Крылатая коза

Дело было в деревне нашей, в Черемшанке. Деревня  как деревня – Черемшанка-то наша. Никаких достопримечательностей кроме одной: ни в какой другой знакомой мне деревне нет такого поголовья мелкого рогатого скота, то бишь коз.
Утром, перед тем, как защёлкает бичом пастух наш Евлампич, ворота трещат под ударами этой своеобычной зверюги – на волю рвётся.
Вечером, особливо на фоне заката, на крышах пригонов, сараюшек и бань отчётливо видны взбрыкивающие силуэты суровых козлов и резвых молодых козочек. Как в горах Кавказа, честное слово!
Козы – основа нашего черемшанского бизнеса. Всю округу через железнодорожную станцию снабжают наши скотоводы пухом. Говорят, когда черемшанские старухи доставляют туда свой товар, то на мировом рынке падают цены на мохер. Вот какие специалисты у нас живут и работают.
Но особо будем говорить мы о бабке Щучихе и ее козе Маргаритке. Во-первых, и бабка, и её любимица были в сообществе козоводов личностями самыми выдающимися по мастерству и продуктивности. А во-вторых, по причине их невыразимых характеров. Не было в деревне такой щёлки, куда бы Щучиха не совала свой нос-шило. И не было преграды, которая могла бы остановить продвижение её козы к намеченной цели. Конечно, если бы в нашей Черемшанке не были поголовно все подвержены пуховодческой страсти, то обеих давно объявили бы персонами нон грата. И дело-таки к тому уже и шло: долготерпению подходил конец. Но тут и произошёл этот фантастический случай.
Работал у нас в Черемшанке авиаотряд. Посевы ядохимикатами, а может, удобрения¬ми обрабатывал. В общем, полезное для колхоза дело выполнял. Одна только Маргаритка была противоположного мнения: она попала однажды под самолётное облако, и что-то такое неприятное с её пухом происходить стало. Прямо-таки лютой ненавистью воспылала она к авиации. Всё норовит самолёт рогами прошить, а то лётчиков по улице гоняет.
Оно, конечно, лётчики народ мужественный, но частенько их спасали либо заборы, либо вовремя захлопнутые двери. Поэтому бригадир строго-настрого приказал Щучихе держать агрессивную Маргаритку взаперти. А разве ж может буйная скотина сидеть взаперти? Тут и удой, естественно, упал, и бабка перенервничала, что её «цветочек» либо башку себе разобьёт, либо, скорее всего, сараюшку по брёвнышку раскатит. Ну и вывела старая козу подальше за деревню на лужайку попастись.
И надо же случиться греху: на этой самой лужайке один лётчик свидание нашей фельдшерше назначил. Мол, приходите, Анжела Порфирьевна, я вас на самолёте покатаю. Прилетел он, сел на лужайку, дверку распахнул, а фельдшерша к нему босиком по траве плывёт грациозно. Тут какая-то страшная сила отбрасывает её в сторону, она кувырк-кувырк, пятую точку чешет, и перед глазами её кошмарная картина: чёрным смерчем несётся на самолёт Маргаритка, за ней на верёвке – не по траве, а почти по воздуху – волокётся бабка Щучиха с жутким воем.
Мужественный авиатор, конечно, сообразил, в кого нацелена эта рогатая боеголовка, и дал дёру. В свою кабину, конечно. И, конечно, дал по газам. Самолёт взревел с испугу, заколбасил по лужайке, вот-вот оторвёт шасси от земли. Вот уже и оторвал, но – поздно!.. Разъярённая коза уже вскочила в самолёт, и бабка на верёвке за ней следом. И тут лётчик дал маху – рыбой нырк в форточку и на карачках во весь дух от захваченного самолёта.
А самолёт то ли бежит, то ли на бреющем летит, вот-вот в лесок врежется. Что там было дальше, только одна фельдшерша могла рассказать. Лётчик – так тот голову от страха в траве потерял. И бабка от страсти такой чуть не рехнулась. Так вот фельдшерша что и рассказала.
Перед самым леском самолёт ка-ак взвоет, ка-ак взмоет вверх. То ли коза рогами штурвал подцепила, то ли что другое, но самолёт набрал высоту и давай выписывать фигуры высшего пилотажа. Вот-вот гробанётся. Жуть да и только. И не бабку с её зловредной козой, а технику стало фельдшерше жалко: лётчик тот, Вадим Петрович, обещал на Анжелке жениться. А теперь что ему за самолёт от начальства нагорит?
Но самолёт почему-то не падал. Выписывал в ясном небушке кренделя, но не падал. А потом как-то выровнялся и плавненько за лесок, за лесок и – пропал.
Тут мужики во главе с бригадиром прибежали, лётчик очухался,– и вся эта публика туда, на место аварии. А никакой аварии и нет. Заглох самолёт – это точно, но стоит абсолютно целёхонький. Мужики с бригадиром в самолёт залезли, вытащили оттуда полумёртвую бабку Щучиху и её окостеневшую козу. И у бабки, и у козы от страха, говорят, зрачки побелели. Потом они оклемались – и дёру домой. Залетели обе в сараюшку и давай там в два голоса реветь.
Лётчика того, Вадима Петровича, из отряда отчислили. Потому он на Анжелке и не женился, она потом за киномеханика Ваську Краснобрюхова из соседней Таловки вскорости вышла. А бабку с козой сначала выгнать из деревни хотели, да потом одумались: авиаотряд-то у нас в деревне больше не появлялся, химикаты брызгать перестал. Тут и деревья не стали сохнуть, и птички-зверюшки вновь в округе зашевелились.
Вызовет теперь председатель Иван Иванович нашего бригадира: «Крылатую химию хотим к тебе послать, посевы обработать», а наш Пётр Васильевич отвечает: «Да нет, мы сами управимся. У нас крылатая коза есть». Председатель, конечно, консерватором его обзовёт сначала, а потом как вспомнит, так и захохочет. Хороший мужик у нас председатель, отходчивый. И бригадир хороший. Да и бабка Щучиха со своей козой Маргариткой – тоже хорошие люди, получается.
1989 г.