Из материалов следственного дела Бухарина-121

Утреннее заседание 5 марта 1938 года

Допрос подсудимого Раковского

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих,
Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер

Вышинский. Я не возражаю, если кратко об этом скажете, без больших исторических отступлений, я не возражаю.
Раковский. Очень кратко. Как я заявил, я только на 8-м месяце стал давать показания откровенные, касающиеся моей основной деятельности.
Вышинский. Преступной.
Раковский. Преступной своей деятельности, понятно. Но до этого момента у меня много раз возникала мысль: правильно ли я поступаю, что отрицаю. Никто не будет отрицать - заключение, уединение вообще заставляет переоценивать ценности. Но я помню и никогда этого не забуду, пока буду жив, то обстоятельство, которое меня окончательно толкнуло на путь показаний. Во время одного из следствий я узнал, это было летом, во-первых, что разразилась японская агрессия против Китая, против китайского народа, я узнал относительно неприкрытой агрессии Германии и Италии против испанского народа.
Я узнал относительно лихорадочных приготовлений всех фашистских государств для развязывания мировой войны. То, что читатель обыкновенно вычитывает каждый день по маленьким дозам в телеграммах, я это получил сразу в крупной, массивной дозе. Это на меня подействовало потрясающим образом. Передо мной встало все мое прошлое. Оно, конечно, может перекрыться и оно будет уничтожено моим позорным действием, но как внутренний мотив никто и ничего не может с ним сделать. Встало мое прошлое и моя ответственность, и мне стало ясно, что я сам к этому делу причастен и ответственен, что я сам своими изменническими действиями помогал агрессорам. Я знал, что я не один, что я в них питал иллюзии. В эти сети попали бывшие председатели правительства, бывшие наркомы, бывшие замнаркомы, бывшие послы. И тогда я стал сам перед собой следователем, я предстал перед своим собственным судом. Это суд, который никто не будет упрекать в какой бы то ни было пристрастности. Я встал перед своим собственным судом. Я с юных лет отдавал себя рабочему движению и к чему я пришел? Я пришел к тому, что я своими действиями облегчал самую гнусную работу, облегчал то, что фашистские агрессоры подготовляли для уничтожения культуры, цивилизации, всех завоеваний демократии, всех завоеваний рабочего класса.
Вот что меня заставило, вот что устранило мое упрямство, мой ложный стыд, проистекающий из самолюбия, мой страх за свою собственную участь, которая недостойна для людей, которые когда-то участвовали в революционном движении. Мое озлобление, которое несомненно у всех, у одних больше, у других меньше, озлобление против руководства, озлобление против отдельных личностей сыграло огромную роль. Озлобление и честолюбие - это все отошло. Я считал, что отныне моя обязанность - помочь в этой борьбе против агрессора, что я пойду и разоблачу себя полностью и целиком, и я заявил следователю, что с завтрашнего дня я начну давать полные и исчерпывающие показания. Я должен заявить, что те показания, которые я давал сейчас, они являются абсолютно полными, искренними и исчерпывающими.
Председательствующий. Объявляется перерыв на 20 минут.

Продолжение следует…