Из материалов следственного дела Бухарина-170

Просто вдумайтесь, кого ещё называют "безвинные жертвы" или "жертвы сталинских репрессий"?


Вечернее заседание 7 марта 1938 года

Допрос свидетеля Камкова

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих,
Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер


Председательствующий. Товарищ комендант, вызовите свидетеля Камкова.
(Вводят свидетеля Камкова.)
Председательствующий. Ваша фамилия Камков, Борис Давыдович?
Камков. Да.
Председательствующий. Вы в 1918 году были членом ЦК партии "левых" эсеров?
Камков. Да.
Председательствующий. Вы вызваны свидетелем по делу Бухарина Николая Ивановича. Предлагается говорить правду на вопросы. Товарищ Прокурор, имеются вопросы?
Вышинский. Скажите, свидетель Камков, вам приходилось в 1918 году вести переговоры с Бухариным по поводу взаимных и совместных действий группы "левых коммунистов" и группы "левых" эсеров?
Камков. Да.
Вышинский. В каком направлении? Что вы помните тогда? О чем говорили, что предполагали, какие планы строили и так далее? Скажите кратко.
Камков. Я припоминаю следующее. Как-то в Смольном институте меня при выходе из комнаты по направлению, кажется, в залу заседания Президиума ЦИК, нагнал Бухарин. Он был еще с кем-то. С кем, припомнить не могу. Со мной тоже был товарищ, "левый" эсер, тоже не могу припомнить сейчас, кто это был. Здесь Бухарин меня остановил и сказал приблизительно следующее: положение в партии большевиков, в связи с отношением к Брестскому миру, осложняется и приняло довольно острые формы. У нас, сказал он, дебатируется вопрос о возможности создания антибрестского правительства из "левых коммунистов" и "левых" эсеров во главе...
Вышинский. Во главе?
Камков. Здесь же было произнесено имя Пятакова, как возможного председателя этого нового правительства. Здесь же, не помню точно, в каком контексте, но, кажется, на мой вопрос, как это практически мыслится осуществить, и была произнесена затем много раз повторявшаяся после выступления Бухарина в 1924 году в печати, который впервые довел до сведения широких масс и вообще всех об этом, здесь же была произнесена фраза об аресте Ленина.
Вышинский. Эту фразу вы произнесли или он произнес?
Камков. Что касается вопроса о том, кто это произнес, я могу сказать следующее, что за все время существования партии "левых" социалистов-революционеров, вплоть до ее исчезновения, партия никогда не делала попытки перенести ответственность за эти события, которые развернулись в связи с борьбой против Брестского мира, на кого бы то ни было. Что касается специально меня, то в тяжелые времена, которые мне пришлось переживать, я ни разу в течение многих лет не поднял этого вопроса, хотя в памяти моей этот разговор с Николаем Ивановичем Бухариным был довольно прочно закреплен. И, таким образом, я не делал попытки, что, может быть, было бы несколько естественно в том положении, в котором я находился, перенести часть ответственности за события, развернувшиеся в связи с борьбой против Брестского мира, на кого бы то ни было. Исходя из этих предпосылок, я думаю, что мне не было бы никакого смысла изобразить дело иначе, чем я изобразил. Самый факт нашего разговора был впервые обнародован Бухариным. И я должен сказать, что уже в 1924 году я был крайне поражен, когда прочел в газетах всю эту историю. Меня удивило здесь не то, что этот факт был обнародован. Для этого, может быть, были серьезные политические соображения и, может быть, этот факт не представлял серьезного секрета. Но меня удивило то, что была поставлена неправильно перспектива, что вопрос был поставлен вверх ногами, что слова, произнесенные Бухариным, были приписаны мне.
Вышинский. Следовательно, на мой вопрос, кто поставил этот вопрос-Бухарин или вы, вы отвечаете, что этот вопрос был выдвинут Бухариным?
Камков. Я отвечаю на этот вопрос, что не мною, а Бухариным были произнесены эти слова. Что касается того, на чьей стороне здесь правда, поскольку дата нашего разговора отделена от сегодняшнего дня 20 годами, я должен сказать, что не только фактически дело было так, как я совершенно ясно помню, но иначе и быть не могло по следующим соображениям: для того, чтобы мне сделать члену Центрального Комитета партии большевиков предложение о составе правительства без Ленина, предложив арестовать Ленина,-для этого я должен был иметь какие-то полномочия. С другой стороны, у меня должна была быть твердая уверенность, что это не станет завтра же известно Центральному Комитету партии большевиков в целом, и что отсюда
вытекает целый ряд самых неблагоприятных для нас последствий. Кроме того, в тот момент-и я это утверждаю категорически-у нас вопрос так и не стоял, и мысли о повороте дела с арестом председателя правительства и других членов правительства, которые стояли на той же позиции, что и Ленин, у нас, в частности у меня, такой мысли не было. И вот, исходя из фактического положения вещей, как я твердо помню, исходя из того, что меня никто на такой разговор и на такое предложение не уполномочивал, я самостийно выступить перед членом Центрального Комитета большевистской партии не мог. Наконец, третий аргумент, тоже довольно существенный. Уже в 1924 году, когда я прочитал в печати об этом инциденте, где моя фамилия упоминалась и мне придавалась инициатива, довольно неприятная инициатива об аресте Ленина, я уже тогда не понял, из каких это мотивов дело так изображено, есть ли это простая ошибка памяти или этим преследуются какие-нибудь политические задачи, мне не могущие быть известными в то время, потому что я находился в ссылке в Челябинске и был оторван от политической жизни и не мог знать тех мотивов, которые руководили Николаем Ивановичем Бухариным, когда он это дело так изобразил. Я тогда обратился к председателю Челябинского губисполкома Парамонову, который тоже пришел с этой газетой, и спросил-в чем здесь дело. Я ему изложил и сказал, что меня удивляет, как это дело изображено в несколько ином виде. Этот диалог у нас был -- это факт, и факт, что он имел политическое значение, и факт, что он касался тех вопросов, по которым я, обратившись к председателю губисполкома, думал, что косвенно сколько-нибудь могу содействовать исправлению ошибки. Резюмируя эту часть своих показаний, я должен сказать, что я твердо стою на своей позиции и не ошибаюсь, что предложение об аресте Ленина было сделано Бухариным. Я, конечно, не отвечаю за отдельные слова,-двадцать лет нас отделяют, но за суть этого диалога, как он был тогда, я отвечаю, я настаиваю, что это было как раз высказано Бухариным, а не мною.
Вышинский. У вас был тогда контакт с "левыми коммунистами" по борьбе с Советской властью?
Камков. Что касается контакта с "левыми коммунистами" в тот период, я бы затруднился ответить категорически, что был контакт. Что было тогда практически? Если разрешите, я сделаю некоторый вывод, чтобы было понятно, почему так произошло. Партия "левых" эсеров организовалась и отпочковалась от партии эсеров в борьбе с партией эсеров, главным образом, по вопросу войны и мира. Мы в связи с этим считали некоторые положения Циммервальдской конференции догмой, от которой ни в коем случае отрешиться нельзя; нам казалось, что это - измена, не субъективная, а объективная, и поэтому не было более чувствительного вопроса для партии эсеров, чем вопрос о войне и мире и тактике эсеров в этом вопросе. Вполне понятно, что когда, совершенно неожиданно для нас, из революционно-стратегических соображений, как потом оказалось в дальнейшем, довольно правильных...
Вышинский. Довольно правильных или абсолютно правильных?
Камков. Абсолютно правильных, когда Ленин предложил заключить сепаратный мир с Германией, мир, который он сам назвал похабным,-- мир с контрибуциями, с аннексиями -- нам это казалось совершенно неприемлемым.

Продолжение следует…



Единственный комментарий к этому историческому документу, который хочется сделать - Б Е С Ы!   Вы только вслушайтесь в их слова! Вы только представьте с каким неистовством они презирали Россию на протяжение многих лет, находясь на ключевых должностях и пользуясь всеми благами жизни? Представляете, их называют – «невинными жертвами репрессий»! Представляете, их (многих) реабилитировали!  По мне, это и есть торжество цинизма!
Тогда напрашивается вопрос!
Почему нам так упорно врали и продолжают врать на протяжении десятилетий, под благовидными личинами и словоблудием, всякие Хрущёвы, СоЛЖЕницыны, Ельцины, Горбачёвы, Радзинские, Чубайсы, Жириновские, Познеры, Парфеновы, Венедиктовы, Шендеровичи, Веллеры, Герберы, Соловьёвы, Сытины, Гозманы, Ройзманы, все те кто так яростно поддерживает всякие антироссийские действия порабощённых ими стран, все те, кто так яростно защищал «бешенных вагин», и т.д., и т.д. ?
Разве они и не есть современные те, которых великий Фёдор Михайлович окрестил  «Бесами». Разве они не есть новые троцкисты- неотроцкисты, те самые продолжатели злодеяний Троцкого, Тухачевского, Бухарина и многих, так называемых, «невинно репрессированных», которые так рьяно старались унизить, расчленить и уничтожить Великую Русь!
Именно, желание «докопаться» до истинной сущности деяний этих бесов, вынудило меня обратиться к материалам следственных материалов декабристов и написать сценарии «Карабахский гамбит» http://www.proza.ru/2018/02/22/136
и « О русском китайце, армянине и азербайджанце» http://www.proza.ru/2018/05/21/1753.

Как ни странно, выяснилось, что все эти истории, происходящие в разные времена, очень даже взаимосвязаны. Возможно, поможет кому в постижении Правды вот это http://www.proza.ru/2018/04/14/32.
Буду благодарен любой критике!
С уважением, Ион Жани!