Мальчик

…

- Эх, на море бы сейчас… - мужчина стоял на крыльце огромного здания, неспеша докуривал вторую сигарету, и в голове у него крутилась только эта мысль. Пальцы начинали замерзать на холодном осеннем ветру. Где-то там, десятью этажами выше, его уже ищет менеджер, в очередной раз обещая уволить, кипит работа, бумажки путешествуют от стола к столу.
- Бумажки… вечные стопки, бесконечный поток… - думал он, смотря на окурок и осознавая, что вот-вот ему придется вернуться в тот, реальный мир.
- Сам виноват, - промелькнул в его голове звонкий голос.
Михаил встрепенулся от неожиданности, решив, что куда-то уж сильно далеко унес этот лирический момент, потушил окурок и двинулся обратно в офис.
Менеджер уже второй раз за неделю отчитывал его за халатное отношение к работе, за опоздания… а Миша все молчал, смотря в стол. В его голове не укладывалось, что этот вот парнишка - в полтора раза младше него - стал большим начальником. И глаза у него вон как горят, хотя Михаил он не мог и часу продержаться, сконцентрировавшись на своих обязанностях. А менеджер все говорил и говорил, а Миша все слушал и слушал, прибывая где-то в себе.
- …пришли к выводу, что нам придется с вами попрощаться.
- Что? - Михаил аж подпрыгнул, вываливаясь в реальность.
- Простите, но вы не оставляете нам другого выбора. Вы тянете компанию назад. Мы дали вам шанс, мы вас предупреждали. Нам очень неприятно это делать, но другого варианта мы не видим. К концу дня освободите, пожалуйста, стол.

«Наверное, если человека огреть сковородой, в голове гудит так же» - думал он, складывая карандаши, ручки, ежедневник и засохший кактус в розовый пакет с изображением какой-то полуобнаженной дамы.
Он вышел из здания, впервые за несколько лет (да чего уж там - десятилетий) не понимая, куда ему идти. Домой еще вроде рано, работы больше нет. «Позвонить Марине» - промелькнула в его голове мысль, но тут же оборвалась: «Блин, год уже как разошлись».
Мутным взглядом посмотрел по сторонам, выбрал направление и побрел.
«Хотя, говорила же звонить, если захочу поговорить. Нет,  - он скривил лицо, - Подумает, что хочу вернуть, а у нее там уже новый хахаль вроде. Еще драться придется. Нет, не Марине. Кому? Кому-то же надо позвонить».
Достал телефон, полистал список контактов. Желание звонить пропало.
Раздался громкий гудок. Михаил оторвал глаза от телефона и инстинктивно шагнул назад - машина пронеслась в паре сантиметров на такой скорости, что еще немного и глаза отрывать пришлось бы уже от асфальта. Позади зашептались другие пешеходы, ожидавшие зеленого сигнала светофора. О чем они говорили, разобрать было трудно. «Дебил» встречалось в их перешептываниях особенно часто.
- И где все эти ваши ангелы-хранители, - подумал он, и тут же решил, что, наверное, нужно ехать домой, чтобы успеть на телепередачи, которые показывают в это время, и которые он все время пропускал, пока был на работе. Может, повторяют какой-нибудь сериал из его детства. «Про вертолет был один. Такой черный вертолет с белым брюхом, летал быстрее всех. И мелодия такая играла еще: та-тадататаа-тадататаа-тадататаа-таа-тадаа-та-та-тата-тадаа…» - толчок в плечо.
- Ой, извините, - выдал он инстинктивно.
Второй участник происшествия явно был не прочь разбить Михаилу хлебальник, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять - хуже ему уже не сделать. И дело не в каких-то там неимоверных страданиях, высеченных на его лице, нет. «Слизняк» - вот, что пришло в голову тому, второму, после секундного взгляда. Это же слово раздалось эхом в мыслях Михаила, словно он увидел свое отражение в глазах этого незнакомца.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы снова пойти вперед с нормальной для себя скоростью. Это столкновение и эта мысль выбели его из равновесия на какое-то время. В голове пронесся весь его путь, и перед ним возник образ мальчишки, которым он был когда-то: веселого, с деревянным мечом наперевес, облазившего все стройки в округе. Но где-то далеко.
- Сейчас бы на море, - вздохнул он, и направился к остановке.

…

- Не поможет - раздался в голове уже знакомый звонкий голос.
Михаил замедлился, осторожно посмотрел по сторонам - люди вокруг шли по своим делам, не обращая на него внимания. «Бывает…» - подумал он, и закурил, подходя к остановке.
Сто четвертый вырулил из-за поворота, и мужчина завертелся, в поисках урны, обнаружил ее и после некоторой заминки, обходя стоявших рядом людей, направил окурок в гору мусора. Автобус уже останавливался, Михаил направился к нему и на долю секунды, краем глаза, увидел того самого мальчика, увидел себя… в панике он закрутился на месте, пытаясь найти свое видение, люди толкали его, пробираясь в автобус, а он все смотрел по сторонам.
- Мужчина, вы заходите или как? - пропищала какая-то тетка в густом парике.
- А? Да, да, - опомнился он, и протиснулся в автобус.

По телевизору ничего интересного не шло. Михаил почти решился его выключить, но тут же понял, что тогда в комнате станет слишком тихо. «Да и вдруг чего интересного расскажут про этих, как их там» - Миша вслушался в голос ведущего.
«…представители Минойской культуры отличались…»
«Во, Минойцев! Вдруг интересно будет» - Михаил нахмурил брови, усиленно вслушиваясь в повествование. Хотелось спать, но он твердо решил вникать в льющуюся на него информацию.
Не получилось. Лег, закинув пульт на спинку дивана, все еще прислушиваясь к телевизору. Через некоторое время понял, что уже идет реклама.

Он погрузился какой-то вязкий, тяжелый полудрем. Вспомнил того мальчика. И вот он, уже словно стоял прямо перед ним, с этим дурацким мечом. «И ведь я был им! С мечтами, с… с мечтами» - старания выдавить из себя какую-нибудь глубокую мысль ни к чему не привели.
«Повеситься что-ли?»
Мальчик, стоявший возле дивана, осторожно поднял свой меч, и, ехидно улыбнувшись, треснул Михаила по голове.
Тот вскочил с дивана, возвращаясь в реальность. Пульт грохнулся на пол. По всей видимости, он соскользнул со своего места и прилетел хозяину в лоб. Михаил вздохнул с облегчением, придя к такому выводу: реальность снова была на месте.
Он поднял пульт, лег на свое место, переключил канал несколько раз, наткнулся на передачу о дикой природе и, глубоко вздохнув, подумал, что уже вряд ли скоро заснет.
…

Заснул он через минуту. И, на этот раз, по-настоящему. Шум прибоя успокаивал его, и, одновременно, порывы прохладного ветра заставляли встрепенуться. Странная комбинация. Покой и тревога. Что-то в этом было. Он не знал, как назвать это состояние, долго не мог подобрать слов сейчас, вернувшись туда во сне, пока на ум не пришло одно единственное слово - «жизнь». Странно, тогда он даже не задумывался о том, как это назвать. Тогда он просто носился вдоль берега, стрелял в чаек из рогатки и рубил кусты вдоль берега своим фанерным клинком.
Он видел себя таким, но видел со стороны, не чувствуя никакой связи между собой нынешним и тем, полным сил. Михаил, теперешний Михаил был только наблюдателем. Он сидел на скамье под старым дубом, смотрел на этого мальчишку и думал, когда же он перестал быть таким. Когда он потерял эту жизнь. В памяти пронеслась школа, институт… да, наверное, где-то в институте. Или чуть позже. Примерно тогда он умер.
«Умер».
Именно так он определил этот переход и холодок пробежал по его спине.
- Ты не умер, - мальчик оказался прямо перед ним, сияя беззубой улыбкой - Ты просто идиот.
- Что? - Миша скривил лицо.
- Идиот, - мальчик стоял перед ним, даже не думал давать каких-то пояснений. Он просто улыбался, явно довольный ситуацией.
- Иди давай, гуляй, - отмахнулся Михаил. Он понимал где-то в болоте своих мыслей, что этот ребенок - просто воспоминание, приятный фильм, который должен играть перед ним, пока он сидит тут в печали.
- Я не воспоминание, - оборвал его мальчик, - Я тебе сейчас еще раз тресну, если не будешь обращать на меня внимания.
Михаил промычал что-то бессвязное.
- Ничего ты не потерял, - продолжал мальчик, - Ты не умер. Ты не изменился. Ты просто заигрался.
Окинув взглядом ребенка в шортах, с нарисованными усами а-ля барон Мюнхаузен, изображающего из себя средневекового рыцаря, Михаил немного удивился замечанию. Затем, как это ему было свойственно, погасил взгляд и глубоко вздохнул.
- Я не заигрался, малыш, я повзрослел. Понимаешь, в жизни…
Не успел Михаил закончить предложение, как тут же получил палкой в лоб. Было на удивление больно. Он тут же вспомнил, что это уже приключилось с ним пару минут назад, и тогда он проснулся. Сейчас же сон продолжался. Михаил попытался проснуться, чтобы выяснить, что свалилось ему на голову в этот раз, но ничего не вышло. Он застрял здесь! Паника мгновенно охватила его, он снова попробовал вырваться, поднявшись со скамьи, но получил еще один удар, от которого ноги подкосились, и он упал на землю. Дышать стало тяжело.
- Что происходит? - испуганно спросил он.
- Реанимация. Ты подвел меня, ты же понимаешь это?
- Подвел?.. - каждое слово давалось с трудом, из груди вырывался кашель, - Это жизнь подвела меня.
- Ты сдался, - улыбка постепенно сошла с лица мальчика, и сейчас он больше напоминал палача, готовящегося привести приговор в исполнение.
- Я больше не могу… - Михаил снова закашлялся, - Не могу бороться.
- Ты не должен бороться. Ты должен жить.
- Это не жизнь, - опустив глаза выдавил из себя Миша.
- Ты идиот, и ты не понимаешь, что тебе дано. Но я тебе напомню. Проснись.
Михаил все еще сидел на земле, упираясь рукой в покрытый зеленой травой газон. Картинка была на удивление четкой, он начал приглядываться к травинкам, и они стали расплываться, утаскивая его внимание куда-то далеко.
- Проснись! - раздался крик мальчишки.

…

Комнату затянул густой дым. От испуга мужчина сделал глубокий вдох, и немедленно закашлял еще сильнее. Горло будто горело изнутри.
«Лечь на пол, надо лечь на пол» - он извлекал из памяти все возможные инструкции на подобные случай. Он скатился с дивана и осмотрелся: ничего не было видно, дым застилал все пространство вокруг, и только где-то в коридоре, там, где из стены торчал электрический щиток, мерцали языки пламени, разгораясь все ярче, поглощая висящую на прилегающей стене одежду и обои вокруг.
Снова приступ кашля. В глазах помутнело.
- Тушить… водой нельзя… чем же…
- Не успеешь, - Михаил повернул голову и увидел перед собой босые детские ноги, - Нужно уходить, иначе задохнешься.
Михаил снова направил взгляд на коридор, объятый пламенем.
- Не успеешь, - оборвал его мысли мальчик, - В окно!
- Четвертый этаж! - прохрипел Миша.
- У тебя под окном тополь. Если оттолкнешься - долетишь. Он замедлит падение. Быстрее!
Михаил поднялся.
- Окно, где окно?
Он, шатаясь, осмотрелся - увидел отблеск уличного фонаря. Сделал два шага и вытянутой рукой нащупал стекло. Мир начал куда-то ускользать. Он снова слышал шум моря. Усталость звала его обратно на ту скамью под старым дубом. Захотелось присесть ненадолго, просто чтобы отдышаться…
- Живее!
Резкий крик вернул его в реальность, времени у него оставалось всего на несколько простых действий. Он нащупал стул, размахнувшись, разбил окно. Жар начал приближаться к его спине, но оборачиваться не было сил. Он шагнул на подоконник, потерял равновесие и схватился за остатки стекла, порезав руку. Боль придала ему еще немного сил, и он направил их в толчок от окна.
Свежий воздух омыл его лицо, казалось, окончательно вернув ощущение реальности. Падение длилось всего секунду, но эта секунда показалась вечностью. Прекрасной вечностью. Он летел прочь из догорающей квартиры с догорающими в ней вещами. Летел в помятых домашних шортах и майке-алкоголичке, с перемазанным гарью лицом. Лысеющий, безработный, разоренный. Счастливый.
Счастливый, если отбросить всяческую метафизику, в основном потому, что тополиные ветви неумолимо приближались к его физиономии, а значит, он выживет. А внизу его уже ждала толпа зевак. А в этой толпе - мальчик. С которым, сука, лучше не шутить!