Никишкины болота

НИКИШКИНЫ БОЛОТА

В доме жил Холод. Его можно было слышать, он потрескивал по углам, играя на белых струнах паутины. Его можно было видеть, он выходил молочным облаком из пасти чёрного, тощего кота. Его можно было ощущать, Он казалось, проникал повсюду, в деревянные стены, в печной кирпич, он забирался под шкуру бедного животного, который был единственным живым существом на десятки километров. 
Холод был повсюду. Он был и царствовал в этом небольшом, деревянном доме.  

* * *
Яркое солнце пробивалось сквозь щели между досок. В солнечных бликах плясали миллионы пылинок, и пахло сеном. Было так тихо, как бывает ранним утром, когда всё только просыпается и деревня только начинает новый рабочий день.  Тяжело дыша, Лиана лежала, смотря в потолок. Слезы медленно вырисовывали дорожки по её щекам. На груди, перебирая своими пушистыми лапками, приятной тяжестью лежала Яра. 
Лиана никогда не помнила, что ей снилось, но всегда помнила, то ощущение ужаса, с которым она выныривала из очередного липкого ночного кошмара. Это началось недавно. Просто одним утром Лиана проснулась другой. Она вздрагивала от громких звуков, она избегала прикосновений, она боялась просто закрыть глаза. Лиана возненавидела ночь. Она её боялась. Днём девушка изнуряла себя работой, только чтобы ночью спать без сновидений. Иногда это помогало... иногда. Лиана не понимала, что происходит, это изматывало, съедало её изнутри.  Она осунулась, похудела. Но самое странное, самое необъяснимое были царапины, они  просто появлялись. Всегда после ночи, всегда на груди. 
Вздохнув, Лиана резко встала. Как же она устала! Устала от постоянных мыслей и попыток вспомнить свой кошмар, понять и объяснить себе что происходит. Она должна что-то сделать, чтобы прекратить этот ужас во сне и наяву. Глубоко внутри она уже знала, что делать, куда идти за помощью, но до последнего гнала от себя эти мысли. Это были не правильные мысли, но Лиане не оставалось ничего другого. 
Раннее утро было лучшее время, что бы исполнить задуманное быстро и без свидетелей. 
Лиана тихо слезла с сеновала, выскользнула со двора и, не оглядываясь, побежала по улице. 
Старый дом чернел сквозь заросли  бузины. Мимо него легко можно было пройти мимо, если бы не эти чёрные обугленные доски, которые как будто приманивали взгляд, который потом было не оторвать. Вот и сейчас Лиана, как заворожённая стояла и, не моргая, смотрела на чёрные провалы окон. 
Никто не знал, как и когда появился этот дом... Никто не знал, кто в нем живёт... И живёт ли вообще…
Дальше за домом начинались Никишкины болота. Это место было страшнее этого дома, это место с раннего детства вселяло во всех ужас и страх. Нехорошее, гиблое место. Туда из местных никто никогда не ходил. Много там деревенских потопло, ох, как много. Здесь даже тропинок не было. 
Дул легкий, тёплый ветер. Он приносил с собой запах гари, которой казалось, пропиталось здесь всё, каждая травинка, каждая веточка. Дом горел несколько раз. Его палили местные мужики, не понимающие и боявшиеся всего чужого и неизвестного. Последний раз это было весной. Дом вспыхнул сразу, как - будто был намазан тюленьим жиром.  Плотным кольцом огонь поднялся до крыши и миллионы искр вырвались в небо, рассыпаясь во все стороны, как фонтан. Огонь всегда гас сам, он не причинял вред дому, никогда не проникал вовнутрь, и только внешняя сторона была немым свидетелем многочисленных поджогов. 
Лиана с силой втянула в себя воздух и пошла к дому. Ей некогда было стоять, чем больше она думала, тем яснее понимала, как глупо было с её стороны придти сюда. Она упрямо шагала вперёд. Её сковывал страх, хотелось развернуться, бежать от этого жуткого места. Но Лиана шагала,  успокаивая себя, не она первая пришла сюда за помощью, были, же до неё здесь и другие бабы, да девки. Никто не рассказывал, что с ними было, но, казалось, все были довольны своим походом к горелому дому. Чем она хуже других? 
Лиана шла, низко опустив голову, она боялась смотреть на дом, боялась смотреть по сторонам, поэтому просто шла, уставившись себе под ноги. 
В последнюю секунду, Лиана увидела перед собой подол зеленой юбки. Резко остановившись, она медленно подняла голову...
Женщина стояла спиной к девушке. С одного взгляда понятно - это  не местная баба. Зелёная юбка незнакомки была из ткани, какой Лиана и не видывала вовсе. Ткань блистала, как гладь озера, казалось, она была мокрой и покрыта пузырьками воздуха, они переливались, как драгоценные камни.  Но больше всего Лиану потрясли волосы. Они были короткие. Такого быть не могло! 
Все девки носили косу, никогда не стриглись и имели длинные, богатые волосы! Даже мужики никогда не стригли и не подравнивали бороды. Это грех, а кто брал его на себя, даже хоронили за кладбищем, как собак. Закон чтили и соблюдали. А у незнакомки они ели доходили до плеч!
- Знаешь, почему эти болота называются Никишкиными? - красивым, бархатным голосом, спросила женщина. 
- Знаю. - тихо отозвалась Лиана. 
- А раз знаешь, зачем пришла? - все также спокойно сказала женщина и направилась к дому. 
Лиана была так удивленна, что не успела окликнуть или даже остановить её. И это всё? И ради этого она нарушила запрет и пришла в это жуткое и странное место? Девушка тряхнула головой, как будто сбрасывая с себя наваждение. Нет! Она не сдаться так просто. 
Лиана бросилась к дому. Она обежала его кругом, стучала в дверь, звала и умоляла, но никто не ответил ей. Дом был тих и пуст...


* * *
Чёрный кот был голоден. Какое странное, давно забытое чувство... голод. Он и забыл, как это. Давно уже ничего не чувствовал: голод, холод, любовь, привязанность. Сейчас кот хотел просто есть. Он прыгнул на печь, долго гремел посудой, но всё было зря. В этом доме давно не трещали поленья, и не пахло едой...
Кот медленно подошёл к хозяйке. Прыгнул на колени, несколько раз прокрутился вокруг себя. Он ненавидел просить, но сейчас охотно спрыгнул к ногам и начал тереться, прося и умоляя о еде. Ноги были холодные... окоченелые и холодные. Хозяйка была мертва. 
Холод был и царствовал в этом небольшом, деревянном доме.  

* * *

Весь день Лиана думала про незнакомую женщину, горелый дом, про Никишкины болота. Знала ли она, почему болота называли Никишкины? Конечно, знала, все мамки пугали своих детей с самого раннего детства: 
- Вот придёт Никиша и утащит тебя в болото. 
Все деревенские знали, что на болоте живёт ведьма Никиша. Была она раньше простой девкой, жила на селе, но толи из-за вредности характера, толи ещё по какой причине стала ведьмой. Прогнали её тогда мужики на болота, где и обосновалась Никиша и творила свои не добрые дела. Только причём здесь Лиана? Что хотела сказать ей та странная женщина? С этими мыслями она и уснула. 

* * *

Было так тихо, как бывает ранним утром, когда всё только просыпается и деревня только начинает новый рабочий день.  Тяжело дыша, Лиана лежала, смотря в потолок. Слезы медленно вырисовывали дорожки по её щекам. На груди, перебирая своими пушистыми лапками, приятной тяжестью лежала Яра. 
Лиана медленно опустила взгляд с потолка и обомлела. Место Яры на её груди лежал большой, чёрный кот. Жёлтые глаза пристально разглядывали девушку. Лиана застыла от ужаса, она боялась пошевелиться, а кот казалось, почувствовав страх, всё так же наблюдая за девушкой, медленно начал вонзать свои когти в её тело. Лиана ни чувствовала боли, её обволакивал Холод. Он проникал в её тело, казалось, он заполнил её полностью и теперь это не она, не Лиана. Мысли медленно ускользали, дыхание замедлялось и только под кошачьими лапами продолжало трепетаться сердце.
Кто-то прикоснулся к вискам девушки: 
- Смотри... - прошуршало у неё в голове. 
Лиану ослепило яркое солнце. Закрыв руками глаза, несколько секунд девушка стояла не подвижно, привыкая к яркому свету.
 А потом услышала смех, яркий, заливистый. Лиана вздрогнула и резко повернулась в ту сторону. В стогу сена, в несколько метрах от Лианы сидели парень с девушкой. Он щекотал ей лицо травинкой, а она и, не пытаясь отстраниться, заливисто смеялась. Девушка была хороша собой. Светлая тугая коса лежала на плече. Глаза, как мёд лучились теплотой и любовью. Она любила этого парня, подумала Лиана. Всем хороша была девушка, но вот больно тонка. Странно, таких парни не любили, обходили стороной что ли. Лиана это знала, очень хорошо знала. Поэтому и смотрела на эту тонкую девушку с завистью. 
Два года на смотринах Лиану никто не выбирал. Худенькие, маленькие девушки были редкостью на селе, не брали их в жены. Такая баба не подходила для семейной жизни. Вот и Мирта, мать Лианы была такая. Горячо любил её отец, от того и не слушая советы родных взял её в жены. Мирта смогла выносить и родить только одного ребёнка, Лиану. Тяжелыми и долгими были роды, повитуха говорила, что из мертвого тела доставала такого же не дышавшего, недоношенного, хилого младенца. Обмазала ржаным тестом, оставила свободными от него только рот и ноздри, уложила на хлебную лопату и трижды отправляла в прогоревшую печь. Потом стряхнула младенца с лопаты сквозь хомут на лавку, кинула собаке тесто и ушла. А отец стоял растерянный, непонимающий, что происходит, что делать. На лавке лежала мертвая Мирта, рядом его новорожденная девочка, а у порога собака доедала тесто. Он не помнил, как набежали бабы, как выносили Мирту, как его малышку положили в его рукавицу и уложили на печь. В этой рукавичке Лиана и провела почти месяц своей жизни. Неделю отец сам выхаживал младенчика, не пускал в дом никого. Нажевывал хлеб, сворачивал в марлечку и давал Лиане, козу сам доил для девочки. Потом имел долгий основательный разговор со старейшиной. Тогда и было решено, что отцу станет помогать соседка Ждана, молодая вдова, добрая и покладистая баба. Она и стала для их семьи всем, Лиане - матерью, а отцу - женой. 
Все эти воспоминания прошлого,  так ярко вспыхнули в голове Лианы, как будто это были её собственные воспоминания и переживания... она крепко зажмурилась. Почему она вспомнила это сейчас? Зачем?
Лиана открыла глаза и снова очутилась на лугу. Парень с девушкой лежали в тени стога, улыбались друг другу:
- Распусти волосы, Никиша.- аккуратно, дотрагиваясь до косы девушки, сказал парень. 
Никиша зарделась и опустила глаза.
- Никиша. Тебе нечего бояться. У нас же всё решено. Я никогда не оставлю тебя, родная. -  говоря это, парень целовал Никиши руки. 
Лиана во все глаза уставилась на парня. Как он мог просить такое, просить без обряда, без клятв. Девушка распускает волосы в первую ночь, распускает сама, а на утро муж заплетает ей две косы, которые символизируют пару, муж и жена. Так девка становится женщиной, женой. 
Лиана внимательно посмотрела на парня. Почему его не показывают, она так и не увидела его лица. Было что-то не правильное во всем этом. Ни один деревенский парень никогда бы не попросил свою девушку распустить волосы без благословления на брачное житие. Лиана медленно обошла пару. Её сердце заныло, стало так тоскливо, захотелось выть, кричать. На неё смотрело молодое, красивое и такое родное лицо. Лицо её отца. 

* * *

Лиана проснулась резко, как - будто её вырвали из этого сна или яви. Она так и не поняла, что это было. Но самое главное, она помнила. Помнила все до мельчайших подробностей, запахи, звуки, ощущения. Неужели это был её отец! Правда это или нет, Лиана не знала. Голова болела, как будто её зажали железным обручем, всё кружилось и путалось. Девушку звали Никиша. Редкое имя, Лиана знала только одну Никишу - ведьму с болот. Совпадение или это она? В голове крутилось столько вопросов. 
Лиана отодвинула сорочку. На груди виднелись свежие царапины от когтей. 
Каждый день на деревне начинался и кончался молитвой. Рано утром, поднявшись и умывшись, творили «начал». У Лианы же, вот уже несколько недель, день начинался не с молитвы, а с промывки ран. Девушка побежала к колодцу, по пути срывая листья крапивы. Аккуратно промыв ледяной водой все ранки, Лиана размяла листья, приложила их к царапинам, обмотала тряпицей и пошла в дом. 
Лиана остановилась на пороге, разглядывая мать. Ждана была бойкой, бесконечно доброй и всё ещё красивой женщиной. Все её любили и жалели в деревне. Не дал им Бог с отцом Лианы совместных детей. Есть только одна возможная причина для развода - бездетность. И старейшина не раз предлагал Ждане и Велиславу развестись. Но вопреки всем уговорам и упрекам отец и мать держались друг за друга. 
Помощники в доме были. Ждана пришла в их дом с двумя детьми на руках. Первый мальчик - Любозар - был старше Лиану на два года, а второй - Дарен - всего на месяц. Дарен, значит подаренный, уже после смерти своего первого мужа узнала Ждана, что понесла. Стал для неё этот ребёнок, как подарок, последний подарок от почившего мужа. Так они все жили и воспитывались, как родные, одним молоком вскормленные. 
- Где отец, мам? 
- Так уехал с мальчишками, ранехонько, не рассвело еще. У тебя все хорошо, Лиана? - Ждана остановилась и пристально посмотрела на дочь. Она всегда чувствовала Лиану и последнее время, когда девушки начали сниться кошмары, ходила за ней по пятам, пытаясь выяснить, что происходит с дочкой. А Лиана молчала. И сейчас молчала, села на лавку и уставилась в пол. Она только сейчас поняла, как же боялась увидеть отца. Боялась, что рассказав ему о своём сне, поймет, что это правда. 
- Мам, а ты помнишь отца до моего рождения, ну, помнишь молодым?
- Да, не особо. Парень и парень. Это ты к чему, Лианнушка? 
- А отец любил кого-нибудь до мамы?
- Велислав любил твою маму – Мирту. Другого и быть не может. Мы любим единожды, Лиана, тогда и выходим замуж. Это касается мужчин и женщин. Разбрасываться любовью - грех. Очень редко любовь второй раз распускается, нам с твоим отцом повезло. - Ждана подсела к Лиане на лавку.- Тебя беспокоит завтрашний день? Сваты пойдут по деревне. Может и на наш двор заглянет радость. Тебя это тревожит, родная?
Лиану это уже давно не тревожило. Не будет на их дворе радости. Сколько слез, Лиана пролила, заставляя себя смириться, что никогда не придут в её дом сваты. Да, слезы и переживания всё осталось в прошлом, на их место пришло равнодушие и спокойствие. 
- Любозар поехал за подарками. Завтра идёт со сватами к Будиловым. 
Лиана улыбнулась. Она знала. Любозар сказал ей в начале этого года, что летних сватов пошлёт к Цветане. Лиана всем сердцем была рада, она любила Любозара, да и Цветана была милой и доброй девушкой. 
Весь день Лиана помогала матери по дому, да в огороде, а потом до вечера чистила и скоблила лавки в бане. Скоблила ножом добела. Любила Лиана монотонную работу. Отключала все мысли и просто скоблила, скоблила. Она не хотела ни о чем думать. Зачем изводить себя, если слишком много было вопросов, слишком много было не понятного и странного. 
Легла она нынче в доме. Под ночь вернулся отец с сыновьями. Подошёл, поцеловал дочь в лоб, перекрестил, да накрыл получше одеялом. А Лиана лежала, притворившись спящей, лежала и плакала. Как она могла хотя бы на секунду усомниться в своём отце, как могла она думать о нем так скверно. 
Всю ночь Лиане снились волосы. Светлые, длинные, распущенные волосы. Они то ласкали её, то душили. Под утро Лиана окоченела, зуб на зуб не попадал. Залезла на печь, укуталась в одеяло и согревалась так до утра. 

* * *

Утро началось рано. 
Сегодня был не простой день. День летнего солнцестояния, который по многовековому народному обычаю, был день сватовства. Только два раза в год можно было отправлять сватов в дом девушки. В самый длинный летний и зимний день. 
Как было положено, с самого утра девушки надевали праздничные одежды, ставились на стол специально приготовленные угощения, ворота открывались, а собаки и вся скотина убиралась на задний двор. Лиана тоже надела свой праздничный сарафан. Она делала это уже два года.
Первый год Лиана надеялась, ждала, от каждого скрипа её сердечко замирало, весь день она просидела у окна и смотрела на ворота. А все парни со сватами проходили мимо. А она ждала, до последнего луча солнца ждала.
Так она и сидела у окна, пока мать не обняла её за плечи и не сказала: « Всё будут, Лиана, всё будет. Не летняя ты у нас, по зиме будем тебя отдавать, по зиме». И Лиана верила. А зимой всё повторилось. Лиана сидела у окна, смотря в темноту. Падал пушистый снег, в свете луны казалось, что это и не снег вовсе, а сами звездочки скатываются с тихого ночного неба. Стояла тихая безветренная ночь. А в груди Лиана бушевала буря. Все девичьи мечты о счастье и детях, о муже и  доме, всё это рушилось, смывалось, как картинка нарисованная красками, под её слезами, которые остановить не было сил, да и не хотелось их останавливать. Хотелось все выплакать, всё забыть.  Хотелось выть, кричать, пинать и царапать, разодрать в клочья праздничный сарафан, разбить вдребезги каждую тарелку на праздничном столе. Но лишь бы не помнить эти глупые мечты. Не будет ничего этого у Лианы. Редко выбирают жён по любви. Смотрят прежде, как в родах, сильна ли будет жена. Дети были самое главное, самое важное для семьи. Огород, дом, скотину и болезная вытянет. Детей - нет. Все девки на селе были высокие, с большой, пышной грудью, широкой талией и бёдрами. Такие рожали по семь - восемь детей, делали всю работу по дому, иногда и мужскую, когда муж был в отлучке. А Лиана была совсем не такая. Такую муж всю жизнь на руках должен носить, а не она мужа. В тот день Лиана вырвала из души все желания, предназначение её быть с родителями, как тогда Ждана вынашивала Лиану, так и Лиана будет весь век матери и отца ходить за ними. На том и порешила. 
В прошлом году и на летнее и на  зимнее солнцестояние, впрочем, как и сегодня, Лиана надевала праздничный сарафан исключительно ради матери. Весь день занималась делами по дому, а мать сидела у окна, ждала. Если бы только знала Лиана, как разрывалось её материнское сердце, как отчаянно она молилась  и мысленно манила на их двор сватов. Она верила, что внешние данные, это такая мелочь, что нельзя не заметить в Лиане её большое, любящее сердце, её страсть к жизни, её отчаянное чувство справедливости. Да если полюбит кого, бросит к ногам его всё, всё перемелет, всё пересилит. Нельзя было этого не замечать. Не встретился, значит, парень такой, который понял и почувствовал, какая она наша Лиана. А если нет, то и не надо никого. 
Ближе к вечеру вернулся отец с радостными вестями. Цветана и её семья приняли сватов Любозара. Другого и быть не могло. 
А Лиана смотрела на отца и думала, интересно, если она подойдёт и впрямую спросит, знал ли он Никишу и был ли разговор на лугу на яву, что он ответит? А ещё ей было интересно, хватит ли у неё вообще смелости это сделать? Ой, сомневалась, Лиана, сомневалась: 
- Не пора ли убирать со стола и ворота закрывать, мам? - тихо спросила Лиана. 
- Не пора, Лианнушка, не пора. Ещё подождём. - отозвалась мать. 
Лиана оправила сарафан, и села к матери. 
Очень любила она свой праздничный сарафан. Шили его с матерью всю долгую зиму. Мягкий,  цветной, яркого цвета, с большими резкими цветными узорами. Внизу сарафана нашили цветную полоску, как и полагалось, резко отличающуюся по цвету от сарафана. И самая большая гордость Лианы - самотканый пояс. Такие сарафаны девки надевали на все праздники, в этих же сарафанах девки выходили замуж:
- А сейчас пора, мам?
- Иди, Лианнушка. Я ещё посижу. - улыбнувшийся сказала мать. 
Лиана сняла бусы и положила их в свой ларь, подаренный когда-то Дареном. 
Вдруг вскрикнула мать. Лиана резко повернулась. Ждана стояла, схватившись за грудь, хватая ртом воздух. Она во все глаза смотрела на дочь. Лиана обомлела:
- Мамочка... Тебе плохо, мамочка!?
- Идут, Лиана, идут! - только и успела прошептать мать.
 В дверь постучали.
Для Лианы все происходящее дальше казалось каким-то сном. Голоса раздавались откуда-то издалека, всё было тягуче, как в киселе.  
- У нас жених, у вас невеста, нельзя ли их свести вместе, да нам породниться. - заголосил дядька Милан.
Мужики прошли в избу, сели на лавку, которая по обычаю стояла вдоль половиц, вытянули ноги, пытаясь как можно больше захватить половиц ногами, чтобы невеста не ускользнула. Родители что-то отвечали, шутили, приговаривали. 
Чтобы сватовство было удачным, сваты должны были коснуться рукой печки. К ней же прислонялась невеста, давая понять, что она согласна на замужество. Дядька Милан встал, подошёл к печке, положил на неё большую, загорелую ладонь. Все посмотрели на Лиану. 
С детства знали и учили девки обряд сватовство. Что говорить, что отвечать, что делать. Только сейчас Лиана ни знала и ни видела ничего, весь мир для неё сузился сейчас до одного человека. Он стоял напротив большой, чернявый, именно такими Лиана представляла в детстве богатырей. Да разве могла она даже на секунду мечтать, что увидит его в день сватовства в своём доме. Об этом мечтали все девки на деревне, но не Лиана. Она всегда гнала от себя эти мысли. 
Но как же нравился ей Ратибор.  Нравился, что молчалив был и серьёзен. Нравился, что редким гостем был на посиделках молодежи. Нравился, что в молельном доме не глазел по сторонам, а всем сердцем отдавался молитвам. Нравился, что слово дал, не отправлять сватов, пока не будет, куда привезти молодую жену. Нравился, что сдержал своё слово, год строил дом, добротный большой дом для будущей семьи и построил. Оказывается, строил для неё. Оказывается, уже год назад хотел видеть именно её в своих жёнах. 
Лиана, не отрывая взгляда от  Ратибора, медленно подошла к печи и прислонилась к ней спиной. 
Мать заплакала, отец и братья обнялись со сватами, и только Лиана и Ратибор продолжали, молча смотреть друг на друга. 
По традиции следующий этап сватовства - обряд трёх поклонов. Ратибор и сваты его подошли к Велиславу и Ждане и троекратно поклонились им: 
- Даёте ли вы разрешение задать дочери вашей вопрос великий. - спросил отец Ратибора. 
- Спрашивайте, коль ответит. - важно сказал отец. 
- Лиана, согласна ли ты на брак с сыном моим?
- Согласна. - сказала и улыбнулась. 
Ратибор подошёл к Лиане, поклонился, протянул руку. По обычаю девушка должна добровольно вложить свою ладонь в знак доверия будущему мужу. Лиана аккуратно вложила свою ладонь. В большой, мозолистой ладони Ратибора, лианина ручка казалась детской, тоненькие пальчики слегка вздрагивали, парень накрыл их своей ладонью, наклонился и сказал только для Лианы:
- Ты никогда не пожалеешь, что дала согласие. 
Она это знала. Она всем сердцем это знала. 
А потом начался пропой. Со спиртным это слово, не имело ни какого отношения. Спиртное - грех великий, никогда ни капли его не появлялось в их деревне. Пропой - это сговор уже между родителями жениха и невесты. По закону год должны были помогать молодоженам, вот и решали, кто, чем помочь сможет. Да и назначали день свадьбы.
Для Лианы на этом сватовство было закончено. На пропои невесте делать было нечего. Лиана выскочила из дома, побежала к себе на сеновал. Вечерний воздух приятной прохладой ласкал разгоряченное лицо девушки. Давно ей не было так хорошо, так спокойно и умиротворённо на душе. Лиана была счастлива. 

* * *

Лиана медленно уходила под воду. Вода заливала глаза, нос, она проникала в рот и продолжала свой путь дальше, в открытое в немом крике горло Лианы. Легкие горели, адское пекло выжигало все внутри, было нестерпимо больно, жутко. Хотелось прекратить эту пытку, но мозг продолжал бешено работать, в памяти всплывали картинки, горелый дом, синюшный младенчик, большой жёлтый платок, как солнце, отец и много белых цветов, вся земля была белым бела от белых цветов болотного багульника... А потом пришёл Холод. Он замораживал чувства, желания, страхи, теперь Лиане казалось все таким не важным, мелким. Она перестала видеть солнце, её окутывала тьма, тьма и Холод. А потом она увидела что-то зелёное, оно медленно подплывало к ней, Лиана заворожено смотрела, это была ткань, она блистала, как гладь озера и казалось, была покрыта пузырьками воздуха, они переливались, как драгоценные камни. Это было божественно. 
Перед Лианой всплыло лицо женщины, той, которую она видела у горелого дома, она сразу узнала её по коротким волосам: 
- Борись! - крикнула она. 
И в туже секунду Лиану ударили сзади. Она обернулась. Рядом с ней стояла баба. 
- Аж, ты дура, Никишка, я грех твой из тебя - то выбью!
Не останавливаясь, баба это чумная начала хлестать Лиану по голове, лицу, шеи, плечам. Хлестала чем-то мокрым, склизким. Беспорядочные удары, казалось, сыпались отовсюду. Лиана закрывала руками лицо, пыталась увернуться, спрятаться. А потом разом вспыхнули все чувства, что сказала женщина? Борись!? И Лиана начала бороться, отбиваться от этой сумасшедшей. Они рычали, катались по земле, извивались и переплетались между собой. Лиана кусалась, царапалась, она слышала хруст вырываемых с корнем волос, а потом все исчезло. Лиана осталась лежать одна в высокой траве. Она попыталась встать, но не смогла. Лежала, тяжело дыша, заставляла себя проснуться. Только её кошмар на сегодня не закончился. 
Где-то вдали заливисто пела мухоловка, трещали кузнечики, треснула сухая ветка под лапами какого-то лесного зверька и среди этих привычных лесных звуков, Лиана явно различила нечто инородное. Девушка не могла точно определить этот звук, ей казалось, кто-то толи дышит, толи шепчет в вечерних сумерках. Лиана медленно повернула голову, отодвинула рукой высокую траву и сердце её остановилось. Совсем не далеко от неё, под звездным небом, не стесняясь наготы своей,  придавалась любовным утехам пара. Никиша и Велислав. 
Лиане стало плохо, все внутренности стянуло тугим узлом. Она сглотнула, пытаясь прогнать поднимающийся ком. Перевалившись на четвереньки, Лиана глубоко задышала. Её выворачивало, долго выворачивала. Справившись с приступом тошноты, Лиана поднялась. Она стояла на чужом дворе. Девушка обтерла глаза, рот, было какое-то странное чувство. Лиана вытянула перед собой руки. В свете луны они казались молочными, тонкими с аккуратно обстриженными ногтями. Она пошевелила пальцами, потом резко сжала кулаки, расправила. Это было так странно, они слушались её, но это были не её руки. Лиана опустила взгляд вниз, на плече лежала светлая коса, девушка прикоснулась к ней, погладила. Это было не её тело. Вдруг что-то шевельнулось у неё внутри. Лиана вздрогнула всем телом, напряглась, аккуратно положила ладонь на живот. Лиана стояла долго, ей даже начало казаться, что ей померещилось. А потом она почувствовала, явно почувствовала, что-то изнутри надавило на её ладонь. 




* * *

Никиша была беременной. 
Весь мир исчез, была только эта мысль. Она билась в Лиане, отдаваясь тупой болью во всем теле. Все чему учили, всё что знала и во что верила Лиана, всё в эти минуты рушилось. Не было на руках Никиши обручального колечка, но волосы были распущены, и она была беременна. Никогда не слыша о таком Лиана. С самого раннего детства, ещё и говорить толком не умевшему ребёнку, внушают, самое главное - чистота.
Чистота нравственная, духовная, телесная. Это впитывалось с молоком матери. Никаких прелюбодеяний, поцелуев до свадьбы. Да, на деревне даже воровства не было, ни воровства ни обмана. На деревне замков не знали, все жили честно и открыто. Все друг про друга знали, да и не скрывалось ничего, зачем скрывать, коли ничего скверного в тебе нет. 
Никиша была беременной. 
За таким грехом следует серьезное покаяние, а возможно и отлучение от веры. И этот грех нёс и её отец. 
Лиана быстро встала, переоделась в дневное и, не останавливаясь ни на секунду направилась в дом. С заднего двора раздавались голоса, ржание лошадей, бряканье удил.  Лиана резко развернулась и пошла за дом. 
Любозар и Дарен седлали лошадей. Отца рядом не было. 
- Глянь, Любозар, наша невеста проснулась. Хоть поглядеть на девку, которая до полудня спит. Я таких и не видывал вовсе. - начал зубоскалить, увидев Лиану Дарен. 
- Баба до обеда 12 дел делает. Напомнить какие? - тут же добавил Любозар. 
- Своей Цветане напомнишь. - не осталась в долгу Лиана. 
- Мы тут ей мясо едем добывать, а она огрызается! 
И тут же была заграбастана в богатырские объятия братьев. 
- Не удавите сестру. - входя на задний двор, крикнул, усмехнувшись отец. 
У Лианы всё похолодело внутри. Она повернулась к отцу и молча, взглянула на него. Взгляд отца мазнул по Лиане, на секунду замер, а потом медленно вернулся к ней: 
- Ты что-то хотела, дочка?
Лиана просто кивнула. 
- Начинайте путь без меня. Догоню. - сказал отец братьям.
Лиана неотрывно смотрела на отца, не хотела она упустить ни малейшей реакции, это было очень важно. Она любила его, доверяла, уважала и возможно сейчас она потеряет все это. На дворе стало тихо, отец ждал. После этого вопроса жизнь не станет прежней, она это знала, но и не спросить не могла:
- Никиша. Что для тебя значила эта девушка?
Отец долго молчал. Просто стоял и смотрел на дочь. В его глазах не было удивления, страха, была теплота, любовь и что-то ещё, что Лиана не могла распознать. Он медленно подошёл к ней:
- Всё, эта девушка значила для меня - всё - тихо сказал отец.
Лиана была готова ко всему, но не к этим словам отца: 
- Я не понимаю, папа. 
- Я расскажу тебе, Лиана, как вернусь с охоты, расскажу. Ведать и вправду время пришло. Ведать и вправду. - поцеловал дочь в макушку и пошёл к телеге. 
Лиана стояла одна посреди двора. Впервые, с начала кошмаров, ей было спокойно и хорошо на душе. Отец ничего не сказал, но Лиана всем сердцем чувствовала, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо. С этими чувствами девушка вошла в дом. 
Мать хлопотала у печи, Лиана, молча, подошла, обняла её. 
- Может, сошьём сегодня крАсоту и цветочные бусы? - спросила Лиана у матери. 
Ждана очень любила шить, да и получалось это у неё прекрасно. Она и дочь научила всему, теперь Лиана была первой на деревне рукодельницей. Зимой каждый вечер просиживала Лиана с подругами то за прялкой, то за станком, вышивали, шили, ткали. У многих девок все готово было к свадьбе ещё задолго до сговора. А вот Лиане многое придётся делать в короткие сроки. 
- А у меня всё для этого есть. - улыбнулась мать и достала ленты, бусины, отрезы для цветов. 
 Отец уже давно все привёз по указу матери. Лежало добро долго, да дождалось таки своего часа. 
Самый главный обряд на девичнике - надевание на невесту головного убора просватанной девушки — крАсоты. Лиана не раз видела его и сама помогала надевать этот венок с лентами, цветами, бусинами на невесту. 
Его и шили весь день Лиана с матерью. Шили и пели. У Лианы голосок тоненький, чистый, как лесной ручеёк. У Жданы низкий, глубокий. И когда соединялись их голоса воедино, получалось красиво. 
А вечером Лиана ждала Ратибора. Каждую субботу, по вечерам у реки собиралась деревенская молодежь. Пели песни, играли в игры, болтали, мечтали. Было многолюдно, шумно, весело. А так как Лиана и Ратибор теперь жених и невеста, то и посещать компании молодых людей должны вместе. 
Шли они рядышком, да украдкой всё поглядывали друг на друга. А Лиана взяла и загадала, если к реке пойдёт, где все уже песни поют, то жизнь их будет праздная, никчёмная, если одни на тропинке останутся, то жить будут душа в душу, только друг на друга смотреть будут. 
Дошли до развилки и Ратибор свернул от реки. Одни гуляли тем вечером Лиана и Ратибор и было им бесконечно хорошо вдвоем. 





* * *

Лиана лежала неподвижно, не понимая сон это или явь. Вокруг неё, мелкими кристалликами льда, плёл свой кокон Холод. Не было ни боли, ни страха. На грудь прыгнул чёрный кот. Он медленно начал свой путь по телу девушки, шел, легонько вонзая свои коготки, будто и не умел их прятать в мягкие подушечки лап, шел, принюхиваясь, одобрительно урча. Путь его закончился на голове, где он свернулся, как меховая шапка и стал тихо что-то нашептывать Лиане. 
Она мягко скользнула в молочный туман, а очнулась уже на дворе. Никишу били. Таскали за волосы и бранили на чем свет стоит. А она и не отбивалась вовсе, только прикрывала живот руками. Лиана бросилась на помощь, не могла она просто смотреть. Да только люди, которых Лиана касалась, рябью шли, как камень в реку бросала. Не видел её и не слышал никто. Так и стояла она немым свидетелем, наблюдая за происходящим. 
- Аж, ты дура, Никишка, я грех твой из тебя - то выбью! - тяжело дыша, приговаривала баба. - От кого понесла, дура, когда только успела, окаянная. 
Потом кинули Никишу в амбар и замок навесили. В амбаре было холодно, а девка в одном дневном платье сидит. Не плачет, в одну точку смотри и живот гладит. Почти сразу двери отворились, полетели в Никишу зимний тулуп, да шаль шерстяная. 
- Мы сейчас всё быстро делать должны, Никиша. Вытравим ребёнка и делу конец. Вставай, в баню пошли. - тихо проговорила мать. 
Никиша, как ошпаренная вскочила: 
- Только прикоснись ко мне, убью. Неужели не понимаешь, мама? Ведь это и есть грех-ребёнка убить. А сам ребёнок-подарок Божий. Я от подарка такого не откажусь.
Сплюнула мать под ноги: 
- Аж, ты дура, Никишка, тогда в молельный дом идём. За подарок этот отвечать будешь. 
Дальше все, как в тумане Лиана видела. Толи у Никиши всё перед глазами плыло, толи Лиане всё показывать не стали. Да только, что показывать и так понятно, что в молельном доме было. Грех такой, что совершили Велислав и Никиша не прощается. Один путь отлучение и изгнание. Вот за прерывание беременности, не отлучают от веры и не изгоняют, а семь лет баба «несет правила», наказание выбирает старейшина. Слышала Лиана разговор бабий, почём и знает. 
Очень беспокоило Лиану ещё одно обстоятельство. Не было в этом видении Велислава. Неужели струсил, не пришёл за Никишей. Да, не уж то возможно такое предательство учинить. А Лиана была уверена, что мужчину не отлучили бы от веры, не изгнали, другая кара была бы, не такая страшная.
 С бабой другое дело. Женщина считается «нечистой» с рождения. Да, что говорить, видела Лиана не один пример, подтверждающий это. 
Упала к ним в колодец мышь. По обычаю вылили братья из колодца сорок вёдер воды, прочитали специальную молитву и всё, вода чистая. Пользуйся дальше. А прошлым летом в колодец у соседей упала девчонка их, так колодец закопали и никогда им больше пользоваться нельзя, не чист он теперь. Долго про это Лиана думала. Разве справедливо это? Разве честно? 
Очнулась Лиана у болот. Значит, гонят из деревни Никишу, впрочем, Лиана не удивилась, этого было не миновать. Только почему ночью, как скрывают что. И самое обидное, стоит Никиша по колено в снегу, стоит одна без Велислава. Так и не пришёл... трус. 
Рядом трое мужиков, двоих Лиана даже узнала. Дядька Стоян протягивает Никиши понягу и нож. 
- В поняге еды на два дня. Ступай, горемычная.  - сказал незнакомый Лиане дед. 
Никиша всё молча взяла, повернулась ко всем лицом и громко сказала: «Любовь - не грех. Ни в чем я перед Богом не виновна и потому ухожу с чистым сердцем и зла вам не желаю. Идите с миром»
И пошла в сторону болот. Маленькая, хрупкая, тулуп до пят. 
Вдруг баба заголосила, выругался кто-то, Никиши дёрнулась на голос, напряглась вся, стоит лицо руками закрывает. 
- А ну, разойдись, окаянные, имею право с правнучкой проститься. - шипела на мужиков бабулька. 
Маленькая, юркая, как девчушка с виду-то, только личико всё в морщинах, как яблоко из печи. Оттеснила мужиков и к Никиши подошла, близко-близко прижалась и шепчет:
- Ты морду Никишка не прячь, не стыдись. Я тебя не ругать пришла, всяко бывает и похуже видывала. Коли раскаялась, так быстро к мамке в баню сведу, на семь лет епитимью наложат, и дальше жить будешь, а коли ребёночка своего сохранить мечтаешь - помогу! 
Притянула Никишу и на ухо что-то нашёптывать стала. 
Как ни силилась Лиана, ни слова не поняла. Никиша замерла вся и на бабку глаза лупит. 
- Сделаешь всё как наказала, ребеночка спасёшь, да сама поживешь, а нет, так лучше сразу за соседнем деревцем сядь и помирай. Не пугайся, главное, всё как наказала, сделай. Ступай! До последнего вздоха о тебе с малюткой твоей думать буду, все силы свои вам отдам, пожила уже, к весне век будет, как землицу топчу. 
А сама тихонечко Никиши в ладошку камешек вложила. Вложила, руку в кулачок сжала:
- Передашь кому сказала. Ступай!
Поцеловала Никиша прабабку свою и пошла. А Лиана тихо плыла за ней, как привязанная. 
Никиша уверенно шла вперёд, провалится в снег, выползет, отдышится и дальше идёт. Вокруг темно, жутко. А Никиша, как и не боится совсем. От смелости это или по глупости, так Лиана и не поняла. Долго шла Никиша, вымоталась вся, дышит тяжело, пот утирает. Привалилась к дереву, стоит, думает о чем-то. Вдруг глядь, кот чёрный сидит, смотрит и мявкает, да так настойчиво, будто говорит что. 
- Сгинь! Не понимает она по-нашему. 
Никиша с Лианой обе вздрогнули от неожиданности. Прямо перед ними женщина стоит, та, что из горелого дома. Зима, а она в своём зеленом платье стоит, внимательно рассматривает Никишу. С головы до ног взгляд её по девушки гуляет, на животе только задержался: 
- Нет пути дальше. 
А Никиша из поняги камушек достала, да женщине, на раскрытой ладони протянула. Во все глаза Лиана камушек рассматривает. Зелёный, как платье у незнакомки, гладенький и точно подсвечивает его кто. 
А женщина улыбнулась, так мягко, тепло улыбнулась, словно камушек этот, весточка добрая: 
- Малуша! - сказала незнакомка, погладила камешек, потом крепко сжала его и убрала в складки платья:
- Что передать просила? Говори. 
Никиша откашлялась, быстро не останавливаясь, будто забыть боялась, сказала всё, что прабабка нашептала: 
- Сказала, напомнить, что должок у вас перед ней остался. Думала она, что не воспользуется им вовсе, но вернуть придётся. Что помочь мне надо, как сами знаете. И почему - тоже сами поймёте. А ещё, не виноват никто в беде моей, мстить ни кому не надо, а Велислава пуще всего беречь надо, пригодится он ещё. И в конце  добавить просила, что жди вскоре в гости, время Малуши к конце идёт. 
Незнакомка уставилась вдаль и молчала долго:
- Большой долг у меня перед Малушей. Она мне жизнь спасла, не побоялась ведьмы стриженной, месяц выхаживала. Давно это было, очень давно. Как-то по весне  болота мои загорелись. Болота не огнём пылают, а медленно изнутри тлеют. Четыре месяца торф горел, дым за много вёрст всё живое заволок. Если с этим не справится, такое и годы продолжаться может. Извелась вся, страшно смотреть, когда твой дом медленно умирает. 
Заливать сверху пламя бесполезно — вода останавливает пожар лишь на поверхности, а в глубине торф продолжает тлеть, выжигая огромные пустоты. Потушить подземный огонь может только сама природа. Вот и пустила я все силы свои, чтобы воззвать к этой природе. Всю себя вывернула до последней крупинки. Получилось. Четыре дня шёл дождь. Уровень грунтовых вод поднялся, болота вновь наполнились влагой. Побеждён был огонь, побеждена была и я. Помню, лежала на болоте, а очнулась в доме, в мирском доме. Девка вокруг бегает, тонкая, мелкая, точно ребёнок, да бабка сидит в ногах моих молитву читает. А меня молитвы не берут, меня другим лечить надо. Поведала я им о том, не испугались, дурехи. Все сделали, как сказано было. Месяц выхаживала меня Малуша, чуть сама не слегла. Сильная девка была, внутри богатырь, снаружи мелочь. А я всем сердцем привязалась к Малушки. До сих пор она в сердце моем на почетном месте сидит. Я как слегка оправилось, ушла сразу, на болотах быстрее в силу войти можно. Уходя, наказала Малуше, если беда у неё какая случится, чтоб не думая на болота мои бежала. Я всё теперь для неё сделаю. Да камушек дала, чтобы помнила девка, что сама болотница у неё в должниках  ходит. - помолчала женщина, улыбнулась себе и добавила - Ни разу не приходила ко мне Малуша. Ведать жизнь у неё была добрая. Уж и не чаяла камушек свой увидеть. Всё исполню, что Малуша просила. Оставь всё мирское здесь. Иди за мной, нам с тобой по пути теперь. 
А потом женщина резко повернулась в сторону Лианы, да глядя ей в глаза, сказала:
- А тебе с нами дороги нет. Ступай домой, кот проводит. 
Развернулась и пошла прочь, а Никиша, бросив понягу под дерево,  поспешила за ней. 
Кот медленно подошёл к Лиане, мявкнул, прыгнул на руки и лизнул подбородок. 
- Веди домой, уголёк! - потрепав кота за загривок, сказала Лиана. 
И он привёл. Лиана проснулась на сеновале. И было ей спокойно. 

* * *

Три дня отец с братьями на охоте пропадали. 
У баб уже все готово было к девичнику, да свадьбе. Ратибор лавки сколотил, да столы длинные. Во дворе у невесты девичник по обычаю проходит, а свадьбу у жениха гуляют. Лиана сидела на крыльце, смотрела украдкой, как Ратибор с парнями лавки ставит. Сильный жених у неё, славный, всё из рук его выходит добротным, красивым. Лиана робела рядом с ним, млела и робела. Каждая струнка её отвечала Ратибору. Нравились Лиане эти чувства. А самое главное, видела, что она тоже уже глубоко в сердце у него. А раз дом для неё строил, то давно он её для себя выбрал. Только о таком и мечтала Лиана, только таком. 
К вечеру третьего дня вернулись охотники, полночи мясо разделывали, в ледник укладывали. 
Эти дни Лиане не снились сны. Только голова её касалась подушки, девушка проваливалась в сон, сон без сновидений. Теперь для неё был важен разговор на яву, самый важный разговор для Лианы, разговор с отцом. Он сам подошёл к дочери. Обнял и тихо сказал:
- Помню, что обещал доченька, помню. Девичник справим и поговорим.
Поцеловал в макушку и ушёл. А Лиана сидела и улыбалась. Чтобы не рассказала отец, она будет любить его всегда. Вопреки всему любить будет. 
В день девичника, утром приглашена была семья Лианы на смотрины дома нового, того что Ратибор сам срубил. На начальном этапе строительства всегда на помощь хозяину чуть ли не вся деревня выходит, дальше достраивает сам. Всегда так было, помощь не просили, помощь предлагали. Зато потом и тебе на помощь придут. Так и жила деревня все друг за друга и всё друг для друга! 
Дом стоял на хорошем месте. Был срублен опрятно, основательно. 
Как и положено дом шел единой усадьбой, всё объединялось под общей крышей, дом с сараем, стайка для скота, сеновал, баня, мастерская и конюшня. Так строились все дома в деревне: «дом под одним конем», то есть под одним коньком крыши.
Лиана зашла на двор и глубоко вздохнула. Пахло свежим деревом, не жилым домом. Жилой дом пах по-другому, он пах сеном, скотиной, травами. Лиана закрыла глаза и представила, что скоро здесь будет пахнуть их домом, это будет только их с Ратибором особый запах, запах их счастья. 
Все разбрелись по дому, смотрели, хвалили, правили. Лиана тоже ходила, пытаясь привыкнуть. А потом она заглянула в мастерскую. Да так и осталась там стоять, растерянная, раскрасневшаяся. На верстаке стояла резная колыбель. Лиана улыбалась и молила Бога, чтобы в родах она была сильна, не повторила судьбу своей матери, бедной Мирты. 



* * *

Девичник для любой девушки, последнее гуляние, когда можно петь и играть, танцевать и как говорят старики «дурачиться». После на всех праздниках для замужних ставятся специальные скамьи, поодаль от столов молодежи. На девичник собирались не только девушки, приглашались и парни, и родственники жениха и невесты. 
Лиану и Ратибора усадили в центре стола, по обе стороны от них шли столы с гостями. Лиана сидела рядом с Ратибором и было у неё чувство правильности происходящего. Она нашла своё место и это место рядом с ним. 
Как и полагается, родители Ратибора пришли с опоздание, когда все расселись. Зашли они, да стоят у ворот. Лиана вышла из-за стола, поклонилась им в ноги и надела на шею цветочные бусы, в знак того что теперь они желанные гости в доме молодой пары. 
Много в тот вечер пели, играли, парни боролись, а девушки дарили, понравившимся парням цветочные бусы. 
Когда начало смеркаться, зажгли специально сделанные для девичника цветные свечи, девушки запели тихую, протяжную песню. Они прощались со своей подругой. На Лиану надели головной убор просватанной девушки — крАсоту. Его теперь Лиана должна носить до бракосочетания. 
По традиции после девичника все гости провожают жениха домой. Лиана с Ратибором шли впереди, держась за руку. Девушки пели песни. Парни подбадривали Ратибора, чтобы не скучал дома, скоро ему скучно не будет. Песня прерывалась веселым и звонким девичьем смехом. Это была яркая, шумная компания, а Лиане казалось, что они одни на этой улицы. Ратибор аккуратно держал девушку за руку, нежно поглаживая её большим пальцем. Это было приятно и волнительно. Ни кто ещё не прикасался к Лиане с такой нежностью. 
У дома жениха все распрощавшись, разошлись по домам. Лиана возвращалась со своей семьей. На дворе уже было чисто, Ждана с другими женщинами убрали со столов, отодвинули скамьи в сторону, за ними придут завтра, чтобы унести в дом жениха. 
- Жди на сеновале, дочка. Думаю, лучшего времени для разговора нашего мы не найдём боле. Ступай, приду скоро. - сказал отец. 
Лиана шмыгнула на сеновал. Она была взволнована, очень взволнована. Села обхватив колени руками, и считала каждую минуту до прихода отца. 
Наконец, отец пришёл. Какое-то время он молчал, потом сказал: 
- Я расскажу тебе всё, Лиана.  Долго на сердце камень лежит, тяжёл он, камень этот, уж и вправду говорят, тайна любая тяжела. Таиться не буду. Слушай. 




* * *

- Крепко любил Никишу. Зимних сватов для неё готовил. Но ожидание порой и есть самое главное испытание, не выдержали мы его, жить начали с Никишей, без брачных договоров жить. Думаю, понимаешь, о чем говорю, Лиана. Это был грех, никогда мне не искупить его, всю жизнь несу его на себе и после буду.  
К началу зимы отправили нас, парней молодых, да холостых, достраивать молельный дом в Лучках, до зимнего солнцестояния работали. А как приехал, сразу к Никиши сватов начал собирать. А мне говорят: «Сгинула Никиша твоя на болотах. Неделю искали, да не нашли. Ни следа, ни тела, всё! Пропала девка»  Я весь день по деревне, как пьяный ходил, на каждом дворе пытался правду найти. А мне одно и тоже говорят: «Ни следа, ни тела, всё! Пропала девка»
Я всю ночь столбом простоял. Думал всё, как же так? Что ж девке зимой на болотах делать? Верить в это не хотел. 
А с утра пошёл на эти болота, два дня бродил, как зверь калеченный выл, её зовя. На третьи сутки выловили меня мужики наши, да к старейшине привели. А он мне  сразу в лоб и говорит: «Значит, ты полюбовничек её будешь? Дурак, ты Велислав, ох, дурак»
А я сижу, весь окоченелый, безголосый, только рычу, да скалюсь. А старейшина, как и не видит вовсе: «Прознали родные, что понесла девка, скрывать да избавляться не стали, а сразу в молельный дом побежали. 
- Кто?- спрашиваю. 
Знаешь ведь, что за грех такой бывает, Велислав?  Вот и она знала. Стояла тут вот, красивая такая, маленькая, а силы, казалось больше моей в ней: 
- Что хотите со мной делайте, всё приму, да только не скажу вам имя. Не скажу. Всю вину на себя беру. Одна перед Богом отвечу. Одна!
 Так ведь я тоже, не лыком сшит, Велислав. Два дня её в молельном доме держал, уверен был, явится полюбовничек. Да не явился, струсил, это я так подумал тогда, аж тошно стало. А тут вона как. В разъезде ты был, а то пришёл бы, вот чую, пришёл. А может оно и к лучшему. Что смотришь? Отлучена она от веры нашей. Отлучена и изгнана. Нет греху такому на нашей земле места. Увели её на болото, нож дали и припасов на два дня и поминай, как звали. А она и слезинки не проронила, повернулась и говорит: 
- Любовь - не грех. Ни в чем я перед Богом не виновна и потому ухожу с чистым сердцем и зла вам не желаю. Идите с миром. - развернулась и пошла прочь. 
А я вето наложил. На всех наложил, кто правду эту знал. Молчать будешь и ты, Велислав. Пусть для всех Никиша просто в болотах сгинула. Про грех ваш, ради детей твоих будущих и родителей твоих и её, умолчим. Понял меня?»
А я сидел и плакал, Лиана, как баба плакал. Не себя жалел, её. Сгубил девку. Любви мне, окаянному, захотелось. Лучше бы сам сгинул. Вот тогда, в минуту ту и решил, что руки на себя наложу, не жить мне боле, не жить.
А старейшина ко мне мужика своего подрядил. Ни на шаг не отступает, как паутина липнет. Так дня три ходили мы с мужиком тем неразлучно. Пошел к старейшине: 
- Отвяжи от меня Путимира, сил нет видеть его уже. 
- Отвяжу, отвяжу. - сказал старейшина. Помолчал, бороду потер - Я тебя женить надумал, Велислав. Молчи! Вы молодежь не думаете вовсе! А сам- то рассуди. Кто и что ты сейчас? Ходишь, как ходун лесной. Хозяйство, да дом много сил берет, сам знаешь. Тяжелый ежедневный и искренний труд не может не дать плодов. Душу твою не вылечит, но голову спасёт. Говорю сразу, девка хорошая, спокойная. Никто любить её не заставляет. Уважай, да жалей  и весь спрос. Ступай. Готовь сватов. 
Так я женился на Мирте. Болезненная она была. Работать я её не заставлял. Много сам делал. Решил для себя, что через неё замаливать грех перед Никишей буду. А как понесла Мирта, так и слегла совсем. Тяжело ей беременность давалась. 
А я, Лиана, каждый вечер к болотом ходил. Все шесть месяцев там простоял. Просто стоял и смотрел. Солнце заходит, я домой иду, а на следующий вечер, как сами ноги несут. С тех пор те болота Никишкиными и зовут. Думали, мертвая Никиша меня приманивает, завораживает, не отпускает. Так ведьмой и прозвали.  А я и, правда, как заворожённый, весь день могу молчать, а к болотам приду, и весь вечер с Никишей говорю. Всё ей рассказывал про жизнь, про деревню, про Мирту. 
Один только вечер пропустил. Только было вышел из дома, слышу, Мирта кричит. Да так страшно кричит, я аж обомлел весь. Я к ней подбежал, мокрая вся лежит, дышит часто. 
- Велислав, повитуху зови. 
- Так ведь...
- Знаю, рано! Очень рано, Велислав! Только не уходи сегодня, Богом прошу, не уходи. 
Ни на шаг от неё не отошёл, с ней был. И почто ей страдания такие выпали, и за что мучилась так. Не ведомо. Только ночи той не забыть мне никогда. Это ж, наверно, каждый мужик должен видеть, как твоя баба рожает, как дитя твоё на свет выходит. После такого жену свою на руках носить будешь, тяжелее ложки ничего не дашь поднять. Только не осилила Мирта роды, померла,  а младенчик в ней ещё был. Повитуха хороша была, всё сделала быстро. Вытащила и хлещет, еле себя сдержал, чтобы не дать сдачи, за детку свою. Припекла младенчика, на лавку скинула и ушла. А я кинулся к сундуку, где Мирта для ребёночка одёжку готовила, всё боялся, что околеет младенчик, на лавке голышом то лёжа. Вдруг слышу, в окошко стучат. Вышел на крыльцо, а там баба меня поджидает. Не местная, сразу вижу, чудная - стрижена. 
- Со мной пойдём. И младенчика своего с собой возьми. 
А я без разговоров, младенчика в большой жёлтый платок свернул, ещё мысль была, как в солнце укутал и пошёл с бабой той. Не спрашивая ни о чем, как чумной, ей Богу.
Она быстро идёт, я шагами своими здоровыми, еле за бабой успевал. Дошли до болот, развернулась, говорит: «Дальше мои владения начинаются, чужой ты здесь, помни об этом. Молчи - пока разрешение не дам голос подать. Да, по сторонам не смотри, не оглядывайся. Не надо, чтоб запомнило тебя болото, ни к чему это»
И пошла. А болота те, Лиана, страшные и коварные. Много народу потопло там, пока запрет не наложили появляться там местным. Вот и идём мы, вокруг темень непроглядная, я еле след бабы вижу. Наступаю прямиком на него, с детства так с батей ходил, знаю. Иду, молчу, только под ноги и луплю глаза свои. Младенчика крепко держу, всё боюсь, что уроню его. Долго шли, а потом почувствовал я землю твёрдую, а впереди домик чернеет. Встали у крыльца, а стрижена говорит: «Младенчика своего отпусти. Не привязывай его. Мне на руки положи, провожу его до матери»
 Я, Лиана, головой то понимал, что мертвое дитя несу, синюшный весь, ни вскрикнул ни раз, а сердце не верило, выло. Я аккуратно уложил на её руки, солнечную ношу свою. «Зайди в дом, обожди покуда! Говорить разрешаю» И стоит, ждет, когда я в дом зайду. 
Я как зашёл, Лиана, так и рухнул наземь. Стоит передо мной Никиша, стоит, улыбается. Никогда ни перед кем в ноги не падал, а перед ней как уж ползал. Плакал, да прощения просил. А она подняла меня, прижалась маленькая ко мне и говорит: « Не держу я обиды, Велислав, и не держала никогда. Всю жизнь любить тебя одного буду. Ты всё для меня, Велислав. Знаю, что искал меня здесь, все речи твои слышала, когда говорил со мной у болот. Да только не место тебе здесь. Я ведь только сейчас поняла, почему меня одну отлучили. Бог то и в правду всё видит, увёл тебя на время из деревни. Дело у меня к тебе, Велислав. Дело, которое дорожи жизни будет. Не пропала любовь наша, вечно жить будет. Значит, не зря все это, не зря»
 Сказала и в угол темный метнулась. Выходит на свет и свёрточек несет. А в свёрточке младенчик лежит, глаза лупит, да меня разглядывает. Я как глянул на него, Лиана, так до сих пор наглядеться не могу. « Жаль мне, всем сердце жаль, что ваш с Миртой ребёночек сгинул, видно у Бога свои планы на всё» И дитя в руки мне перекладывает. А он тёплый, молоком пахнет. Так и стояли мы, обнявшись. А я надышаться не мог, не понимая уже где запах Никиши, где ребёночка. Лучшего запаха не вдыхал боле. 
А потом дверь скрипнула, и баба болотная эта с порога смотрит на нас и говорит: « Рассвет скоро, вышло время ваше. Слушай, Велислав, внимательно слушай! Младенчику этому дом нужен, на земле твёрдой, не на болоте. Не место ему здесь. Судьба ребенка этого среди живых жить, не болотных, посему заберёшь ты его сейчас и снесешь в дом свой. Прощайтесь» 
Взяла свёрточек и вышла. А мы стояли и смотрели друг на друга, будто запомнить хотели, навсегда запомнить каждую черточку лица любимого. Крепко обнял её и ушел, не сказав ничего. Да и говорить не надо было, всё без слов понятно было. Навсегда Никиша в сердце моем осталась, навсегда. 
Обратный путь стриженная сама младенчика несла, так и сказала: «Сама понесу. Для болота это дитя своё уже, не отпустит его, коли ты понесёшь, а я вынесу, да обрублю все ниточки»
Дошли быстро, легко, как и не по болоту шли. А у деревни, баба ребёночка отдала: «Ступай и дорогу сюда забудь. Не ходи к болотам, коли жить спокойно хочешь. Теперь этот ребёнок для тебя всё, жизнь, счастье, свет твой. Тайну сохрани. На том прощай, человек»
Пошёл, не оглядываясь, как драгоценность свёрточек этот тащил. Домой пришел, развернул и любовался, вот просто стоял, и прикоснуться боялся. Вот ведь правду говорят, природа матушка щедрая, такую красоту миру подарила. Свой - то ребёнок самый - самый, Лиана. А потом перевернул и глядь, под коленочкой пятнышко бледно-зеленое, точно водица
 болотная. Потёр, не смывается, да то родимое пятнышко было, на всю жизнь меточка. Завернул, да по старому обычаю на печку в рукавицу положил, чтобы доходил ребёнок. Так в доме моем появилось счастье. 
Закрыл я тогда дверь, на неделю закрыл, не пускал никого, всё боялся, что прознаёт кто, что отберут младенчика моего ненаглядного. Только Мирту хоронить вышел. А меня и не трогали вовсе, думали с горя сторонюсь, а я от радости, да простит меня Бог, Мирта, да младенчик наш мертворожденный. 
А потом старейшина в дом наш Ждану направил. А дальше ты знаешь, дочка. Вот вся твоя история, Лиана»
Отец сидел, низко опустив голову. И казалось, Лиане, что перед ней старик сидит, как постарел будто. Огромная тяжесть на душе его была и не отпустила после исповеди, а давила, возможно, больше давила. Неужели он сидит сейчас и думает, что Лиана отвернётся от него, не поймёт, не простит. А она умирала вместе с ним, радовалась и рыдала вместе с ним, на протяжении всего рассказа хотела остановить, сказать, что любит его пуще прежнего и сил нет, как благодарна, что рассказал не таясь. 
Лиана забралась к отцу на руки, как младенчик свернулась, прижалась. Лежит глаза лупит, да его разглядывает: 
- Думала, люблю тебя так, что сильнее и быть не может, оказывается неправа была! Я рождена от великой любви. И теперь всем сердце верю, знаю, что любовь - это не грех, папа. 
Так они сидели, Велислав гладил её по волосам и рассказывал о матери её, о Никиши. ;
* * *

Ушёл отец ночью, Лиана долго ворочалась, не могла уснуть, всё думала, перебирала в памяти все ниточки и вырисовывала полную историю. Были в ней и темные пятна. Что стало с Никишей? Кто эта женщина с болот? А самое главное, до чего додумалась Лиана в ту ночь, то, что теперь не следует бояться повторить участь Мирты. Не мать она ей, посему и повторять судьбу её Лиана не будет. Никиша родила здорового ребёнка и сама здорова осталась. Легче дышать стало Лиане, спокойно и уверенно. 
Ближе к рассвету задремала Лиана, сквозь сон чудится, опять кот чёрный ластится к ней. Лиана встрепенулась, села.
Сидит глаза протирает, глядь в углу женщина с болот сидит, кот на коленях колечком свернулся, урчит, а по подолу юбки зеленой иней блестит, да в воздухе кристаллики льда летают. Холодом по полу тянет.
- Никиша перед смертью, шибко просила за тебя, не ведала она, что давно мы за тобой наблюдаем. Ещё хотела она, чтобы знала ты правду о себе. Вот мы и рассказывали. Холод проникал, усыплял, а кот нашептывал. Теперь всё ты ведаешь. 
- Ведаю. - согласилась Лиана. - И вечно благодарна вам буду, что помогли маме, что помогли нам всем. 
- Помогла. - тихо сказала незнакомка, помолчала, гладя кота.- Я ещё кое зачем пришла, Лиана. Хочу подарок тебе к свадьбе сделать. Камушек помнишь? 
- Помню. - ответила Лиана.
Да и как забыть? Вроде простой камень, а смотришь на него и чувствуешь силу внутреннюю. 
- Подарю я тебе камушек этот. Будет он ниточкой от тебя ко мне. Храни его в семье своей, коли беда, какая случится, найди меня. Знай, болота мои всегда помогут тебе, но праздно там не шатайся. Не любим мы этого. 
Незнакомка встала, смахнув кота на пол: 
- Не забывай, как тяжело далось появление твоё. Не забывай, кто ты есть. 
- А кто вы? - не удержалась Лиана. Сжалась вся, понимая, не спрашивают про такое у таких, как незнакомка эта. А незнакомка только усмехнулась и, не оборачиваясь, сказала:
- Вспомни Лиана, какие сказки в детстве Велислав сказывал. Не всё ложь в сказаниях-то деревенских. Прощай Лианнушка! - и ушла, тихо шурша зелёным подолом. 
А Лиана зажмурилась, пытаясь вспомнить сказки отцовы. Много сказок, да историй сказывал отец, но пуще всего одна выделялась. Про Болотницу. Всегда отец её выделял, а в конце присказку добавлял: «Запомни сказку эту, Лиана, своим детям расскажешь, они своим детям, а те своим, пусть живет в нашей семье сказ про Болотницу. Пусть живет»
Как же могла Лиана забыть, самую любимую, самую желанную сказку детскую? А как незнакомка напомнила, сразу в памяти картинки всплывать стали. Лежала Лиана, вспоминала, да сон сильнее оказался. Заснула на заре девушка, и снилось ей детство. 

* * *

- Лиана! Лиана! - на весь двор кричала Ждана, зовя дочь. - Лиана!;А Лиана сидела на крыши, дожидаясь отца. Никогда не могла уснуть без него, хоть одним глазком увидеть - и спать, а не увидит, полночи глаза лупить будет, но не уснёт. ;- Да, что же ты со мной делаешь. Мне ли по крышам лазить? - тяжело дыша, причитала мать. - Спускайся, окаянная, не то точно прут возьму. ;- Не возьмёшь - смеясь, крикнула девочка. - Кого любят, не бью! ;- Спускайся, на дворе дожидаться можно. ;- А коли спущусь, на печь загонишь! Не, я здесь обожду.;Сил нет у Жданы боле, да что Велислав с девкой то сделал. Каждый вечер сказки ей сказывает, голову задурил, как есть задурил. Очень Ждана переживала, уже и с мужем говорила, а он одно твердит: "Дурней не станет, а уму прибавится";Ждана зашла в дом:;- Дарен! Полезай на крышу. ;- Опять?;- Давай-давай, не одной же ей там куковать. ;Дарен не хотя слез с лавки, накинул рубаху потеплей. Ждана протянула кулёк с орехами и платок для дочери. ;Дарен часто составлял компанию Лиане. Залез да уселся рядом. ;Сидят орехи шелушат:;- И что тебя сюда тянет-то? Неужто дома ждать нельзя?;А Лиана повернулась к нему, глаза горят, да улыбка на пол лица:;- Дарен, неужели не видишь, как хорошо здесь. Да я знаю, сколько звёзд на небе! Сколько домов на деревне! Если приглядеться, то и соседние Лучки увидеть смогу! А вот там - девочка указала, тоненьким пальчиком в противоположную сторону - Никишикины болота, порой кажется, что сама Болотница мне огоньками светит! Да неужто тебе это не интересно совсем?;Дарен во все глаза смотрел, куда Лиана показывала:;- В следующий раз с тобой сам пойду на крыше сидеть. Я то думал, ты отца ждёшь, да только на дорогу и смотришь, а ты по сторонам глаза лупишь. ;Лиана засмеялась:;- И Любозара возьмём и мамку!;Послышалось ржание лошади и бряканье телеги. ;- Папа! Папа! Мы здесь! - во весь голос закричали ребята. ;Ждана выскочила из дома и побежала встречать мужа. Дети кубарём с крыши скатились, к отцу подбежали, да как репей прилипли. ;- Да дайте отцу дух то перевести, окаянные! - отлепляя от Велислава ребят, сказала мать. ;- Ступай в дом, ребетня, подойду сейчас. Недолго я! - улыбаясь в бороду, проговорил отец. ;Как сдуло Лиану и Дарена со двора. ;- Ждала опять? - спросил Велислав. ;- Ждала, куда ж она без сказки то твоей. Ой, Велислав, разбалуешь девочку. ;- А кто ж её ещё баловать будет, кроме нас? Не волнуйся. ;Лиана лежала на печи, укутанная, точно младенчик, лежала и во все глаза на отца смотрела. А отец сел на лавку рядом, жировик масленый зажег, самоловы мастерит, да крючки затачивает.;- Я сегодня про нашу Болотницу хочу, пап. - тихо зашептала девочка. ;- Ну, раз хочешь про нашу, то слушая, родная, слушай. ;Болото - не вода, не земля, это нечто иное, Лиана. Болото жизнь даёт, ягоды, грибы, травы лекарственные, но и забрать её может. ;У каждого болота хозяйка своя есть, да кличат её каждый по разному. У одних она Кикимора, у других Шишимора, а некоторые Марой зовут.
 А мы нашу - Болотницей величаем. ;Самое ценное для Болотницы - коса её. Когда вступает в самую силу свою, то обрезает её. Обрезает, да прячет. Для этого домик и стоит, в самом центре болот её. Самое ценное хранит там Хозяйка. Никого туда не подпускает. Охрана у дома того сильная. В доме том живет Холод. Его можно слышать, он потрескивает по углам, играя на белых струнах паутины. Его можно видеть, он выходил молочным облаком из пасти чёрного, тощего кота. Его можно ощущать, Он проникает повсюду, в деревянные стены, в печной кирпич, он забирается под шкуру кота того. ;Вот они - Кот чёрный, да Холод лютый и берегут силу Болотницы. ;Не делает худого Болотница, живет мирно, но глупостей, зла, предательства, да других пороков человеческих - не терпит. Лютует тогда Хозяйка, ох как лютует. ;Старики говорят, раньше на краю болота младенцев оставляли. Принесёт мамка в корытце ребёнка, да оставит на пару часов, сама в кустах сидит, ждёт. Верили, что если Болотница хоть мизинцем своим к ребёнку прикоснется, то любая хворь, недуг от ребёнка уходит, а благодать, да удача на всю жизнь младенчику тому. У ребёнка метка остаётся от прикосновения этого. Под коленочкой пятнышко зеленое, что водица болотная. Пятнышко это на всю жизнь остаётся, удачу приманивает. ;А ещё, Лианнушка, если с чистым сердцем придти за помощью, то выйдет Болотница, поможет. ;Монстров не бывает, Лиана. Мы ведём спокойную, размеренную жизнь, с природой-матушкой живет в согласии, традиции чтим, потому и существа, что на болотах, в лесу, реке, да в доме нашем живут, все мирные. Но если кто со злом идёт во владения их, то и они злом отвечают. Любить надо природу, добрее быть и терпимее, тогда и всем жить станет хорошо и человеку и существу. ;Запомни слова мои, Лиана, своим детям расскажешь, они своим детям, а те своим, пусть живет в нашей семье сказ про Болотницу. Пусть живет. 

* * * 

И вот оно долгожданное воскресение. Именно в этот день игрались все свадьбы на деревне.
С утра раннего полон дом был у Лианы. Подруги одевали, заплетали её. В свидетели себе Лиана выбрала подругу свою, Усладу. По обычаю свидетели невесты и жениха должны быть женаты, но не между собой, а Услада по зиме замуж вышла, не намного опередила подругу свою. 
Всё происходило, как в тумане, как не с ней, до сих пор Лиана не могла поверить в счастье своё. Неужели бывает такое, не веришь, не ждёшь, не надеешься, а счастье само тебе в руки падает. Ведать правильно говорят, отпусти и прибудет тебе. 
И вдруг свист с улицы раздался, звонкий, дерзкий. Жених со своей дружиной за невестой явились. 
Вывалили подружки на двор, саму невесту за спинами держат, да под платком прячут. А прятать невесту под платок -древняя традиция, что бы люди ни видели лицо плачущей невесты. Сейчас мало кто плакал, молодые люди были в праве сами выбирать и решить за кого замуж идти, раньше сговаривались родители, детям только свой указ говорили, вот и плакали невесты и платком их закрывали. 
Стоит Лиана, как листочек на ветру трясётся, столько чувств её переполняет, страшно, но страх этот приятный, с предвкушением какой-то. Под платком ей не видно ничего, только слышно, торгуются подружки, косу, да платок её продают. Каждое слово, каждая фраза, каждая прибаутка была написана давным-давно, на каждом выкупе повторялось это действо, но сегодня, как первый раз речи эти слышит Лиана. Смеются все, дурачатся, а она, как струнка вытянутая стоит. Скинули платок с Лианы, а Ратибор близко-близко стоит, на неё смотрит. А потом аккуратно взял руку её и надел браслет берестяной. Значит, выкупил всё, значит, довольны подруги.
И вдруг на мгновение повисла тишина. Девушки запели тихую, печальную песню. Все расступились и в центр двора остались стоять отец и мать Лианы, да она сама. Наступил час прощания невесты с родителями. Как не пыталась Лиана уговорить себя, что она видеть их будет каждый день, что в любую минуту сможет прибежать, обняться да пожалиться, но всё было бесполезно. Слезы медленно бежали по разгоряченным щекам Лианы. Она обнимала мать и отца и не могла остановиться, шептала им ласковые слова, гладила и целовала. Обнимет она их теперь уже только замужней бабой. А совсем недавно Лиана думала, что всю жизнь проживет с ними, и готова была это сделать, правда, готова. Ждана тоже плакала вместе дочкой. Крепко любила она эту девочку. Всегда считала своей родной. Первая улыбка, первый зубик, первое слово Мама, которое Лиана сказала именно ей, Ждане, всё это навсегда будет в сердце. Её это дочка, только её! А Велислав впервые обнимал дочь и не чувствовал тяжесть тайны на сердце. Спокойно ему было и хорошо: 
- С Богом, доченька. С Богом, родная. Помни, дом этот навсегда останется для тебя открыт, всегда ты здесь желанна. 
А потом пошли все в молельный дом брачить. Обряд был не долгий,  ещё раз спрашивали у Лианы и Ратибора их согласие на брак, прочитали молитвы специальные, обменялись молодые кольцами обручальными, да поцелуем все закрепили. А в конце обряда одели Лиане головной убор - шашмуру. Без этого убора замужней женщины, Лиана теперь ни перед кем, кроме мужа, не должна показывается, грехом это считалось. Выполнялся закон этот неуклонно, в деревне все просто было, идет женщина, а по ней сразу видно, девка она, баба замужняя или вдова. 
А после пошли все в дом жениха, где игралась сама свадьба. 
Лиана с Ратибором шли впереди. Щеки Лианы горели пламенем, сердце всё стучало-стучало, остановиться не могло, а губы до сих пор хранили тепло её первого поцелуя. Никогда она его не забудет. Ратибор обнял её за плечи, это была вольность, которую пока молодые проявлять не должны, но было так хорошо и правильно всё это, что ни слова не сказала Лиана против. Так и шли, прижавшись друг к другу, так и по жизни будет идти. Рядышком, одной дорогой. 
Много гостей было на свадьбе этой, много веселья и радости. Все гуляли до ночи. А молодожёны долго на свадьбе не засиживаются, вот и удалились они, никому не сказывая. 
И распустились волосы Лианы для Ратибора впервые. И поцелуи и ласки принимала она, самые первые, самые нежные. Не темна ночь была для них, светилась она радостью и счастьем обоих. А на утро бережно Ратибор расчесывал волосы супруги своей, заплетал две косы аккуратно, и не было на деревне счастливее пары. И в этот час рассветный всё рассказа Лиана Ратибору не таясь. Всю историю свою от начала до конца, нет теперь тайн между ними, и никогда не будет. 

* * * 

По обычаю второй день посвящали родителям, отправлялись  молодожены с визитом по родительским домам. Вот и Лиана с Ратибором чаевничали сначала у родителей Ратибора, после у родителей Лианы пирогами и щами угощались. А когда домой направились, Лиана остановила Ратибора:
- Хочу попросить тебя...
- Знаю, Лиана, куда сердце твоё тянет, знаю. С тобой пойду, коли не против. 
Не против Лиана была, не против. Всем сердце была благодарна Ратибору, что сразу понял и сам вызвался идти, не просила, не объясняла. 
К болотам шли молча. Только у болот Лиана прижалась к мужу и сказала: 
- Спасибо тебе, Ратибор. Для меня очень важно быть здесь, сегодня. 
Лиана решила, что обязательно навестит болота эти на второй день свадьбы, когда по обычаю к родителям в гости идут. 
Здесь родилась Лиана, здесь нашла себе дом ее мать. 
Лиана будет всегда помнить, как тяжело далось появление её, всегда будет помнить кто она. 
Парень с девушкой стояли обнявшись и смотрели вдаль, казалось в самую глубину Никишкиных болот. Вокруг цвёл болотный багульник. Всё было усыпано белоснежными цветами. 
А где-то там, в самом центре болот, на твёрдой земле, за небольшим домиком -  две могилы. В одной - младенчик синюшный, в ярко-желтом платке, словно в солнце укутанный. В другой - баба, которая всю свою жизнь положила, ради жизни, ради любви. И ни на секунду не сомневалась, что любовь - это не грех. 

КОНЕЦ