юф", которая не посещалась советскими гражданами. В этой гостинице состоялось свидание.
Так как Розенгольц говорил об этом в общих, суммарных чертах, я скажу более подробно о той информации и указаниях, которые получил. Информация Седова заключалась в том, что Троцкий советует высланным и исключенным троцкистам подавать заявления о том, что они отказываются от оппозиционной борьбы и о принятии их обратно в партию. В частности, он сообщил, что с Пятаковым и Радеком я могу откровенно разговаривать, хотя Пятаков подавал заявление об отходе от троцкизма в 1928 году, а Радек,-кажется, в 1929 году, и указал, что они остаются сторонниками троцкизма.
Далее он сказал, что необходимо отказаться от работы в массах. До сих пор работа троцкистов ориентировалась на то, чтобы завоевывать массы и прийти, что ли, к власти в партии, а потом в Советском Союзе, при помощи широкой массовой работы, приобрести сторонников. Сейчас Троцкий считает, что это, во-первых, утопично, да, наконец, и невозможно, поскольку он предлагает вернуться обманным путем в партию и законспирироваться. Нельзя же одновременно законспирироваться и выдавать себя за честных, верных партии людей и в то же время вести работу среди масс по привлечению их в ряды троцкистов. Нужно озаботиться о том, чтобы сохранить организационный костяк; чтобы эти люди проникали в партийные и советские организации и старались занять там более или менее самостоятельные, ответственные посты, чтобы велась работа в строго законспирированном виде по привлечению новых сторонников из числа надежных людей в единичном порядке для увеличения и укрепления кадрового костяка.
Вопрос о том, когда и каким образом будут использованы эти кадры для прихода к власти в партии и в Советском государстве,- этот вопрос тогда еще не ставился. Когда Розенгольц говорил, что он передавал о свидании, он сказал, что основа свидания заключалась в том, чтобы ему и мне занять ответственные посты и строго законспирироваться. Но не совсем так. Директива относилась к тому, чтобы проникать в партию, на ответственные посты, она относилась ко всем, а не только к нам.
Вышинский. Я не совсем понял вас. Эта директива относилась не только к вам, вы говорите?
Крестинский. Не только к нам двоим, но и ко всем.
Вышинский. Но и к вам?
Крестинский. Я говорю более широко. Она не ограничивала нас тем, чтобы законспирироваться и ждать. Я должен был продолжать отношения с рейхсвером по получению денег и по передаче информации, и я должен был наладить связь между Троцким и его уполномоченными в Европе и троцкистами в Советском Союзе. По отношению к Розен-гольцу действительно никаких конкретных заданий по какой-либо его работе, кроме того, чтобы занять какой-нибудь пост, не давалось. Мне было поручено передать об этом разговоре Пятакову и Розенгольцу. Я передал Пятакову в тот же год, в конце моего отпуска. Розенгольцу я передал об этом в начале 1930 года. Затем я переехал через год, в первых числах октября 1930 года, в Москву на постоянную работу в качестве заместителя наркома иностранных дел. Как я поступил с этой связью с рейхсвером, я уже сказал. Она в общем перешла при помощи Пятакова и Смирнова в руки Путна.
Связь с Троцким была установлена следующим образом.
В Берлине еще год приблизительно после моего отъезда оставался Якубович, и мы договорились с ним, что он будет получать от меня в дипломатической почте письма, если будет нужно, для переотправки Троцкому, а он во время свидания с Седовым договаривался о тех парижских адресах, по которым он будет пересылать эти письма.
Кроме того, так как у меня установилась в то время связь с другим работником полпредства - Штерном, который питал троцкистские симпатии,-я договорился с ним, что если Якубович будет уезжать из Берлина раньше его, Штерна, то я прошу Штерна от Якубовича эти мои поручения и задания перенять, что и было сделано, потому что когда Якубович в 1931 году уезжал, а Штерн оставался до 1932 года, то и парижские адреса, и сообщения о связи с Троцким через Париж Якубович Штерну передал полностью, его в этом отношении информировал. До 1933 года в Москве я действительно другой работы не должен был вести. Я на это дело не соглашался. Но когда в ходе дел чувствовалась потребность в информации о событиях в Советском Союзе, в такой информации, которая не оглашалась в советской печати и не попадала через иностранных корреспондентов в нормальном порядке за границу, я, по нашим троцкистским соображениям, и, кроме того, Радек обратился ко мне, я через некоторых моих наркоминдельских работников отдела печати наладил снабжение некоторых иностранных корреспондентов секретной информацией.
Вышинский. Кого именно из иностранных корреспондентов?
Крестинский. Я не называю вам фамилии, потому что сам Миронов, который это дело вел, мне не называл точно этих имен. Я не хотел бы догадываться.
Вышинский. У нас в обвинительном заключении фигурирует фамилия Шефера.
Крестинский. Шефер - это другое дело. Шефер уехал из Германии после моего отъезда и не он имелся здесь в виду.
Вышинский. А его не снабжали через других?
Крестинский. Это я затрудняюсь вам сказать. Он уехал в Америку.
Вышинский. Это уже не имеет значения.
Крестинский. Это я затрудняюсь сказать.
Вышинский. Кого-нибудь назовите из инкоров. Интересно знать, кого вы снабжали?
Крестинский. Имелись в виду немецкие корреспонденты.
Вышинский. А фамилии их?
Крестинский. Фамилии их я не хочу называть. Некоторых мне называли, но они не назывались открыто.
Вышинский. Председатель нас предупредил, обе стороны, что мы не можем называть фамилии и имена официальных представителей иностранных государств. Инкоры к этой категории не принадлежат.
Крестинский. Конечно. Поскольку Миронов не называл мне фамилий, а только говорил, то я догадывался.
Вышинский. Вы фамилии их знаете?
Крестинский. Догадываюсь, предполагаю.
Вышинский. Что вы предполагаете?
Крестинский. Предполагаю, что это был Баум, предполагаю, что это был Юст, что это были Понтер, Штейн и Вильям Штейн, потому что с ними Миронов был тесно связан по своей служебной работе и в личных отношениях.
Вышинский. А вы с ними были связаны?
Крестинский. Я с ними был связан официально.
Вышинский. Но вы организовали эту связь?
Крестинский. Я организовал передачу Мироновым сведений иностранным корреспондентам.
Вышинский. Таких сведений, которые было интересно публиковать в троцкистских целях?
Крестинский. Да.
Вышинский. Вы-организатор этого дела?
Крестинский. Да. Я уже сказал, что, конечно, я полную ответственность за это дело несу. Я лишь отмечаю, что я сам непосредственно связан с ними не был.
Вышинский. Я не говорю о непосредственной связи. Тут было известное разделение труда: вы-организатор, он-исполнитель, а они-ваши соучастники?
Крестинский. Конечно.
Вышинский. Таким образом, для осуществления шпионских связей вы привлекли кое-каких инкоров? Правильно это?
Крестинский. Да. Я через Пятакова, отчасти через Радека был несколько в курсе общей работы и интересовался проблемами работы. До 1929 года положение представлялось следующим образом: получались деньги, скажем, от рейхсвера; деньги эти тратились на массовую работу...
Вышинский. На какую массовую работу?
Крестинский. Троцкистскую работу. И теоретически можно было предполагать, что благодаря этой массовой работе троцкисты приходят к власти в партии и в государстве...
Вышинский. Как это "приходят"?
Крестинский. Была перспектива в тот период-до 1929 года: не путем заговоров, не путем восстаний, а путем приобретения влияния на массы, при использовании иностранных денег троцкисты придут к власти. Такова была концепция до 1929 года. Но после 1929 года, когда от массовой работы отказались, эта концепция отпала, а новая концепция не была додумана, не была поставлена. Есть деньги, есть кадры, кадры эти сохраняются и понемножку расширяются, а как эти кадры и их руководитель Троцкий придут к власти-вопрос оставался нерешенным. Через Ивана Никитича Смирнова, и в начале 1933 года через Радека-получается указание о терроре, о вредительской деятельности. Но террор и вредительская деятельность-это есть сопутствующие методы, а не методы захвата власти, террор-это есть...

Продолжение следует…