Дом у горы

Деревня была расположена у подножья горы. С одной стороны, северная часть Тянь-Шаньских гор, с другой стороны степное море, не имеющее конца и края. Нургали шел по проселочной дороге, которая вела в горы откуда открывалась его взору вся красота казахской степи. В кармане громко звенел колокольчик, подаренный бабушкой, а в руках он нес самодельную удочку и мысли были сосредоточены только о предстоящей рыбалке. Ледники подарили реку, которая разделила горный массив на две великие несокрушимые стены. Еще ребенком Нургали сотни раз поднимался на вершину, но только тогда испытал чувство необычайной гордости за свои народ, за своих предков, которые сохранили эту землю, не жалея своих жизней… землю, пропитанную кровью, потом и болью его народа. В тот момент уединения души и разума, он не чувствовал себя одиноким, не чувствовал себя слабым, к нему пришло осознание того что казахский народ это и есть он, он и есть – народ. Вернувшись домой с последними лучами солнца так и поймав ни одной рыбы, но с целью, к которой он шел. Утром Нургали как обычно занимался домашними делами, напоив коров и лошадей поспешил собираться в путь, путь длинною в целую жизнь. В его чемодане было немного вещей, казалось оставляя свои вещи он пытался оставить всю свою память, забыть все то что его связывало с этим местом и с этими людьми. Стук сердца звоном отдавался в его ушах, он ничего не слышал вокруг, пытаясь сосредоточится, не выказывая свое волнение и страх. Это совсем еще юное тело хотело выглядеть по-взрослому, как подобает настоящим мужчинам. Собрать вещи оказалось не сложным делом, потрепанный костюм, несколько рубашек и старые отцовские туфли. Из поселка автобус, ехавший прямиком в город, отправлялся точно по расписанию. Поднимая клубы пыли и дыма, он несся прямо на него. Усевшись на сидение у окна, он полностью отдался мечтам: представлял себя уже взрослым отцом троих детей, имеющим свой дом, обставленный ровно так как он себе представлял. Казалось, что все его мечты имели материальный характер, что не могло не смутить скромного Нургали. Ведь все свои цели он связывал только с народом, его помыслы чисты и прозрачны. 

В комнате стоял разрезавший глаза запах свежего мяса. Он был настолько привычен, что напомнил моменты из далеко детства, не забытого, но утраченного. У порога, застыв на несколько минут, Нургали заставлял себя вспомнить черты лица своего отца, но так и не смог. В его детстве отца не было, как и не было и детства. Стараясь отогнать от себя все мысли, он вошел в глубь комнаты, в ней все было ровно так какой он ее запомнил словно и не прошло десяти лет. Ковер на стене с изображением охоты на оленей, старая тумба, набитая всяким хламом, аккуратно сложенные одеяла. Сквозь маленькое окно в комнату пробирался солнечный свет, бросая тень от старого телевизора. 

Прошло десять лет с тех пор как он покинул родной дом и родные края. Жизнь в городе сделало его чёрствым и жестоким, не было в нем ни сожаления, ни сострадания. Вернувшись в отчий дом к нему пришли те мысли, с которыми он уезжал от сюда, чистота помыслов была запачкана, принципы разрушены. Город сделал его своим рабом, рабом своих желаний, амбиций. Неужели это все к чему я стремился? Неужели это все на что я способен? Здесь он четко осознал свою слабость, молодость, некогда бурлившая в нем, стихла как стихают весенние грозы с приходом лета. Вот и настала его осень, сменив так и не наступившее лето его жизни.