Холодная красота. 2 глава

     Девяностые годы, семья Павла пережила более-менее спокойно. В политику сам Павел не вмешивался, он был далёк от этого, правда, пошли сокращения и многие остались без работы. На прилавках магазинов, по каким-то непонятным причинам, исчезли продукты, Горбачёв сократил продажу спиртного, чего, наверное, не следовало делать. За бутылкой, люди выстраивались в длинные очереди, перебранки доходили до драк. В стране как бы что-то надломилось, закрылись многие заводы и фабрики, безработица была повсеместной.
     Жизнь пошла на выживание. Многие, имея высшее образование, занялись торговлей, как раньше говорили, челночным бизнесом, но не многим удавался этот бизнес, многие, скажем так... разорялись и оставались на мели, вкладывая все свои сбережения в товар.
     Из-за денежной реформы, деньги превратились в мусор, часто было слышно, как во дворе говорили, что сосед или соседка умерли от инфаркта, ведь на их сберегательных книжках, накопления за много лет, теперь превратились в ничто. Теперь это был просто мусор, который можно выбросить и цены никакой не имел.    
     Павел, который помнил о тайнике, показанном его отцом перед самым арестом, его не трогал, может просто пока боялся, кто знает. Ева росла, как обычно растут дети, только от того, что она была очень долгожданным ребёнком, ей позволялось всё. Капризная и своенравная, она часто требовала невозможного и объяснить ребёнку, что сейчас этого нет и неоткуда взять, было невозможно, девочка просто не хотела понимать и закатывала настоящие истерики.
     Татьяна Федоровна, замкнувшись в себе, была безучастно ко всему, что происходило в доме. Это стало беспокоить Алину и она решила обратиться к врачам. Многие врачи увольнялись и занимались чем-то другим, тем, что приносило хоть какой-то доход, ведь люди должны были что-то есть. Но Алина обратилась к знакомому врачу, правда и он уже не работал, стыдно сказать, продавал книги, свои или те, что ему приносили. Поздним вечером, Геннадий Викторович назначил Алине и Татьяне Фёдоровне приём, причём уже за деньги и в своём доме. Осмотрев женщину, он не нашёл никаких патологий, но попросил сдать соответствующие анализы.
     - В поликлинике пока можно сдать анализы бесплатно, кровь, мочу, но думаю, у неё это или просто апатия или тоска, депрессия, так сказать. Этому лекарствами лечения нет. Просто окружите её заботой, любовью и вниманием, голубушка, Алина Владиславовна и всё. Понимаете, дорогая, у неё возраст, после шестидесяти, люди иногда меняются, тоскуя по юности, по ушедшей молодости, - говорил Геннадий Викторович.
     - Она изменилась после смерти мужа, моего свёкра, раньше была более оживлённой, что ли, - ответила Алина.
     - Ничего, будем надеяться, что апатия у Татьяны Фёдоровны - это временное явление и скоро пройдёт. Для успокоения, всё же сдайте анализы, - сказал Геннадий Викторович.
     На том Алина, заплатив за приём, ушла вместе со своей свекровью домой. Алина думала, что Ева немного отвлечёт бабушку. Девочке исполнилось семь лет, шалости остались позади и Ева стала более серьёзной, хотя, конечно же, была по сути ребёнком, причём избалованным и капризным. Но бабушку Ева очень любила, вечерами женщина рассказывала ей сказки, ходила гулять в парк и даже покупала порцию мороженого, чего из-за частых ангин запрещала Алина.
     Прошло пять лет, тысяча девятьсот девяносто пятый год, Горбачёв со своей перестройкой и ускорением ушёл в сторону, расколов страну на отдельные государства, перевернув всё с ног на голову. Видимо, настало время или нужда подпёрла, Алина так и не смогла найти работу, а Павел подрабатывал, где придётся. Путин закрыл более тридцати пяти тысяч заводов, люди остались без работы.
     Павел понял, что теперь он может воспользоваться тем, что оставил ему Юрий Сергеевич и наконец он решился вскрыть тайник и сделать это ночью, чтобы никто не видел и не слышал. Когда в доме все уснули, Павел вышел из своей спальни и прошёл в кабинет отца. Он чётко помнил, как нужно было открыть этот самый тайник, но без шума это сделать было невозможно. Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Павел сел на корточки и завернув ковёр, топориком поддел плинтус в углу комнаты.
     Тогда, Юрий Сергеевич не показал ему всего, что находится в тайнике и потому, когда Павел вытащил небольшую коробку и открыл её, он застыл. Там лежали драгоценности и золотые слитки. Нагнувшись, Павел заглянул в тайник, чтобы убедиться, что там больше ничего нет, но там лежал увесистый свёрток. Положив его перед собой, молодой человек развязал его. Советских рублей там не было, может быть Юрий Сергеевич, работая в верхах, видел наперёд, что может случиться. В свёртке пачками лежали доллары, видимо, по десять тысяч каждая. Посчитав, Павел убедился, что сумма составляет ни много ни мало, четыреста тысяч. У Павла тряслись руки, он не знал, что со всем этим делать. Завернув, он сложил всё обратно и положил дощечку на место, прикрыв ковром.
     Утром, Павел решил довериться жене, он не мог держать в себе этот груз. Только он знал и то, что в данный момент он не сможет купить ювелирный завод, как просил сделать его отец.
     - Нет... время ещё не пришло, - прошептал он.
     Уснуть в эту ночь, Павел не смог. Он всю ночь думал о драгоценностях и долларах, собранных отцом.
     - Как же ему удалось собрать всё это богатство? Ведь если о них кто-то узнает, нам не жить. Сейчас и за тысячу рублей убивают, а тут столько... чёрт, что же делать? - мысли не давали ему покоя.
     Только он точно знал, что пока он не сможет реализовать завет отца, пока опасно. Да и не продают ещё заводы. Поэтому он решил поступить в финансовый институт, подготовить почву, так сказать и выучиться на экономиста, что с лёгкостью, со своим дипломом МГУ, сделал. Только приходилось Павлу брать из тайника по мелочи, кольцо или цепочку, есть то надо было и жене он решил ничего не говорить, чтобы и её не подвергать опасности.
     - Вдруг ненароком взболтнёт кому, тогда беды не миновать. Надо действовать очень осторожно, просто ждать. Время само придёт и принесёт решение, - думал Павел.
     К утру, он наконец уснул, устав от размышлений. Татьяна Фёдоровна отвела Еву в детский садик, девочке оставалось посещать его всего месяц, потом рна пойдет в первый класс. По мере того, как росла, Ева менялась. Если родилась она, мягко сказать, страшненькой, недоношенной, как назвала её медсестра в родильном доме "уродец", то теперь, с каждым годом девочка просто расцветала. Её большие, серые глаза, стали ярко синими, светлые волосы сами собой завивались в локоны, она была похожа на куколку с витрины немецкого магазина.
     - Какая у вас дочка красивая, Алина. Прямо любо-дорого посмотреть, не насмотришься, - говорили соседки.    
     Алину разбирала гордость за дочь, ведь всегда говорили, что она страшненькая. А Ева, когда ей говорили:
     - Ну какая же ты хорошенькая! На Мальвину похожа!
     Гордо вскидывала красивую головку и быстро отвечала:
     - Неа, это Мальвина на меня похожа.
     Чем вызывала улыбки соседей.
     Но пришло время оформлять документы в школу и Ева возьми и заяви:
     - Хочу носить фамилию своей прапрапрабабушки, Домбрович. Это старинная и очень известная в Польше фамилия.
     Алина поняла, что это Татьяна Федоровна надоумила внучку, рассказывая ей истории, услышанные от своего мужа, Юрия Сергеевича.
     - А чем тебе наша фамилия не нравится, золотце? Королёва - тоже красивая фамилия. Почти королева, - сказала Алина дочери.
     - Но не королева же, а почти не считается, - деловито ответила Ева матери.
     Алина не знала, насколько упёртая её дочь, женщина попробовала отговорить Еву, но девочка заявила, что пойдёт в школу только под фамилией Домбрович. Пришлось побегать, меняя фамилию Евы на Домбрович, что оказалось делом непростым. Но как тогда говорили, деньги творят чудеса и Ева стала Домбрович.
     Учиться она сразу начала хорошо, схватывая всё на лету, да и Татьяна Федоровна постаралась, подготовив Еву к школе, ещё она каждый день с ней занималась.
     Анализы, которые женщина сдала, показали хороший результат и Алина решила занять свекровь делом, отвлекая от грустных мыслей о муже. И кажется, как только Ева пошла в первый класс, а Татьяне Фёдоровне прибавилось забот, женщина стала понемногу меняться. Она стала более спокойной, начала отвечать на заданные ей вопросы, а не смотреть в сторону. Перестала задумчиво смотреть в одну точку, просилась помочь на кухне и Алина с удовольствием просила её то картошку почистить, то вымыть посуду или согреть обед.
     Казалось, жизнь стала налаживаться. Алина не спрашивала мужа, откуда он берёт деньги на продукты, об обновках она и не мечтала, хотя вещей у них, у каждого, было предостаточно, ведь при Юрии Сергеевиче они жили ну очень хорошо. 
     Шли годы, Павел получил второй диплом экономиста, он нашёл более-менее стабильную работу, устроился в банк, что на будущее, было ему на руку.
     Две тысячи пятый год, Павел был уже начальником планового отдела в банке, его уважали и он даже несколько раз выезжал в командировки за границу.
     Ева выросла в красивую девушку. Стройная, с нежной кожей, большими синими глазами и светлыми вьющимися волосами, она вызывала восхищение у ребят и даже у учителей. Девочки её недолюбливали, из-за своенравного характера. Но училась она хорошо и говорила, что продолжит учёбу за границей. Гордая и неприступная, она не хотела встречаться ни с одним парнем из класса. И когда ей предлагали просто проводить до дома, гордо вскидывала свою красивую головку и отвечала, что это ни к чему.
     - Сама дойду, - говорила она, тогда, как другие девочки уходили с мальчиками, подолгу гуляли, ходили в парк и в кино.
     Последний год учёбы, Ева стала приезжать на машине, её привозил и увозил папин шофёр. Павлу, наконец, удалось купить ювелирный завод, как он это сделал - он ни с кем не делился. Параллельно, он возглавил и собственный банк и к две тысячи шестому году, он стал одним из богатых людей в Москве. Собственная охрана, дом на Рублёвке, квартира за границей... Алина была женой олигарха, а Ева - дочерью.
     На школьный выпускной, платье Еве по заказу привезли из Франции. Такого платья, конечно же, не было ни у кого. Свои пышные волосы, Ева просто распустила, ей это было очень к лицу, макияж почти не потребовался. Для нежной кожи пудра была не нужна, чуть-чуть туши на пушистые ресницы и блестящей помады на пухлые губы, вот и весь макияж.
     Ева стала замечать, как мальчик из параллельного класса смотрит на неё по-особенному, впрочем, без восхищения смотреть на неё было невозможно. Но девушки такой взгляд чувствуют, это был взгляд влюбленного парня. Только Еве он совсем не нравился, хотя она находила его симпатичным.
     В шикарном платье нежно-бежевого цвета со стразами, с открытым верхом, обнажавшим её красивую кожу на груди, Ева вошла в фойе, где усилиями учеников старших классов были накрыты столы. Девушка чувствовала на себе пристальные взгляды. Это были взгляды и восхищения, и влюблённости, и зависти, и ненависти. Ева гордо вкинула головку и оглядела всех, потом медленно, почти по-царски, прошла на середину фойе и села за стол. Тихо играла музыка, фойе украсили шарами, цветами и повесили на стену стенгазеты с фотографиями и рисунками из жизни учеников. Взгляд Евы упал на один из них, она покраснела.
     - Но это же всего-навсего дружеский шарж, не более... - подумала она.