В Душе русского божественная правда

Глава 140. Божественная правда и объективная справедливость в Душе русского.

1. Очень мало реальных претендентов на избранных: смело можно делить на три части всех живущих, только одну из которых можно допустить к экзаменам.

Понятие: Он (список) тоже делится на три.
«Ой, мама, ой, трудно идти домой», -- говорит Маша Распутина.
  1997: Вычислил я, что работают во всём, в том числе в человеке, две противоборствующие Силы: Света и Тьмы, скрытая задача которых вырастить из человека Бога. Но есть еще третья Сила, которая приходит, когда две первые Силы не справляются с задачей. Эта третья Сила многогранна и широко разветвлена. Курируется она Иерархией Тьмы и, вроде бы, должна подчиняться её командам, но она подобна пиратам, которые, как официальные военные, тоже убивают, но убивают они не по тем правилам, какие есть у военных. Военные, в свою очередь, тоже нарушают установленные для них правила, то есть становятся некими внутренними пиратами, которые действуют с оглядкой на закон. Оборотнями в погонах у нас в девяностые  стали называть милицейских работников, которые, вопреки установленному для всех закону, используют свое служебное положение в корыстных целях, то есть не контролируют исполнение закона, на что они поставлены и в чем клянутся на присяге, а сами получают мзду за крышевание нарушителей, в лучшем случае, то есть сами преступают закон, а в худшем – сами становятся руководителями преступного бизнеса. В конце концов в девяностые всё наше министерство внутренних дел превращается в разбойничий клан. Такого не могло бы в нашей жизни случиться, если бы на тонком плане не было соответствующей третьей Силы.
В своем русле Тьма должна действовать в соответствии с Замыслом, который не допускает ничего такого, что делает третья Сила. Зато в сфере владений третьей Силы Тьма может излиться от Души. Так взрослый злой дядя, пестующий своего детенка-бесененка, радуется его проказам, а жалобщикам, которые приходят к нему, отвечает, что, конечно же, накажет своего ребятенка, и для пущей важности на глазах жалобщика отшлепает его так, что даже жалобщику станет жалко бедного дидятю. В новом веке, когда третья Сила, распоясавшаяся в девяностые, была несколько прижата, нечто подобное мы можем наблюдать в масштабах страны: периодически каких-то чиновников выдергивают из их рядов, судят и наказывают: министра обороны недавно судили, министра финансов и губернатора с Дальнего Востока.
Трудно разобраться со всеми этими Силами человеку, когда они в нем самом: с одной отрицательной силой  поди разберись в себе, а тут еще третья – беспредельная. Действительно, задача стоит перед человеком не из простых. И она тем сложнее, чем далее человек углубился в дебри чувств. Остается петь таким, как Маша Распутина, ой, мама, ой, трудно идти домой. Но кто будет спорить с тем, что дома все-таки лучше, чем в непролазных дебрях?!
Пока не знает человек, что за дом у его Отца на Небе:  Христианство говорит, что там рай. В третьей моей книге в притче о счастливом человеке нам показывается старец, у которого ничего нет и потому он счастлив. Ничего у него нет, потому что ему там ничего всего того, что требуется человеку в его земной жизни, не надо. Почему не надо? Потому что нет в нем чувств, которым всё, чем человек живет на Земле, требуется как смысл жизни. Бродит этот старец по какому-то саду и всё. Вспомним, что и Адам до грехопадения жил в саду, который назывался раем. Очевидно, что там какая-то совсем другая жизнь, которая земного человека, привыкшего к земным радостям, не интересует по той простой причине, что он её не знает. И, поскольку небесная жизнь привлекать человека принципиально не может, обещает мусульманство своим верующим не то, что человеку незнакомо, а то, о чем в земной жизни он мечтает: гарем обещают мусульманам в раю. О гареме развивающий свои обостренные чувства мусульманин мечтает. Что произойдет с ним, если чувств в нем не будет, мусульманин даже думать не станет, потому что бесчувственность для него это несчастье. Но христианин, получивший все чувственные уроки и настрадавшийся досыта от них, уже может задуматься.