Два дня и вся жизнь

Сообщение о начале войны с гитлеровской Германией долетело до Воркуты к полудню 22 июня. Заполярное небо, будто предчувствуя что-то грозное, вздыбилось мрачными тучами. Весь день на пригорюнившуюся землю срывался снег с дождем, лето 1941 года выдалось даже по заполярным меркам сырым и холодным.
Спустя несколько дней стали поступать первые сообщения о ходе воен-ных действий, первые военные документы советского правительства. Они стали вносить новые реалии в работу угольного комбината, в жизнь горняков. Дней через пять сообщили о мобилизации. Это уже был настоящий призыв к оружию, который начал вырывать из рядов горняков первых солдат.
В числе первых убывал на фронт экономист-статистик транспортного отдела комбината «Воркутстрой» Александр Иосифович Воронин. Из Москвы он приехал сюда на край света, проработал в Заполярье совсем недолго. Отчего-то руководство комбината долго тянуло с отправкой. Их группа из двух десятков мужчин была готова 10 августа. Начался их долгий путь на войну. В ту пору северо-восток Коми АССР был, без преувеличения, одним из самых отдаленных уголков европейской части страны. Почувствовать это мужчинам предстояло в течение следующих нескольких недель.
Первый отрезок пути был самым коротким. Из поселка Рудник натужено паря, крохотный паровоз потащил открытую платформу с новобранцами к пристани Воркута-Вом. Семьдесят километров пути паровоз и платформы бешено раскачивались, будто стараясь сбросить с себя непосильную ношу. Просадки талого грунта под полотном дороги еще не были полностью заделаны. Движение после зимы было налажено неважно. Переговариваясь между собой мужчины, пытались, как могли заглушить тягость расставания с родными. Александр Воронин особо не переживал. Семьи в Воркуте у него не было. Мать и отец двадцатипятилетнего мужчины остались в Москве.
«Ну, до столицы-то немцу не дойти… И на вражьей земле мы врага разгромим, малой кровью, могучим ударом», – вспомнил Саша слова популярной песни.
Воркута-Вом встретила новобранцев приглушенным шумом крохотного угольного порта, портика. В транспортном отделе их обрадовали возможностью утром следующего дня убыть в село Усть-Уса на пароходе, которому предстояло везти очередную партию угля навигации 1941 года. Плотно набившись в крохотные каюты, мужчины ждали утренней отправки. Утомленные расставанием и дорогой все они быстро заснули.
Разбудил их протяжный свисток парохода, мерные удары колес по свинцовой воде. Размером пароходик был подстать вчерашнему паровозу, будто сделанный с ним на одном заводе. Напрягаясь всеми своими переборками, он тащил за собой три небольшие баржи с углем, которые в тумане холодного заполярного утра выглядели скоплением крохотных, грязных сарайчиков, каким-то непостижимым волшебством движущихся по поверхности воды. 
 Под вечер следующего дня Александр и его товарищи добрались до мрачноватого коми села Усть-Уса. Долго искали ночлег. Разместившись в крестьянских избах, как и на Воркута-Вом мужчины очень скоро заснули. Надежды на скорое убытие из села не оправдались. На пристани статный речник в поношенном форменном кителе встретил их обескураживающей фразой:
– Судён до Кожвы не будет еще дней пять… Навигация только началась, а тут она – война, – не спеша проговорил он, пригрозив при этом кому-то неизвестному огромным мясистым кулаком.
Томительным ожидание стало к исходу десятого дня. Бродя по селу, каждый из призывников не по разу заходил в контору у реки, выпытывая какую-нибудь информацию у неутомимого начальника пристани.
Пароход «Зейдель» из Нарьян-Мара прибыл в деревню под вечер 10 сентября. Сельская ребятня обежала все отдаленные избы, собирая мужчин на пристань. Те по-разному прощаясь со своими нечаянными хозяевами, поспешно заняли места на «Зейделе». Но лишь только утром они тронулись в путь, через несколько часов выйдя на широкий фарватер красавицы Печоры.
Поселок Кожва после Усть-Усы показался мужчинам непривычно шум-ным.  Сюда еще не добралась железная дорога из Котласа, строительство которой велось уже несколько лет. Но ее приближение уже чувствовалось множеством бараков заключенных, которые были видны с реки. В скромное помещение Кожвинского райвоенкомата воркутские призывники вошли молчаливой плотной толпой. По военному споро шла работа призывной комиссии. Деловито решались судьбы новобранцев из Сашиной группы и других команд, прибывавших одна за другой к зданию военкомата.
– Товарищ Воронин, вы предназначаетесь для прохождения действительной службы в частях 263 стрелковой дивизии в Архангельске, – довел до Александра важную информацию пожилой капитан, строго державшийся в комиссии, которая состояла из еще одного военного и пары гражданских лиц.
– Обмундирование и оружие получите на месте, предписание и воинские документы в строевой части, – опередил капитан своим ответом, открывшего было рот Воронина.
Еще несколько дней пришлось провести в Кожве, куда все прибывали и прибывали новобранцы. В просто одетых мужчинах, которые скромно стояли поодаль от групп коми-крестьян, без труда угадывались бывшие заключенных. Позже многих из них Александр будет узнавать в строю команды, в которой и он убывал к их первому общему месту службы.
1 октября вместе с Ворониным в Архангельск убывала большая группа, как и он по-прежнему одетая в разномастные гражданские платья. Несколькими днями раньше Воронин тепло простился с его товарищами, которые должны были добираться в центральную часть страны сухопутным путем. Как-то суетливо мужчины простились друг с другом. «Может быть с кем-то навсегда?». Такая мысль, наверное, метнулась в череде рукопожатий, скромных объятий, которыми они наградили друг друга.
Их судно неспешно двигалось вниз по Печоре несколько томительных дней. За спиной осталась девственная тайга, потянулась знакомая тундра. Скромными фасадами просторных северных домов провожали корабль редкие села и деревеньки. Остались за кормой: Новикбож, Щельяюр, Усть-Цыльма, Хабариха, Новый Бор. Все осталось позади.
По-осеннему мрачным, штормовым небом запомнился всем Нарьян-Мар. Крохотный городок не был готов к приему большого числа новобранцев. С большим трудом они разместились во всех пригодных помещениях пароходства и у местных жителей. Все волновались.
«Скоро должна закончится навигация… Успеть бы», – все чаще и чаще можно было услышать в их разговорах. Здесь Воронину, пожалуй, впервые за весь долгий путь довелось немного поголодать. «Успеть бы», – знакомая фраза вертелась и у него на уме.
25 октября, наконец-то, пришел и их черед. Какой-то уставшей выглядела вся команда достаточно крупного парохода «Коммунар». На обычном гражданском судне были видны признаки уже близкой войны. На верхней палубе была оборудована зенитная установка из счетверенных пулеметов «максим». Рядом невозмутимо стоял боевой расчет. Глядя на солдат с сержантом во главе, новобранцы немного повеселели.
Нарьян-Мар провожал «Коммунара» набегающим с северо-востока злым осенним штормом. Сильная болтанка сопровождала их весь путь до Архангельска. Многие ребята чувствовали себя неважно. Воронин держался. В команде было много совсем еще молодых ребят, Александр чувствовал себя гораздо старше восемнадцати-девятнадцати летних парней.
В Архангельске приближение войны ощущалось во многом: маскировка, воинские патрули, снующие в порту военные катера, сигналы воздушной тревоги. Вся их команда были представлены в соответствующие подразделения 263 дивизии. Отчего-то дольше других решали судьбу Александра. Две недели, показавшиеся ему особенно долгими, Воронин провел в штабе дивизии. Но прошли и эти дни. Александру Иосифовичу присвоили звание младшего лейтенанта, выдали обмундирование с аккуратными рубиновыми «кубарями» на петлицах. Новенький пистолет непривычно оттягивал армейский ремень на тугой портупее. Через день-два окончательно решилась его судьба. Младший лейтенант Александр Иосифович Воронин был назначен адъютантом командира 1-го батальона 997-го стрелкового полка. В составе роты нового пополнения он убыл к месту дислокации полка в Мезень.
«Ну, наконец-то, а то уже третий месяц все добираюсь до места службы, – внутренне радовался Александр определенности, которая спустя долгое время все-таки появилась в его военной судьбе, – сейчас пойдет боевая работа… наряды… может даже бои».
24 ноября он представился командиру батальона, с которым ему пред-стояло служить. Тот довел обстановку, представил младшего лейтенанта Воронина командирам рот, познакомил с кругом его новых обязанностей. 
***
Таких судеб в годы войны были сотни тысяч. Громких и незаметных, ярких, необычных и не очень. Каждой воин каждым своим дыханием приближал день великой  победы, как мог, как умел, как позволила ему его судьба.
Адъютант командира 1-го батальона 997-го стрелкового полка 263-й стрелковой дивизии младший лейтенант Александр Иосифович Воронин погиб через два дня 26 ноября 1941 года.