Громкая тишина

     Пролистав телефонную книгу, я наобум позвонила по телефону и Шурочка взяла трубку. Я сразу узнала её обаятельный голос, не узнать её голос, было невозможно. Немного поболтав, мы договорились встретиться и с июня мы уже каждый день гуляли с детьми. Она мне тогда сказала, что в момент моего звонка, у неё тоже в руках был телефонный справочник. Шурочка сказала, что тоже хотела искать меня по фамилии и по улице. Я тогда удивилась, что мы с ней даже мыслим одинаково.
     Её муж, Сергей, работал строителем, был вечно в работе и мой Саша  вахтой работал на теплоходе, приходил домой только ночевать. Лишь к концу лета, нам удалось познакомить наших мужей. Мой Саша и её Сергей сразу нашли общий язык. Мы сдружились, как говорится, семьями. У них была своя маленькая квартирка, мы ходили друг к другу в гости.
     В конце тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, мы с мужем и дочкой решили переехать жить в Казахстан, к родне, к родственникам свёкра. При расставании, провожая нас, Шурочка с Сергеем очень расстроились. Прощание было долгим и тяжёлым.
     Жизнь не стоит на месте и мы уехали, а летом, тысяча девятьсот семьдесят девятого года, они приехали к нам в гости в Павлодар. К тому времени, Саша, мой муж, сходил в армию, но через семь месяцев он вернулся. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году я родила вторую дочь. Так и получилось, что родина первой дочери была Бийск, а второй дочери - Павлодар.
     В апреле тысяча девятьсот восемьдесят первого года, мы вернулись на родину, в Бийск. Я видела, как радовались нашему возвращению Шурочка и Сергей. Кажется, наша дружба с расставанием окрепла ещё больше. Мы стали жить в трёхкомнатной квартире свекрови, а они переехали в наш дом, в Заречье, где я родилась и выросла. Но мой дом детства находился в двух кварталах от их нового жилья. Шурочка всегда говорила, что у нас с ней много совпадений.   
     Наши девочки подрастали, мой муж в двадцать семь лет работал помощником капитана-механиком большегруза. Часто мы с мужем и дочерьми оставались на ночь у Шурочки и Сергея, они, в свою очередь, оставались у нас. Мы почти всё время проводили вместе, летом рыбалка, отдых на реке, у нас был свой катер, выезжали на природу, жарили на костре рыбу, готовили шашлыки. Все праздники и выходные только вместе, две семьи и мы с Шурочкой, часто вспоминали ту конфетку, в родильном доме. Тогда я поняла, что теряя, в данном случае те деньги, мы приобретаем гораздо большее.
     Новый год мы встречали у них, нам было просто и хорошо вместе, мужья говорили о своём, мы о своём, о женском. Вспоминали, как в родильном доме, ночью, без света, медсестра перепутала детей. Палата большая, свет что-то отключили и мне дали кормить её дочь Жанну, а Шурочке дали кормить мою Лену. Я спокойно кормлю её дочку, а Шурочка как закричит:
     - Это не мой ребенок!   
     Вот смеху-то было. Получается, я её дочери вторая мама.
     Мои родственники и родные моего мужа, родные Шурочки и Сергея, уже воспринимали нас, как одно целое. Везде вместе, в помощи друг другу, во всех делах вместе.
     А потом, осенью тысяча девятьсот восемьдесят первого года, я решила устроиться на работу в детский сад. Определить ребёнка в детский сад было очень трудно, но проработав некоторое время, я освоилась в садике и смогла устроить в свой садик Жанну, моя то Леночка была при мне. С работы я забирала домой и свою Леночку, и дочь Шурочки Жанну.
     Конечно, я встречалась и с подругами детства, Аней, с которой мы дружили с детства, ей было пять лет, а мне семь, с Людой, моей одноклассницей, с ней мы дружили с пятого класса. Так, в день рождения, мои подружки и перезнакомились. Мы и сейчас дружим. Но Шурочка оказалась, как бы родственной душой...
     Наши девочки подрастали, на Новый год мы делали им одинаковые подарки, чтобы никому не было обидно. Когда Шурочка ездила в Москву к своим родственникам, я давала ей деньги и она привозила детям одинаковые кукольные коляски своей и моим девочкам, покупала фильмоскоп себе и нам, постоянно всё брала в двух экземплярах.
     Мы были молоды,  счастливы и не знали, что беда медленно, но верно подкрадывается к нам. Шурочка была мудрая и спокойная, я другая, на месте дырку вертела, всё бегом. Если ругаемся с мужем, в семье всякое бывает, то кричала в основном я. Шурочка меня постоянно воспитывала в этом плане, говорила, что я излишне вспыльчива, что с мужем надо быть более сдержанной и ласковой, она многому меня научила. Саша, мой муж, был активный, пробивной, крутился, как мог, ездил в деревню к знакомым, подешевле брал тушу мяса. Дома разделывал её, откладывая куски в сторону, говорил, что это для семьи Шурочки и Сергея.
     А Сергей помогал на работе разгружать здоровые арбузы и тут же нам откладывал. За время нашей дружбы с семьёй Шурочки и Сергея, мы ни разу не поругались. Ну, может и были у них какие то обиды, не знаю до сих пор, но они этого не показывали, а у нас на них не было никаких обид.
     Шурочка работала заведующей складом на базе, я в детском саду. Позже, она устроилась в крупное транспортное предприятие, поближе к своему дому. Моя старшая дочь пошла в первый класс и мне пришлось уйти с работы, зарплата была восемьдесят рублей, этого не хватало, но с намеченной новой работой, у меня не получилось.
     Как-то, я пришла к Шурочке на работу, она к тому времени работала бухгалтером, захожу, а там сидят все молодые. Главбух, Галина, мне и говорит:
     - Оставайтесь у нас, для Вас работа есть.
     - Но у меня образование технолога мукомольно-крупяного производства, - ответила я.
     - Ничего страшного, среднее-техническое образование у Вас есть, - сказала Галя.
     Я и устроилась, коллектив был замечательный. Так я стала бухгалтером.      
     Был тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Мы вели активный образ жизни, работы хватало. А с семьёй Шурочки, мы вместе сажали картошку для дома. Наши дети ездили в пионерские лагеря. А в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, Шурочка родила сына Алёшу. Вроде всё было ровно и гладко.   
     Наступали девяностые годы... В начале девяностых, начались сокращения, но я уже успела перейти работать инженером по транспорту, а Шурочка в плановый отдел экономистом, но в тысяча девятьсот девяносто третьем году она попала под сокращение и её уволили. Мне же удалось  проработать до двухтысячных годов.
     Однажды, перед наступлением тысяча девятьсот девяносто четвёртого года, мы решили своей семьёй остаться дома, моя младшая дочь, Наташа, часто болела ангиной, у неё было осложнение на сердце и она как раз перед Новым годом опять переболела. Второго января, мы всё же поехали к Шурочке домой, телефона не было, чтобы позвонить и предупредить, что мы придём и мы пошли на остановку трамвая. Видим, навстречу нам идут две подружки Жанны, дочери Шурочки, мы очень удивились и по лицам девочек поняли, что что-то случилось. Но мы и предположить не могли, что случилась трагедия.
     - Девочки, что случилось? - предчувствуя беду, спросила я.
     И то, что они нам рассказали, повергло нас с Сашей в шок.
     - Дядю Сережу вечером, первого января, убили, случайно... Зашёл в квартиру к соседям, а там драка и его ножом ударили, сразу насмерть, - всхлипывая, рассказала одна из девочек.
     А ведь Серёже было всего тридцать семь лет. Нелепая смерть... казалось, не зайди он в тот день к соседям, был бы сейчас жив. Вот ведь судьба, никогда не знаешь, что тебя ждёт за поворотом жизни.
     Похороны были тяжелейшие, Шурочка на тот момент работала в кооперативе, но сразу через месяц после похорон, кооператив закрылся, она, бедная, мыкалась, молодая вдова, с детьми на руках и никак не могла найти работу. Мы жили в те годы получше, помогали, как могли. Шурочка брала под мою зарплату необходимые продукты и у меня даже мыслей не было брать потом с неё деньги. Она, бедная, старалась устроиться на работу, то пекарем, то санитаркой в больницу, то почтальоном, лишь бы выжить. Конечно, ей помогали, мама Валя, её свекровь и её мама, тётя Вера, люди познаются в беде.
     И у нас тоже наступила чёрная полоса, мой муж тоже остался без работы, подрабатывал то там, то сям. Помимо семьи Шурочки, мы дружили ещё с одной семьёй, они занимались торговлей... вот они и привозили бесплатно, то Шурочке продукты, то нам, то ещё кому-то, помогали, в общем... Но в один прекрасный день, они прогорели на работе... не получилось у них с торговлей. А ведь раздавали всё бесплатно по друзьям... дети же у всех.
     Потом, наконец, как-то ровнее стали жить. Много позже, Шурочка познакомилась с разведённым мужчиной, его звали Саша Киселёв и в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, Саша стал вторым мужем Шурочки. Её тоже можно понять, молодая, с двумя детьми. Одной тяжело детей поднимать, да и мужчина рядом, придаёт уверенности и сил.
     И вот Шурочка, вроде как нашла второе счастье, в смысле, второго мужа, а я потеряла своего...
     В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, моему Саше исполнилось сорок лет, он был младше меня на год. Как-то, он поехал проведать свою мать, свекровь тяжело заболела. Никто и подумать не мог, что всё так обернётся. Саша упал в ванной и умер, сердце остановилось и опять похороны. Ну что для мужчины сорок лет? Просто упасть и умереть... Шурочка плечом к плечу была рядом со мной, она все три дня жила у нас.
     Второй муж Шурочки оказался прекрасным человеком, общительным, с чувством юмора. То ли в беде, то ли иначе, но со вторым мужем Шурочки, Сашей, мы нашли общий язык.