Эрих Мария Ремарк - Шесть недель в аду

Хуберт Ветцель
перевод: Алексей Шультес

Во время ПМВ германская армия почти ежедневно публиковала т.н. списки потерь. В них указывались те мужчины, которые больше не могли сражаться на фронте, поскольку они были убиты или ранены, пропали без вести или попали в плен. В течение войны эти списки, забитые миллионами имён, заполнили более чем 30 тысяч газетных страниц.
В списке от 23-го августа 1917 года находится такая запись: «Ремарк, Эрих – 22.6.98, Оснабрюк, тяжело ранен». Имеется в виду Эрих Пауль Ремарк, рождённый 22-го июня 1898 года в Оснабрюке, мушкетёр одной прусской дивизии – тот молодой человек, который через 10 лет под именем Эрих Мария Ремарк напишет книгу о войне. Тонкий томик, но грубой мощи: «На Западном фронте без перемен».
Жизнь Ремарка после одержанного романом успеха описывалась часто. О времени, которое он провёл в армии и на фронте, о тех месяцах, за которые он видел, слышал и пережил то, что позже описал, напротив, известно очень мало. Об этом периоде вряд ли есть документы, нет ни зольдбуха, ни полевой почты, ни приказов. Не прославься Ремарк позже, от молодого солдата едва ли осталось бы больше, чем строчка в списке потерь.
Когда в августе 1914 года началась Первая мировая война, Ремарку было 16 лет и он посещал католическую семинарию в Оснабрюке, в которой готовили учителей народных школ. Три его одноклассника записались добровольцами, Ремарк же остался семинаристом и был призван только в ноябре 1916 года вместе со всем своим классом. Рекрутом он прибыл в 78-й пехотный полк (Оснабрюк) и в конце 1916 года проходил основную подготовку.
Можно предположить, что подготовка – сперва два месяца в Оснабрюке, затем, весной 1917 года, на Люнебургской пустоши, - протекала так, как Ремарк изображает её в «НЗФБП»: грубо, тупо, издевательски. Унтер-офицеры гоняли молодых парней без жалости, юные студенты с ужасом осознали, «что начищенная пуговица важнее, чем четыре тома Шопенгауэра», что вольный ум – это ничто, а тупая муштра – всё.
В «Западном фронте» Ремарк всё же извлекает из мучений что-то полезное: «Мы стали жёсткими, недоверчивыми, безжалостными, мстительными, грубыми – и это было хорошо», пишет он. Если бы рекрутов послали прямо в окопы, «большинство из нас наверняка бы сошла с ума».
В июне 1917 года Ремарк вместе с парой школьных товарищей отправлен на фронт в Северной Франции. С ним был его друг Георг Миддендорф, который описывает общее пребывание на фронте в своём дневнике. Рекруты приданы 2-й гвардейской резервной дивизии, которая остро нуждалась в солдатах: она только что участвовала в тяжёлой весенней битве под Аррасом и после боёв стояла в Артуа. 14-го июня 1917 года Ремарк прибывает в дивизию и помещается в полевое рекрут-депо в деревне Ам-Легле.
Полевое рекрут-депо – это лагеря за линией фронта, в которых дивизии пытались с помощью опытных инструкторов сделать своих новых рекрутов пригодными к ведению беспощадных окопных боёв. Для Ремарк и его товарищей муштра пока продолжается: «Вчера вечером мы с десяти до половины третьего проводили первое ночное учение. В мягкой меловой почве учебного поля мы занимаем окоп», отмечает Миддендорф.
После выхода «НЗФБП» Ремарк утверждал, что он сам пережил всё описанное там. Это наверняка ложь. Он как молодой рекрут едва провёл на фронте шесть недель, с середины июня 1917 года до ранения 31-го июля.
Всё это время он был в составе 2-й роты полевого рекрут-депо, а не боевого подразделения. Атаки, бойня между окопами, рукопашные, ночь в воронке с заколотым французом – все те потрясающие военные сцены, которые Ремарк описывает в своей книге, он никогда не переживал.
И с Паулем Боймером, главным героем и рассказчиком, мушкетёр Ремарк, пожалуй, имеет мало общего. Боймер внутренне опустошён, обречённый, чью душу искромсала война. Однако внешне он – всего 20 лет от роду, но уже 2 года солдат – бывалый вояка, знающий все уловки, идёт ли речь о том, чтобы жарить конину, пережить газовую атаку или штурмовать окоп ручными гранатами. Ремарк, когда он в 19 лет попадает на фронт, наоборот, больше был похож на тех наивных рекрутов, которых описывает в своём романе – тощие «брюквенные» лица, форма болтается на плечах. «Мы получаем пополнение. Частью это старые люди, но и 25 человек молодняка, переведённых к нам из полевого рекрут-депо. Кропп толкает меня: «Видал детишек?».
Конечно, ограниченный боевой опыт автора не наносит ущерба силе «НЗФБП». Ландскнехт, как его называл Ремарк, - Эрнст Юнгер, сидел в окопах почти 4 года и после этого ещё мог сказать что-то возвышенное об убийстве и умирании. Ремарк, напротив, через несколько недель на фронте стал пацифистом. Того, что он пережил там и позже в лазарете, ему хватило, чтобы написать, наверное, до сих пор самую важную книгу против войны – против любой войны.
Во Франции Ремарк пробыл мало. 26-го июня 1917 года рекрутов перевезли на север, во Фландрию, где уже находился остаток дивизии. В Хаутхалсте, северо-восточней Ипра, они были размещены в деревянных бараках.
Во Фландрии, на западе Бельгии, имели место одни из самых ожесточённых боёв мировой войны. Местность плоская, уровень грунтовых вод высок, земля глинистая и тяжёлая, пересечена ручьями, каналами, речками. В боях система водоотведения была разрушена, когда идёт дождь, всё тонет в вязкой грязи.
Окопы, которые и без того постоянно полны воды, расползаются, убежища затопляются, раненые тонут в грязных воронках от снарядов. Отто Дикс, сражавшийся там, написал картину «Фландрия». В апокалиптическом пейзаже сидит на корточках немецкий солдат, осев как куча грязи.
Когда Ремарк со своими товарищами прибыл во Фландрию, фронт полыхал. В начале июня 1917 года британская армия после мощного ураганного огня смяла немецкие позиции на выступе Витшэт южнее Ипра. Немцы после этой атаки  предполагали, что предстоит крупное британское наступление во Фландрии. Поэтому они строили в паре километров за линией фронта оборонительные позиции, которые должны были предотвратить прорыв. В этих окопных работах участвовал Ремарк и другие рекруты из депо, вероятно, на позиции Фландрия-II, одной из отсечек, которые немцы вели с севера на юг. То, что пишет о работе Миддендорф, очень похоже  на ряд сцен из «НЗФБП».  Парней привезли на грузовике на склад сапёрного имущества, там они навьючились колючей проволокой и железными кольями и соорудили заграждения перед новой позицией. Колья вкручивались в землю, проволока наматывалась вдоль и поперёк. Такие препятствия важны: они задерживают атакующих вражеских пехотинцев на расстоянии выстрела.
Срывается дождь, парни знакомятся в фландрской грязью: «Тут же глинистые тропы становятся месивом и топью, сапоги едва удержишь на ногах», пишет Миддендорф.
Хотя позиция Фландрия-II лежит в нескольких километрах от фронта, британские орудия обстреливают весь тыл. Сильный артиллерийский огонь - это часть подготовки наступления, запланированного британцами и которое станет «Третьей битвой во Фландрии». Миддендорф отмечает: «Снаряды летают туда-сюда. На позициях перед нами вспыхивают ракеты. Красные, зелёные, жёлтые сумбурно сверкают, на секунды освещая ночную тьму как днём. Перед нами и позади нас бьют, свистя, воя, шипя смертоносные снаряда. Нас фронт пощадил».
Но отряду не всегда везёт. Пару раз во время работ поднимали газовую тревогу, Ремарк и его товарищи постоянно попадали под артобстрел. 17-го июля Миддендорф отмечает в дневнике трёх первых раненых. 8 дней спустя, 25-го июля: «Чёрный день. Снова нас обстреливаю англичане, к сожалению, успешно. Гранатой убило одного, Херкенса, и 5 ранило: Кольрауц, живот, милый маленький Троске, осколок в лобной пазухе, пятка, Вильманн, бедро, Мюллер, спина, Детлефс, голова. Вечером Кранцбюлер получает в колено».
Теодор Троске – хороший друг Ремарка. В одной биографии Ремарка говорят, что он на закорках выносил раненого из-под огня. Но доказательств нет. Троске умрёт через несколько дней.
Обстрел Хаутхалста наконец становится столь мощен, что рекрутам приходится оставить деревню.
31-го июля 1917 года, в первый день брит наступления, Ремарк сам был ранен осколком гранаты. «Снова беда!», пишет Миддендорф, «по дороге к обстреливаемому Хандцеме, где мы должны были работать, ранения получили, как сейчас известно, 6 человек, среди них мой дорогой Ремарк. Он ранен в правую руку и левую ногу. После того как мы проскочили опасный угол, я наложил ему в укрытии повязку». Ремарк сначала попал в полевой лазарет в Туру, в августе 1917 года он был переведён в госпиталь Санкт-Винценц в Дуйсбурге. Его время на фронте истекло. 
Третья битва во Фландрии бушевала до ноября 1917 года. Британцы продвинулись на несколько километров, но завязли в грязи перед сильными немецкими позициями, которые сооружал в том числе и Ремарк. В итоге убито 72 тысячи британских и немецких солдат, 62 тысячи пропали без вести.
Совсем не ясно, насколько тяжело был ранен Ремарк. Миддендорф не считает травмы тяжёлыми. Сам Ремарк пишет другу на следующий день после своего ранения: «Я почти ничего не схлопотал, совсем лёгкое ранение, никакой боли».
В конце октября, однако, он из Дуйсбруга сообщает Миддендорфу: «С моими ранами ещё сколько-то протянется, они плохо заживают. Ты ещё не знаешь: у меня рана на шее». Всё же увечья кажутся довольно лёгкими, чтобы Ремарк через некоторое время мог работать лазаретным писарем в Дуйсбурге.
Ремарк не спешит покидать своё тёплое место. Он много разговаривает с солдатами, слышит истории с фронта. Те части «НЗФБП», которые он не пережил сам, наверняка собраны за эти месяцы в лазарете. И каждый день он видит последствия боёв. «Мы недавно получили из Камбрэ транспорт с ранеными», пишет он в январе 1918 года Миддендорфу. «Парни очень жалуются на холод и лёд на фронте. При этом жуткие ранения, ампутации, раны величиной с голову ребёнка, простреленные кости и тому подобное».
В «НЗФБП» он весьма достоверно изображает своё ранение и время в госпитале. Позже Ремарк напишет: «Только лазарет показывает, что такое война».
Ремарк оставался в госпитале до 31-го октября 1918 года. Прежде чем он вернулся на фронт, война закончилась. В середине ноября он в не совсем понятных условиях был награждён Железным крестом 1-го класса. 5-го января 1919 года мушкетёр Эрих Ремарк был уволен из прусского войска.