Сердюков Г

СЕРДЮКОВ ГРИГОРИЙ
1745 – после 1778


Каких либо сведений о происхождении художника до нас не дошло. Неизвестно ни место его рождения, ни точные даты рождения и смерти. Хронологические границы его жизни установлены ориентировочно по отрывочным сведениям о его творческом пути.

Известно, что в 1760-е годы художник работал в Петербургской Канцелярии от строений.

Можно предположить, что в возрасте 14 – 15 лет, т.е. около 1760-го года, Григория принимают на работу в Живописную команду Канцелярии от строений руководителем которой в то время был И.Я. Вишняков (1699 – 1761), а после его смерти его сын И.И. Вишняков. И уже в 1762 во время подготовки торжеств по случаю коронации Екатерины II он участвует в оформлении Триумфальных ворот в Москве.

Само включение его в императорскую живописную команду говорит о его неординарных способностях в живописи, что подтверждается его участием в столь ответственном мероприятии как оформление Триумфальных ворот в Москве.

Торжественное вступление коронуемого монарха в древнюю столицу страны, получившее название «Вшествие в царственный град Москву» стояло первым среди других церемоний с участием государя во время коронационных торжеств.

При подготовке коронации Екатерины II фактически повторили проект триумфального шествия императрицы Елизаветы Петровны. В 1762 году на пути царского кортежа от заставы Земляного города до Кремля были построены три триумфальные арки.
Триумфальная арка от московского купечества была поставлена в Земляном городе, от московской губернской канцелярии - в Белом городе, от Синода поставили Никольские ворота.

Поскольку Триумфальная арка в Земляном городе фактически являлась центральным элементом прохождения коронационной процессии, то, скорее всего, петербургская Живописная команда работала в 1762 году вероятней всего на ней.

В работе над этой аркой Сердюков, мог исполнять лишь работу подмастерья в её убранстве.

В 1765 году за успехи в живописи был «аттестован во второй класс живописцем с прибавкой жалования». И уже в 1767 году Григорий начинает собственную карьеру живописца с портрета брата Никиты Ивановича Панина (1718 – 1783), воспитателя наследника Павла I Петра Ивановича Панина (1721 – 1798).
Совершенно невероятно, что бы такой высокопоставленный сановник, как граф П.И. Панин, генерал-аншеф, сенатор, член государственного совета, руководитель Коллегии иностранных дел, портрет которого в 1742 году писал сам И.Я. Вишняков, заказал портрет у совершенно безвестно на тот момент живописца, который только только вышел из подмастерьев, если не учитывать, что его брат Н.И. Панин, был одним из самых активных масонов Петербурга того времени.

В 1770 году Григорий уже пишет портрет «самозванки» княжны Таракановой [1].

В 1772 году Сердюков пишет копию с неизвестного оригинала портрета канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (1693 – 1766).
Так как ни кого из ближайших родственников Алексея Петровича на тот момент в живых уже не было, а его племянники Михаил и Алексей Волконские, вряд ли бы стали тратится на столь дорогостоящую память (учитывая неимоверные долги, которые остались после его смерти), можно предположить, что заказчиком картины выступила сама Екатерина II, в память о его поддержке при её восхождении на престол, в связи с десятилетием её коронации.

Руководителем Канцелярии от строений, в чьём составе находилась Живописная команда был тогда воспитатель сына Екатерины II И.И. Бецкой (1704 – 1795), с которым у императрицы были самые близкие дружеские отношения [2], и который вполне мог по её поручению заказать копию портрета Бестужева. Случайно или нет [3], но этот заказ достался тогда ещё ни кому неизвестному молодому живописцу Григорию Сердюкову, который открыл ему двери в самые респектабельные дома Петербурга.
Если предположить, что подозрения братьев Орловых о связях И.И. Бецкова с масонами были не беспочвенными, и портрет княжны Таракановой связывает Сердюкова с масонами, то заказ на копию портрета Бестужева был инспирирован вероятней всего масонами, чтобы обеспечить личный контакт Сердюкова с самыми высокопоставленными лицами империи.

Вместе с портретом Бестужева, Сердюков в 1772 г. пишет портрет неизвестной фрейлины Екатерины II.
Глядя на портрет фрейлины, трудно отделаться от ощущения, что в её облике просматриваются черты княжны Таракановой. Те же широко раскрытые карие глаза. Та же небольшая косость правого глаза. Те же дугообразные черные брови. Тот же итальянский овал лица. Но лицо фрейлины мягче, чем лицо княжны, возможно из-за чуть чуть вздёрнутого носика и небольшой пухлости нижней части лица, которая на портрете «самозванки» закрыта.

К сожалению, не удалось  инфицировать портретируемую с кем либо из списка фрейлин Екатерины II, в виду того, что у многих отсутствуют их портреты.
То, что фрейлина и «самозванка» это совершенно разные модели не вызывает сомнения. В то же время нельзя и отрицать сходство, которое Сердюков мог внести в портрет фрейлины, находясь под влиянием чар княжны Таракановой, о которых рассказывали все её любовники.

Очевидно, портреты Бестужева и фрейлины понравились императрице. И уже в 1773 году Сердюков пишет портрет Екатерины II в русском костюме.

После написания портрета императрицы, Сердюков должен был быть, что называется «нарасхват», тем более что он практически освоил европейский стиль письма. Но этого не происходит. Весь его творческий период укладывается в 1770-е годы и то не большим количеством портретов весьма знатных особ.
Возможно, что в конце 1770-х годов Григорий Сердюков умирает на самом пике своей карьеры, и его быстро забывают.
Одной из причин этого забвения могло быть гонение русских масон в 1780-е годы, с которыми ассоциировался у современников и Сердюков.


[1] см. «Неизвестный портрет неизвестной» (раздел «Искусство»)

[2] Настолько близкие, что ходили слухи, что он являлся её фактическим отцом.

[3] Если учитывать связь первых двух портретов с масонами, то подобный выбор, вряд ли можно назвать случайным.