Вась Васич

Сижу и думаю: надо что-то школьное написать. Отдать дань школьному детству.  А про что и  как написать? Не исторический же очерк, тем более он фактически уже давно написан. Думаю. Что надо  какой-то портрет. Какая у нас была самая колоритная личность. Тут все скажут: «Конечно, Нотов!». Ну, кто-то, быть может, подумает о Таисии Максимовне. Но я неожиданно понял, что это совсем другой человек: «Лебеденко Василий Васильевич, учитель труда». Хотя личность эта предполагала вечное движение и учитель труда неверная характеристика. Это просто в моем мозгу был сделан тот снимок, что-то вроде принтскрина., когда Вась Васич был учителем труда. Колоритным он был (или есть, не знаю). Он был и в переносном и буквальном смысле. Эдакая небольшого размера горка, не очень большая. Но все же гора. Если сравнивать его с какими-то животными, то невольно представишь себе кабана. Не видел него никогда вышедшим из себя, хотя были ситуации. Которые к этому располагали, но если бы это случилось. То вполне естественным было желание спастись где-нибудь сидя на дереве и достаточно крепком. Слабенькое Вась Васич бы снес. По школе ходили легенды о его силе. О манипуляциях на спор с каким-то тяжеленным молотом.  Я не видел Вась Васича в деле. Но сила его представлялась во всем: в неторопливом передвижении, в царственном поведении, во флегматичном отношении ко  всему в этом мире, в неспешном украинском говорке. Я не видел никогда Вась Васича поддатеньким, что не могу сказать о других учителях. Но если бы Вась Васич решил выпить, то уверен, что двумя бутылками водки тут бы не обошлось.
Через какое-то время я узнал жизнь  Вась Васича, и сразу понял, что ее можно было предугадать, взглянув разок на Вась Васича и перекинувшись с ним парою слов. Работать Лебеденко начал на каком-то заводе, на каком и по какой специальности, я не знаю, да это и совершенно неважно, так как он довольно быстро прекратил эту безумное занятие, сказавшись больным. Жизнь направила его в нашу школу на должность курьера. Удивительно, но, оказывается, тогда была такая должность. Но  для молодого человека, у которого фамилия кончается на ...ко, нужна  просто дверь, обыкновенная дверь в какое-нибудь, неважно какое учреждение. Неважно куда она ведет: в подвал, амбулаторию, на хозяйственный двор, главное, что в нее можно было войти. И пока существуют двери, молодые энергичные  люди, особенно из западных регионов нашей бывшей страны, будут благоденствовать. За дверь всегда начинается лестница и начинается долгое, тяжелое восхождение. Ведет лестница на самый верх и добраться до него цель молодого человека. И такой человек всегда добирается до верху. Может и не на самый верх, нот  на один из близких к верху этажей. Не знаю, как это случилось, но курьер скоро стал учителем труда. Вакансии для этой должности случаются довольно часто, а он еще и на заводе работал. Вероятно, он поступил на какое-нибудь вечернее или заочное отделение, какого-нибудь педагогического вуза, неважно какого, главное, чтобы дипломы давали. Говаривал я на тему вечернего обучения со своим тестем, работавшим   много лет на одном закрытом предприятии то ли научным сотрудником, то ли начальником сектора. Но считал, что половина бед в нашем ВПК  была из-за этих широко распахнутых ворот, в которые так легко было войти и стать инженером.  И затем человек становится инженером, работая в каком-нибудь слесарном цеху, окончив вуз, специально нанятый для этих целей предприятием. Кончает  без особого углубления в математику и др. и приобретает на родном предприятии не без помощи парткомов и  профкомов такой вес, что с ним не может стоять на одной доске какой-нибудь молодой инженеришко, всю свою на тот момент короткую и малоопытную жизнь, что-либо чертивший, а когда не чертивший, то мучавшийся над  сопроматами  и матанализами.  Так Вась Васич стал учителем труда и именно в этой ипостаси мой класс с ним и познакомился. Не знаю почему, но Вась Васич был восторженно принят мужской частью нашего класса и по неизвестной причине переименован в  скорости в Базла. Не могу знать почему. То ли Василий по-латински звучит Базиль, то ли юношей волновала игра швейцарского футбольного клуба «Базель», то ли само сочетание звуков мистически раскрывала сущность Вась Васича, что для нашего класса Василий Васильевич навсегда стал Базлом. Каждый диалог Базла  с учеником нашего класса, происходивший на волнующие темы, заносился в анналы и навсегда становился анекдотом, много раз впоследствии пересказываемым. Так, например, Иванов. Ты опять сломал полотно ножовки?» «Да, Василь Васильевич». «Ну, что же ломай и дальше. Но сломал три – принесешь пять». А почему пять, Василий Васильевич». «Пр-ОО- центы Иванов, проценты!». Впрочем, полотен ломали мы крайне мало, так как реально работой практически не занимались. В школу передавалось довольно много станков, и они стояли, красивые, довольно часто убираемые и начищаемые, но работать на них не дозволялось. Разве только  изредка, делали  зачем-то дырки на сверлильном станке. Чаще всего это были бесконечны разгрузки или переноски туда-сюда и обратно. При этом в отсутствие Базла. Передавая какие-нибудь предметы из рук в руки, мы затягивали песню в нашем духе: «В Багдаде все спокойно, спокойно, спокойно" из кинофильма…. И эта дурацкая песня настолько затянула нас, что мы не могли остановиться и при Базле, и нам удалось вывести его даже из его вечно уравновешенного состояния. Песню эту запустил Костя Гаврилов совсем не хулиган, но почему-то становившийся таковым на уроках Базла. Видно Базел возбуждал в нем нечто: играл на струнах его души запрятанных где-то далеко специально для Базла-Вась Васича. Один раз он разошелся до того, что публично задал Базлу вопрос: «А вы помните такого ученика Базлова, в нашей школе учился?» Вась Васич, то ли ничего не понявший, то ли сделавший вид ответил: «Нет». Все 15 человек мужского пола опустились, куда было возможно: под стол или парту. «Как же вы не помните». Вась Васич сделал паузу, как бы вспоминая. Потом решительно сказал, не т не помню. Костя Гаврилов впоследствии кончил МАИ, остался там работать, защитил докторскую диссертацию и даже, по-моему, был деканом какого-то факультета. Иногда мы затягивали не такую заразительную, но более веселую песню сочиненную вернее подправленную кем-то из учащихся: «В траве сидел Вась Васич  совсем, как Сусепатич (герой одного из произведений, недавно изучавшегося на уроке литературы), зелененький он был. Но тут пришла...» Кто пришел коллективное творчество так и  не могла родить и песня останавливалась или шла на вторую попытку. Как и следовала ожидать, тот довольно скоро мы увидели Базла на преподавательском месте на уроках черчения. Ведь, кто работает на заводе, сталкивается с чертежами и эскизиками. И на труде мы чертили на доске  образ так и сделанного впоследствии нами совка металлического совка. Этот великолепный продукт так не родился в недрах наших мастерских, хотя часто рисовался, обсуждался, нами с Базлом, и так и остался нашей  неосуществившейся трудовой мечтою.
Но вскоре нас ожидало другая удивительная встреча. Мы встретились с Базлом на это раз на уроке рисования. До этого у нас была преподавательница, видимо, имела соответствующее образование и опыт. Но она ушла, и к нам пришел Вась Васич. Надо сказать, что Вась Васич не был уж таким темным человеком. Однажды он задал занятие нарисовать иллюстрацию к любимой книги. Я недавно прочел Герберта Уэллса «…» и нарисовал соответствующую иллюстрацию. Вась Васича сделал существенное замечание (не помню какое), из которого можно было заключить, что он хорошо знаком с этим произведением. После этого Базел-Вась Васич значительно вырос в моих глазах. Был в нашей школе собственный лагерь, с которым потом пришлось проститься, точно неизвестно по какой причине, то ли из-за  проблем с электричеством, то ли еще из-за чего. Скорее всего, из-за обычного советского безразличия директора: «А на хрена он нужен, у других нет никаких лагерей и неплохо живут». Я застал этот лагерь при смерти и прожил в нем всего три дня. Но у предыдущих поколений, в которые попал мой старший брат, остались самые лучше воспоминания о нашем лагере под Солнечногорском.
Мои одноклассники рассказывали об отношении Базла к футболу. Школьники жили в больших солдатских палатках. Ну, и естественно им было весело. Мои друзья играли в  футбол, примерно по той сильно уменьшенной и сокрашенной системе как играли в школьных коридорах: банкетка - ворота, мяч – ластик. Здесь кровать ворота, а вместо футбольного мяча, либо маленький мячик, либо то, что его может заменить. И к ним часто врывался Базел, так как этот  микрофутбол считался предосудительным, но не с криком, а с суровыми словами, обращенными к застигнутому в данный момент "преступнику": «Ты кто? Футболист? Или может быть ты Пеле?». Не знаю почему, но эти слова вошли в мою память на всю жизнь. Один раз, в один из трех дней, когда мне довелось быть в лагере, я видел пробуждение по-базловски. Как во всяком лагере там действовала дисциплина, строгая, но с довольно легко преодолимыми строгостями. И вот мой друг Витя Киреев, по кличке Джон, не услышал звука побудки (не помню, как она производилась) и мирно продолжал спать.  В палатку ворвался Базел и, увидев безмятежно спящего Джона, просто поднял кровать как игрушку и несколько раз ее тряхнул, Витя, естественно, вскочил, пытаясь распознать в эту секунду выхода из сна, что же случилось: простое землетрясение или американцы сбросили бомбу на Нагасаки. Фигурировала в этом лагере еще некая молодая особа из старших классов, которая являлась дочерью Базла. Не помню ее имени, помню, она была настроена крутить романы. Но я не позавидовал бы тому герою, который решился бы приударить за дочерью Базла, потому что ему грозила неизбежная встреча с Базлом  в известной степени ярости.
Школа ушла, ушел и Базел. Вы будете смеяться, но  он перешел в соседнюю 144 школу на должность завуча. Не знаю, что он там преподавал геометрию, тригонометрию или может быть, немецкий язык. Наверное, шутят, что потом он уехал с педагогическими целями в Австрию. Наверное, шутят. Хотя все может быть, особенно с  Базлом, с Василием Васильевичем Лебеденко.