Жизнь, отданная небу. Гл. 15

Жизнь, отданная небу.
Глава 15

Несколько дней тому назад прочёл замечательную повесть Елены Мышь – «Прерванное пике». Как же она встряхнула мою душу, мою память. Это повесть о пилоте, который чудом остался жив после того, как двигатель его самолёта заглох и он совершил вынужденную посадку в поле. Посадка была неудачна, а его, истекающего кровью и без сознания, случайно обнаружили мальчишки на соседнем поле. Суть этой психологической повести заключена в том, как нелегко суметь заставить себя поверить в свои силы и преодолев своё отчАяние, выкарабкаться из той бездны, в которую тебя толкают сложившиеся жизненные обстоятельства.

Почему так меня взволновала эта повесть? Я тоже пилот, и с раннего детства до самого выхода на пенсию, не было у меня слаще мечты, чем полёты. По сути, вся моя сознательная жизнь - связана с полётами, с небом. И если у героя повести «Прерванное пике» трагедия крушения его мечты – результат преступной деятельности “делков от авиации”, то у меня, крушение моей мечты – из-за превратности судьбы. Судьба испытывала меня на прочность. Саму хронологию и суть этого испытания я уже озвучивал в своих воспоминаниях (http://www.proza.ru/2018/03/15/1027), но меня удивило другое – с того момента пролетело, без малого, пятьдесят лет, но как же заныло сердце, когда читал и переживал за судьбу своего побратима – пилота. Хоть раны на сердце и зарубцевались, но не зажили. Вот ведь несколько дней понадобилось, чтобы успокоиться и снова сесть за свои воспоминания.

А воспоминания мои, постоянно возвращают меня в те, уже далёкие годы, когда я  сначала вторым пилотом, а затем командиром экипажа забирался в пилотскую кабину своей “ласточки” и выполнял свою, очень нелёгкую, а иногда и опасную работу. Пожалуй, только сейчас ко мне приходит осознание того, что каждый взлёт, полёт, посадка мог бы стоить мне, моему экипажу, моим пассажирам жизни.

И самым ярким воспоминанием в моей памяти возникает, ЧП (чрезвычайное происшествие) произошедшее в самом начале моей лётной жизни. Я, молодой второй пилот назначен в экипаж к опытнейшему командиру – Дудину Александру. Мы выполняли пассажирский рейс – Аральск – Бугунь – Кара-терень – Казалинск. Это был обыкновенный почтово-пассажирский рейс. После посадки в посёлке Кара-терень, я быстро оформил документацию по сдаче – приёму почты и высадке – посадке пассажиров, доложил командиру о готовности к взлёту. Забегая вперёд, признаю, как же это замечательно, что ещё с курсантского времени мне, инструкторами, да и командирами была привита привычка (до автоматизма) при посадке на своё рабочее место  в самолёте – застегнуть привязные ремни.

Итак, двигатель запущен, опробован, дан взлётный режим. После взлёта и набора высоты (около двухсот метров) – неожиданно (ну да это всегда происходит неожиданно), двигатель нашей “ласточки” вдруг заглох. Вот это чувство испуга, растерянности до сих пор вспоминается с неловкостью, хотя чего стыдиться – ведь это было первое испытание в моей лётной жизни, в будущем уже всегда был готов к любым неожиданностям. А в тот момент меня отрезвил спокойный, уверенный голос командира:
- Юра, держи штурвал со мной, закрылки выпустишь и уберёшь только по моей команде, если заметишь препятствие – кричи.
И тут же доклад, без подтверждения о приёме, диспетчеру Аральска. Конечно, нам повезло, местность довольно ровная. Сразу же команда от командира:
- Закрылки на максимум, после касания – сразу убрать.
После полной остановки самолёта, я пулей к пассажирам. Знал, они редко привязывались привязными ремнями на Ан-2, даже отстёгивались, если второй пилот пристёгивал их. Но благодаря умению командира посадка произошла так мягко и спокойно, что не все пассажиры даже поняли, что мы сели на вынужденную.

Где – то через час из Аральска прилетел самолёт, подобрал площадку для посадки с воздуха и произвёл посадку рядом с нашим самолётом. На борту прилетели командир и инженер эскадрильи, а прилетевший борт забрал пассажиров и почту в Казалинск. Командир эскадрильи сразу предупредил:
- На самолёте ничего не трогать, из Кзыл-Орды летит комиссия для расследования причины вынужденной.
Через несколько часов, после детального обследования двигателя, было установлено – после взлёта, во время набора высоты, оторвалась заслонка в воздухозаборнике карбюратора и перекрыла поступление воздуха. Так как ремонт решили производить на следующий день, то экипаж был  оставлен у самолёта, а все остальные улетели в Аральск. Мы нашли и уговорили местного пастуха подежурить у самолёта с собаками, а сами ночевали у него в юрте. Так я впервые заночевал в казахской юрте, а вечером нам устроили настоящий пир, казахи, надо признать, очень гостеприимный народ. Я думаю, это отличительная черта всех восточных народов.

И только к концу следующего дня, после ремонта двигателя, полного опробования его работы на всех режимах, мы вылетели домой в Аральск. За полученную нервную встряску, на разборе, нам объявили благодарность и один выходной день, в конце которого нами была устроена торжественная пьянка в ресторане. Слава Богу, всё закончилось благополучно!

Если честно, за всю мою лётную жизнь - чрезвычайных происшествий было много, но я благодарю свою судьбу за то, что она всё-таки жалела меня, оберегала меня для детей и внуков. Хотя иногда и обходилась со мной жестокО, и я не обижаюсь нисколько, ведь это была, пусть тяжёлая, но наука.

Зато этот случай преподнёс мне очень хороший урок. Я несколько дней прокручивал мысленно каждую минуту произошедшего ЧП, анализировал критически, действия командира, своё поведение. Пришёл к выводу – с того момента, как ты подошёл к самолёту, перед предстоящим полётом, не существует мелочей, на которые можно не обращать внимания. От малейшей твоей ошибки зависит твоя жизнь, жизнь экипажа и пассажиров. Это огромная моральная ответственность и не все к этому готовы.

Кстати, хочу дополнить свой рассказ о моём командире – Саше Дудине. В то время, мне совсем неопытному, желторотому птенцу здорово повезло, что моим первым учителем в лётной судьбе оказался такой опытный ас, это он требовал безупречного знания документов, чтобы, если это необходимо, грамотно их нарушать. Из всех командиров, с которыми мне пришлось летать в качестве второго пилота, он, пожалуй, единственный так доверял мне в полёте и мог вмешаться в управление самолётом только в крайнем случае – когда возникало действительно опасное положение. Опыт лётной работы у него был огромный – он начинал летать в Аральском авиазвене ещё на самолётах Як-12. Одна беда была у него, он иногда уходил в запой. Ну, дак, в авиации все грешили спиртным, а он при этом не терял самообладания и мастерства.

Когда я начал летать с ним, старые пилоты рассказали случай, который ярко охарактеризовал его, как пилота. Будучи пилотом на Як-12м, он с утра вылетел по спецзаданию, в те времена не было строгих правил об обязательных докладах диспетчерам, о своём местопребывании. Аэропорт Аральск – дневной, сообщений от Саши нет, значит, где-то заночевал, утром сообщит. Вечером все собрались на служебный автобус и отправились домой. На полпути до города увидели, что на четвёртом развороте заходит на посадку Як-12ый. Быстро развернули автобус и обратно в аэропорт, когда подъехали, увидели такую картину – самолёт приземлился и стоит в конце полосы, двигатель работает на малых оборотах, пилот склонился на штурвал, и не подаёт признаков жизни. Автобус рванул к самолёту, расстояние метров пятьсот, когда открыли кабину и вытащили Сашу, оказалось – пьян в стельку, абсолютно невменяем, занесли тело в автобус, а самолёт вручную докатили до стоянки. Но, так как всё обошлось благополучно, впаяли выговор и на недельку отстранили от полётов.

Волей судьбы, как для примера, я тоже однажды оказался свидетелем такого неординарного случая. Это было весной, на Сыр-Дарье ледоход, переправа не работает, мы получили задание – с левого берега на правый необходимо перевезти самолётом несколько тонн печенья, а с правого берега на левый, несколько тонн ящиков водки («Столичной»). Когда прилетели к переправе, Саша сразу отозвал экспедиторшу – казашку и договорился с ней, что экипажу выделят сколько-то бутылок, как бой. Так как я был неопытен в таких вопросах, то на меня была возложена роль только перевозчика. Пока я выполнял взлёты и посадки с одного берега на другой, Саша из горла, время от времени, прикладывался к бутылке и закусывал печеньем. В конце концов, перед вылетом домой, в Аральск, пришлось крепко привязывать Сашу, чтобы не вывалился из сиденья. А при заходе на посадку, на прямой, я слегка прозевал и чуть не ткнулся колёсами в посадочную полосу и здесь Саша, вдруг рванул штурвал и мягко притёр самолёт. Посадка получилась на «пять», но после заруливания на стоянку пришлось подгонять служебный автобус и с помощью техников переносить тело доблестного летуна из самолёта в автобус.

Как бы там ни было, но это тоже полученный ценный опыт.