Столпы-Кудурру и Геракл-Нингирсу

Столпы-Кудурру и Геракл-Нингирсу

Но не только Геракл водружал Столпы: «… примечательно упоминание Периэгетом Столпов Диониса на восточной границе ойкумены (ст. 621–623: «где у крайнего потока Океана, в самых отдаленных горах индов стоят Столпы рожденного в Фивах Диониса», ср. 1164: «там на краю земли он [sc. Дионис-Вакх] поставил два Столпа»)» [Илюшечкина Е.В. К вопросу об источниках периэгезы Дионисия Александрийского : Посидоний Родосский // Античный мир и археология. – Саратов, 2006. – Вып. 12. – С.429-435 // http://ama-sgu.narod.ru/ama12/ama1230.html]. Однако, еще Страбон уточнял: «… В Индии, как говорят, не видно Столпов Геракла или Диониса, но все же, когда македонянам называли или показывали известные места, они принимали за Столпы только те места, где находили известный знак, намекающий на события из истории о Дионисе или Геракле» (Страбон, «География», III. 5. 6).

Вероятнее всего, упоминая о «колоннах космоса» Геракла и Диониса, имелась в виду ближневосточная традиция сооружать особые стелы – «кудурру / кидурру» в память о каких-то событиях  и на границах: «… памятники, которые назывались кидурру – «закругленные камни», которые устанавливались как пограничные знаки. На них наносился текст, излагавший пограничный договор (или жалование земли), а также клятвы соблюдать его; кидурру обычно освящались символами небесных богов. Часто на таких камнях изображали все двенадцать знаков зодиака …, а над ними символы Солнца, Луны и Нибиру. На другом изображении …мы видим Нибиру в компании Земли (седьмая планета) и Луны (а также ножа для перерезания пуповины, символа Нинмах)» [Ситчин З. Боги Армагеддона: Иногда они возвращаются. Глава 10. Крест на горизонте //

Например, надпись на одном из «кудурру» гласит: «Навеки, на последующие времена, всякий среди братьев, сыновей, родственников, мужчин или женщин, служителей или служанок Бит-Хабана, будь то наследник, или управляющий, или какое-либо другое лицо, который встанет, чтобы взять это владение или передвинуть его границы; встанет и подарит это владение богу, или пошлет другого, чтобы тот его отнял; или сам возьмет его в собственность, изменит площадь, границы или межевые столбы, уменьшит, расчленит участок, скажет: «это поле не было дано в приданое»; и пошлет, по причине ужасного проклятия, написанного на этом кудурру, безумца, глухого, слепого, несмыслящего, пришельца, невежу, и заставит его убрать эту надпись; бросит ее в воду, спрячет ее в земле, разобьет ее камнем, сожжет ее в огне, сотрет ее и напишет поверх другую или положит ее в месте, где никто не сможет ее увидеть, – пусть на этого человека воззрят с гневом великие боги Ану, Бел, Эа и Белит, искоренят основанное им, уничтожат его потомство. Пусть Мардук, великий господин, поразит его водянкой, узы которой не развяжутся. Пусть Шамаш, величайший судья на небе и на земле, судит его зир-ди и с яростью восстанет против него. Пусть Син, свет, обитающий на сияющих небесах, как одеждой покроет его проказой. Пусть бы он подобно дикому ослу прятался при входе в свой город. Пусть Иштар, госпожа небес и земли, каждый день подстрекает его ко злу перед богом или царем. Пусть Нинурта, сын Эшары, величественный сын Бела, разрушит его пределы, его границу, его кудурру. Пусть Гула, великая воительница, супруга Шамаш-шуту, впустит в его тело разрушительный яд и вместо воды омоет его кровью и гноем. Пусть Адад, великий бык неба и земли, могучий сын Ану, затопит его поле и уничтожит его хлеб, пусть там в изобилии произрастут тернии, и пусть его нога раздавит нивы и пастбища. Пусть Набу, величественный вестник, принесет ему нужду и голод, и пусть он не получит ничего из того, что желает, для харру своего рта. Пусть великие боги, все те, имена которых упомянуты в этой надписи, проклянут его страшным, неизгладимым проклятием и навсегда уничтожат его род».

Вначале кудурру изготовлялись в двух вариантах – один устанавливался на территории, а второй хранился в храме. Но затем принято было кудурру устанавливать только в храмах. Например, особенно известен кудурру (межевой камень) Мелишипака (XII в. до н.э.) из Суз, на котором наиболее полно представлены символы богов шумёро-аккадского пантеона (хранится в Лувре).
 
Из таких стел-«кидурру» известны стелла с законами Хаммурапи или стела царя Нарам-Суэна, которая посвящена теме военной победы над горными племенами-луллубеями. Но особенно хочется обратить внимание на «Стелу коршунов» – рельеф, сооруженный правителем города Лагаша Эаннатумом (Эанатум) в честь победы над над Зузу – царем Описа, и Уша – правителем  Уммы (в 2450 г. до н.э.). Стела размером выше человеческого роста была покрыта изображениями с двух сторон. На одной – огромный бог Нингирсу, покровитель города Лагаша, держит в руках палицу и сеть с пойманными и барахтающимися в ней врагами. На другой стороне — изображение в четырех регистрах: войско Эаннатума во главе с правителем в разные моменты похода и победа над врагом (два нижних раздела сохранились очень плохо). Стела получила своё название от одной из сцен, которая изображает головы и конечности вражеских солдат, уносимые голодными коршунами [Stele of vultures // http://www.louvre.fr/en/oeuvre-notices/stele-vultures]. Сама надпись на стеле Коршунов гласит: «Я, Эанатум, на Умму, подобно злому ветру ветров, потоп наслал... Людей Уммы оружием поразил, горы трупов насыпал ... Эанатум ударил, 3600 трупов нагромоздил ... Я, Эанатум, для Нингирсу чужие земли разрушил, Нингирсу его любимое поле Гуэден в руки вернул». Также в ходе этой победы Эаннатум восстановил разбитую уммаитами пограничную стелу Месилима, царя города Киша и строителя храма бога Нингирсу.

Почему особенно обратить внимание на этого царя, поклонявшегося силачу Нингирсу с палицей? Именно царь Лагаша («Место ворон»; эпитет – Урукуга «Священный город») Эаннатум (шумер. «В храм Ана приносимый»; ок. 2450-2425 гг. до н.э.) подчинил своей власти почти весь Шумер, в частности такие города как Ур, Урук, Уру-аз (букв. «Город собаки»), Мишем, Аруа и, Ларсу (Ки-Уту, «Место бога солнца»). После чего он пресёк поползновения эламитов на восточные границы Лагаша и захватил правителя-энси Уруа (букв. «Город», возможно, Адамдун, одно из важнейших номовых государств в Эламе), стоящего во главе эламитов.

Войско Эанатума доходило, может быть, даже до Мари – самого северного и самого западного форпоста шумеров, в северной Сирии. После смерти Эаннатаум значительное время почитался в священном городе шумеров Ниппуре. Особое внимание надписи Эанатума уделяют прорытию канала, посвящённого богу Нингирсу и получившего название Луммагимдуг (букв. «Лумма создал хорошо»). Лумма, как отмечает надпись, было родовым именем данным Эанатуму в Тиднуме, в то время как Эанатум – это его шумерское имя. Из Тиднума происходил его дед – правитель Лагаша Ур-Нанше, деяния которого внук и копировал. А родовым богом его был Шульпае, муж богини Нинхурсаг, символизирующий планету Юпитер и ассоциировался с производящей силой животного царства.

Сам же шумерский бог-герой Нинги;рсу (шумер. «Госпожа (города) Гирсу») очень похож на греческого бога-героя Геракла. Он – сын Энлиля, персонификация природных сил, бога воздуха, отделившего небо от земли. Его супруга – Бау (Баба), сестры Нанше и Нисаба. В гимнах у Нингирсу появляется титул «жрец-очиститель Ану». Как божество, устанавливающее справедливость, Нингирсу сравнивается с богом-судьёй Иштараном (Сатараном). Эмблема и символический зверь Нингирсу — львиноголовый орёл Анзуд.

 Нингирсу владеет оружием богов «шаруром»-палицей. В гимне Гудеа говорится о победах Нингирсу над шестиголовой овцой, семиголовым львом, «добрым драконом», «львом, ужасом богов» и др. Как и Геракл, Нингирсу также носит в своем мужском имени женский корень (nin «госпожа»). Он же под именем Нинурта – бог счастливой войны, витязь богов, отождествлялся с планетой Сатурн. Символом бога был скипетр, увенчанный двумя львиными головами. Существует «Поучение Нинурте», написанное от имени Энлиля, в котором он учит своего сына разнообразной хозяйственной деятельности. Также он связан с созвездием Стрельца – девятое созвездие вавилонского Зодиака называлось Пабильсаг, по имени шумерского героя, отождествлявшегося с Нинуртой. На межевых камнях из Вавилона этот герой изображен с луком в руке, отсюда и пошло более позднее именование «Стрелец».

Поразительно, как подмечает В.В. Емельянов, что, как сообщается в тексте «Цилиндра А Гудеа»,  царю Лагаша Гудеа (2142-2116 гг. до н.э.) в видении бог Нингирсу приказывает построить святилище Энинну («Дом пятидесяти») и вручает ему золотой лист со схемой строения. И это можно сопоставить с видением во сне откровения бога Мухаммеду, известного из книги Ибн Исхака-Ибн Хишама «Жизнеописание Посланника Аллаха»: оба героя текстов видят человека, вырастающего из горизонта, ростом от земли до неба, и куда бы они ни повернулись, они не могут уйти от него. Мухаммад видит ангела Джибрила, сообщившего тому, что Мухаммад теперь – «Посланник Аллаха»  и с повелением читать вслух по свитку. К тому же само шумерское имя Гудеа «взывающий» (gu3-de2  «глотка-лить») тождественно семитскому nabim «взывать, называть», из которого происходит арабское nabu «пророк» – основной эпитет Мухаммеда [Емельянов В.В. Древневосточные корни Ислама // http://www.mesoeurasia.org/archives/8979].

Шумерское название пророка, вещателя – gщ-dй-a «человек, окликнутый богом», что вызывает ассоциацию с и.-е. ;hu[hx]tуm «нечто призванное, названное» (p. pt. от ;hewhx-) > герм. ;uр№ «божество».

Другой миф рассказывает о борьбе ниппурского бога Нинурты (в Лагаше — Нингирсу), сына бога ЭнЛиля, с Анзудом, рядом с тем, что эпические песни рассказывают о победе бога войны Нинурты над злодеем Асагом. Последний – созданный богом неба Аном в горах, на коленях Ануннаков, испускающий свет (melammu) и претендующий на престол священного города Ниппур и таблички судьбы «Ме». Изначально Асаг оказывается сильнее Нинурты и тот не может победить его, а битва ведет к чудовищным разрушениям и смертям всех вокруг до такой степени, что сам Энлиль, отец Нинурты, вмешивается и просит того быть чуть по осмотрительней.  И тогда же Энлиль подсказывает Нинурте как убить Асага. тот его убивает и с честью возвращается.

Особенно и повсеместно стелы-«кудурру» ввели касситы и от них эта традиция продолжалась значительное время на Ближнем Востоке.

Название «касситы» академик Н.Я.Марр справедливо сравнивал с грузинским kaci, мегрело-чанским  koci, баскским kison (на письме kizon) «человек». Сюда можно добавить еще слово cisson в древнеаквитанских надписях (Гасконь, рубеж эр). От касситского языка осталось всего около сотни слов, но их сравнение с картвельскими и баскским дает важные результаты. Касситские слова da-kaљ «звезда» и da-gigi «небо» содержат известный картвельский префикс da-. Касситск. buri «владыка» соответствует баскскому  buru «голова», а касситск. burna «покровительствуемый»  – грузинскому sa-bur-avi, sa-bur-veli «то, что накрывается сверху». Касситск. Harbe «бог-бык» соответствует грузинскому xari «бык» (ранее это слово писалось с особой буквы, происходящей от иероглифического изображения быка). Касситск. Gidar «бог войны» соответствует баскскому gudu “война”, gudari «воин», шумерскому gud «воин» и, возможно, грузинскому gidi «поединок». Касситск. Sah «бог солнца» соответствует грузинскому корню в словах si-cxe «жара», cx-eli «горячий», cx-adi «ясный», cx-ivi «луч» (с надежными соответствиями в других картвельских языках). Касситск. kukla «раб» (с начальным частичным удвоением) соответствует грузинскому glexi «раб», «крестьянин». Таким образом, предположил Н.Я. Марр,  можно говорить о некоем «племени kas’ов или каспов, гнездившиеся на Кавказе», но имевших издревле большое распространение по Средиземноморью, по Европе, вплоть до Британских островов  [Марр Н.Я. Избранные работы. – М.; Л., 1933–1937. – Т.3. – С.14; Т. 5. – С. 5, 156, 464].

Около 1750 г. до н.э. войска касситов, живущих в горах на восток от реки Тигр (Западный Иран, современный Луристан), во главе со своим вождём Гандашем вторгаются в Месопотамию и образуют здесь своё Касситское государство. Преемники Хаммурапи, цари I вавилонской династии, в течение 155 лет оспаривают у касситов власть над Месопотамией, которая распадается на ряд маленьких княжеств. Страна, ослабленная вторжением касситов и распавшаяся на отдельные части, привлекает к себе иноземных завоевателей. Им удаётся захватить Вавилон и после упорной борьбы, шедшей с переменным успехом, подчинить себе даже Приморскую страну, победив царей приморской династии. Касситский царь Агум II (1593-1574 гг. до н. э.) называет себя царём касситов Аккада и даже царём четырёх стран света. Агум II совершает походы в страны Верхнего Евфрата и покоряет часть месопотамской степи. В своей надписи он гордо говорит о том, что он привёз из страны Хана статуи Мардука и Сарпанит, украсил их золотыми одеждами, драгоценностями и роскошными коронами и водворил их снова в храме Эсагила в Вавилоне. Касситы, правившие в Вавилоне свыше 500 лет, в значительной степени восприняли древнюю шумеро-вавилонскую культуру, религию, письменность и даже язык покорённого народа. Так, касситские цари называют себя «любимцами Мардука», принимают ряд мер к усилению вавилонского и шумерийского жречества, укрепляя культ бога Мардука, владыки стран, и поручая Ниппурскому храму собирать подати зерном, маслом, финиками, мукой и скотом. С течением времени касситские цари всё больше и больше подпадают под влияние вавилонской культуры. Так, царь Караиндаш ещё называет себя могучий царь, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь Кашшу (касситов), царь Кардуниаш (Вавилонского царства). Но его преемники в своих титулах уже пропускают название Кашшу, целиком подпав под влияние древней культуры Вавилона [Завоевание Вавилона касситами // http://biofile.ru/his/13536.html]. Как видим, касситские правители являлись большими ревнителями шумерских традиций и хронологически касситы современники хуррито-арийского царства Митанни и египетского фараона Эхнатона.

Важно, что «… культы касситских божеств утвердились также во многих областях Западной Мидии, где они сохранялись до распространения зороастризма … Характер и функции отдельных божеств предположительно устанавливаются путём лингвистического анализа их имён, а также проведения параллелей с соответствовавшими им вавилонскими богами. Верховным богом, видимо, являлся покровитель касситов и их божественный предок Кашшу (аккад., «кассит»). Касситская форма его имени неизвестна, возможно, это бог Дуньяш [«подающий землю» (?)] или, как считает турецкий учёный К. Балкан, Шукамуна. В Вавилонии Кашшу была придана супруга Кашшиту (аккад., «касситка»), возможно, тождественная вавилонской богине виноградной лозы Гештинанне или (К. Балкан) касситской богине Шумалии. Шукамуна (также Шугамуна, Шуму, Шугаб) – бог земли, являлся покровителем касситской царской династии и отождествлялся с вавилонскими Нергалом (богом подземного мира, смерти и войны), Нуску (богом огня) и одной из ипостасей верховного бога Мардука. Исходя из этого, можно предполагать, что Шукамуна почитался также как бог подземного огня (есть гипотеза, что таким образом касситы могли обожествлять огонь, выбивавшийся из земли в местах, богатых нефтью). Шумалия (Шималия, Шибарру) – богиня горных вершин, покровительница Намара – территории в среднем течении реки Диялы. В иммунитетной грамоте Навуходоносора I (правил в 1146-1123 до н. э.) она названа «владычицей светлых гор, обитающей на высоте, попирающей вершины». Очевидно, она считалась супругой Шукамуны и, как и он, покровительствовала царской династии. Кашшу и особенно Шукамуна и Шумалия почитались в Вавилонии в течение длительного времени и после падения касситской династии (1204 до н. э.).

 Покровителем царского рода считался также бог Иммирия. С верховными богами вавилонского пантеона отождествлялись Харбе (с Энлилем) и Шиху (с Мардуком), возможно, они представляли собой ипостаси одного и того же божества. (В некоторых текстах Харбе отождествлялся с богом неба Ану, а Шиху отождествлялся с богом луны Сином). Солнце олицетворял бог Сах (соответствующий вавилонскому Шамашу). Символ солнца – крест – встречается на вавилонских печатях касситского периода, а также на луристанской керамике и бронзе. Эпитет Саха – Шурияш [«озаритель (?) земли»]. Функции богини-матери, персонифицирующей землю и плодородие, имела отождествлявшаяся в Вавилонии с супругой Энлиля Нинлиль богиня Миризир (по мнению К. Балкана, богиня лошадей, покровительница коневодства). Касситский символ женского начала – ромб – широко представлен в глиптике. Силы плодородия, очевидно, олицетворялись также в образах богов Камуллы (отождествлялся с вавилонским Эа, богом подземных вод и мудрости) и Дура (отождествлялся с Нергалом; К. Балкан считает его богом подземного мира, возможно, его следует рассматривать как ипостась Шукамуны). Грозу и гром воплощал бог Хутха (подобно вавилонскому Ададу). Его эпитеты – Бурняш [«владыка (?) земли»] или Убрияш. Воинственным богом считался Гидар, соответствующий вавилонскому богу-воину Нинурте, его эпитет Маратташ (Маруташ). Учитывая отождествление с Нинуртой, К. Балкан считает возможным отнести его к божествам-героям. Супругой Гидара, очевидно, была богиня Хала. Видимо, она, как и вавилонская Гула, являлась богиней врачевания и благополучия; богиню Халу призывали в заклинаниях. Ряд сюжетов нашёл отражение в луристанских памятниках. Особенно характерны изображения демонов (которыми касситы, вероятно, населяли мир): полулюдей-полузверей, крылатых сфинксов и грифонов и т. п. Многочисленные стилизованные звериные фигуры (горные козлы, пантеры, львы, быки, кони и т. д.) указывают на почитание животных. О существовании героических мифов свидетельствуют изображения сцен единоборства героя с животными и чудовищами (имеющие аналогии в древнем Двуречье). Имена касситских божеств в корне отличны от божеств соседних народов: эламитов, кутиев, хурритов и др. Некоторые исследователи, считая, что касситы находились под влиянием индоевропейских этнических элементов (или даже были индоевропейцами), связывают ряд касситских божеств с индоевропейскими. Так, индоевропейское происхождение приписывается именам «Шумалия», а также «Шурияш», «Бурияш», «Маратташ» (которые при этом считаются не эпитетами Саха, Хутхи и Гидара, а именами самостоятельных божеств, проникших к касситам). «Шурияш» (сближается с др.-инд. Suryah, «солнце» и бог солнца Сурья), «Маратташ» – с древнеиндийскими марутами: божествами бури, воинами бога грозы Индры; «Шумалия» (с санскр. himвlaya – горы Гималаи и божество, олицетворяющее их вершину); Бугаш (божественный персонаж) – с древнеперсидским baga. Индоевропейское иранское (авестийское) влияние на касситов усматривают в памятниках луристанской бронзы. Однако, признавая определённую близость луристанских мифологических мотивов и образов к авестийским, следует учитывать, что сама авестийская мифология испытывала влияние представлений доиранского и неиранского населения» [Дьяконов И.М., Соколова И.И. Касситская мифология. – Мифы народов мира. – Т.І. –
 «… В Месопотамии в это время происходят грандиозные перемены. Достаточно сказать, что серебро как основная плата за работу повсеместно сменяется золотом. Видимо, это новшество пришло вместе с касситами, захватившими Вавилон. В искусстве Вавилонии появляются совершенно новые мотивы. Например, касситский крест… Именно в касситское время появляются первые представления о том, что такое предсказания по небесным явлениям и о том, что такое зодиак» [Емельянов В. «Небеса посылают нам знаки...»: основные этапы развития месопотамской астрологии // http://zapys.blogspot.com/2014/01/blog-post_25.html]. Тогда же происходит и переосмысление представлений о планете Нибиру: она стала обозначатся не крылатым диском, а новым символом – крестом с расходящимися лучами, что соответствовало древнему шумерскому описанию планеты Нибиру как «пересекающей небо». Этот способ изображения давно недоступной для наблюдения планеты Нибиру становился все более распространенным, и вскоре касситские цари Вавилона упростили его до обычного креста и заменили им символ Крылатого Диска на царских печатях… Этот символ в виде креста, очень похожий на мальтийский крест христиан, в научных трудах, посвященных древней символике, называется «касситским крестом». Как свидетельствует другой рисунок, крест обозначал планету, явно отличную от Солнца, которая изображалась отдельно рядом с полумесяцем Луны и шестиконечной звездой, обозначавшей Марс. С началом первого тысячелетия до н. э. символ креста, которым обозначали Нибиру, распространился из Вавилона на печати соседних земель. В отсутствие религиозных или литературных текстов касситов можно лишь предполагать, что эти изменения в символике сопровождались мессианскими ожиданиями. Как бы то ни было, они усилили яростные атаки верных Энлилю государств – Ассирии и Элама – на Вавилон, а также их сопротивление гегемонии Мардука. Эти атаки отсрочили, но не предотвратили принятие символа в виде креста в самой Ассирии. Памятники древним царям свидетельствуют, что ассирийские цари открыто носили крест на груди, около сердца … – точно так же, как его носят сегодня набожные католики. Это был важный жест – с точки зрения и религии, и астрономии. Тот факт, что крест получил широкое распространение, подтверждается найденными в Египте изображениями, на которых царь-бог, подобно своим ассирийским собратьям, носил на груди знак в виде креста… Планета появлялась вновь и снова становилась Нибиру, когда человечеству было даровано земледелие и скотоводство, в середине VIII в. до н. э.; на изображениях (цилиндрических печатях), иллюстрирующих зарождение сельского хозяйства, для обозначения видимой в земном небе Нибиру используется символ креста. И, наконец, самым памятным для шумеров было последнее появление планеты приблизительно в 4000 г. до н. э. в Эру Тельца, когда на Землю с государственным визитом прибыли Ану и Анту. В их честь был основан город, впоследствии известный как Урук, а со ступеней построенного зиккурата можно было наблюдать за появлением планет в темнеющем закатном небе. Когда в небе стала видна Нибиру, послышался крик: «Образ Создателя взошел!» – и все присутствующие запели гимн в честь «планеты Владыки Ану».» [Ситчин З. Боги Армагеддона: Иногда они возвращаются. Глава 10. Крест на горизонте // Этот же «касситский крест» использовали и митаннийские хурриты (известны на росписях во дворце в Хасанлу), и жившие в Южной Палестине сутии. На печатях касситского времени изображения почти исчезают и заменяются длинной, по всему полю надписью – молитвой за владельца. Часто изображена только одна фигура божества или молящегося.

Также интересным архитектурным памятником этого времени есть храм царя Караиндагаа, где отсутствует внутренний двор – обязательная принадлежность зданий Двуречья – и впервые скульптура делается декоративным элементом архитектурного ансамбля, причем удачно использован традиционный шумерский прием вертикального членения стены.

По границам своей империи касситы воздвигали огромные каменные изваяния богов-хранителей, среди них – кентавров. Одно из них изображало крылатое существо с лошадиным туловищем, двумя лицами – человеческим, глядящим вперед, и драконьим, обращенным назад, и двумя хвостами (лошадиным и скорпионьим); в руках – лук с натянутой тетивой. Другой известный монумент – изваяние классического кентавра без крыльев, с одной головой и одним хвостом, готового выстрелить в противника из своего лука. Разумеется, то, что касситы изображали кентавра в своих скульптурах, вовсе не означает, что они же его и придумали.

 Существо, известное как кентавр, появилось на Ближнем Востоке между 1750 и 1250 годами до н. э. и служило духом-хранителем, главным оружием которого были лук и стрелы. Древнейший из дошедших до нас гороскопов был составлен около 410 года до н. э. в Вавилоне. Не вызывает сомнений то, что зодиакальный Стрелец (Кентавр), так же как Скорпион и Козерог («антилопа подземного океана» Эя), — образы, навеянные касситскими пограничными монументами. Наряду с созвездием Кентавра-Стрельца существует и Южный Кентавр. Под именем зодиакального Козерога кентавр перешел и в искусство исламского мира.

Касситы, имевшие обширные торговые связи, принесли кентавра в микенскую цивилизацию, также исчезнувшую к середине XII века до н. э. С Крита он попал в Древнюю Грецию. Изображение битвы Тесея с кентавром на амфоре VIII века до н. э. указывает на то, что к этому времени греки уже успели развить мифологию, вобравшую в себя микенских героев.

Согласно «Пифиане» Пиндара (ок. 518-442 или 438 до н.э.), кентавры считались потомками – прямыми или через их общего предка Кентавра – фессалийского царя племени лапифов титана Иксиона, сына Ареса, и тучи, принявшей по воле Зевса облик Геры, на которую покушался Иксион и которая воспылала к титану страстью. По фессалийским сказаниям в изложении Лукана (39-65 гг. н.э.), титанида Нефела (др.-греч. «туча», «облако») родила от Иксиона  кентавров в Пелефронийской пещере. По другому мифу, они были детьми Кентавра – сына Аполлона и океаниды Стилбы (дочери Океана и Тефиды, или дочери речного бога Пенея и нимфы Креузы). Диодор Сицилийский (прим. 90-30 гг. до н. э.) приводит в «Исторической библиотеке» существовавшие в его время взгляды, что кентавры были воспитаны на полуострове Пелион  нимфами и, возмужав, вступили в связь с магнессийскими кобылицами, от чего родились двуприродные кентавры или гиппокентавры. По другому мифу, с магнессийским кобылицами вступил в связь потомок Аполлона Кентавр.

В «Одиссее» описана история о том, как кентавр Эвритион, приглашенный на свадьбу Пейритоона в Лапите, напился вина и попытался обесчестить невесту. В наказание ему отрезали уши и нос и вышвырнули вон. Кентавр призвал своих собратьев к отмщению, и спустя некоторое время произошла битва («кентавромахия»), в которой кентавры потерпели поражение. Овидий в «Метаморфозах» вносит множество деталей в историю женитьбы Пейритоона и последовавшего затем сражения. В битве участвуют не только Фолос и Нессос, но и другие кентавры, являющиеся плодом воображения Овидия. Среди них наибольший интерес представляют Циллар и Гилонома. Циллар – юный, белокурый кентавр, Гилонома – его возлюбленная, девушка-кентавр с длинными волосами, украшенными розами, фиалками и белыми лилиями, «прекрасней которой не было в лесах». Когда Циллар погибает в битве, Гилонома бросается на копье, пронзившее ее возлюбленного, и сливается с ним в последнем объятии.

Большая часть кентавров, согласно трагедии Еврипида «Геракл» (416 г. до н.э.)  была перебита Гераклом. Те, кто спаслись от него, заслушались сирен, перестали есть и умерли от голода. По одному рассказу, Посейдон скрыл их в горе в Элевсине. Классическим можно назвать изображение на греческих вазах смерти героя Каинея в битве при Лапите: кентавры погребают умирающего под горой бревен и камней. Кентавр Несс, согласно Софоклу, сыграл роковую роль в гибели Геракла. Он попытался похитить жену Геракла Деяниру, но был сражён стрелой с ядом Лернейской гидры. Умирая, Несс решил отомстить Гераклу, посоветовав Деянире собрать его кровь, так как она якобы поможет ей сохранить любовь Геракла. Деянира пропитала ядовитой кровью Несса одежду Геракла, и он умер в страшных мучениях. На вазе работы Клития (560 до н. э.) изображены оба вида кентавров: с одной стороны – Хейрон, одетый в хитон и возглавляющий процессию богов в честь новобрачной пары (Пелея и Фетии), дружески приветствует жениха; на обратной стороне – сцена битвы при Лапите. Роспись символизирует двойственность природы кентавров, противопоставляя Хейрона, подчинившегося порядку, который установлен людьми, и других кентавров, которые угрожают этому порядку своим диким нравом. Согласно Пиндару, кентавр Хейрон – «сын Филира, потомка Крона, который некогда правил огромным царством и был сыном Небес». Хейрон женился на девушке по имени Харико, и у них родились вполне человеческого вида дочери. Он, видимо, был единственным «домашним» кентавром. Именно Хейрон являлся воспитателем Ахилла и Геркулеса. Если в Греции кентавр был воплощением животных качеств, несовместимых с человеческой натурой, необузданных страстей и неумеренной сексуальности, то в Древнем Риме он превратился в миролюбивого спутника Диониса и Эроса. Наибольший вклад в формирование римского варианта образа кентавра внес Овидий (43 до н.э. – ок. 18 н.э.) в «Метаморфозах». В «Божественной комедии» Данте встречаем Хейрона, Нессоса и Фолоса в седьмом круге ада, где они сбрасывают в реку из кипящей крови души «насильников». Данте удается в небольшом отрывке перечислить большинство мифологических черт кентавров. Когда Хейрон замечает Данте и Вергилия, он достает стрелу из колчана, висящего у его бедер, и расправляет бороду, чтобы она не мешала ему разговаривать. Хейрон не лишен интеллекта: он видит, что нога «того, кто позади, передвигает то, чего касается», и понимает, что Данте жив. Нессос вспоминает свое прижизненное ремесло и перевозит Данте и Вергилия через кровавую реку Флегетон. Кентавры седьмого круга — «хранители и распорядители вечной справедливости». Гёте сделал Хейрона одной из центральных фигур в описании Вальпургиевой ночи в «Фаусте». Здесь Хейрон снова становится мудрым и добрым существом. Именно он отвозит Фауста на встречу с Еленой. Для Гёте Хейрон – олицетворение мужской красоты – «он получеловек и безупречен в беге».

Двуприродный момент явно напрашивает к сравнению кентавра с шумерским персонажем – вначале диким и воспитанным среди парнокопытных, но затем  приобщенным к нормам цивилизации Энкиду, побратимом героя Гильгамеша.

Тот факт, что кентавр Эвритион был первым, кто ощутил на себе зло пьянства, вызывает в памяти библейский сюжет об опьянении Ноя и о проклятии, павшем на голову потомства Хама (Быт. 9, 18-27).

Авраам, прославившийся тем, что разбил скульптурные изображения богов («идолы»), родился именно в «Уре Касситском» (Ur Kasdim). Для редакторов и читателей Библии «Касидим» был непонятен, ибо касситы были изгнаны эламитами. Поскольку Приморье, где и находится Ур, касситы называли Кар-Дуниаш, а ассирийцы – Халдея, поэтому в «Библии» Ур определен как Халдейский  и понятия «халдеи» и «касидим» отождествились.

Но в «Книге Юбилеев» (11:3) Ур – это сын Касда, сына Арпахшада (Арп-кшд; Арья-Пакшата), старшего сына Сима (Шема), сына Ноя (Ноаха).

Как гласит «Книга Юбилеев» (гл. XI) «… Ур, сын Кеседа, построил город Ару Халдейскую и назвал его по имени себя и по имени отца своего. И он делал им звезды и поклонялся каждому идолу, которого он лил себе. И они начали делать изваяния, и статуи, и нечистое, и духи нечистые помогали в этом и обольщали их совершать грех и нечистоту. И князь Мастема (высший из духов, – О.Г.) прилагал свою власть, чтобы делали это, и побуждал чрез духов, которые были отданы в его руки, совершать различного рода злодеяния, и грехи и всякое развращение, чтобы развращать, и губить, и проливать на земле кровь. Посему ему было наречено имя Серух, ибо он удалился, чтобы свободнее совершать грех и злодеяние. И он сделался великим, и жил в Уре Халдейском, вблизи родителей (своей матери), и поклонялся идолам. И он взял себе жену в тридцать шестой юбилей, в пятую седмину, в первый год, по имени Мелка, дочь Кгебера, дочь (сестры) его отца. И она родила ему Накгора в первый год этой седмины; и он возрос и жил в Уре, в Уре Халдейском. И его отец, мудрец Халдейский, научил его предсказанию и гаданию по знамениям неба».

Если Касед(-им; ;;;;;;:) – это касситы, то Арпахшад – это хурритское царство Арапха, сосед Ашшура (Ассирии), где имя соседей переосмыслили фактом своего языка: ассирийское «arba kischschati» – «четыре части света». По Иосифу Флавию, Арфаксад был правителем халдеев: «Арфаксад же назвал нынешних халдеян арфаксадейцами, так как он правил ими» («Древн.», I, 6, § 4).
В «Библии» сыном Арпахшада (Арфаксада) является Каинан (не упомянутый в еврейском тексте Библии, зато упомянутый в «Септуагинте» и главное – в родословии Иисуса Христа в 3 главе «Евангелия от Луки» и поэтому добавлен в Русском Синодальном переводе в Быт. 10:23-24, но отсутствует во всех других переводах с еврейского): «… И в двадцать девятый юбилей в первую седмину в первый год Арфаскад взял себе жену, по имени Разуйю, дочь Сусаны, дочери Елама, себе в жены, и она родила ему сына в третий год этой седмины, и он нарек ему имя Каинам. И его сын возрос, и его отец научил его писанию, и он пошел искать себе место, где бы основать себе город. И он нашел надписание, которое праотцы начертали на скале; и он прочитал, что было на ней, и перевел это, и нашел, что на ней было знание, которому научили стражи, о колесницах солнца, и луны, и звезд, и обо всех знамениях неба. И он записал это, но ничего о сем не рассказал, ибо он боялся рассказать о сем Ною, чтобы он не разгневался на него за это» (Юб., гл. 8) [Ветхозаветные апокрифы. – Санкт-Петербург: Амфора, 2000. – С.41].

По другой версии  жена Арпахшада Разуйя у Елама была только некоторое время на воспитании, а в действительности была старшей дочерью Иафета и её домашним прозвищем было – Каинанра, что обозначало: «Старшая дочь Ара», а Ар – было прозвище Иафета. Вследствие этого брака старший сын Сима, названный при рождении Каинаном, и получил прозвище «Арфаксад (Арпаксат, Арпахшад)», что значит соединившийся, перемешавшийся с ариями.
 
Также «Книга Юбилеев» (гл. VIII) говорит, что после рождения Каинама Арпахшад ее взял он себе женой Мелку, дочь Абадая, сына Иафета. Она родила ему сына по имени Сала («Я отпущен), а когда он вырос, то взял себе женой Муак, дочь Кеседа, брата его отца, которая родила сына Ебора, от которого Ацурад, дочерь Неброда, родила сына Фалека. У Фалека и Ломны, дочери Синаара (т.е. Шумера), родился сын Рагев, который взял женой Ару, дочь Ура, сына Кеседа. И она родила ему сына, по имени Серуг. С этого времени « … сыны Ноя начали вести борьбу друг с другом; они стали друг друга брать и убивать, проливать кровь человеческую на земле, и есть кровь, и строить укрепленные города, и стены и башни, и помимо того возноситься над народом, и повсюду основывать царство, и вести войну – один народ против другого, и народы против народов, и город против города, и подвергать все порче, и делать себе оружие, и учить своих детей войне. И они начали покорять города, и продавать невольников и невольниц» («Кн. Юб., XI»).

Именно Ебер (Эбер, Евер, Эвер; «Странник», «Перешедший реку») стал прапрапрапрадедом Авраама. Именно при Евере было Вавилонское столпотворение и рассеяние его строителей. Он единственный из потомков Сима, кто не участвовал в постройке Вавилонской башни. Поэтому считалось, что язык Евера и его семьи не был смешан, как у прочих, и потомки Евера сохранили первоязык.

Древние греки считали, что традиция возведения особых межевых столбов пришла к ним с востока. Греки называли такие столбы «гермы» и считали, что они изображают бога Гермеса. Якобы слово herma имело значение «нагромождение камней», искусственно сооруженный знак как первичная форма разметки территории. Всякий, кто проходил мимо, должен был положить в кучу еще один камень, таким образом давая знать о своем присутствии. Это позволяло обозначать участки, определяя их границы. Сила, с которой имел дело человек, сталкиваясь с подобным нагромождением камней, персонифицировалась, получая имя Herma-as или Herma-on, в микенском написании - е-mа-а5, дорийское Herman, ионийско-ат-тическое Hermes. Из дерева вырезали фаллические фигурки, которые затем устанавливались сверху каменных груд. Около 520 г. сын Писистрата Гиппарх ввел в Афинах для подобного рода знаков, отмечавших половину пути между отдельными деревнями в Аттике и афинской Агорой, форму, впоследствии ставшую общепринятой: каменный четырехгранный столб с мужским половым членом, как правило, эригированным, и бородатой головой мужчины. Непристойность оказывалась в плену геометрически правильных линий и тем самым словно бы нейтрализовалась. Такой монумент назывался просто «Гермес». Скоро почти возле каждого дома в Афинах стоял свой «Гермес». О том, что не были редкостью праздничные жертвоприношения, совершаемые частными лицами у герм, свидетельствуют изображения на вазах.

Неподвижный межевой знак обыгрывается мифами о нарушении границ и преодолении табу, чем достигается некое новое положение вещей, новый особый порядок. Также у пограничных столбов он открывается старику Приаму, оказывая помощь тому проникнуть к Ахиллесу, а также Одиссею на острове Кирки (выйдя навстречу ему в образе юноши, на границе, где заканчивалась власть Кирки, Гермес раскрывает Одиссею замысел волшебницы и указывает противоядие против ее колдовства) и убивает ударом камня стража границы – многоглазого великана Аргуса, сторожившего пленницу Геры Ио. 

Самая ужасная граница, которую нарушает Гермес, проходит между живыми и мертвыми («вызывает» души убитых женихов из дома Одиссея, у него в руке жезл, и души, с шумом, наподобие летучих мышей, следуют за ним – на луг, поросший асфоделью, к своему вечному пристанищу; на аттических лекифах изображалось, как Гермес приводит души к челну Харона). Один Гермес знает также и путь назад (в мифе о Деметре именно он выводит её дочь Персефону из Аида; Гермес есть и на знаменитом рельефе с изображением Орфея, где легким касанием руки даёт понять Эвридике, что она должна окончательно вернуться в царство мертвых). Любой сложенный из камня знак мог также быть надгробным знаком; возле кучи камней возлияния совершали точно так же, как на могиле. Здесь уже заложены основы почитания хтонического Гермеса, которое затем имеет продолжение в мифе о проводнике мертвых – «психопомпе» (psychopompos). Гермеса призывали во время возлияний мертвым, могилы ставились под его защиту.

Гермес – бог границ и перехода, связанного с нарушением табу. Наибольшие его почитатели – пастухи, которые ведут «маргинальное», «у черты» существование в пограничных, поросших лесом местностях, все время занимаясь выяснением отношений с соперниками-соседями. В этих условиях кража скота – само собой разумеющаяся добродетель, конечно, при условии, что совершенное остается нераскрытым. Потому настоящий сын Гермеса – Автолик, дед Одиссея, снискавший среди людей славу своим жульничеством «в воровстве и клятвах».

Гермес известен тем, что продал Геракла в рабство царице Омфале.

Св. Августин Блаженный прапрадедом Гермеса (Меркурия) Трисмегиста считал астролога древности Атланта: «… Ибо оказывается, что в то время, когда родился Моисей, жил только известный великий астролог Атлас, брат Прометея, дед по матери Меркурия старшего, внуком которого был вышеупомянутый Меркурий Трисмегист» (Августин, «О граде Божьем», кн. 18, гл. 39). Собственно, старейшее упоминание о Гермесе Трисмегисте (Меркурии) содержится в трактате Цицерона «О природе богов», где сообщается, что на самом деле было пять Меркуриев: «… Из Меркуриев один родился от отца Неба и матери Дня, у него, по преданиям, позорно похотливая природа, так как он возбудился при виде Прозерпины. Еще один, сын Валента и Корониды, живет под землей, он зовется еще Трофонием. Третий – сын Юпитера третьего и Майи; от него и Пенелопы, говорят, родися Пан. Четвертый имел своим отцом Нила, египтяне считают недозволенным называть его по имени. Пятый, которому поклоняются фенеты, как говорят, убил Аргуса, по этой причине бежал в Египет и сообщил египтянам законы и письменность. Египтяне этого называют Тотом, и так же называется у них первый месяц в году» (Цицерон,  «О природе богов» Кн. 3, XXII: 56).