Не родись красивой

-1-
        В храме Пресвятой Богородицы закончилась служба. Прихожане выстроились в длинную цепочку к причастию. Людмила отстояла рано утром первую короткую службу, исповедалась, причастилась и вот уже три часа  сидит у входа в церковь с  кружкой для подаяния. Кто приходит на паперть за милостыней для себя, навязчиво встречает каждого входящего и выходящего пожеланиями здоровья, спасения, милости Господней. Им подают чаще. Людмилу сдерживает не монашеский сан. Окажись она среди мирян, лезть людям в глаза не смогла бы. Да она ради денег вообще бы здесь не стояла. Пенсия у неё хорошая, детей вырастила. Около года назад выдала замуж младшенькую, Юлю. Зять Артём успешный предприниматель. Квартиру свою Людмила отдала сыну и невестке. Теперь ждёт  появления внуков, хотя уже давно бабушка. Её дочь  от первого брака Елена в семнадцать лет вышла замуж, у неё пятеро детей, только Людмила их не видела: слишком далеко живут. Сердце, в заботах о своих  младшеньких, давно и как-то незаметно отпустило старшую дочь. Муж у неё работящий, живут в деревне - значит,  голодные не сидят, да и ладно.
         Людмила очень устала, давит виски, болит всё тело. Она принимает лекарство, мысленно читает молитву. Нужно дождаться, пока все выйдут из храма - монет в кружке обязательно прибавится. Стыдно возвращаться в монастырь, не усердно выполнив послушание. Когда-то она вообще ни во что не верила. Сейчас за это просит прощения у Бога.  Не оправдывается -  сожалеет, что тогда почти все были атеистами. У себя в келье ночами и в свободное от молитвы и послушаний время  погружается своими мыслями в далёкую, похожую на драматический фильм, жизнь.

-2-
         - Людка, в этом году школу окончишь,  работать нужно будет куда-то идти, - в который раз начинает разговор мать. - Ефим Николаевич  совсем плох, здоровье-то всё война забрала у него. И так, спасибо ему, не дал с голоду мне с вами умереть. Таську уж я как-нибудь доучу. А там с ней забот не будет, девка крепкая, не чета тебе, она и в колхозе, и на путях работать сможет. С тобой вот что делать, худоба? Глаза да косы - всё твоё богатство.
          Людка молчит, потом где-нибудь в закутке плачет. Будь проклята  война, что отняла у них с сестрой отца, детство, а у матери - женское счастье. У всех людей отняла что-то дорогое, очень важное. Люда родилась в сорок первом перед войной, отца совсем не помнит. У него была железнодорожная бронь. Призвали в сорок третьем. Он ушел в свой первый рейс на санитарном поезде и не вернулся: эшелон разбомбили. Через пять месяцев родилась сестра Тася. Марию с двумя малыми детьми взял замуж комиссованный после нескольких ранений, потерявший всех близких Ефим Николаевич. Мать всегда так называла отчима: он был намного старше её.
       Человек хороший, но не родной отец. Родной, наверное, не отпустил бы шестнадцатилетнюю девочку одну в город. Устроилась Люда в столовую мыть посуду. Работа тяжёлая,  зато иногда получалось экономить на питании. Старательную девушку в коллективе заметили, полюбили. Через год начальство предложило ей поехать в областной центр учиться на повара. После окончания курсов она назад не вернулась. Набирали работников на Всесоюзную стройку, обещали приличные заработки. Так в свое совершеннолетие Людмила оказалась далеко от дома, в крошечном посёлке с преимущественно мужским населением, ответственной за питание людей, а значит, и за успех всего дела.

-3-
     Поезд замедлял ход.  «Вот она, столица! Сколько будет времени до отправления на Красноярск? Успеет ли он побывать на Красной площади? Может, задержаться на денёк в Москве?» - с этими мыслями демобилизованный  Владимир Ястребов вышел на перрон. Для начала нужно на вокзал: посмотреть расписание. Он шёл по виадуку. Объявляли какую-то посадку. Навстречу двинулся людской поток. Группа парней на ходу что-то шумно обсуждала. «Если ты ещё вчера знал, что Костик остаётся, почему до сих пор молчал?.. Мы могли вместе заехать за ним, может, уговорили бы… Билет его сдать могли бы, в конце концов!» -  сыпались возмущения товарищей в сторону кудрявого парня. Он выглядел угрюмо, шагал молча. Вдруг его лицо, словно солнце, озарила радость, он остановился и развёл руки в стороны: «Ястребок! Отслужил!» Солдат и кудрявый с маху соединили руки в дружеском пожатии. «Петька!» «Володя!» Они обнялись. Повернувшись корпусом  вполоборота в сторону друзей, Пётр не без гордости представил сослуживца: «Ястреб, сибиряк, вот такой парень!»
      Володя по призыву на год младше, но «старики» относились к нему хорошо. Этому на первых порах  поспособствовала  дружба  с Петей Самойловым, в гражданской жизни обладателем клички «Кудрявый». Когда  отец-фронтовик рассказывал о боевых товарищах, особо выделяя сибиряка Афанасия, Пётр мечтал встретить  в жизни такого же.  Встретил в Армии, сам явился инициатором дружеских отношений и сам же прервал их. Отслужив и вернувшись домой, получил несколько писем от Володи, но ни на одно не ответил. Сильные переживания, что любимая девушка – невеста другого, а его воспринимает только как приятеля, затмили всё. Позже написать армейскому другу мешал стыд или даже гордыня. Ведь Владимир интересовался, как дела на личном фронте. Чем врать, решил, лучше вообще не отвечать.
Сейчас Петька, забыв обо всём, искренне радовался встрече. Володя хотел было спросить, почему друг не писал, но кто-то из товарищей Кудрявого неожиданно предложил:
- Так может он с нами, вместо Костика?
- Точно! Всесоюзная стройка – это для настоящих парней. И билет есть.  - поддержали остальные.
Друзья минуту молча смотрели друг другу в глаза. Их обступали товарищи, приводили аргументы:
- Думай быстрее, поезд стоит полчаса. Дело стоящее и деньги хорошие!
 Спешащие пассажиры огибали группу молодых ребят и косвенно тоже торопили принять решение.
-  Я ещё дома не был, маму, отца, сестру не повидал, - как бы оправдывался Владимир. 
Кудрявый, поддержанный всеми, пообещал:
-  У нас своя бригада будет. Мы тебя до конца месяца отпустим на недельку.
- Плюс дорога! -  решительно добавил  солдат и резко повернул направление следования.
Снова застучали колёса. Позади оставалась Москва, мечта побывать на Красной площади. Но самое главное - в четырёхстах километрах от Красноярска, в маленьком сибирском городке, сейчас напрасно ждала его мама. По приезду на стройку, Володя отправит ей телеграмму, ещё через полмесяца побывает дома. А сейчас он знакомился с членами бригады, вливался в новый, чисто мужской коллектив.  Дома у него не было девчонки. Будут ли девушки на стройке?

-4-
    - Эй, там! Уснули, что ли? - кричали в конце очереди.
- Они впервые нашу повариху увидели – остолбенели! - язвительно ответили басом в середине.
Пётр подтолкнул друга:
- Будем девочек рассматривать, когда станем лучшей бригадой. А сейчас быстро обедаем и пошли. 
Володя с трудом оторвал взгляд от изящной девушки, стоявшей у плиты.
     После смены он отправился встречать прекрасную фею общепита. На крылечке столовой дымил папиросой какой-то тип. В позе, в манере курить было что-то отталкивающее. 
- Ваши кони тихо ходят! - услышал Володя уже знакомый бас.
 "Не суетись, на ипподроме мои кони приходят первыми",- на ходу ответил он, прошёл мимо крыльца и завернул за угол здания.
Из служебного входа вышла «фея». В этот момент Владимир получил удар  в спину, по инерции пролетел пару шагов, но устоял. Резко развернулся, отбил следующий удар и нанёс серию своих, сбив нападающего с ног. Людмила,  не обращая внимания на потасовку парней, быстро удалялась. «Девушка, постойте, я не хулиган!», - оставил поверженного типа Ястреб. Она  побежала, не столько от испуга, сколько от нежелания разговаривать с очередным назойливым кавалером. Владимир не стал её преследовать. Его соперник поднялся с земли, нервно передёргивая  плечами постоял в нерешительности, сплюнул и выругался, угрожая ещё разобраться. Они разошлись в разные стороны, каждый в свой барак.
      Люда вместе с тремя девушками жила в вагончике, в одной его части. В другой жила семья кладовщика Ивана Петровича. Его жена Наталья Егоровна  работала заведующей столовой. Жильцы вагончика, несмотря на разницу в возрасте, дружили.
 "Что, от поклонников убегаешь?" - шутливо встретила её соседка. Людмиле было не до шуток. В её представлении встреча с мужчиной мечты должна быть романтичной, в какой-то особой обстановке. Это она должна заметить его, чем-то выделить среди других и пожелать познакомиться. На деле всё было прозаично. К ней на работе, на улице цеплялись какие-то похожие друг на друга молодые люди, почти одинаково пытались знакомиться, говорили похожие комплементы. Андрей же выделялся настойчивостью и  дерзостью. Он вскоре отшил всех, но его наглость была противна Людмиле. Вот и сегодняшнее его нападение на  Владимира рассердило девушку. Поэтому, когда на следующий день Володя  выбрал момент заговорить с ней, разрешила встретить её после работы.  Андрей не помешал свиданию - он задумал следить за девушкой, в надежде подкараулить её  одну, без свидетелей.
    Люда и Владимир договорились в выходной после обеда погулять, сходить  в кино. С утра он отправился с удочкой на берег. Здешняя речка  спокойно несла свои воды мимо наспех строящегося посёлка. Люда и соседки по комнате, как обычно,  отсыпались за всю неделю. Но в этот раз она проснулась раньше девчат. Решила не мешать отдыхать подругам, накинула халатик и пошла на берег. Андрей случайно увидел, как она выходила из вагончика. Он догадался, куда именно она направляется. Пару раз Андрей видел Люду на лужайке вблизи ивняка. У неё на самом деле было местечко, где она любила побыть одна, походить босиком по траве, посмотреть на воду, вспоминая маму, сестру, дом.
   Ловко перепрыгивая с камня на камень, Андрей подскочил к девушке, сграбастал в охапку и, роняя на клочок прибрежной травы, зачем-то прошипел условие:
- Выбирай, красавица, по согласию пойдёшь за меня или мне тебя силой брать?
 Он не оставлял ей выбора, но Люда всё же, быстро сообразив, решила схитрить и скомандовала:
- Пойдём и сейчас же распишемся!
 Насильник опешил и ослабил хватку. Девушка вырвалась, но он тут же  настиг её.
 "Люди, на помощь! Отпусти, гад! Я посажу тебя! Помогите!" - кричала и отбивалась изо всех сил Людмила.
Этот крик услышал Владимир. Он бросил удочку и побежал на голос,  доносящийся со стороны прибрежных кустов. Двумя руками схватил Андрея, стараясь отбросить в сторону. Тот потащил его за собой. Они катались по траве, поочередно одерживая верх, а девушка стояла молча,  неподвижно. Вдруг она заметила двоих парней, направляющихся к реке. Из ступора Люду вывела догадка, что это  друзья её обидчика.
- Вова, бросай его, бежим! Бежим, или я не буду с тобой встречаться!
Она побежала первой. Владимир оставил явно проигрывающего соперника, догнал её. Те двое, которых он тоже заметил, интересовались у своего бригадира, что произошло. Ястреб слышал обрывки их фраз, по которым понял, что Андрей опасается милиции: если девчонка заявит, за попытку изнасилования можно загреметь в тюрьму.
Возле вагончика Люда дала волю эмоциям:
- Как я устала! когда это всё закончится?! 
Ястреб взял её руку:
 - Закончится, как только станешь моей женой. 
Она чуть не плакала, а он сиял.
- Не бойся никого. Я люблю тебя. Выходи за меня замуж! - Володя целовал её пальчики.
Люда высвободила руку:
- Я подумаю.
    От свидания в этот день она отказалась, из вагончика  никуда не выходила, а ночью долго не могла уснуть, решала, что же ей делать. Лучше Ястребка на этой стройке, пожалуй, никого нет. Но она не любит его и вообще о замужестве ещё не думала.  Если отказать сейчас Володе, Андрей опять не будет давать прохода или ещё какой-нибудь нахал прилипнет. Значит, нужно или выходить за Владимира или бежать отсюда. Уезжать со Всесоюзной стройки не хотелось. Хорошая зарплата, московское снабжение, с работой всё в порядке, замечательные соседи по вагончику. Она стала представлять себя в красивом платье, мечтать о свадьбе, которую они с Володей отгуляют непременно в столовой, планировать, кто из гостей будет с её стороны. Мама и Тася не приедут: не прошло и месяца, как они похоронили Ефима Николаевича. Посажёнными родителями могут быть Иван Петрович и Наталья Егоровна -  приняла она решение, засыпая.


-5-
 - Горько! - в очередной раз крикнули гости и начали отсчёт. Подвыпивший Иван Петрович, наверное, решив пошутить, закрыл собой молодых от всеобщего обозрения. В это самое время прогремел выстрел. Свадьба замерла, потом люди бросились, кто к дяде Ване, кто на улицу. Наталья Егоровна заголосила. Стрелявший не убегал. Им оказался Андрей, и он не меньше других был ошеломлён случившимся.
На суде Андрей объяснил, что целился в жениха, и сожалеет только о том, что убил не его, а Ивана Петровича. У Людмилы отношения на работе стали напряженными. Хорошо ещё, что  им с Володей выделили комнату в бараке. Владимир, каждый раз при встрече с бригадой осуждённого Андрея, ловил на себе тяжёлые взгляды его дружков – Виталика и Сашки, которого назначили новым бригадиром.
    Бригада Петра обедала, а рабочие из бригады Сашки уже поднимались из-за столов. Виталик проходил за спиной Владимира. Всё произошло молниеносно. Ястреб закрутил его руку так, что тот от боли закричал.  На пол упало шило. Две группы парней встали друг против друга. Пётр аккуратно за остриё поднял шило и крикнул девчатам на кухне:
- Вызывайте участкового!
Сашка стал разруливать ситуацию:
- Девочки, не надо милиции. Все же знают, что Виталик с Андреем  были не разлей вода. Ну, снесло парню крышу. Давайте забудем этот инцидент. Я ручаюсь, что больше ничего подобного не повторится.
Володя согласился разойтись мирно. Пётр попросил на кухне чистую тряпицу и завернул в неё шило  со словами:
- Это останется у нас как гарант.
С другом он продолжил разговор один на один:
- Уезжать вам с Людмилой нужно.  Эта троица уже мотала срок. Виталику ничего не стоит отправиться следом за Андреем.
Владимир пасовать не собирался:
- Знаешь, я с четырнадцати лет с отцом по тайге ходил, разных людей видел. Судимость - это не показатель. И потом, с Виталиком я в любой ситуации справлюсь.
 - Ты-то справишься, а о жене  подумал? Мне нелегко будет расстаться с тобой и в бригаде тебя заменить сложно, но уезжайте, - закончил разговор Пётр.

-6-
   Родители Володи приняла невестку тепло.  У них был  дом на два хозяина и общая с зятем усадьба. В одной половине со стариками стали жить молодые. В другой жила семья сестры Владимира Татьяны.  Она воспитывала детей, вела дом, управлялась вместе с матерью с  хозяйством: коровами, свиньями, курами, кроликами. Её муж был в этой большой семье главным добытчиком. Он работал экспедитором, имел связи во всех близлежащих совхозах, что позволяло без проблем обеспечивать животных кормами. Свёкор сильно болел, в хозяйственных делах семьи не участвовал, но получал пенсию по инвалидности, поэтому нахлебником не был. Людмила же не работала и чувствовала себя неловко. Повара нигде не требовались. Работать посудомойкой ей не разрешил муж. Она пыталась помогать женщинам на подворье, но её всячески ограждали. Тому была причина: в положенный срок у них с Володей родилась дочь.  Их небольшие накопления ушли на переезд и зимнюю одежду. Здесь муж устроился электриком. Заработки, по сравнению со стройкой, были в разы меньше. Питалась семья, конечно, хорошо, на жизнь хватало, а вот откладывать не получалось. Очень хотелось своё жильё.
  Едва дочка выросла из пелёнок-распашонок, молодая чета Ястребовых отправилась на строительство дороги из Хакасии в Туву через Абазу. Участок, куда Людмилу распределили лаборанткой, а Владимира электриком на асфальтовый завод, находился  на реке Алаш. Для Ястреба, охотника и рыбака, эти места были просто раем. Люда такой красоты не видела ни на юге, где выросла, ни в центральной части России, где встретила свою судьбу.
Когда-то она думала, что не любит Володю, но очень быстро прикипела к нему всей душой. Она удивлялась, откуда в парне из простой семьи столько обходительности, ласки, внимания к ней и к дочурке. Счастью не было предела. В свободное время они вместе сидели у реки, ловили хариусов, любовались природой, её величием и загадочностью. Вдоль русла Алаша лежали огромные, совершенно гладкие валуны. В таких местах быстрая горная речка уходила под землю, но на поверхности продолжало слышаться её журчание. Ночью, особенно в полнолуние, находиться рядом с валунами было жутковато. Мир представлялся волшебным, даже потусторонним. Но если к камню прислониться спиной и закрыть глаза, то вместе с накопленным за день теплом, он передавал спокойствие и наполнял силой. Зима в Сибири Людмиле тоже нравилась, правда, хотелось бы покороче. Но всё проходит. Вот уж отбурлила весна, снова зацвели жарки. Их поляны, как языки пламени, полыхали среди буйной зелени.


-7-
В тот день в очередной раз отключили электроэнергию. Рабочие разбрелись по участку по своим делам. А для электрика это самое время для проверки конвейера. Владимир всегда в таких случаях отключал рубильник.
 Что случилось в этот раз? Почему  на рубильнике не оказалось таблички – «Не включать!» Почему двинулась лента, когда дали электричество? Может, Ястребов забыл о технике безопасности? Может, кто-то не знал, что электрик работает, и хотел проверить, включили электричество или нет? - этими вопросами занималась комиссия, разбиравшаяся в ЧП.  Было установлено,  что работник погиб по своей халатности. Владимира мгновенно смял механизм конвейера, сломал грудную клетку, рёбра воткнулись в жизненно важные органы. За несчастный случай на производстве никто не был наказан.
Гроб с телом двадцатичетырехлетнего Владимира Ястребова, обставленный ведрами с  жарками, доставили в родной городок к родителям. Начальник участка Григорий Степанович выделил машину, распорядился из листов железа сварить памятник, оказал материальную помощь.
Вот так несправедливо стройка красивейшей и сложнейшей трассы на юге Сибири забрала Людмилино счастье.  У неё больше не было мужа, а доченька, как когда-то Люда, осталась без отца.
Когда был жив муж, Людмила замечала, что начальник участка  порой смотрел на неё «масляными глазками». Сейчас этого не было. Григорий Степанович проявлял заботу, но был тактичным, серьёзным, ни намёка, ни лишнего слова.
Работа, воспитание дочери, внимание людей помогали справляться с горем. Но строительство дороги завершалось, участок сворачивался. Временный посёлок скоро опустеет, делать тут будет нечего. Начальник попросил Люду зайти к нему, но разговор пошел не о делах.
- Ты уже решила, куда будешь переезжать?
- На родину, к маме поедем с Леночкой.
- Не жалко покидать Сибирь?
- А куда мне ещё с маленьким ребёнком? Это здесь я могла дочку всюду за собой таскать. Свекровь звала к себе, да мне стыдно её обременять. Она следом за сыном похоронила мужа. Устроиться там сложно, найти работу с хорошей зарплатой – тем более.
- Люда, я уже получил назначение в другое место. Предлагаю поехать со мной.
Людмилу кольнуло, сказанное начальником «со мной».
- В качестве кого вы меня зовёте с собой?
- Я давно люблю тебя, с первого взгляда. Но ты была замужней женщиной. Теперь другое дело. Так как времени после смерти Владимира прошло слишком мало, давай распишемся по-тихому, и отношения тут свои афишировать не будем. А на новое место приедем как семья.
Люда согласилась.  При переводе на другой объект она получила  повышение.

-8-
   К церкви подъехала машина скорой помощи. В этот день Людмила не вернулась в монастырь. Её никто не разыскивал. «Как ваше имя? У вас есть родственники?» - услышала она, приходя в сознание. С трудом назвала номер телефона дочери. «Поспите, вам нужен отдых», - сказала медсестра, убирая капельницу. Когда Людмила в следующий раз открыла глаза, у её постели сидела Юля.
- Мамочка, мама, всё будет хорошо, ты только поправляйся.
- С Божьей помощью… В монастырь сообщи… Спроси, где мои вещи, там милостыня собрана, отнеси.
Дочь еле удержалась, чтобы не заплакать:
- Зачем тебе это? У нас большой дом, у тебя отдельная, уютная комната. Я скажу настоятельнице, что ты к ним не вернешься.
Людмила  попыталась отрицательно покачать головой, но от слабости и боли только сжала веки.
- Нет. Иди, - сказала она, не открывая глаз.
   Юля отправилась выполнять поручение. Предварительно повязав платок, вошла, представилась, сообщила о состоянии мамы, деньги отдала свои. Дорогой она думала сразу сказать, что забирает маму из монастыря, но в его стенах ею овладела нерешительность. Настоятельница сама предложила ей забрать больную женщину домой:
-Понимаете, у нас некому ухаживать за лежачими.
По дороге домой Юля разбиралась в своих чувствах. Ей вроде стало спокойнее, что вопрос решён, но обижаться матери на неё не за что. И в то же время её возмущало,  что беспомощный человек стал не нужен в монастыре.
   Людмила чувствовала себя терпимо. За двадцать дней пребывания в больнице никто из монастыря её не навестил. Пару раз приходили сын с невесткой. Видно было, что им всё равно, вернётся она в свою «богадельню» или пойдёт к дочери, лишь бы не к ним. Юля приехала за ней вместе с мужем. Артём вначале шутил, что тёщу можно ещё на конкурс красоты отправлять, а потом сказал вполне серьезно:
- Людмила Михайловна, поживёте с нами, хотя бы пока окрепнете, а потом уж будете решать.
Она упрямилась. Юле ничего не оставалось, как рассказать матери о разговоре с настоятельницей.
- Только не расстраивайся, мама. Ведь ты сама говорила, что молиться везде можно.

-9-
    Хорошо в частном доме: ни сверху, ни сбоку ни стука, ни звука. Людмила закончила вечернюю молитву, лампадку гасить не стала. Маленький огонёк тускло освещал лики Спасителя, Богородицы, Пантелеймона Целителя. Приняла обезболивающее. Она давно живёт на сильных лекарствах, но к Богу у Людмилы одна просьба: «Дай мне, Господи, время отмолить грехи, свои и его».
   Он, её второй муж, был строгим, требовательным, ревнивым. И вообще, жить с молодым парнем, простым работягой и со взрослым мужчиной, к тому же начальником –  две большие разницы. В начале Люда даже думала уйти от него. Но куда? И как жить одной? Григорий не пил, не бил, не изменял, зарабатывал. Она постепенно подстроилась под характер мужа. И он со временем стал менее ревнивым и более мягким в обращении.
   Хуже было Леночке. Ребёнок не понимал: почему всё вокруг изменилось? почему  с ними живёт какой-то чужой дяденька, которого мама заставляет называть папой? где её папа? Она очень скучала, каждый день ждала его, долго-долго, а он всё не приходил.
   Когда у неё появился братик, стало ещё хуже. Мама и Гриша (Лена называла отчима, как мать) люлюкались с малышом, носили на руках, любили. Леночке не хватало внимания и любви. Пришла школьная пора, которая привнесла положительную новизну в жизнь девочки. Учительница относилась ко всем детям хорошо, Леночку часто хвалила.  Дома её успехам никто особо не радовался:  в семье снова было прибавление. Родители называли младшую дочку самыми ласковыми и красивыми словами, в ней просто не чаяли души. Лену терзали ревность, зависть, обида. Её детство с появлением сестрёнки вообще закончилось. Нужно было помогать матери по дому, следить за младшими детьми, успевать делать уроки. На игры со сверстниками времени не оставалось.
   Шли годы. Григорий Степанович получил назначение на новый объект. Из Абакана на Кызыл началось строительство обводной дороги. Людмилу при переводе снова повысили в должности - она теперь возглавляла полевую лабораторию. Семья получила квартиру на земле, на берегу быстрой речки с совершенно прозрачной водой, в постоянном посёлке, расположенном в красивейшем уголке подтаёжной зоны.  Здесь Лена пошла в девятый класс. Она, как прежде, чувствовала прохладное отношение родителей к себе. Возможно, поэтому её сердечко рано стало мудрым. Она предпочла дружить не со смазливым легкомысленным одноклассником Витей, а с его старшим братом Олегом,  который учился в десятом,  мальчиком обыкновенной внешности, но очень добрым и трудолюбивым. Между ними возникло сильное чувство.
      По окончании школы Лена ушла жить в семью Олега. Людмилу это привело в ярость. Она пришла за дочерью, при всех оскорбляла её. Хозяйка дома Ирина вступилась за детей:
- У них любовь, какая в книжках только бывает!
 Люда накинулась на соседку:
- Ты, значит, добрая! А не боишься, что твой сыночек вместо Армии на зону отправится?
 Её пыл немного остудил отец Олега:
- Ну, посадишь ты парня, а с дочкой-то что будешь делать?
- Не переживайте, я не посажу, но вокруг доброжелателей полно. Моя дочь до совершеннолетия будет жить дома. А потом, если хочет, пусть выходит замуж, но по-человечески: сначала ЗАГС и свадьба, - уже спокойнее сказала Людмила. -  А ты смотри мне, чтобы ни-ни, а то я тебе что-нибудь отчикаю! - пригрозила она несостоявшемуся зятю и подтолкнула дочь к двери.
    …Олег закрылся в своей комнате и уже третьи сутки отказывался от пищи, отвечал на всё: «Нет, не хочу, не буду». Витьке жалко брата.
- Олеж, может мне сходить до Ленки, узнать, что она думает?
- Я знаю, что она думает, только изменить сейчас что-либо мы не можем.
- Так  ты доживи до лучших времён. Я тебе поесть принёс, давай похавай.
Лену пожалеть некому. Она ждёт момента, когда у неё и у соседей не будет дома никого из взрослых. Такой момент наступает скоро. Всё проходит гладко. Но в следующий раз Людмила, вернувшись пораньше, не застаёт дочь дома,  и всё понимает.
«На цепь её не посадишь, будет бегать, пока понесёт. Его призовут на службу, а она останется брюхатая. А может, уже? Что будет потом дома! Думать об этом не хочется. Нужно срочно отправлять Ленку вместе с Олегом к бабушке, там, в особых случаях, с шестнадцати лет расписывают. К тому же, Таисия уехала жить на восток, мать одна»,- рассуждала Людмила.

-10-
   Молодых собрали быстро. Людмила в письме всего не говорила, обставляла всё, как заботу о матери. Писала, что Лена вышла замуж за хорошего парня, что Олег рукастый, подправит дом, что с внуками будут  жить веселее и легче.
    Наступала уборочная пора. В колхозе не хватало рабочих рук, а Олег после школы получил корочки шофера. Начальство костьми легло, чтобы военкомат дал парню отсрочку, и бабушка  постаралась. Ездила в город со справками, что она вдова участника войны, плакалась, что старая и больная:
- Внучка – вся моя надежда. Но если мужика её сейчас заберёте, то погибель нам обеим будет. Она ведь в положении.
В сельсовете  баба Маша в ноги кланялась:
- Распишите вы их, ради всего святого. Я сорок лет в колхозе отработала, вы всю мою судьбу знаете. Разве мало горя я хватила на своём веку?!
Лена предоставила справку о беременности. Их брак с Олегом зарегистрировали без шума: ни нарядов, ни застолья - только печать в паспорте. Пошли детки один за другим. Лена устроилась на овощную базу, но почти не работала: ненадолго выйдет и опять в декрет. Жили очень скромно, но дружно, счастливо.
А у Людмилы после того, как она отправила дочь подальше от себя, началась в жизни чёрная полоса. То ли она сама разрушила какую-то невидимую защиту, то ли  всему виной была людская зависть.   
    Завидовали, что она жена начальника, что у них дом – полная чаша. Завидовали её красоте. Замечая, что Григорий Степанович ревнив, подливали масла в огонь:
- У вас жена красавица, хоть картины с неё пиши! Не боитесь одну в командировки отправлять?
Людмила резко пресекала подобные подстрекательства:
- За собой следи! Думаешь, не вижу, что ты моего мужа глазами  сверлишь?
- Шуток не понимаете, Людмила Михайловна! Очень надо! У меня свой мужик есть,  - обижалась начавшая щекотливый разговор  и продолжала тайно завидовать.
    Завидовали её здоровью.  Людмила была выносливой,  обладала силой, не соразмерной с  её миниатюрной комплекцией. Река, на одном берегу которой заканчивался посёлок, а на другом  начиналась промышленная зона, была по колено, но несла в любую жару свой ледяной поток с огромной скоростью. Люда всё лето ходила от дома до работы по прямой, преодолевала речку вброд, иногда вместе с мужем, усадив его на плечи. На другом берегу мужчины встречали их восхищённо:
- Вот это женщина! Коня на скаку остановит…
Женщины смотрели на это по-разному. Одни язвили:
- Людмила Михайловна, устраивайтесь паромом, очень уж хорошо это у вас получается!
Другие подтрунивали над ними:
- И кобылой не назовёшь, правда? Такая ладненькая, не чета некоторым… Тебе на этом пароме не кататься, не мечтай!
- Было бы о чём мечтать! Я и по мосту спокойно пройду, прогуляюсь после работы. Дома-то вторая смена ждёт с тазиками да кастрюльками.
Это была примиряющая, уравнивающая тема для разговоров всех женщин:  красивых и не очень, замужних и разведёнок, конторских и простых работниц.

-11-
    Людмила возвращалась из очередной командировки. В «Уазике», кроме неё и водителя, были ещё два человека: бухгалтер и главный инженер. Дорога не близкая, больше шести часов. В пути то шутили и рассказывали анекдоты, смешные истории, то ехали молча. Инженер на переднем сиденье пробовал дремать. Люда, позади него у правой дверцы, и бухгалтер, за водителем у левой, смотрели в окна и любовались дорогой. Скоро строители проведут её в обход умопомрачительных петель. А пока машины то карабкались вверх, то осторожно катились по крутому, извилистому спуску вниз, то опять шли на подъём. Забирались по серпантину, который огромными причудливыми змеями лежал на спинах скал. Одну и ту же картину можно было наблюдать несколько раз,  всё с новой и новой высоты. Вниз было лучше не смотреть: холодок страха сразу поселялся в груди. Водитель напряженно следил за дорогой, уверенно преодолевая километр за километром. Вот уже самый сложный участок пути пройден - можно немного расслабиться. В салоне возобновились разговоры и смех. Шофёр на спуске пошёл на обгон груженого «КамАЗа», не заметив встречную машину. Деваться было некуда. Уходя от прямого столкновения, повернул в сторону,  «Уазик» занесло в кювет. Машина несколько раз перевернулась, брезентовый тент разорвало, инженер вылетел через верх. Люда вылетела через открывшуюся дверцу, ударилась спиной о камни.
Она не помнит, как их доставили в больницу посёлка Арадан. Водитель и бухгалтер сильно не пострадали. А за ней и инженером прилетел из Кызыла вертолёт. По дороге в отделение нейрохирургии республиканской больницы мужчина скончался. Людмиле предстояла многочасовая операция. Шейный отдел позвоночника был настолько разрушен, что голова практически была отделена от туловища. Хирург позже говорил своей пациентке, что собрали её буквально по кусочкам,  и что Господь отмерил ей здоровья на три жизни. А тогда муж приехал за ней с гробом. Медперсонал извинился, но ничего утешительного  ему не сказали:
- Может, и выживет, да только будет лежать, как овощ.
      Вот уже восемь месяцев Людмила прикована к постели. Сегодня особенный день:  она пробует встать на костыли. Врач с медсестрой помогли ей подняться. Людмила оперлась, и, собравшись с духом, осторожно сделала маленький долгожданный шаг. Костыли держали, но и ноги слушались. У неё получилось! Слёзы счастья и благодарности бежали по щекам. Медперсонал аплодировал хирургу и ей, победившей беду. Доктор сказал, что летит в Новосибирск защищать диссертацию, а Люду переводят в больницу города  Абакан, поближе к дому.
Григорий устроился там на работу, обменял квартиру. Через три месяца Люду  из больницы выписали, дали путёвку на курорт. После сероводородных ванн она оставила костыли, домой приехала с тросточкой.  А дома ждала очередная беда: теперь в больницу попал муж, которому предстояла операция на сердце.  Он сомневался, хотя врачи настаивали. Людмила верила в медицинское чудо, подбадривала Григория:
- Не бойся, прооперируют, и будешь жить ещё сто лет. А так, врачи говорят, в любой момент умереть можешь. Соглашайся. Я выкарабкалась, и ты выкарабкаешься. Детей будем поднимать вместе. Юлька-то только в школу пошла. Соглашайся.
- Тебя Бог наказал, но оставил жить, ты мать, да и вина твоя только отчасти. А мне, так или иначе, всё одно – смерть.
- Что ты собираешь?!  Что за вина? Вот заладил:  «всё одно – смерть». А я говорю, что всё будет хорошо! Не бойся. Я попрошу доктора, чтобы после операции разрешил мне быть возле тебя. Всё обойдётся. 

-12-
Григорий пришел в сознание. Жена, как и обещала, сидела рядом с его постелью.
- Вот и все страхи позади. Ты только молчи, врач не разрешал разговаривать. Если  что нужно будет, одним словом намекни, я пойму.
Он чуть опустил ресницы. Значит, услышал, понял. Она погладила его руку:
 - Дома всё хорошо. Дети тебя очень ждут. Я с Ленкой разговаривала, она передаёт, чтобы ты поправлялся, говорит, что год молилась за меня, а теперь за тебя будет молиться.
 Григорий слабо застонал.
- Что? Что, Гриша? Медсестру может позвать? – заволновалась Людмила.
-  Не надо, Люда, я не поправлюсь. Обещай, что ты будешь отмаливать мои грехи. Сколько будешь жить, столько проси прощения у Бога.
- Хорошо, хорошо. Ты только молчи. Я сейчас врача позову.
- Не надо. Я грешник, я должен умереть. Обещай, что будешь молиться.
- Тихо, тихо. Все мы грешники. И я за всю жизнь ни разу лоб не перекрестила.
- Это я убил Владимира.
 У Людмилы перехватило дыхание, стало сухо во рту, но она взяла себя в руки.
- Гришенька, что случилось, то случилось. Ты же не знал, что он в этом проклятом транспортёре. Полежи спокойно, я схожу за медсестрой.
- Знал. Это я снял табличку и включил рубильник, чтобы заполучить тебя.
Людмила была на грани обморока. Опираясь на трость, она направилась из палаты позвать Григорию медсестру.
 - Не уходи. Ты не пообещала…
     … Батюшка закончил отпевание и сказал прощаться. Людмила наклонилась к покойнику, но не поцеловала, лишь тихо произнесла: «Обещаю». Вместе с Григорием Степановичем схоронили эту тайну. 

 Людмила стала регулярно посещать храм. В сорок лет дважды вдова, она больше не вышла замуж, хотя на неё заглядывались, несмотря на хромоту. С Божьей помощью она  вырастила своих детей. Сын, как Люда ни отговаривала, выбрал профессию электрика. Вместе с девушкой снимает квартиру, живут в гражданском браке.  Дочь устроилась продавцом в бутик, где и познакомилась со своим будущим мужем. Артём поставил условие, что его жена должна быть домохозяйкой. Юля уволилась с работы. Отгуляли свадьбу. Следом узаконил семейные отношения сын, переехал с женой в квартиру матери. Людмила спокойно ушла жить в монастырь. Молилась искренне, усердно. Теперь молится дома и старается не пропускать церковные службы, но сил остаётся всё меньше и меньше. Но жизнь не стоит на месте. В семьях сына и младшей дочери почти одновременно появились малыши, у них всё хорошо. От старшей давно только  нет известий. С братом и сестрой Елена не переписывается. Матери изредка приходят коротенькие письма. Людмила когда отпишет, а когда закажет переговоры. Сейчас решила:  если в ближайшие дни не придёт письмо, нужно будет позвонить. Через сутки пришла телеграмма. Олег сообщал, что их шестой ребёнок погиб при родах, а Лена умерла, не выходя из комы. После этого страшного известия Люду парализовало.

    «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить. Аминь».
                МОЛИТВА СВВ. ОПТИНСКИХ СТАРЦЕВ