Громкая тишина

     Когда нашим девочкам, моей Лене и дочери Шурочки, Жанне, исполнилось по шесть лет, мы вместе сходили в церковь и покрестили девочек, так что я была второй мамой её Жанне, а Шурочка стала второй мамой моей Леночка.
     Шли дни, кажется, после смерти мужа Шурочки, мы стали ещё ближе друг другу. У нас был свой огород, я, конечно, крутила на зиму много банок. Шурочка приезжала ко мне и я как могла затаривала ее своими баночками, она мне подкидывала картошку, как-то вот так мы пережили девяностые годы.
     За эти годы, в две тысячи первом году, умер мой отец, следом умерла мама Шурочки, шли годы, вначале умерла её свекровь, следом моя свекровь... что ж, такова жизнь. Старики умирают, а мы продолжаем жить. Все эти годы, трудные для нас годы, мы всегда были вместе и я чувствовала, как она мне сопереживает, впрочем, как и я сопереживала Шурочке. У неё тоже были подруги детства, по техникуму и я их всех знала, даже сейчас, когда прошло столько лет, мы с её подругами созваниваемся.      
     Младшая сестра Шурочки, выплатила ей долю от оставшегося после смерти родителей наследства и Шурочка с Сашей, со своим вторым мужем, оставили свою квартиру дочери Жанне, к тому времени она была уже замужем, но детей у неё почему-то долго не было. Шурочка решила купить домик в пригороде Бийска.
     Они с Сашей узаконили свои отношения, зарегистрировались в ЗАГСе и мы решили отметить это события, а я же активная и с подвешенным языком. Написала сценарий и устроила им, как тамада, интересную свадьбу. Сашка, муж Шурочки, после этого зауважал меня еще больше, потом уже и у нас были юбилеи, то мне пятьдесят лет, то им и мне по пятьдесят пять.
     На меня будто что-то нашло и я устраивала все праздники, выдумывая разные импровизации. Так я делала кукольные спектакли на новый лад, выпускала карикатурные, с дружескими шаржами стенгазеты с нашими фотками, сама удивлялась, откуда это у меня вдруг появилось? Всем всё очень нравилось, а я и сама была в восторге.
     Потихоньку, Шурочка с Сашей развели в деревне, в своём новом доме, небольшое хозяйство, но огород разбили огромный. Саша ей во всём помогал, но что удивительно, они начали помогать и мне.
     Саша, её второй муж, работал водителем. Он каждый день приезжал из деревни на работу в Бийск, у него была своя машина. Ранним утром, я ещё спала, я услышала, что он стучится ко мне. Я приоткрыла дверь, сама ещё в ночной рубашке, а он сунул мне в руку сумку и убежал на работу. А в сумке домашние яйца, баночка козьего молочка, какие-то ранние овощи.
     А я в свою очередь запросто ездила к ним, куплю что-нибудь вкусное, гостинцы и к ним с ночевкой. В огороде помогала, траву прополоть или ещё что, а потом вместе с Шурочкой на летней кухне жарим, варим, печём что-нибудь вкусненькое. Так весело мы проводили вместе дни и казалось, роднее этих людей у меня никого и нет. Конечно, сестра и брат приезжали ко мне, я к ним ездила, но Шурочка была для меня больше, чем сестра. У нас с ней были общие интересы, казалось, мы понимали друг друга с полуслова, с одного взгляда.
     Так и осенью Саша привозил мне коробки помидоров, перца, огурцов... всего, что росло в огороде, это дорогого стоило. Мы делали друг другу подарки на дни рождения, уже посолиднее, чтобы запомнились. Саша очень любил Шурочку и был внимательным и добрым, по отношению к ней. Дарил ей то колечко, то золотые серьги.
     А потом уже у нас пошли внуки. Сын Шурочки, Алексей, ушёл служить в армию в Хабаровск и там и остался, встретил хорошую девушку, женился, у них родились дочка и сын. У меня тоже родились внуки, внук и внучка от обеих дочерей. Мы вместе встречали из родильного дома и моих внучат, и Шурочкиных тоже. Так уж у нас повелось, если у неё была радость, Шурочка звонила мне в любое время и я срывалась и ехала к ним, так же поступала и она. Это было, как бы в порядке вещей, вошло в норму жизни. Поэтому и радости, и горести у нас с ней были пополам.
     Но беда опять стояла на пороге... Шурочка вдруг заболела, давление и сердце. Двадцать шестого мая две тысячи шестого года, в краевой больнице в Барнауле ей сделали операцию на сердце. Через три дня я примчалась к ней. Она лежит, а я на коленях перед кроватью встала, плачу от радости, не я её успокаиваю, а она меня, она ведь умирала на операционном столе, ей сердце заводили дефибриллятором.
     С тех пор, каждый год я поздравляла её со вторым днём рождения, но постепенно, всё вроде бы встало на свои места. Саша всячески её поддерживал, всегда был рядом с любимой женой. Но в две тысячи одиннадцатом году её с инсультом увезли в больницу. Я её потеряла, телефон был недоступен, Саша в шоке, трубку не брал. Лишь через сутки я пробралась в реанимацию и получила от врачей нагоняй по полной. Она перенесла инсульт, вроде лёгкий, главное, машина скорой помощи приехала вовремя, что немаловажно. А спас её маленький внук Дениска, который был у них в гостях и позвонил деду Саше, сказав, что бабе плохо. Саша сам быстро приехать не смог, но по телефону поднял соседей и всё обошлось.
     В две тысячи двенадцатом году я вышла на пенсию по возрасту и мы отпраздновали это дело. Тут уж кума, моя Шурочка, постаралась на славу. Наряжалась, шутила, они меня как королеву на машине увезли в кафе и вечером привезли домой с полной машиной цветов.
     Так проходили дни и месяцы. Приеду к ним в посёлок на выходные, Шурочка меня ждёт, уже навяжет каких-то красивых носочков то мне, то моим дочкам, то моим внукам. А когда вечером уезжаю домой, она долго стоит у автобуса, я говорю:
     - Беги домой!
     А она качает мне головой, нет мол. Автобус отъезжает, Шурочка всё стоит и долго машет мне вслед рукой. И я ей как-то говорю:
     - Ну что ты, Шурочка, как мама родная меня всегда провожаешь.
     А она смеётся.
     - Ты же моя младшая сестричка, - отвечает она мне.
     В две тысячи тринадцатом году её дочка, Жанна, родила второго ребёнка, девочку Алёну. Мы так радовались, ведь у Жанны десять лет не было детей, лишь в две тысячи седьмом году она родила Дениса и вот теперь, дочку Алёну, семья росла, это такая радость. У Саши, второго мужа Шурочки, была дочь от первого брака и внук Владик. Вот и задумали они делать большую пристройку к дому, ведь в доме было всего две небольшие комнаты и кухня. Шурочка говорила, что пристроят они к дому, сделают перепланировку по-новому и в доме будет больше места для всех. Она и меня с моими детьми и внуками считала своей семьей.
     В две тысячи тринадцатом году они уже пользовались новой пристройкой и новым санузлом, надо было видеть радость Шурочки, когда все собирались в её доме.
     Наступал две тысячи четырнадцатый год... Зима была очень морозная, под минус сорок, Шурочка забрала к себе в посёлок внука Дениску и смогла устроить в садик, благо, садик был за углом дома. Внучка была очень маленькая, беспокойная, день и ночь плакала, вот Шурочка и решила помочь дочери, облегчить ей жизнь, забрав внука Дениску. Но Шурочка часто приезжала в город к дочери и непременно заходила ко мне. Так, однажды, приехав с внуком в город к дочке, потом она заехала ко мне Мы разговорились и она пожаловалась, что они с Сашей не могут протопить печной котёл, было холодно, хоть они и топили день и ночь. Немного поговорив, Шурочка с Дениской уехали, а во вторник, четвёртого февраля, Саша готовился к работе, к следующему дню, Шурочка погладила Денискины вещи для садика, рубашку и брюки мужу... обычные женские дела. Закончив с делами, они легли спать, но ночью у них случился пожар, перекалилась печная труба.
     С вечера четвёртого февраля я чувствовала себя беспокойно. Отзвонилась всем своим, везде готовились ко сну, а ночью, в два часа тридцать минут, я проснулась, как от толчка, встала и заснуть больше не смогла. Открыла компьютер и бессмысленно сидела возле него, ничего не соображая. Было такое впечатление, что моя душа мечется и не находит покоя, но всё же под утро, где-то в половине шестого, я пошла в спальню и попыталась уснуть. Тут же раздался телефонный звонок, звонила соседка Шурочки и кричала в трубку, что их больше нет...
     Тогда я не очень понимала, что происходит, почти не соображала, будто в ступоре, но пошла в соседнюю квартиру, к своей дочери, разбудила её и осторожно сказала, что надо ехать в Енисейское....
     - Вставай, доченька, надо ехать, там наша тётя Шура... она... умерла, - еле выговорила я.
     Потом хриплым голосом добавила:
     - Дядя Саша и Дениска тоже... их тоже больше нет....
     Лена, моя дочь, как в тумане встала и начала одеваться. Я тут же позвонила Жанне, дочери Шурочки и не объясняя ничего, лишь  сказала, что мы сейчас на машине заедем за ней и поедем в посёлок. Тогда я поняла, мне надо держаться. Уже в машине пришлось сказать Жанне всё. Бедная девочка в одночасье потеряла и мать, и сына. У Жанны началась истерика и успокоить её было невозможно. К семи часам утра мы уже были в посёлке...
     Что было там, страшно представить и передать словами. Жанна царапала снег, нас держали соседи... Прошли страшные похороны, все заботы легли на плечи моей семьи, мы с дочками держались, не знаю как... Всё было, как во сне, казалось, я скоро проснусь и всё будет по-прежнему. Ко мне навстречу, с весёлой улыбкой выйдет Шурочка, мы с ней сядем, нет... уже никогда мы с ней не сядем... И от одной этой мысли у меня сжималось сердце...
     Люди несли деньги, такого я не ожидала, люди несли и несли деньги, даже старушки, кто пятьдесят рублей, кто больше. В моих руках оказалась внушительная сумма. Когда Жанна после похорон пришла в себя, я начала перед ней отчитываться, а она отчитала меня... девочка доверяла мне полностью. Этих денег хватило ещё на поминки, девять и сорок дней и даже на полгода.
     Алёне, внучке Шурочки, тогда было семь месяцев. Когда Жанна была занята, помогали соседи, присматривая за малышкой. Наверное, в такие дни понимаешь, насколько много вокруг добрых людей. После похорон, Жанна каждый вечер ездила ко мне... слов не хватало и не находились, чтобы её утешить. Она прижималась ко мне, положит голову мне на грудь и так я её укачивала, будто убаюкивала, успокаивая, ей было тогда тридцать шесть лет. Из наших душ и сердец, был вырван кусок.
     Как-то я задумалась:
     - Вот ведь жизнь... мы были молодыми, дружили и из всех, кто был со мною рядом... Шурочка, Сергей, её первый муж, мой муж Саша, Саша, второй муж Шурочки... никого из них нет... осталась я одна.
     Шурочка мне часто снится, а однажды, мне приснился сон, будто я плачу во сне и говорю:
     - Вы все меня оставили, как мне жить?
     А она мне отвечает:
     - Не плачь, родная, у тебя теперь много детей и внуков... я посмотрела книгу у Бога и увидела твою долгую жизнь...
     Но цифру не назвала. Теперь у меня и правда, много детей, мои и её... и внуков больше стало на три человека... Возможно, Саша мог выбраться, у него окно было рядом, но его нашли на полу, ползущим к ним в спальню, а Шурочка легла на ребёнка и закрыла его личико руками... для меня они стали СВЯТЫМИ ЛЮДЬМИ ...
     А ещё, я с двенадцати лет воспитывала племянника моего мужа, мальчик осиротел, золовка умерла от болезни, отец его погиб, разбился на КАМАЗе. Это произошло, когда и мужа моего уже не было в живых, но не отдавать же мальчика в детский дом. Родня в Казахстане, а к нам он больше привык, и я оформила над ним опеку. Теперь моему мальчику Паше двадцать девять лет, у него своя квартира.Мы продали квартиру свекрови и купили по однокомнатной квартире моей дочке Леночке и моему мальчику Паше. Младшая моя дочь отказалась от наследства в их пользу, вот так мы и жили, со взлётами и падениями.
     Я одного не могу себе простить, что тогда не стали встречать Новый год вместе с Шурочкой и Сергеем, может его тогда не убили бы...
     Прошло четыре года, а образ моей любимой подруги, вечно стоит передо мной. Такой доброй, весёлой, никогда не унывающей оптимистки.