Меня тогда ещё не было

  В село Бутырки война пришла летом 1942 года. Меня тогда ещё не было, а родители мои были маленькими детьми.   
Где- то высоко- высоко в голубом небе заливался колокольчиком жаворонок. По двору кое-  где росла зелёная травка. Над цветочком кружилась пчёлка. Так же, все, как и прошлым летом.
Только сейчас в село пришли немцы, и не только немцы. Были и рыжие финны, и итальянцы, и румыны Больше всего венгров. Мадяров, как их все называли.
Агафья в доме качала люльку с недавно родившимся сыном. Муж осенью ушёл на войну, а весной вот сынок родился.  Рядом крутилась дочка  Шура. Пять лет всего, а пытается уже помогать-  нянчить .
На дворе  около крыльца серая  курица, старательно  гребла лапами землю, что- то выклёвывала из земли. Из дверей дома вышли:  двухлетняя Танюшка и десятилетний Ванёк. Танюшка голышом, как и положено.
Танюшка присела на корточки, подняла с земли сухую, тоненькую палочку
-Ббах! 
-А-а-аа! Вскрикнула Танюшка и упала на землю, как подкошенная.
Агафья метнулась к окошку
У Агафьи затряслись руки и ноги, она выскочила на улицу.
Танюшка лежала и не шевелилась, рядом с ней была лужа крови.
Во двор вошли мадьяры. Один подошёл к Танюшке,  поднял с земли за лапы курицу. Курица была в крови, из неё капала кровь на землю.
-Что ж вы ироды делаете…- заголосила Агафья.
Мадьяр даже бровью не повёл.
Агафья схватила в охапку Танюшку, подняла с земли. Приложила ухо к груди дочки.
- Дышит.
-Слава Богу, жива,- мелькнула мысль.
Испугалась сильно,- решила Агафья.
С Танюшкой на руках от греха подальше она быстро ушла в хату.
Мадьяры продолжали  хозяйничать во дворе.
Один  пошёл в сарай, где стояла корова. Вернулся, что- то сказал им на своём языке.
Ещё двое зашли  в коровник. Не долго они там побыли. Вышли из сарая  они недовольные, громко  возмущаясь на своём языке.
Ушли.
 Пошли в соседний двор.
Из соседнего двора они вышли, ведя за собой на верёвке корову.
  В доме Танюшка пришла в себя и сильно разревелась.
-Чи-чи-чи-чи-чичи-чи,-  успокаивала Агафья дочурку.
Крепко прижав  её  к себе, покачивая,  носила её на руках по дому.
Шура, ухватив мать за хвост юбки, следовала за ней.  Она тоже всхлипывала- боялась.Ванёк лежал на печи.
Агафья посмотрела в окошко.
-Ушли!
-Ванёк, выглянь- ка во двор!  Узнай, Милка наша цела там или нет. Не увели её мадяры…
Ванёк слез с печи. Выбежал из дома.Через некоторое вернулся.
-Стоит,- сообщил он,- Мух хвостом гоняет.
-Слава богу! Агафья перекрестилась на иконы.
Крепко выручала их Милка. Кормилица Милка. До неё была плохая корова.
Летом 1941 года (где то год назад) по улице села несколько дней подряд гнали стада коров. Угоняли от немцев. Чтобы враг не захватил. Гнали стада подальше в тыл.
Агафья договорилась с пастухами и обменяла свою плохую корову, от которой молока давно не видела, на другую корову. Хорошая коровка.  Как отелилась  она, много молока появилось в доме. Жирное молоко, вкусное.
Вымазала Агафья свою Милку коровьим говном с ног до головы и хвост не пожалела.
В сарае так и стояла она, как огромный кизяк с рогами да хвостом.
Как увидели её мадьяры (европейцы да чистюли), так отшатнулись и не стали забирать грязнуху у хозяйки.
Нашли себе почище коровку у более чистоплотных хозяек, зарезали её да съели.
 Где- то высоко- высоко в голубом небе заливался колокольчиком жаворонок. По двору кое-  где росла зелёная травка. Над цветочком кружилась пчёлка. Так же, все, как и прошлым летом, да не так.
Прошлым летом муж Ефимка был ещё дома, где он сейчас? Жив ли? Давно весточки не было.
Вот уж, как месяц хозяйничают в селе вражины. Тяжело на фронте, и в тылу нелегко. И там война,
и тут мира нет. Один лишь день, а сколько всего.… Да он ещё и не закончился.
Жаворонок всё песни поёт, травка зеленеет, а вот пчёлка уже улетела.
Меня тогда ещё не было, а эту историю рассказала мне моя мама- Шура.