На линии золотого огня

-И что вы хотите здесь увидеть в свой трёхкратный зум?

Примерно такие слова, внезапно прозвучавшие в сумерках парка, заставили меня вздрогнуть и опустить камеру, наведённую было на золотистые стебли осенней ещё травы.

Сквер и небольшой парк с характерной сталинской оградой примыкали к громаде здания, колонны которого смутно читались сквозь сплетение крон. В глубине же парка, за полосой недружелюбного кустарника и ворохом прошлогодней листвы, открывалась солнечная полянка. Заходящее солнце завесой стояло на линии трав, и пушистые комочки на тонких, почти невидимых стеблях, словно плыли в золотом огне, не оставляя взгляду ни малейшей возможности переключиться на дальний план - на узор металлической сетки у изгиба неприметной асфальтированной дорожки.

Вот здесь-то и прозвучали эти самоуверенные слова.

Не оглядываясь, автоматически отвечаю своей, обычно обезоруживающей, фразой:

-Мне для этюдов. Можно, я тут поснимаю тихонько?

Но на этот раз лукавство не срабатывает:

-Здесь не то что снимать – просто находиться не следует. Документы есть? Вы кто?

Пробую отшутиться:

-Я? Ну... этот, как его... Папарацци!

-Папарацци? Папарацци... А не вызвать ли для вас «папу»? По рации.

По тону, каким была сказана шутка, я почему-то сразу поверила, что у него действительно есть рация. И что «папа», если что, - не задержится.

От обычного секьюрити его отличала особая, спокойная уверенность. Чувствовалось, что у него и вправду есть какие-то веские причины распоряжаться здесь, хотя мне, по своей природной чуткости, показалось, что он как бы ещё не вполне освоился в роли строгого "начальника парков". Кстати, а ведь в парк-то я вошла свободно. Ладно, сдаюсь:

-Не надо «папу» по рации. И потом, я знаю пароль!

Под любопытно-вопросительным взглядом говорю с расстановкой, торжественно интонируя:

-Красота. Спасёт. Мир.

Солнце заходит... Поправляю спадающий с плеча походный планшет для эскизов, поворачиваюсь к травам в свету, - будь что будет! - и снова берусь за камеру. И вдруг слышу:

-Да погодите вы снимать… ведь солнце в глаза! И ящики на линии...

Действительно, вдали, на дорожке - несколько внушительных транспортных кейсов защитного цвета, а левее – корма мощного джипа, полускрытого за кустарником. В контровом свете и не разглядеть. Донёсся короткий разговор, щёлкнула дверца. Удивлённо оборачиваюсь.

Он смотрит на мои травы, плывущие в свечении золотого огня, затем, как бы решив что-то, - на меня, на этюдник, на маленький «никон» в моих руках. Солнце плещет огнём сквозь прогалы в кронах.

-Вот что... Перейдите в тень, не светитесь! Стойте у границы света и тени. Представьте линию, и скажите себе: «отсюда – сюда». Отсюда – сюда!

Включаюсь в игру:

-Так делает кошка!

-Пожалуй... И другие кошачьи. Но наводите точнее, это коварный ракурс. У вас шесть секунд и всего один... кадр.

Незаметно для себя я поддаюсь его точным и коротким командам. Меня начинает затягивать какой-то неведомый, и, видимо, очень серьёзный мир - шестисекундное царство света и тьмы, каких-то двадцатикратных зумов, плещущего в глаза огня... «Отсюда –
сюда».
 
Отсечь солнце, выровнять  сетку, переключить режим фокусировки... оценка... Захват! Удерживая всё, бросаю короткий взгляд: он тоже «на линии», но «держит» и меня. Ящики куда-то исчезли. Ловлю его взгляд...  да! Спуск. Пять секунд. На мониторе – травы в огненном сиянии... а руки дрожат.

-Теперь покажите мне. Неплохо. Будете рисовать?

-Да.

-Как назовёте?

Почему-то я знаю, что это главный вопрос. Главная проверка. На право причастности... не знаю, к чему. Внимательно смотрю ему в глаза:

-На линии Золотого Огня.

-Золотого огня... И, значит, красота спасет мир... Хороший пароль! Что ж, к паролям полагается отзыв. Так, запоминайте (задумался на секунду): пока музы рисуют, пушки будут молчать. Да, лучше уж так. Можете быть свободны.

-Слушаюсь, товарищ полковник!

-Майор, девушка, майор...

Исчез он почти так же внезапно, как и появился, оставив меня в лёгкой растерянности. Повернулся и ушёл, как бы переключившись на что-то своё, неведомое. Майор... И только по подчёркнуто отрывистым невидимым голосам, да по уверенно-властному урчанию медленно проплывшего джипа, дошло до меня, какой это был «майор»...

Сегодня весь день рисую. Почему-то я готова делать это ещё хоть тысячу лет.