Кочевья. часть 1. продолжение

      Рассказывать, как чудесно я провела Новый год, вернувшись домой после такого долгого отсутствия, я не буду. Вообще, праздники - это особая тема. А я-то ведь не про праздники, а про кочевья взялась рассказывать. Так что я лучше сразу расскажу, как поехала обратно в станицу.
     Папа провожал меня до Новороссийска и посадил в вагон. В вагоне было достаточно места, чтобы удобно сидеть; это потом, по пути, набилось много народу, всё больше молодого, возвращавшегося на учёбу после праздников. Папа, пока ждал отправления поезда, разговорился с неким молодым человеком, который должен был ехать со мной до станции Брюховецкая. Он оказался инженером, недавно окончившим институт и недавно женившимся. Он переезжал из Брюховецкой к своей жене в Новороссийск и ехал к матери в станицу за какими-то документами, которых не хватало для прописки в городе. Звали его Володя. В Новороссийске ему нравилось, и вообще у него всё шло хорошо. И с работой. И в партию он только что вступил. Словом, вполне положительный молодой человек... Папа попросил его присмотреть за мной в дороге. Я, мол, еду в первый раз одна, без подруг. Володя обещал, что присмотрит.
     Потом папа ушёл, а мы поехали, и Володя стал за мной присматривать. Мы много болтали. Выяснилось, что Володя любит читать и даже стихи иногда читает. Так что, нам было о чём поговорить.И в окно я даже не смотрела, мне и без того интересно было.
     Потом народу стало так много, что даже разговаривать стало трудновато. Все ведь разговаривали - кт о с кем и кто о чём. Вагон гудел, как улей. И Володя пригласил меня пойти с ним в вагон-ресторан. Я сказала, что у меня есть с собой еда, но он только засмеялся. Он считал, что везде, и даже в дороге, надо стараться жить с удовольствием; и раз есть на свете вагоны-рестораны, то для чего нужны эти курочки в газетке? Это так несовременно! А ресторанов бояться нечего, ничего там опасного нет. Если идёшь с надёжным спутником. И раз он меня приглашает...
     Я к ресторанам была непривычна, но с Володей... И я согласилась.
     Опасностей разврата, на которые намекало для меня само слово "ресторан", я в вагоне-ресторане не обнаружила. Правда, там был буфет с алкогольными напитками. И были официантки в коротких юбочках, с белыми кокетливыми фартучками и наколками на голове. Но вели они себя совсем не развратно и даже, в общем-то, не слишком вежливо. А ещё за одним из столиков сидела подвыпившая компания, и там громко хохотали и курили.
     Володя заказал, кроме еды, бутылку рислинга. Не могу сказать, что вкус вина был мне не знаком: случалось пить вино и в компаниях ровесников, и дома, по праздникам. Но в ресторане, пусть и в вагоне, это казалось немножечко неловко... до первого фужера. А потом мне стало хорошо и весело.
     Володя предложил мне выйти с ним в его станице Брюховецкой. Ведь это интересно, правда? Я же ни в одной станице, кроме своей Ленинградской, ещё не была, правда? Интересно же, да? Всё посмотреть... А потом он посадит меня на ночной поезд Новороссийск-Ленинград, и я спокойно доеду, куда мне надо... Интересно ведь, да?
     - Да! - согласилась я с большим воодушевлением. Пахло маленьким дорожным приключением. И в прекрасной компании: Володя такой хороший, такой надёжный... Конечно же, да!..
     И вот мы сошли в Брюховецкой. У Володи почти не было вещей, и мои тяжеленные сумки он взялся нести сам. Такой, в самом деле, хороший...
     Странно, но станица Брюховецкая очень оказалась похожей на станицу Ленинградскую. Такие же грязные из-за чернозёма улочки, такие же домики, заборы с перевёрнутыми банками и кринками на столбах, такие же водопроводные краны, торчащие по углам переулков и улочек. Снега уже мало осталось; так ведь и у нас в Ленинградской, наверное, потаял... Такое же колесо обозрения (видно, в таком же парке)... Правда, здесь был сахарный завод, а у нас в Ленинградской не было.
     - Куда пойдём? - спросил Володя. - Сразу ко мне?.. Но учти: у меня молчок. Я ведь женат, у меня ребёнок...
     Я не поняла, зачем он это сказал и насчёт чего "молчок", но кивнула. Только предложила сначала зайти в кагиз ("кагиз" - так у нас в то время назывался книжный магазин). Володя вздохнул (верно, из-за сумок), но согласился.
     Он не зря вздохнул: кагиз у них оказался не лучше нашего. На я там откопала книжечку Рудаки и сборничек Камоэнса. Я была счастлива!.. А потом мы пошли к Володе.
     У Володи дома никого не было, он открыл дверь своим ключом. Я не успела посмотреть, как они там живут: Володя сразу же повёл меня в себе в комнату. Там совсем не было книг, а были только стол, два стула, шкаф и кровать. Володя посмотрел на часы.
     - Скоро мать придёт... Ничего, успеем. Ну...
     - Что "ну"? - не поняла я.
     - Хватит меня мучить, - сказал Володя.
     Мучить?.. Я вдруг поняла. Похоже, на меня покушались. Это казалось невероятным, чем-то совершенно книжным... На меня в жизни никто не покушался, ни разу за все мои уже семнадцать лет!.. Я, конечно, расхохоталась: ведь смешно же!..
     - Ты чего? - удивился злодей. Он ещё и удивляется!.. -  У нас времени мало! Скоро мать придёт!
     - Вот и прекрасно! - сказала я. - Вот ты и отстанешь. А пока... - я схватила стул и повернула его ножками к злодею: - Попробуй подойди!
     - Ты ты что, полоумная? - он был искренне изумлён. - А зачем же ты пошла со мной, если не хочешь?..
     - Так ты же пригласил станицу посмотреть!.. А ещё инженер! Ещё и в партии!
     - А если в партии, так что? Можно меня морочить?
     - Просто я думала раньше, что в партию таких не принимают! А принимают только порядочных людей. А ты же, оказывается, непорядочный!
     - С чего это я непорядочный?.. Ты что, и вправду ничего не понимала?..
     - А что я должна понимать?.. Ты меня пригласил станицу посмотреть. Ну, я и согласилась. Потому что и вправду интересно. А сам...
      Володя в растерянности уселся на другой стул и уставился на меня.
      - Смотри-ка, ведь и вправду... А с виду большая... В первый раз такую дуру встречаю...
      - Чего это я дура?
      - Да потому что дура!.. Скажи спасибо, что на дурака нарвалась... Ладно, опусти стул. Пошли чай пить.
     И мы пошли пить чай. Володя, посмеиваясь, достал варенье из буфета. Вишнёвое. Я не смогла отказаться: вишнёвое я люблю.
     Смеркалось. Пришла Володина мать. Он сказал:
     - Вот,мам, попутчица моя. Её отец попросил за ней присмотреть. Я пойду прилягу, а вы тут посидите. Потом надо будет её на поезд посадить...
     И он пошёл в свою комнату спать. А я осталась с его мамой... Мама была не больно-то разговорчивая и приветливая. Правда, она предложила мне борща, и мы с ней поели. Тем временем совсем стемнело, и она зажгла керосиновую лампу.
    - А почему вы электричество не включаете? - поинтересовалась я.    
    - А у нас его нет.
    - Как нет?
    - А вот... Всё обещают, да ещё не провели. На следующий год, говорят, будет. Сам Хрущёв, дескать, обещал.
     - А что же вы делаете, когда темно?
     - А керосин жгу! А то так сижу. Когда утку скубу, когда семки щелкаю...
     Поразительно! Поразительно!.. Это в 1962-ом году!..

     В восемь с чем-то мать разбудила Володю. Он, зевая и потягиваясь, оделся и пошёл меня провожать.На вокзале у него были знакомые, так что билет для меня он достал без особого труда. Подсадил на поезд в общий вагон, и я поехала.
     Поезд был битком набит, но я нашла сидячее местечко. Прислонилась к стенке вагона и уснула - сладко, как в своей постели...
     Перед Уманской меня разбудила проводница, потому что билет у меня был до Уманской. Это станица у нас называлась Ленинградская, а станция - Уманская. Я протолкалась со своими сумками в тамбур, и только-только поезд затормозил, спрыгнула на подмёрзшую землю. И прямо тут же встретилась с Алкой Рычик. Она, оказывается, тоже этим поездом возвращалась - но, конечно, в плацкартном вагоне. И всю дорогу от Новороссийска спокойно спала под одеялом, в чистой постели...
     Зато у меня было приключение!.. Я о нём, конечно, никому не рассказывала; но втайне гордилась своим "горьким жизненным опытом". Чувствовала себя очень взрослой, много пережившей, постаревшей, мудрой и печальной...
      У меня наконец появилось "прошлое"!.. 

           (продолжение следует)