Громкая тишина

(Рассказ основан на реальной жизни данного человека. Имена изменены, по этическим соображениям).

     Меня зовут Нина, Нина Яковлева. Родилась я в Бийске, Алтайского края. Места у нас замечательные, природа очень красивая. Рядом речка, простор, даже небо у нас другое, не устаёшь на него смотреть. В семье, у своих родителей, я была младшей, была старшая сестра, за ней родился брат, они погодки, тысяча девятьсот пятидесятого и тысяча девятьсот пятьдесят первого года, а я родилась уже через шесть лет, в пятьдесят седьмом году.
     Папа работал токарем на заводе, а мама санитаркой в больнице. Семья у нас была дружная, худо-бедно, жили не хуже других. Ведь в советские времена не было ни бедных, ни богатых, так во всяком случае нас учили. Равенство и братство, так сказать.
     Бабушка, по маминой линии и дала мне своё имя, ох и любила я её! Конечно, мои сестра и брат меня опекали, но и я по характеру была бойкая, очень любила носиться на велосипеде по пыльным улицам. Правда, своего велосипеда у меня не было, но разве это было так важно, когда велосипед был у соседского мальчишки? Когда мчишься против ветра, а за тобой с криками бежит орава девчонок и мальчишек, такое забыть невозможно. А летом, мы с ребятнёй бегали на речку, там я и плавать научилась. Потом школа, эти годы забыть невозможно. Первые буквы, первые строчки, списывание у соседа, беготня на переменах, значок октябрёнка, с изображением маленького Ильича, приём в пионеры, помню, клятву давали: "Я, пионер Союза Советских Социалистических республик, торжественно обещаю..."
     И такие серьёзные у нас были лица, казалось, позови нас тогда - мы все были готовы к подвигам. Давно нет пионерии и комсомола, но красный галстук я храню до сих пор, как память о далёком детстве.
     В тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году я заканчивала десятый класс. У меня всегда было много друзей и подруг, сама я по натуре общительная и быстро вхожу в контакт даже с незнакомыми людьми. В школе была активисткой, стенгазеты, собрания, даже походы в театр.
     Так я и познакомилась с Сашкой. Познакомились с ним на танцах, наверное, каждая девчонка знает это чувство, когда впервые, пусть в танце, тебя обнимает парень и ты слышишь его дыхание, а сердце колотится, готовое выскочить из груди. После танцев, Сашка провожал меня домой, но я не спешила, хотелось подольше побыть с ним. И... первый поцелуй, сначала робко, стесняясь, я положила руки ему на грудь. Не знаю, целовался ли он раньше с другими девчонками, но когда Сашка впервые меня поцеловал, я, закрыв глаза от удовольствия, не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался.
     Мы с ним встречались три года, тогда я совсем не думала, что он и будет моим мужем. Мы с ним просто встречались, ходили в кино, на танцы, засиживались в парке, как и многие другие молодые люди. Отец Саши был из Казахстана, из города Павлодар, а мама из наших краёв. Вот ведь судьба, моя будущая свекровь поехала в Павлодар, к своим знакомым, там и встретилась с отцом Саши.
     Я успешно сдала все экзамены в школе и закончив её, легко поступила в техникум. Саша тоже закончил школу и уехал в Новосибирск, где тоже поступил в Новосибирское речное училище. Он приезжал на каникулы и непременно приходил ко мне. Все каникулы мы проводили вместе. Но тут, совсем неожиданно, умирает моя мама. Мои сестра и брат всю заботу обо мне взяли на себя, за что я им очень благодарна. Видимо, решение жениться на мне, Саша принял ещё в Новосибирске и в один из приездов в Бийск, он познакомил меня со своими родителями.
     Они жили в центре города, а наш дом стоял в Заречной части города. Я, конечно, очень волновалась, но родители Саши приняли меня приветливо, что позволило мне немного расслабиться. Вот такая я по жизни бойкая, а тут сама невинность, сижу, опустив голову и тихо отвечаю на вопросы. Но Саша мне потом сказал, что я понравилась его родителям. И летом тысяча девятьсот семьдесят седьмого года мы с Сашей сыграли свадьбу. Из-за учёбы в училище, ему дали отсрочку от армии. На свадьбе были близкие и друзья, белое платье с фатой, Саша, в чёрном костюме и при галстуке, были танцы, пожелания счастливой жизни и крики:
     - Горько!
     Тогда я и предположить не могла, что моя будущая подруга, которая сыграет в моей жизни немаловажную роль, живёт недалеко от Сашиного дома и что я каждый день хожу мимо и стою на остановке перед домом Шурочки, моей будущей самой близкой подруги. Тогда она училась в Горно-Алтайске, в кооперативном техникуме, на бухгалтера. Но о ней позже.
     Мы с Сашей жили в доме его родителей и к концу лета, я с радостью сообщила Саше, что у нас с ним будет ребёнок. Срок родов мне поставили на майские праздники. Как водится, беременным часто хочется поесть того или этого, Саша был очень внимательным и по мере возможности, приносил мне разные вкусности.
     Но наверное, в жизни не бывает всё хорошо. В декабре, отец Саши приехал домой поужинать, он работал водителем на хлебопекарне. Он был в хорошем настроении, сказал, что развезёт оставшийся хлеб и вернётся домой. Но домой он не вернулся. Какие-то отморозки, сбежавшие из колонии вольного поселения, потом уже экспертиза показала, что у них в крови обнаружили наркотики, они просто не дали ему вернуться. Свёкор спокойно шёл к своей машине, когда раздался роковой выстрел из ружья. Пуля попала прямо в сердце и от силы выстрела, прошла навылет.
     Вот так, в одну минуту не стало хорошего человека. После суда, на который из Павлодара приехали мать и сёстры свёкра, они уговаривали нас поехать в Казахстан. Мы с Сашей часто ездили к его родным, но его отца уже не было. Саша тяжело перенёс гибель отца, не совсем понимая, почему, за что его вот так, запросто убили. Ведь Фёдор Николаевич был добрейшим человеком, он даже сердиться не мог и так заботился о своей семье. Тогда я была на четвёртом месяце беременности.
     Прошло несколько месяцев, однажды мне с работы позвонила свекровь, кстати, её звали Валентина Васильевна, так вот, позвонила и сообщила, что в универмаге выбросили на продажу летние, складывающиеся детские коляски. В те годы, вообще был дефицит почти на все товары. Я, поблагодарив её, взяла из серванта деньги, по тем временам это была довольно-таки крупная сумма, сто тридцать рублей и положив деньги в сумочку, вышла из дома и побежала на остановку автобуса.
     В автобусе я отдышалась от бега и полезла в сумочку, чтобы заплатить за проезд, но обнаружила, что сумочка порезана и кошелька с деньгами нет. Автобус был переполнен, я кое-как пробралась к выходу, настроение было ужасным, хотелось плакать от обиды. Но слезами деньги не вернуть, я вышла, проехав буквально остановку и в расстроенных чувствах, пешком вернулась домой. Ведь по тем временам, это были большие деньги, почти две месячные зарплаты. Узнав о том, что случилось, свекровь меня успокаивала.
     - Ну что ты, Ниночка, чернее тучи ходишь? Ну пропали и пропали, пусть боком выйдут тому, кто украл наши деньги, с таким трудом заработанные. Тебе в твоём положении и нервничать нельзя, подумай лучше о ребёнке, - говорила она мне.
     - Недоглядела я, простите меня, мама, - чуть не плача, отвечала я.
     - Знаю, не нарочно же ты это сделала. Твоей вины в этом нет. Мало ли шпаны ходит? Всё, забудь, - сказала она.
     А дня через два, у меня стал болеть живот, видимо, сказалось волнение и четырнадцатого апреля, к вечеру, Саша отвез меня в родильный дом, хотя я должна была родить в начале мая. Когда в приёмном покое, как и полагается, меня взвешивали и осматривали, записывая мои данные, следом подвезли ещё роженицу. Она зашла вместе с молоденькой девочкой, лет пятнадцати. Меня отвели в предродовую, у меня начались схватки и я благополучно родила девочку. Следом рожала женщина, которая сама приехала в родильный дом. Позже, меня перевели в палату, а около полуночи, ко мне в палату перевели и ту женщину. Мы познакомились, ее звали Шурочка. Сутки мы лежали вдвоем в шестиместной палате, ночь не спали. Как же, мы стали мамами. Эмоции очень приятные, мы весело болтали, а около полуночи, Шурочка сказала, что страшно хочет есть.
     - А знаешь, я тоже очень есть хочу, - засмеявшись, ответила я.
     И тут я вспомнила, что акушерка угостила меня одной сливовой карамелькой. Достав из кармана халата конфетку, с трудом поднявшись, я потихоньку дошла до кровати Шурочки. Она не поднималась, у неё были тяжёлые роды и страшные разрывы. Мы  разделили эту конфетку, конечно не наелись, но эту конфету мы вспоминали всю нашу жизнь.
     Утром, к нам в палату перевели женщину, потом, в течении дня, поступили ещё три женщины. Но через неделю, четверых женщин выписали, а нас с Шурочкой оставили. У моей дочурки была физиологическая желтуха, а Шурочку не выписали из-за швов. И мы с ней пролежали вдвоем до двадцать четвёртого апреля и за эти дни мы знали друг о друге всё. Шурочка, перед выпиской домой, сказала мне, что они с мужем Сергеем будут жить всё лето у её матери. Выписали нас с ней в один день.
     Из родильного дома меня с малышкой забирал Саша, дома свекровь накрыла стол, как же, они со свёкром стали дедушкой и бабушкой. Пришли и мои родственники, отец, брат с женой и сестра с мужем.
     Доченьку решили назвать Леночкой, взрослые подходили к малышке и сюсюкались, как это обычно бывает.
     Прошёл месяц. Шурочку я всё это время не видела, видимо в заботах, не до того было. Опять мы встретились с Шурочкой в детской поликлинике, хотя и относились с ней к разным участкам. Поболтали немного и разошлись, каждая в свой кабинет.
     Как-то, сижу дома и вдруг понимаю... что хочу увидеться с Шурочкой. Я  достала телефонную книгу, сопоставила фамилию с адресом. Были еще Колывановы, но их адреса находились далеко от места жительства Шурочки.