Японский хэппи-энд

   Звукооператор Александр заходит в гримёрку, где застаёт гастролирующих в их театре – режиссёра Тагира Вахитова и рабочего сцены Ивана. Тагир в высоких деревянных сандалиях-гэта и в безразмерном кимоно зелёного цвета с крупным рисунком алого огнедышащего дракона, внешне похожий на японца, выглядит крайне нелепо. В руках он держит продольную бамбуковую флейту, которая наполняет душную гримёрку звуками похожими на завывания зимнего ветра. Александр даже ёжится, настолько реально это ему кажется. Иван из маленькой пиалы отхлёбывает саке, морщась при каждом глотке, и обращается к Александру: «Давай чё-нибудь налью. Тебе, как мне, или чай? Чай горячий, пойло тёплое». «Зачем пьёшь, если для тебя саке пойло?» «Так праздник, сёдня по новому закону бухло не продают, а отметить надо. Вахитыч угощает в честь праздника, на своей дудке играет и какую-то гайку читает». «Может, хайку? Это короткие японские стихи». «Мне хоть гайку, хоть фуфайку. Ты, Саня, где служил?» «На флоте». «Дык, ты, как и мы, пограничник, ВМФ границы охраняет». «Ваня, налей мне такую же пиалку, какую сам пьёшь. Тебе, наверное, до лампочки, но бамбуковая дудка называется сякухати». «Во-во, Вахитыч также матерился».

   Режиссёр, глядя куда-то вдаль, многозначительно произносит: «Я возглавляю труппу областного театра драмы и комедии. Я в это захолустье привёз пьесу Шекспира "Цимбелин". Но я сын известного японского поэта, во мне течёт самурайская кровь, которая придаёт уверенности, что нету лучше пьес, чем у японских авторов. Для меня не авторитеты, ни Шекспир, ни Чехов со своим "Дядей Ваней". Иван абзей, налей бер глоток саке!» «Ну и якалка этот заезжий режиссёр. Павлин павлином с распущенным хвостом» думает Александр. Японский потомок неторопливо вкушает священный для японцев напиток из наполненной Ваней пиалы и на смеси русского и башкирского языков рассказывает сюжет пьесы, в которой бесстрашный самурай любит красавицу-гейшу, но её хозяин не даёт соединиться сердцам двух влюблённых. Много страданий выпало на их долю. Но не сломить самурайский дух. Сначала самурай отрубает голову своей возлюбленной. Отрубает так, что ни одна капля крови не попадает на одежду изящной красавицы. А затем вонзает кинжал в своё влюблённое сердце. И их души счастливо встречаются на небесах. По японским представлениям это самый счастливый конец. Хэппи-энд.

   Саша вспоминает свою любимую учительницу музыки, Ваня дремлет с открытым ртом. Гримёрку вновь наполняют звуки Сякухати, их издаёт телефон режиссёра. Владелец включает громкую связь, слышен томный женский голос «На меня муж с ножом напал. Любимый, я умираю…» «Хозяин, что случилось?» - Спрашивает, проснувшийся Иван. «Кусунгобу мне! Я должен себе сделать харакири!» - Гордо отвечает Вахитов, найдя в своём саквояже кинжал, семенит к выходу. «Ножик брось, грохнешься со своих сандалий-скамеек и поранишься! - Кричит Иван, доковыляв на ватных ото сна ногах до окна, продолжает. - На шиша он в своём банном халате на площадь попёрся? Смотри, Саня, он на фонтан залазит, как пить дать сейчас навернётся!» Звукооператор присоединяется к рабочему сцены, с высоты второго этажа видно, что пограничники, отмечающие свой праздник в зелёных фуражках и беретах, похожие на шумную изумрудную волну, накатываются на мрамор фонтана. Через несколько минут те же люди тихими серыми кругами разбредаются в разные стороны, сняв головные уборы. Режиссёр неподвижно лежит на брусчатке лицом вниз, а из-под него течёт кровь.

   «Что всё это значит? Режиссёр заезжего театра и его любовница умерли, чтобы быть вместе, коли не смогли соединить свои сердца при жизни? Она сказала, что умирает. Не факт, что умерла, говорить-то может. Из-под режиссёра течёт кровь. Погранцы опытные ребята, пусть не все. Кто-нибудь ему ещё может помочь? Если же любовница и режиссёр умерли, то – японский хэппи-энд. Почему Тагир сделал харакири не здесь, а у фонтана? Наверное, не хотел, чтобы меня и Ивана обвинили в убийстве» мысленно рассуждает Александр, сев на пол, и пытается дозвониться до скорой помощи. Не успели ему ответить, как режиссёр в дверном проёме спрашивает: «Поверили, что я умер?» Ваня в ответ жадно глотает воздух, не зная, что сказать. Вахитов продолжает: «Я вас заразил хеппи-эндометрией? Тьфу ты, хеппи-эндом? Поставим мою пьесу на центральной площади в День города. Финальная сцена будет у фонтана. Крови только надо меньше пролить». «А как же звонок Вашей любовницы? И откуда кровь?» - Удивлённо спрашивает Александр. «Кровь свиная. Звонок? Тебе ли не знать, уважаемый звукооператор? Это фонограмма. Вам понравилось?»