Родильня

Много лет её безуспешно лечили то от одной женской болезни, то от другой. Врачи ей говорили, что скорее всего, детей у неё не будет. Но бесшабашность молодости не позволяла задуматься над серьёзностью патологии здоровья.

***
Как-то, вернувшись из театра, Мира в синем бархатном платье и чешской, редкой красоты, брошью, зашла поболтать к подруге, но к той вдруг нагрянули нежданные гости.

 Среди пришедших молодых людей, один выделялся и статью, и обликом и одеждой. Правда для Миры это не имело никакого значения. Тогда красавец попытался с ней заговорить, увлечь разными темами, и вдруг, понимая тщетность разговора, и незаинтересованность Миры, стукнул кулаком по столу и сказал:
- Всё равно ты будешь моей женой!".
После чего Мира взглянула на него с улыбкой и подумала:
- Забавно...но посмотрим...
Они стали встречаться. Его звали Эдик.

 Человеком он был очень своеобразным. Увлечённым таинственными вещами, стариной, боксом и восточными единоборствами. Мира давно для себя решила, что пора бы и замуж. У подруг дети в школу собирались, а Мира замужем не была. Через пару месяцев встреч, отношения с Эдиком перешли в близкую фазу. А ещё спустя несколько месяцев, Мира узнала о своей беременности.

Удивлению её не было предела, да и врачи сочли это едва ли не чудом. В силу возраста, Мира пустила всё на самотёк: "Пусть будет, как будет".  Она даже не запомнила реакцию Эдика, настолько неважным для неё это было.

Вскоре она уехала к маме в другой город, но чувствовала себя не очень хорошо, и ей пришлось лечь в больницу на сохранение. Эдик приезжал, стоял под окнами больницы, на последнем этаже которой находился роддом. Общаться можно было только записками. Но он стоял на улице и кричал во всеуслышанье, что заберёт их отсюда! Мира пролежала больше половины беременности в разных больницах, на сохранении. Поэтому расписались они только месяца за два до родов.

Мира сама сшила себе белое, свадебное платье. Дома устроили небольшую свадебку, спроси сейчас, кто там был - Мира бы не вспомнила... Запомнились ей только слова своей близкой подруги:

- Ну и зачем он тебе?...Для улучшения генетики?
На что Мира удивилась и подумала, что и своя вроде неплохая...
 
    Молодые жили с родителями Эдика, среди строгих сложившихся устоев. Его родители были хорошо обеспечены материально, и это в их семье было главным. Мира не видела в том ничего особенного. Для неё предпочтительнее было бы место жительства, например, в старинном доме, или в центре города, к которому она привыкла. Она предпочла бы добротную деревянную мебель, исполненную в классическом старинном стиле, а не показные выставки хрусталя в серванте.
***
Хрупкая Мира с трудом носила свой, уже огромный живот. Из одежды у неё одно свободное платье, которое попало к ней неведомыми путями, то ли куплено было по случаю, то ли досталось от сестры. Она ходила, как утка, переваливаясь. Ходить было тяжело, но заведённые порядки в этом доме оставались неизменными. Мира, превозмогая тяжесть и немощь, каждый день буквально драила туалет и ванну, с большим трудом, сильно напрягая живот, пылесосила большую квартиру, наклоняться с каждым днём ей становилось тяжелее и тяжелее.
 
    Закончились новогодние праздники. На очередном приёме у врача, доктор удивилась состоянию Миры, у неё набрался большой вес, а сроки уже давно прошли. Миру срочно госпитализировали. Положили её в большую светлую палату с огромными окнами. Каждый вечер, ближе к ночи, у неё начинала болеть поясница, потом схватывало живот. Приходила врач, осматривала, и Миру на каталке спускали на родовой этаж, там наблюдали другие врачи, и через некоторое время, примерно к часу ночи или позже, её возвращали обратно наверх, в палату. Это продолжалось изо дня в день, изо дня в день...

Она гладила свой большой живот, и не знала, что сказать ребёнку, малышу, жившему в ней, который никак не хотел выходить в этот мир. Ребёнок словно ленился, или боялся покидать безопасное место в утробе матери, сонно, ласково переворачивался, или вдруг умилительно двигал ручкой, или ножкой.
   
    Усилия врачей давали мало толка. Мира носила дитё десятый месяц. И вот, спустя неделю, или больше, как обычно под ночь, её спустили в родовое отделение и оставили там.

За окном, который день бушевала метель, завывал ветер, валил снег, и был сильный январский мороз. Боли действительно нарастали раз за разом. Лежать на высокой функциональной кровати было не удобно, или ей так казалось, что неудобно.

Мира ходила, ложилась, кричала от боли. Врачи приходили, смотрели и уходили. Рядом лежали роженицы, но никто так не кричал, как Мира. Душераздирающие крики Миры наводили панику. Изнуряющие боли продолжались часами...

У неё не было сил лежать, согнувшись, она дошла до туалета и вся сжавшись в комок дикой боли, осталась сидеть там на полу. Пришла акушерка и отправила Миру на кровать, сказала, что здесь находиться нельзя. После чего пришёл врач, проколол Мире пузырь, чтобы отошли воды. Схватки ещё больше усилились. Она засекала время и считала разы. Обессиленная Мира хотела уснуть, но боли не давали ей покоя.

На утро пришла новая смена врачей. На обходе, врач сидел на кровати Миры и читал карту. Резко поднялся и закричал:
- Срочно в родовую! Совсем обалдели - ребёнок без воды почти восемь часов! ...

     Её перевезли в родовую палату с креслом на одну роженицу. Набежал медперсонал. Улыбчивые детские медсёстры. Сосредоточенные акушерки. И очень серьёзный крупный мужчина-врач. Он отдавал команды, акушерка держала Миру за руку и руководила её дыханием. Процесс родов как-то затягивался...Таких изнуряющих, сильных болей уже не было. Она была в знающих, добрых руках, и могла позволить себе расслабиться. Только нужно слушать этих людей.

Ребёнок шёл очень медленно и тяжело. Сил совсем не оставалось... Но Мира слушала, что ей говорили. Слушала акушерку и старалась дышать, как ей говорили, то быстро, то медленно, с большой уверенностью, что дышать у неё совсем не получается... А то вдруг начинала стонать от боли. Она давно потеряла счёт времени. И стремительно теряла собственные силы.

    Где-то к полудню, наконец, всё случилось. Мира услышала детский крик. Она родила мальчика. Это был богатырь, очень крупный, здоровый мальчик.

Мира тихо спросила:
-Шить будете?
-Будем. Ответил врач. - И всё-то вы знаете. Умная какая- говорил врач, больно прокалывая её плоть.

     Мира была худенькой, с очень аккуратными бёдрами, совсем небольшой комплекции, и для неё родить такого богатыря, было удивительно, но матушка природа любит удивлять людей.

Наложив швы, врачи хотели положить её в палату, где детки лежат отдельно, чтобы дать ей время уснуть и придти в себя. Но беспокойная Мира настояла, чтобы ребёнок был с ней рядом. Она очень боялась за своего первенца и с первых минут хотела быть вместе с ним.

     Уже в палате, немного придя в себя, она взяла из детского прозрачного кювета своего малыша и приложила к груди. Ей было больно и трудно сидеть, мешали швы. Но Мира была счастлива, она не могла насмотреться на чистое личико сына, его ясные, голубые глазки.

Улыбаясь, она стала звать малыша разными именами.
- Паша, Павлик? - нет...
- Яша? - Нееет..
- Тёмочка? - не то...
- Антоша...
И вдруг вспомнился двоюродный дед, - Максим! Да! Ты Максим. Мой драгоценный сын Максимушка, мамино солнышко...
 
 А за окном всё ещё завывала удивительная январская метель.