Глава 15

 Вероника действительно оказалась очень миловидной и улыбчивой девушкой, почти девочкой, с такими же светлыми волосами, как у ее будущего супруга, и с карими глазами, напоминающими воробьиные - такими же проворными и круглыми.
 Впрочем, появившись в доме леди Симолин накануне свадьбы, она, как и Энола, по традиции пока что не показывалась на глаза мужчинам. Обе девушки готовились к церемонии в отдельной комнате, где как раз проходила окончательная примерка их нарядов и поправление последних мелких штрихов. 
 Разумеется, от глаз Вероники не могли укрыться завешенные зеркала, однако она, понимая свое еще не слишком прочное положение, не стала что-либо возражать. Однако, как и сами Кандит и Леннарт, Вероника и Энола были совершенно разными, причем не только внешне. И если братьев их непохожесть только еще больше сближала, то простодушная и наивная Вероника не находила ничего привлекательного в загадочной и закрытой Эноле. Увидев ее, девушка сразу почувствовала отторжение, и не потому что та выглядела красивее, Вероника не стала бы ревновать невесту брата своего жениха. Нет, здесь дело было в другом, в том, что сама девушка пока что не могла объяснить и себе. Просто в Эноле было что-то, очень не понравившееся Веронике.
 Вечером невесты, конечно, уже не виделись, и в одиночестве Вероника уже несколько забыла о том странном чувстве неприязни, которое вызвала в ней высокая рыжеволосая красавица. Девушка решила, что та просто сама себе на уме, однако утром, когда они вновь увиделись, все же попыталась с ней поговорить и подружиться.
 Разговор начался невзначай, когда Вероника, поправляя цветы на своей вуали, внезапно вслух посетовала, что нет возможности взглянуть на себя в зеркало, хотя одно висело в их комнате, закрытое темной тяжелой тканью.
 - Ах, как же жаль, что это невозможно сделать сейчас! Только после всей церемонии... Мне бы так хотелось увидеть свое платье.
 - Увы, это необходимость, - сухо ответила Энола, совершенно равнодушная к собственному наряду, пускай платье матери Леннарта и и прекрасно на ней сидело, - И не в наших силах что-либо здесь изменить.
 - Но правда: так хотелось бы взглянуть... - Вероника закусила губу, - А может, я хотя бы мельком посмотрюсь, чуть-чуть подняв ткань? Никто и не заметит. Ты ведь никому не расскажешь?
 Будь девушка повнимательнее в эту минуту, она бы заметила, как сильно вспыхнули светлые глаза Энолы, но увы, ее мысли занимало лишь собственное отражение.
 Невеста Леннарта лишь спокойно ответила:
 - Конечно, я не стану никому рассказывать, смотрись, если хочешь, только потом все закрой как было.
 Не сдерживая улыбку, Вероника подошла к зеркалу и осторожно приподняла краешек злополучной ткани, в надежде скоро убедиться в том, что ее платье выглядит чудесно. И действительно: через несколько секунд она уже радостно засмеялась и воскликнула:
 - Ах, мы обе так красивы сейчас, Энола, ты только взгляни!
 Забывшись, Вероника скинула ткань с зеркала целиком, и в этот же миг в него посмотрела и Энола, рассеянно обернувшись на голос девушки. С ее губ успело сорваться "Нет", но было уже слишком поздно...

 * * *

  Леннарт и Кандит уже стояли у дверей, готовясь отправиться в церковь. Старший выглядел абсолютно счастливым, а младший же, напротив, был погружен в раздумья. Он был рад вновь увидеть своих близких, однако их общество уже начинало тяготить его. Привыкший к уединенной жизни в лесу, ему не терпелось скорее вернуться туда с Энолой, но - когда она уже станет его законной женой. Кто знает, быть может, именно это наконец снимет с нее заклятие и навсегда избавит от ужасного обличия старухи. И после такого уже ничто точно не помешает их счастью и любви.
 Размышления прервал внезапно раздавшийся крик, вслед за которым в холле возникла напуганная до полусмерти Вероника. Позабыв про все правила и приметы, она в ужасе смотрела на Кандита и остальных, дрожа словно в лихорадке.
 - Т-там, там случилось...
 - Что? Милая, ты не пострадала, все в порядке? - кинулся к ней жених.
 - Со мной да, а вот она... Энола.
 - Что с ней? - спросил побледневший как смерть Леннарт.
 - Мы стояли уже в платьях, готовые, и тут я... Случайно задела ткань на зеркале, она обернулась к нему и...
 На этих словах Вероники юноша пошатнулся, хватаясь за стену.
 - И что? - едва слышно спросил он, вспомнив опасения Энолы, что это может обернуться для нее гибелью.
 - И она... Я не знаю как, но... Она просто исчезла. Тихо вскрикнула и растворилась в воздухе. На полу остался только ее медальон, ничего больше.
 С трудом дослушав путанный рассказ Вероники до конца, Леннарт метнулся в комнату. Вероника же, продолжая дрожать, лишь твердила:
 - Это не я... я не виновата. Клянусь, я ничего не делала!

 
  Слова девушки очень скоро подтвердились: от Энолы в комнате остался лишь тот самый волшебный медальон, одиноко лежащий на полу. Опустившись на колени, Леннарт поднял его и не смог сдержать слез.
 - Это я виноват... я не должен был... нам не следовало сюда приезжать, лучше бы она оставалась дома...
 Никто больше не понимал смысла его слов, ни Вероника, ни мать с братом, однако все сожалели, что ничем не могут помочь.
 Наконец леди Симолин осторожно приблизилась к сыну и положила руку ему на плечо.
 - Тише, дорогой, возможно, ничего непоправимого еще не произошло...
 - Как? Если она исчезла. Она говорила мне, что ей запрещено смотреться на себя в зеркало, и я надеялся, что если она пробудет в твоем доме всего лишь два дня, этого не произойдет. Но я оказался глупцом!
 - А тот ее медальон - почему же он остался?
 - Не знаю, - юноша так сильно его сжал в руке, словно мечтал раздавить, - это проклятое украшение ей дала та самая фея, что и наложила те чары... Уверен, здесь тоже не обошлось без ее магии!
 Внезапно Леннарт почувствовал, что в медальоне что-то щелкнуло. Приглядевшись, юноша понял, что тот открылся. В нем находилась свернутая в трубочку записка:

 "Чтобы вернуть свою любимую, тебе предстоит долгий путь, полный опасностей и трудностей. Иди пешком наверх, в горы, на север, холодный ветер ночи подскажет путь и отрезвит твои мысли."

 Близкие Леннарта с непониманием вглядывались в написанное на клочке бумаги.
 - Что это значит? Как ветер может подсказать путь? - спросил Кандит. - Это чародейство всегда не дает четкого ответа, чтоб его!
 - Я точно сам не знаю... но Энола говорила, что ее отец некогда жил севернее, в горном лесу, значит, и искать ее я должен там.
 Лицо Филумены приняло грустное выражение.
 - Значит, ты снова нас покинешь, милый? Я потеряю тебя, едва успев снова обрести?
 - Мне придется идти туда. Иного выхода нет. Больше никто не сможет ее разыскать, я знаю. И если я действительно люблю Энолу, то я должен преодолеть это испытание. По крайней мере, не повернуть назад, начав свой путь. Я отправлюсь уже сегодня, только возьму с собой самое необходимое. А ты, Кандит, спокойно женись - моя трагедия не должна испортить вашу с Вероникой свадьбу. Только меня в церкви уже не будет - время не ждет. Будьте счастливы оба!
 С этими словами юноша обнял брата и его невесту, вызвав у той новый прилив слез, после чего попрощался с матерью, предупредив, что к моменту их возвращения из церкви, его уже не будет, после чего резко развернулся и направился к себе. Его внутри всего трясло, в висках стучало, но в голове вертелось только одно: он должен найти Энолу и вернуть ее. Чего бы ему это ни стоило. Без нее юный музыкант уже не представлял своей жизни.