Чистейшие флюиды света

Чистейшие флюиды света


«Судьба любого человека, как бы сложна и длинна она ни была, на деле заключается в одном-единственном мгновении - в том мгновении, когда человек раз и навсегда узнает, кто он». Борхес






1.

         Все вокруг героя превращается в трагедию. Если человек только телесное существо, то смерть есть конец чего-то ничтожного. Если же человек существо духовное, и душа только временно жила в теле, то смерть только перемена. Вася с Люси сидели в пещере. Он говорит ей.
- Я походы буду по миру делать. Дзен-походы. Все бабенки мои будут. Буду драники им там делать. Какого черта я еще не начал это все мутить? Мне деньги нужны. Кроме денег нет тем.

      Да, они спустились с горы и пошли по дороге, что вела к селу, где они сели на автобус и поехали в город, а там их ждал Лев, что был влюблен в себя. Он слушал Цоя и подпевал ему. «Ээээ…По географии трояк. Но плевать мне на это все».
         
      Лев сидел на скамейке и загадывал сам себе загадки. По улицам бродили люди усталые и хмурые. Встреча друзей была радостной. Люси призналась себе, что не плохо бы купить вина и отметить встречу, но когда узнала, что мама Льва любила читать Льва Толстого, вот и назвала его в честь любимого писателя, то в этот миг Люси решила стать на трезвый путь жизни. Пить, чтобы жить. Не пить, чтобы читать Ницше.
      
       Дева смотрела на людей, едущих в автобусах: на лицах их равнодушие и скука к жизни, унылые такие. Сразу видно, что тягостно им от рабства, ибо мир им описали черные маги раз и навсегда – и попробуй вырваться наружу, сбежать из этого описания чужого.
      
        Группа туристов залезли в автобус, и он чуть не развалился от такого обилия людей. У них были огромные рюкзаки и палки в руках. Природа манила их как свет мотыльков. Они весело били в бубен, в автобусе бабки пили чай, и друг другу анекдоты рассказывали про советскую власть и красные звезды. Автобус еле уехал, ибо тьма народу в него еле влезла.
      Девственные горы были одинокими, но не совсем, там жили лани. Их там масса. Туда люди не ходят. Им там делать совсем нечего. В морских далях можно было скинуть напряжение от смертоносного города и порадовать себя и близких открытием звездного неба. Прокричать в бездну «будь со мной, мой кит, мой простор открыт для тебя, не надо слез, прыгай со скалы» и прыгнуть вниз в знак принятия в себя всех тайн мира.

       Люси революцией заразилась, хочет перестроить мир, ее увлекли идеи Кроули. Создать свою партию и захватить власть в стране, а там и во всем мире глядишь. С одной стороны ей хотелось достичь нирваны, сидя годами под деревом в лесу, а потом просветлять людей, которые будут приходить к отшельнице за советом. А с другой стороны - ей хотелось изменить положение в своей стране. Все как у людей. Она не могла выбрать, что же ей ближе. Она понимала, что уход в себя – это прорыв на высшие уровни реальности. Люси говорила себе, что ее ждет тотальный выход за пределы этого мира. Если она не будет видеть, что происходит вокруг: война на всех фронтах, то она и не будет направлять сюда свое внимание и отдавать свою силу на осознание проблем и на поиск их решения. Достаточно для себя прояснить ситуацию. Ощущение складывается, что многие люди в красных городах живут в неком информационном вакууме. Продали свои души политикам и прессе. Верят лишь байкам из склепа. Жаждут хлеба и зрелищ.
 
        В ее квартире жили коты, и она пела им свои песни под гитару. Она ушла с института и решила достичь просветления. Она думала о платонической любви – это после многих неудачных сексуальных опытов. Буржуазный образ секса ее отталкивал. В честь древнегреческого философа Платона. Она основана на духовном влечении и лишена практической и сексуальной составляющей. Платоническая любовью это полная духовная преданность субъекту любви без ожидания какого-либо положительного подкрепления с его стороны. Платон говорил, что все во всем, что физическая любовь есть благо для человека. Она говорила всем в универе: «Я хочу четверых детей от хиппи. Чтобы они тоже были хиппи. Чтобы все они стали как я. Я тоже буду хиппи, но позже».

       Черная кошка гуляла по улице и подошла к троице и села рядом. Люси достала из сумки черный хлеб, консервы, открыла банки и накормила кошку. Кошка с радостью съела и хлеб, и рыбу. Она почувствовала себя на высоте. Она начала тереться о ноги, а потом запрыгнула на колени и стала своим языком лизать живот Люси. Потом легла на землю и замурлыкала, завертелась, как джин.
       Трезвые граждане весело кричали и махали руками. Они шли компанией в гости, и там их ждала очередное собрание, где будет читаться «Роза Мира», а после все будут петь под гитару песни Кинг Кримсон. В городе шла стройка века, многие рабочие пошли в парк. На траве лежали панки и курили травку, обсуждали свои приходы. Недалеко была церковь. Старухи молились, глядя на панков. Колокол гудел изо всех сил, верующие в платочках шли молиться на радость миру.
 
       Лев рассказал о том, как он всегда был свободен от всех глупостей, как он понял, что никакой корпорации не было и никогда не будет. Как Васек всех тогда приколол тем, тем, что спрятался в башне от ЦРУ и в нужное время показался на белый свет. Сотрудники говорили, что Васек сам себя заточил в огромную башню для того, чтобы занять себя опытами с арканами Луны. Мол, твой ум просто придумал нас, а нас-то никогда и не было в природе. Арканы Таро дадут тебе силу пройти через врата безумия и хаоса, только они смогут изменить твою жизнь в иную сторону, где ты сможешь взлететь над горами, ты станешь синицей.
   
Лев был рад, что все хорошо закончилось:
- Я всю зиму в горах провел. Грязь городов, мутный поток, идущий из цивилизации - травит все живое. Бдительность - единственный свет во мраке. Мой ум чист от любой догмы. Чист. Будда мой гуру. Убил его, а он снова совершенно легко так воскрес. Вавилон в башке. Каждый, кто верит в него, уже раб системы.

Люси же не выдержала и произнесла, танцуя на одной ноге:
- Я не знаю, что будет завтра. Меня завтра собьёт машина или закатает каток и в небеса словно птица, чтобы раствориться и покинуть жизни поток. Будущего нет. Я живу лишь здесь и сейчас.
- Ну, вот так и надо, панки хой! Мы идем в сторону Севера, мы нордические люди, - ответил Лев, - вон невеста утопилась потому, что не видела смысла в дальнейшей жизни в той роли, которую дает брак от слова «брак». Она поняла, что все уже продумала. Она нашла удаленное от людей место реки и спрятала под кустом свою одежду и нырнула в реку и поток ее умчал. На мосту стояли школьники и учили стихи. Ученик заметил темную точку в реке. Через несколько минут она скрылась под водой. Учитель тогда крикнул на весь мост: «Век живи, век учись, а дураком помрешь! Мы шагали в такие дали…».
- Офелия, о, фея, как ты потела, когда водяной сношал под водой. Хотела бы так, да слабая. Ведь жизнь это чудо – зачем же лишать себя этого чуда – не понимаю. У каждого человека в руках волшебная палочка, только не каждый это знает. С помощью ее каждый может делать удивительные вещи. Повысить красоту души своей и по миру пролететь кометой – это все возможно. Я смотрю на свое отражение в луже, неужели это не волшебство?
   - Самое настоящее! Магия жизни, но когда я пьян, то беру взаймы энергию у алкоголя, а потом ему отдаю массу своей энергии, так жутко, даже гашиш дурманит мозги, как и любой препарат, - протянул Лев меланхолично.
Люси же ответила.
- Кажется, я влюбилась. Люблю жизнь – да! У меня дар речи отнимается от счастья. Я полностью понимаю людей, которые выражают себя без слов. Верую в жизнь после смерти и в Бога верую. Я – блаженная. Я - русская. Покой женщины в волнах темно - зеленых, влача нагие тела, волны мчат навстречу дождику и вселенная улыбается, когда видит, как летит тело по волнам. Я была совсем другая. Я бы сказала, что я была противоположностью той, которая сидит сейчас на этой скамейке. Я увлекаюсь сейчас готикой, третьим рейхом со всеми его тонкостями, самураями, я ищу путь к темным силам. Я сама себя раскрываю для них. Фанатизм бьет из меня ключом. Сама себе надеваю петлю на шею и медленно душу себя. Каждую ночь я это делаю, чтобы жизнь была сладкой, чтобы кровь стыла в жилах от счастья.  День за днем – год за годом. С каждым разом все сильнее затягиваю я ее. Я мечтаю о суициде. Жизнь штука на самом деле ужасно скучная, когда забита голова вражеской информацией. Люди унывают от скуки и травят окружающих. Деградируют – превращаясь в скот. Я же всегда ребенок, а потому я светел и чист, а через лет десять у меня нет проблем психических. Травмы разные, установки – это все не для меня. Закон превыше человека в нашем государстве. Я люблю на обед кушать салат из капусты и укропа. Люблю морочить себе голову и другим. Идет война за души людей. Я наживаюсь на этом и довольная потираю руки. Строю из себя черти кого, а на самом- то деле королева-то голая. Страх смерти силен и каждый бежит от него в мир иллюзий. Они придумывают мораль. У меня был лес внутри меня. Он был безымянный. Он у родителей остался. Я им отдала свой лес, чтобы им было легко уходить отсюда. Я хочу года четыре назад отмотать. Или же всю жизнь, но зачем? И сейчас глупость кипит во мне, и поэтому счастливо живу себе. Я бы сказала, что счастье это было из-за того у меня, что мозг был девственным и я не видела ничего вокруг. Думала, что все идет по плану и думать об этом не нам, а аллаху лишь надо об этом думать. Я ходила под дождями гулять в леса. Я смеялась всему миру в лицо. Я нашла котенка под дождем. Он был худой и бледный. Он боялся всего на свете. Он залез под машину, что стояла во дворе. Я его вытащила и взяла домой. Он со мной спит часто. Но, сейчас весна и он ушел гулять на улицу. Счастье лишь в неведении! Что в работе хорошего, и чем тут гордиться? "Я работаю, я налоги плачу", - так всю жизнь и подчиняются. Я сегодня не в духе. Многое давит на меня и воздуха так мало. Я сегодня звонила другу, но трубку взяла какая-то дама, а я растерялась и бросила трубку. Жаль – слишком стеснительная я. Потом я вышла на балкон. Там дождь, озон, воздух чист и свеж! Отрезвляет, он так прохладен. Эх, как бы сделать так, чтобы дождь шел по моему желанию. Мать моя умерла, когда мне было лет семнадцать. Она была очень красивой женщиной – отец ее очень любил – больше чем меня. Она постоянно пела песни и улыбалась мне во сне и наяву. Она была так добра ко всем людям. Отец после ее смерти спал три недели и вставал только для того, чтобы воды попить. Все эти три недели дождь стучал по крыше нашего домика в лесу. На столе горели свечи, стоял бокал вина. Я укрыла отца теплым пледом и взяла на колени кота. Это моя жизнь! Я так сильно ее любила, что после смерти не могу ни с кем общаться. Я живу в своем мире. Я ищу под дождем бродящих котов и несу к себе домой. Судьба. Четыре кота живут у меня. Мне хотелось любви, я жутко боялась одиночества, а глупые разные мысли в голову влетали по ночам. Думала, что просвета не будет, хотя меня все устраивало в моей жизни, но хотелось любви. Для меня это было время страшного уныния  и страха. Черная сессия в моем сознании. Дождь - это всё что у меня было. Я пыталась дозвониться до своего друга, но трубку брала дама и мрачно так говорила, что его нет дома, а когда будет, так это одному богу известно, да я помню, она говорила таким тоном, что мне становилось жутко страшно, я бросала трубку. Когда в Окунево стояла, там были два столба. У одного столба ловит мобилка МТС, а другого Джинс ловит. Я лишь трепетная лань.
- Люси, твое самое яркое событие в жизни? – спросил Лев.
- Я помню четко, что каталась на чертовом колесе осенью, я думаю, что все события яркие – дело лишь в том, что нужно увидеть эту яркость и в обыденных вещах – а если не видишь, то никто не виноват в этом. Потому, что я больна душою, потому и вижу мир так, как никто его не видит больше. Мне 16 и я пью, горю огнем, виски пью, крушу мир мещан, не верую в дни и ночи. Не верую в панк-рок и кислоту. Все это чужое. Не мое. Это мир не мой и никогда не станет моим.
- Вещи мелкие порой гораздо важнее крупных, - сказал весело Васек. – А я не могу не пить виски, ведь когда пью, то вижу все четко, когда трезв, то ничего не понимаю. Мой ум только молчит. Я не могу ничего делать. Все дни напролет я гну свою линию. Я ищу ее. Всюду ищу ее одну. Без нее не могу жить. Аркан Звезды бы пройти. Эх. Какой тяжкий путь к себе. Он тяжек.
- А ведь главное – это заниматься своим делом, а наше дело – это глобальный побег куда угодно, лишь бы подальше от этого мира. Я посылаю все к черту. Всю мировую гармонию! В Питере жила 6 лет с парнем, оставила его, он просто панк, думает лишь о выпивке и сексе, а еще я там работала и ходила на панк-концерты, но все это чужое! - выдала Люси.
И тут Лев решил выдать.
- Есть вариант жизни такой – жена, дети, холодильник и прикольные шмотки. Море пива и море секса. Море детей и море женщин. Море денег и море еды.  Есть вариант жизни – это путь Мисимы! Юкио Мисима мой кумир. Он читал Рильке и решил, что надо умирать молодым, не стал дожидаться старости, а вот взял и заявил всей Японии о своем идеале героя.

        Кошка бежала за котом, кот бежал сломя ноги в сторону мусорных куч. Бабушки ходили мимо и собирали бутылки от пива в мусорных баках. Дети танцевали, стоя на крыше пятиэтажки. Военные поедали омлет в столовой. Кошка бежала за котом и дико орала. Перестройка сознания в самом разгаре. Жители страны становятся духовными на глазах, народ просветляется, ибо умирать не хочет. Лучи солнца бродили по глубоко трагичным монументам, памятникам истории, где кровь лилась рекой, и никто не мог ничего с этим поделать.

Васек же решил повеселить друзей:
- Слушаю Цоя по ночам и мне так хочется жить. Его песни говорят лишь одно: живи всем назло. Ницше был выше всех философов. Он знал  про Диониса все. Дионис его богом был. Я тоже Дионис. Христос не мой бог. Он мне чужд. Он не мой герой.
- А ведь человек обречен чувствовать свою «заброшенность» в бытие, воспроизводящем само себя. Полцарства отдам за коня.

         По городу носились машины и люди. Они и сами не знали, для чего они из года в год мечутся как угорелые туда-сюда. Троица сидела на скамейке и разглядывала людей. Многие были напряжены и ни одной улыбки. Сильнейшим доказательством существования христианского бога, как раз является само бытие общества рабской психологии, где люди делают или не делают что-либо только потому, что им это предписано или наоборот – запрещено. Федор подошел к троице и сказал:
- Не помешаю, братья и сестры. Хари Кришна, Хари Рама!
- Ни в коем разе, садись дружище, - ответил ему Васек, - чего расскажешь интересного?
- В моей голове рухнул очередной небоскреб, а на Марсе цивилизация обитает, которая вела войну с Землей. Современный человек никуда не убежит. От самого себя не убежишь. Красота лишь крест мира. Играй, моя невеселая песня, мой рассказ не вяжется, не могу ничего придумать, даже «Идиота» не могу дописать до конца.

2.

         Дети на орлах мчатся ураганом по планете, сметая на своем пути быт буржуев. В смерти эгоизм подвергается, вследствие уничтожения собственной личности человека, полнейшему расстройству и раздроблению. Вы словно мыши. Бежите из одной точки в другую. Горят лампочки в ваших бараках. Смерть поэтому представляет поучение, которое даётся эгоизму ходом естества. Вася узнал, что Люси жила в том яблочном саду, мимо которого он проходил, в том маленьком домике, где умерла ее мать.      
      
      В один из выходных дней люди собираются отдохнуть от работы и для них  есть карусели, где лошадки бегут по кругу, где летит стрела в небо, где бьет в барабаны шаман, который хочет забыться хотя бы на пару дней. Они сломя голову бегут в парк, где есть машинки, на которых можно кататься, где можно посидеть на скамеечке и поесть семечек, посмотреть на движущиеся металлические конструкции. Всего лишь выпить вина, сесть на лошадку, покувыркаться в комнате смеха с клоуном. И ничего больше не требуется для полного счастья, конечно, так хочется опиума, гашиша, написать песню, где человек борется со злом. Вечность вдруг заманила муху в свои паутинки, ведь то склеп и нет из него выхода, вечность есть склеп. Люси хотелось чего-то иного, ей казалось, что стоит пойти на качели, покататься и все только усилится, а если так, то нечего терять. Колесо крутило день за днем свой отмеренный путь. Люди весело садились в кабинки и поднимались высоко в небо. Оттуда город был крошечный такой, что казалось, будто бы он игрушечный, хотелось улететь птицей в облака, чтобы никто не мешал полету. Едва можно было уловить очертание машин, а про людей и речи не могло быть, они словно нескончаемый хоровод маленьких точек.

       Люси была на высоте метров пятьсот от земли. Она увидела облака, плывущие над ее головою. Когда кабинка была уже над облаками, тогда-то Люси решила прыгнуть. Внизу быстро бежали облака. Она выбрала наиболее большое облако, перелезла через ограждение и прыгнула. Люди смотрели на нее с ближайших кабинок и отчаянно кричали, махая при этом руками.
- Самоубийца! – пронзительно визжала женщина в черной шляпе с бутылкой вина в левой руке и с крестом золотым на груди. Одета она была в синий длинный плащ.
- Это приятное зрелище. – с улыбкой промямлил лысый мужчина в дорогом костюме и с сигарой в зубах. – Как же красиво это она делает.
- Ненормальных людей полно! – крикнул дедушка в старой шинели с двадцатью восьмью орденами на груди.   
Мимо летел вертолет. Толпа зевак смотрела на этот прыжок, затаив дыхание. Они, поедая бананы, в недоумении застыли на месте. Люси не упала на землю. Она упала на облако. Только и всего, а шуму, а шуму-то подняли. Люди не понимали, как это можно прыгнуть на облако. Они не понимали, что происходит. Произошло нечто странное. Вместо того, чтобы пронзить насквозь облако и по всем законом физики улететь  на землю и ощутить, как тело соприкасается с землей, Люси оставалась на облаке. Она упала на него спиной и так и лежала некоторое время. Людям было видно лишь то, что на белом облаке лежит темное пятно, но почему так произошло, а этого никто не знал. Потом они увидели, как темное пятно встало и зашагало по облаку дальше, а когда дошла до следующего, то просто перепрыгнуло на  него, словно с одного бревна на другое. Выйдя по облакам за пределы видимости толпы, темное пятно исчезло. Люси все дальше и дальше уходила от города по облакам. Она  шла по облакам и зашла очень далеко. Она шла себе, ей было хорошо от осознания, что природа с нею сливается. Солнце согревало теплыми лучами, и легкий ветерок развивал волосы. Что-то темное показалось на горизонте. Это были выси дремлющих гор. Люси никогда не была в горах. Она давно поняла, что башня строится из горстки земли, а путешествие в тысячу ли начинается с одного шага. Она все ближе и ближе подходила к горе и увидела стаю черных птиц, пролетающих над самой горой. Они кружились над ней и летели в лес. Они летели к земле. Там они сидели на ветках деревьев и пели свои любимые песни. Деревья слушали их пение, а спутники Земли кружили в небе. Это было прекрасное время, когда можно было идти по облакам вдаль. Нет никаких границ для исследования самого себя. Тут даже птицы иные. Облака довезли ее до вершины горы, она спустилась чуть пониже. У обрыва скалы она заметила человека, сидевшего на земле и ни о чем не думавшего. Люси решила все рассказать, все как есть, ибо скучно все время молчать ей было в последние дни.
- Жюль Верн плохо относился к науке. Он ненавидел ее! Эй, дядька, как вы прекрасны, молодой человек, если бы только вы знали, как я сюда добралась, то не поверили бы, хотя, впрочем, многие бы сказали, что я сошла с ума, но дело в том, что это они сошли с ума. Они, не желающие ничего видеть, кроме собственной глупости, ведь им неизвестно, что есть душа, которая вечна и каждое наше рождение – это продолжение пути. Вот отсюда был виден огромный утес, на котором валялась снежная шапка, играющая в лучах солнца так смиренно и важно. Тут было  прекрасно - это было место, где Люси ясно ощутила нирвану бытия.
 - Ходьба побеждает холод, покой побеждает жару. Спокойствие создает порядок в мире. Не выходя со двора, можно познать мир. Думаю, что вы знаете, что тут место особое. Вы хотите постичь смысл бытия?
- Да, штурм сознания мне интересен!
     Тишина наступила после этих слов. Все молчали. Люси ушла с головою в созерцание кружения птиц. Все ее существо ощутило полнейшее погружение в настоящий момент. Она никуда не спешила, она смотрела, как кружат птицы.
- Да, пожалуй, действительно интересно, что же я тут делаю и для чего все это, - промолвил весело Васек. - Да, пожалуй, интересные вещи происходят под небом. Вот, например, приходит человек на гору и сам не знает для чего, а потом вдруг понимает через некоторое время для чего он сюда пришел и тут два варианта: либо он уходит обратно, либо находится тут и развивает свою мысль дальше и дальше. Пока не упрется во что-то и не остановится, а дальше уже придет просветление и вопросы, мучавшие его много лет, сами собой решаются вдруг с легкостью.
Люси же зарядилась бодростью от соприкосновения с природой. Ее щеки покраснели.
- Я пришла сюда отличной дорогой. Она в воздухе находится. Это трасса для воздушных странников. Ну, да! Я сначала шла по облакам, а потом промчалась на туче до самой горы и это необыкновенное путешествие, оно сильно на меня повлияло. Я стала уже иной, чем была в город. Конечно же, правильной дорогой идешь, товарищ. Вот так я себе говорю обычно, когда думаю о том, кто же я такая.
     Люси подошла к краю скалы и посмотрела на лес. Он до самого горизонта раскинулся. Вдали была огромная башня. Она почти до самого неба доходила. Очень красивый вид. Люси все стояла и смотрела на башню, а потом повернулась к нему и сказала торжественно:
Вы ушли от всего сюда. Больше ни слова. Молчите, как и молчали. Я знаю все без ваших слов. Если небо не чистое, оно разрушается; если зыбка, она раскалывается; если дух не чуток, он исчезает; если долины не цветут, они превращаются в пустыню. Не надо бросаться под колеса поезда, не надо прыгать вниз головой из окошка. Лишь прийти нужно сюда. Вот, вы это и сделали. Я так рада, что вам удалось. Вы не представляете, насколько я счастлива. Я прошла долгий путь. Он был полон противоречий и разных сакральных моментов. Мой жуткий поиск истины, мои игры с наркотиками, мой тюремный рок. Я не знала для чего жить. Я не видела цели для существования. Вроде нашла цель – иду, а дальше – тупик. Так было очень много раз. Одно сменялось другим. Видения меня преследовали, голоса разные. Меня лечили в психбольнице. Однажды я гуляла за городом и нашла мухоморы. Они мне как раз для поиска истины нужны были. Я пришла домой и высушила их, а потом съела и сейчас я испытываю подобное состояние, как и тогда. Летать над горами пробовала, но лишь раз, ведь боюсь, что я уйду туда безвозвратно. Ведь есть тип людей, который после первой пробы в нормальное состояние уже не  возвращаются. Они убегают без оглядки отсюда навсегда. Побаиваюсь, потому-то   это как раз мой случай. Я довольно трусливая в вопросах штурма своего сознания.  Недавно лошадей кормила в парке, хотя возле них была табличка не кормить. Насчёт видений, то всё относительно успокоилось. То есть до сих пор сны очень яркие, и иногда мерещится сатана, но такого, как раньше уже не наблюдаю. Я сейчас почти уверена - это всё в основном мои опыты общения с бесами были. Мне моя жизнь не нравилась. У меня был невроз. Перед сумасшедшим домом я в постоянном контакте с дьяволом была, и он меня имел каждую ночь. Нет, сейчас реально всё отлично. Травка по любому успокаивает. Да и с родителями не живу. В лес хожу иногда, но, там где я живу, а живу я уже в городе, так вот, за городом, лес не такой как здесь. Там он так слабенько себе растет. Меня так тянет к вечности. Немного. Болела сильно я дома и депрессия у меня началась. Не знаю. Я лежала и не хотела вставать с кровати, убирать не хотелось и готовить. Осень, я не люблю когда холодно. Я хотела перерезать себе вены - это было проще всего, чем куда- то ехать и пытаться менять что-то в своей жизни. Меня дедушка звал к себе, но я не хочу туда. Я, наверное, уже никогда не буду ничего такого пытаться с собой сделать, что- то переосмыслила для себя, но конкретно что - этого не объяснить. К дедушке  поехала. Пили коньяк за обедом, обсуждали его военную жизнь. Он командовал ротой матросов, и они захватывали вражеские суда под Одессой. Он живет далеко от нас в одном селе. Я к нему езжу на обед, чтобы ему было с кем выпить и обсудим свои награды и подвиги. Облака, облака тянутся по моей руке, на них ложится воя взгляд, облака темнеют - ударил гром. Облака это чудо. Я пыталась заняться музыкой. Да, познакомилась с людьми. Я  пыталась ещё одну группу найти. Девочки играют райот гррлс – всё, что надо мне было. Но, проблема -  они никого не ищут, написала одной из них, типа музыканты нужны? Мы встретились, она короче как мой двойник (не внешне), слушает точно такой же набор групп: Бэйбс ин тойланд, Хевенс ту бетси все дела. Поговорили с ней про Ницше,  Дарию. В итоге, в группу меня не взяли, потому что им пока никто не нужен, они сказали, что может через год, когда запишут этот материал и появится новый. Но фишка в том, что вокалистка сидит на героине, гитаристка на ЛСД, барабанщица на спиде. И вокалистка такая вот вся из себя: «Нет, мол, я не зависима». А при мне пару раз закинулась, говорит, что ЛСД действительно отстой по сравнению с героином, ты как бы психом становишься, рассказывала, что под ЛСД чуть с крыши не спрыгнула. Немного не по себе было в этой компании находиться. Нашла ещё какие-то грибы, которые похожи на фотографию в интернете галлюциногенных, съела и опять тоже состояние, что и сейчас. Меня звали дядьки слушать блюз, но я не пошла: у них стержень попсовый - все песни были Бэйби, бэйби, Лет ми лав ю бэйби,Денс виз ю и прочая ерунда. Знаю о себе что-то, да и ладно. Люблю фильм «Спасительный рассвет» Вернер Херцога. Там про то, как один мальчик увидел летчика, который летел над самой землей и расстреливал его городок. После этого, мальчик захотел стать тоже летчиком. Он поступает в курсы и когда начинает война во Вьетнаме, то летит в горячую точку. Его сбивают, он падает в гущу джунглей. Там его находят вьетнамцы и приводят на свою базу, где сажают в барак вместе с другими пленными. Барак надежно охраняют. Как-то раз, его забирают к командиру, и тот задает ему вопрос насчет того, подпишет ли он бумагу, в которой сказано, что он больше не будет воевать с рабочими Вьетнама. Пилот говорит, что любит Америку и что он не станет отказываться в участии в этой войне. Ему обещали свободу, но после такого ответа уводят обратно в барак. Там он мечтает о побеге. Он узнает много о маршрутах охранников и понимает, что есть лазейка во времени, когда они почти не наблюдают за бараком. Он находит гвоздь и у них уже есть способ освободить руки. Приходит  нужный день, они покидают барак. Он убегает в джунгли с еще одним пленным, а остальные пошли своей дорогой. Был один момент – когда они стояли возле деревни заброшенной, то вертолет американский летел – они орали ему, а он лишь нажал на гашетку и пулеметная очередь едва не задела их. Потом его друга убили местные жители, а он успел сбежать от них. Когда он стоял и ел змею, то вертолет пролетающий заметил его и скинул трос. На борту спросили пароль. Пароль – спасительный рассвет. Любимый вид спорта – охота. Любимая рыба – форель. Все - его принимают в родное лоно и везут в госпиталь. Там агенты ЦРУ пытаются разузнать координаты базы Вьетнама, но он ничего не знает. К нему приходят его друзья с авианосца и похищают его на корабль. Там его ждет почетная встреча и на вопрос, что помогло ему выжить, был ответ – гамбургеры. Еда. Вот, что осталась в памяти самое дороге об Америке у бывшего военнопленного. А в конце фильма пелась песня: «Будем жить просто так, не думая о смысле жизни. Перо–штык, сердце – огонь, светлые источники открой». А потом я видела фильм «Ад каннибалов». Там про то, как четверо молодых людей поехали в джунгли Бразилии для того, чтобы снять сенсационный материал о племенах – людоедах. Они нашли деревеньку и начали стрелять там по жителям и подожгли дом, в который предварительно затолкали всех жителей. Вели они себя не по-товарищески. Они оказались в таком месте, где им уже не удалось отстреляться, они были съедены заживо. Все до последнего кадра фиксировалось на пленке. Были там фрагменты, где они насиловали женщин племени. После того, как год не подавала о себе вестей группа молодых искателей славы - на поиски поехал один антрополог. Там он нанял гида и по мере проникновения к племенам, он начинал понимать, что тут нужно мирное настроение. Он выходил доверие разными способами. Дарил ножи, часы, бусы, гитару, парик. Он включал на диктофоне голос их шамана, - это воспринималось племенем, как чудо. По мере того, как он шел дальше, он узнавал разные  вещи, которые принадлежали пропавшей экспедиции. Потом он вышел к месту, где были трупы этих людей – там же лежала и камера, из которой он взял пленку. Вернувшись в город, он показал ее людям, связанными с видео-индустрией и они были в восторге от жестокости обращения с племенами. Им нравилось сенсационный подход – фиксировать все жестокости без всякого умалчивания. Антрополог был против показа этого и предложил уничтожить запись. Он заявил, что не понятно кто еще каннибал. Были показаны города и люди, бегущие в суете ума по лабиринтам, как мыши. Очевидно, что каннибалы - это цивилизованные люди, которые в изощренной жестокости давно переплюнули жителей девственных племен. Вспомним взрывы башен-близнецов, подстроенных правительством или удар атомной бомбы на Японию, крестовые походы и много еще чего кровавого в этом старом и новом средневековье. Молодежь не может жить без великой идеи. Ему необходима высокая цель, а иначе это существование, которое ничего не дает кроме пытки. Устроим же свой праздник! Цивилизация не должна брать свой контроль над нашими умами. Я не знаю, кто я. Был один случай. Когда-то я жила в домике, который окружен садом фруктовым и недавно я шла домой и увидела, как пьяный мужик бросил бутылку о забор. Бутылка разлетелась на куски. Я же подошла к нему и попросила, чтобы он собрал стекло и впредь не мусорил. Он послал меня матом, а она начала его бить кулаком по лицу. Закончилось тем дело, что я пришла домой, у меня случился припадок. Родители сводили меня к черному доктору, в нашем селе был чернокожий врач. И он сказал на чистом русском языке, что все это от злости. Но, как же тут не злиться, когда люди ведут себя как свиньи - уничтожают все живое, как же тут не злиться? Мужик меня послал матом и идет себе дальше. Я не смогла выдержать такого равнодушного отношения к природе – я вышла из себя. Я считаю, что тут беда всех этих врачей на самом деле – что они пытаются навязать миру, что ситуация отличная, что тут все схвачено и идет по плану. Им очень выгодно создавать «шариковых» и сильнее давить ими людей неравнодушных к творчеству. У нас в городе на каждом шагу стоит бар, казино, фонарь, аптека. Моя борьба все слабее. Я уже не хочу ничего менять вокруг себя. Мне лишь бы поддерживать уровень алкоголя или табака в организме на уровне, который обеспечит максимально комфортный миг удовольствия. Путь к миру своему лежит через любовь к себе. Любить значит принимать себя таким, какой ты есть, давать себе свободу выражать себя. Есть один из способов разорвать этот замкнутый круг. Итак, религия – средство для сохранения рассудка. Она придает жизни разумность и смысл. Верующий человек говорит себе: я живу не просто так, а ради некоей (пусть даже неведомой мне) высшей цели; если мне плохо, больно и страшно, то это так надо, и я должен терпеть; с меня спросят за то, как я жил. Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним – умиранием и смертью. Взять рюкзак и пойти в поход. На природе организм очищается и человек видит мир более светлым оком. Цивилизация производит кучу ненужного хлама, который удачно разрекламирован и одурманенные люди живут ради покупки и пользования этой продукцией. Это большинство вещей нам ни к чему – это искусственный ажиотаж вокруг этих товаров вызван. Большинство останется на своем примитивном уровне мышления. Они будет работать день и ночь, чтобы добыть себе право потреблять продукты. Они думают, что им нужна вся эта ерунда: холодильники, телевизоры, машины, шампуни, дезодоранты. Вся эта чушь, которая все равно через неделю окажется на помойке. Дружок, трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй. Это замкнутый круг и выход из него существует.
Мисима Юкио, великий теоретик и практик харакири, писал, что неяпонцу уяснить смысл и красоту этого ритуала невозможно. Смысл – еще куда ни шло, но какая тут может быть красота? Великая революция сознания. Я в горах одна мыслю о своем, а кто-то идет для молитвы, кто-то учить детей умирать. Древние философы – стоики и эпикурейцы – рекомендовали жить только до тех пор, пока ты не в тягость себе и другим. Многие старые люди следуют этой рекомендации, даже если никогда не читали философской литературы. Всем там будет весело. Все мы –  безумцы, бродим себе, сочиняем сказки просто так, из головы, мы так добры, мы совершаем странные непредсказуемые поступки, поддерживая в людях и во всех живых существах ощущение вечной свободы. Возблагодарим же Бога за то, что никого нельзя заставить жить. Если хочешь быть свободен – будь, потому что есть миллионы вещей, кем ты можешь быть. Наше общество предоставляет человеку только несколько недель в году на преследование собственных целей. Все оставшееся время он – раб системы. Мы отвергаем стиль жизни с семи до семи и поэтому служим объектом насмешек для тех, чья жизнь под властью часов. Запрограммированные люди ревнивы и негодуют по поводу свободы, которой мы обладаем. Абсолютная свобода, которую мы имеем, является величайшей угрозой любой системе, в которой управление основывается на власти. Самопознание не имеет границ, мы расширяем свой горизонт мысли до уровня и кто не теряет свою природу – долговечен. Знающий достаток – богат. Побеждающий самого себя – могуществен. Ее ум впитывал лишь то, что подавала цивилизация, и я себя соотносила с тем, что изучала, отдавалась учениям полностью, ныряла с головой, да, ныряла в пучину себя, а потом говорила себе, что стала призраком. О, вот уже ночь наступила для уставшей земли. Тишина, звезды ярко блестят на небе, а луна вяло плывет над нами, укрывается прозрачными тучками. Человечество как вид рациональным никак не назовешь – на протяжении своей истории оно только и делало, что само себя истребляло, а в двадцатом веке христианской веры чуть было вообще не уничтожило жизнь на планете. Что до склонности к игре, то и она не так уж уникальна. Собака тоже играет с мячом, а кошка развлекается с мышкой.
Homo sapiens не так уж разумен, не обладает монополией на игру, но зато всякий человек, даже самый неумный и скучный, хоть что  то да создает – из куска дерева, из камня, из сочетания звуков, из абстрактных символов.
        Я  раньше жила с родителями на первом этаже в многоэтажном доме. У нас огород  прямо под окнами и мы множество котов собирали у нас в квартире: пили с ними чай, ели булки с маком. Я читала им про мышей рассказы. Я давно решила пойти в путешествие на тот свет. Как – то раз я в подвале нашла избитого мышами кота. У него была треугольная желтая морда. Странный очень кот, он мог читать мои мысли и записывать их потом на бумажку шариковой ручкой. Он ложился на телевизор, телевизор сразу выключался, а подходил к компьютеру, так тот тут же зависал. Глаза у него был синие огромные такие. В них я видела свое отражение. Ночью я проснулась от того, что тень ходит под окнами – смотрю в окно и вижу уже две тени, потом эти тени выросли на глазах. Я увидела двух здоровых котов, они были двухметровые, им хотелось моей крови попить. Был еще случай – просыпаюсь ночью и вижу, что кот сидит в углу и наблюдает за тем, что человек весь в черном саване пишет у меня на столе в тетрадке словечки и выискивает в компьютере мои фотографии. «Она нас увидела, хватай ее тетрадь»– тихо проговорил он сам себе. Я проснулась и пыталась ухватить его за плащ, но он тут же исчез. Я была напугана.  Музыкой я не брошу заниматься, я снова нашла девчонок, мы будем играть женский рок. Меня убивало по немецкому – национал социализму в свое время дико. Я ушла с университета и нашла работу в одном магазине по продаже одежды из Индии. Еще меня впирало по востоку. Я тогда думала, что пить чай и говорить всем Харе Кришна и улыбаться – улыбаться - это круто. Мой смех мой будет повсюду. Его услышат люди, что бегут от себя и ощущение моей радости не покинет их никогда. Я была девочкой обычной, я верила в Бога, ходила к кришнаитам по вечерам, там мы готовим еду без мяса и пели песенки для Кришны. Меня переполняет энергия звезд. Теперь я знаю, что мой голос будет звучать в новой группе идеально. Я смогу спеть так, что весь мир ляжет у моих ног. Они еще узнают меня. Они пока что готовятся к тому, что я им спою. О, если бы вы знали, как это чудесно, когда тебя все знают. Когда по телевизору и радио тебя показывают и на улице все узнают тебя. Я стану известной, мое влияние будут ощущать даже за океаном. Жители Америки будут смотреть меня по телевизору и станут падать от счастья на пол, ибо ничего лучшего в своей жизни они не видели. Потом меня узнают жители других галактик и пригласят меня выступить у себя. Земляне будут знать мое имя в каждом уголке земного шара.  Я очень злая, хочу быть властелином земли. Мой контроль над землей станет поистине колоссальный. Мои поклонники будут слагать гимны. Я их возьму с собой в другие галактики на концерт в качестве поддержки. Все они будут купаться в лучах моей славы. Каждый день я буду писать по одной книге моих откровений на тысяча сто десять листов. Они будут изданы огромными тиражами и их распространят по всему космосу. Я чудесно буду себя чувствовать со всеми этими делами. У меня есть план по полному преобразованию землян и иных космических жителей. Они все скоро будут думать, как думая я, будут, знаю, что будут. Мы создадим огромный котел безумия.  Настолько мощный, что все, что было дано человечеству, будет нулем по сравнению с тем, что будет у нас. Мы захватим все планеты и, рано и поздно, все поймут, что Люси есть Альфа и Омега. Есть одна девчонка мерзкая по имени Сонька, она в будущем времени, после развала СССР, будет работать у вас уборщицей еще. Не то, что она такая классная уборщица, но она будет убирать в тех местах, где вы будете иметь шанс с ней поговорить о вечности. Она пронюхала своим длинным носом про мои слабые стороны. Она против меня посмела даже пискнуть. Я вышла в осознанный сон, чтобы поговорить с высшим разумом и увидела эту девчонку. Я была в гостях у высшего разума. Мы пили с ним чай в кухне, она зашла в кухню, где мы пили чай и села с нами за стол, выпила пару глотков и начала слушать то, что я говорила высшему разуму. Потом она плеснула свой чай мне в лицо. Она спорила со мной, как последний еретик. Она сильно обидела меня. Я хотела взять и вылить ей чай в лицо и разбить об ее голову чашку, но не смогла. Моя духовность не дала мне это сделать.  Она нарушила мой внутренний покой - я не смогла выдержать такой наглости. Я ушла в себя на целую вечность: сидела и осмысливала то, что произошло. Чувствовала  себя крайне  плохо – не ожидала такого от простой смертной. Я сидела на диване и чувствовала, что пора бы выйти на высший план астрала, дабы больше никогда не общаться с такими невеждами. Высший разум успокаивал меня, он поведал мне, что Сонька даст мне шанс одухотворить Вселенные. Я была глупа, я верила высшему разуму, а он банально пытался меня увести в свои миры. Да, я слишком темная и мне не одну жизнь придется работать над своей кармой. Может когда – то я и осознаю, что это я выносила всем мозг, а не они мне. Я летала над горами, морями. Я человек не слишком-то и материальный и мне удастся выйти в этой жизни на уровень понимания, который даже высший разум не может себе позволить. Сонька слишком обыкновенная и ей не хватает ума, чтобы понять, что мир этот иллюзорен и нужно и серьезно медитировать, чтобы ее уровня человек смог это осознать. Не понимаю, почему Сонька против духовности выступает – это очень глупо. На моем лице ужас. Я вдруг обхватила голову руками и задумалась. Птицы летят в вышине, им нужно лететь.





3.

         Нирвана. Размышляй о смерти! Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж, наверное, вне всякой власти. Я беру свою фантазию в руки, она такая плотная, с нее стекает красная краска, да, я нашел свою фантазию в  этой комнате. Я  начинаю ее перекраивать на новый лад. Ведь я понял, что можно перенестись в другие места. Я узнал, как обратно вернуться в ту башню, а потом опять в горы. Там были многие маршруты перемещения. В разные места можно было попасть. Есть врата в некоторых точках земли, куда можно попасть. Я смог понять, как попасть обратно. Оказывается , врата были возле балкона скрыты. Я видел, что там стена, она нарисована мелом. Теперь я знаю, что там – за ними находятся врата. Очень интересные вещи я понимать начал. Я решил перемеситься туда. Мне хотелось ощутить силу перемещения. Я узнал, что в одной из пещер  были врата, которые могли перенести в любое место, где были бы подобные врата. Я пошел искать пещеру с этими вратами. Я нашел вход в эту пещеру и спустился по каменным ступеням вниз. Было холодно и темно. Я шел, держась за каменные стены. Я увидел врата. Вокруг них двигались потоки темно-синего света. Я посмотрел в книгу  и промолвил нужные слова. Потом переставил пару камней и нажал на соответствующие кнопки. И я снова стоял посреди комнаты, в которой уже когда-то был. Вон там - балкон, а там – ход, который я открыл с помощью рычага. Я вышел из врат, читая по своей ладони линию жизни. Я узнаю, что множество миров есть, куда я мог бы попасть. Одно за другим и так очень долго. Эти врата были окутаны завесой света ярко – синего. Я пытался обнаружить следы прежних людей, которые пользовались этим порталом. Через некоторое время мне удалось заметить в одном окне, на толстом стекле пару загадочных слов, что были написаны черной краской тонкими линиями. Там было написано «Спустись на землю и танцуй, человече, ведь кроме души у тебя ничего нет». Я походил по другим комнатам и пошел к балкону, и только я распахнул дверь на балкон, как тут же ветер обдал меня своим холодным осенним дыханием и я крикнул ему, что жизнь это чудо. В памяти всплыло, как я в детстве гулял один в лесах с желтыми деревьями, облака тянулись вдаль бесконечными вереницами. Они смотрели на землю невозмутимо. Все это всплыло в моей памяти очень четко. Да – помню запах сырых листьев, опавших и валяющихся на земле. Время ушло от меня, но звуки родника навсегда со мной. Они весьма подчеркивали прохладную чистую атмосферу осеннего леса. И вот, сейчас со мной произошло то самое, что я испытывал тогда, когда гулял по осеннему лесу – касание ветра  напомнило мне те времена. Листья желтые и воздух сырой – очень приятно. Легко наблюдать с такой высоты за тем, что происходит в дали. Там в дали, где небо падает, где счастье спит, укрывшись лапами. Там в дали – на краю земли встретимся я и ты. Что творится, что творится – ветер разыгрался не на шутку. Я чуть не слетел от такого сильного порыва. Листья осенью опадают, они умирают, чтобы опять родиться. Ждать зиму им не к чему. Тяжелое есть основа легкому. Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит. Твердое и крепкое – это то, что погибает, а нежное и слабое – это то, что начинает жить. Той осенью в лесу было тихо, дождь готов был обрушиться на землю в любую минуту. Тучи висели так низко, что не хватало воздуха дышать, они давили на землю тяжестью. Воспоминания захватили меня с головой. Я продолжил их восстанавливать, выуживая звено за звеном. Мне отчетливо вспомнилось, что было дальше в том лесу, но резкий звук в соседней комнате не дал мне собрать картину воедино, там кто-то чихнул. Я шагнул в комнату, но там было все по-старому. На столе лежали груды листов. Все я это уже видел не один раз. Буду искать подсказку в этих исписанных текстом страницах. В одном городе шел дождь и очень долго лил он. Много воды было вылито на город. Люди в спешке уезжали из него в другие более безопасные места и многие бросили все нажитое , поскольку по прогнозам конца и края ливню не было. Скоро все это будет на дне. Один человек, живший в горах, каждый день смотрел на то, как уровень воды поднимается. Одноэтажные дома уже были под водой. Он прекрасно тут жил и только по крайней нужде спускался в город. У него был собственный мир, где не было смерти. Даже небо и земля не могут сделать что-либо долговечным, тем более человек. Небо и земля существуют не для себя. Вода приносит пользу всем существам и не борется с ними. Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-то наполнить. Он пережил наводнение. Очень любопытно же все же, каким образом эта информация могла помочь мне выбраться отсюда. Вот еще один лист и на нем были выписаны в один ряд слова: зеркало, ноты, пламя, осенний дождь, волна. А на другом листе: силуэт, инструмент, женщина, стихи, шум. Я знаю лишь то, что ничего не знаю. Время позволяло исследовать многие  страницы, которые могли заинтересовать лишь отчасти, дело в том, что мне предстояло просмотреть еще одну книгу, лежащую на столе. В ней я узнал о том, что Люси одно время жила в красивом домике с родителями. Вокруг него рос яблочный сад. Она открывала калитку и входила во двор и вдыхала запах цветущих яблонь. Мне тогда показалось, что я уже где-то видел этот дом и Люси. Нужно было выбираться отсюда и разыскать этот дом и эту девушку. Я вышел из комнаты и пошел к самой первой комнате. Там я переставил с одного места на другой кирпич и вошел в образовавшийся проход. Он вел к винтовой лестнице. У самого начал лестницы я задумался над тем, как мне быть с тем, что я не могу вспомнить о том, что было когда – то со мной. Нужно было найти дом и разузнать у нее все, что я хотел бы знать. Я ступил на ступеньку и колени задрожали от того, что мне стало не по себе – слишком велико было событие.
         Наконец – то я вышел из башни. Теперь предстояло идти. Шаг за шагом я продвигался по узкому пути, ведущему к новым ступеням познания самого себя. Эхо шагов было приятным на слух. Свет свечи помогал не сбиться с пути. В башне была разлита сырость. Можно было ощутить ее тяжесть. С каждой минутой я все дальше уходил от комнат, и теперь мне было ясно, что назад хода нет – не хотелось бы попадать  сюда вновь. Тут уже все пройдено. Тут уже ничего нет интересного. В любом деле – главное не оглядываться. Она превратилась в соляной столб. Здесь и сейчас. Может быть, я спускался час, а может и два – все равно. Внезапно лестница плавно перешла в коридор. Коридор окутан был синим дымом, что просачивался сквозь пространство между тонкими решетками. Я подошел к окну и увидел, что я почти у самой земли. Пройдя вглубь коридора, я легко открыл дверь, и солнечный свет ударил мне в глаза. Я зажмурился от такой яркости. Передо мною открылись дороги, ведущие в горы и леса. Двор был густо засеян цветами. Маленький пруд, а в нем золотые рыбки. Дороги, что шли за прудом  уводили вдаль. Судя по всему, одна шла в горы, другие же в леса. Горы сверкали снежными вершинами, а на другой стороне – на западе леса пестрились зеленью. Иду через лес в горы. Обратно иду уже полностью без ума. Теперь-то мне нет преград! Видение мельчайшего называется зоркостью. Следовать сиянию, постигать его глубочайший смысл, не навлекать несчастья – это и есть соблюдение постоянства. Я иду по тропинке, как же приятно идти по тропинке. Я шел себе через лес в горы, я слушал пение птиц. Я отдыхал и шел дальше. Я дошел до вершины и увидел небольшой синий камень. Сел на землю, а спиной уперся в камень. Вокруг меня летали птицы. Они кружили надо мною, а потом быстро летели в небо. Я смотрел, как птицы кружились в небе. Черные птицы зигзагами резали пространство. Они пролетали немного, потом снижались ближе к земле, а потом снова к небу. Они действуют независимо друг от друга. Плавно с учетом всего – это надо уметь. Они летели к небесам и скрывались в белых тучах.
Через некоторое время послышались ее шаги. Я увидел Люси в синем платье с длинными черными волосами. Она сказала, что прошла по облакам сюда. Жизнь не стоит на месте – мы сами творим себя раз за разом, день за днем. Люси как-то хотела быть моделью, до того хотела, что довела себя до истощения и умерла в своей комнате. Ей было двадцать лет. Тело начало разлагаться, соседи взломали дверь и вызвали скорую. Но то было все в прошлом, теперь же с нею все в полном порядке, вот, она перед Васей стоит вся такая живая, она живее всех живых. 

4.

       Телу недодали любви. Бьют часы на старой башне. Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться. Он все по Арканам пытается пройтись. Погулять в пространстве Арканов. Вот он Шут. Бежит к скале с гитарой, скоро вниз упадет. Волчий вой да лай собак. Кругом леса, нет выхода из леса, болото вот вдали виднеется. Где косуля? Где синица? Он шутит всегда, когда пьян и трезв, он защищается от мира смехом и шутками. Он дурака все время включает.
    
         Вася сидел на полу в пустой палате и бормотал что-то никому не ясное. Он просто пытался выйти на контакт с инопланетянами, но врачи так не считали. В итоге, он пробыл в сумасшедшем доме год. Через год к нему пришли друзья из соседнего городка и вывели его легко на крышу, предварительно рассказав, что на крыше привязан уже канат. Они спустились по канату, вошел в Аркан Башня, они минули общий корпус и оказались возле соседних зданий, которые служили складом для роботов, которые производил завод неподалеку. Было одиноко так на душе. Все эти здания были чужими и люди, работающие в них, были всего лишь машинами. Они шли по рабочим дворам, где лежали железные конструкции и сварщики делали свою работу. Его подвели к зданию высокому настолько, что крыша уходила в небо. Тут были те, кто должен был обрушить свою руку на того,  кто отказался быть рабом. Его вели к башне. Уже подходили к порогу, сделанного из  черных кирпичей и по мере того, как Вася поднимался по ступеням, его друзья исчезали один за другим, ощущение было, что они словно туман растворялись в воздухе. Вот уж и нет рядом с ним парня с гитарой, девушки с тамбурином, йога в красном платье. Вася все шел по ступеням все выше и выше, неясная ему сила вела его по ступеням, мысли становились все спокойнее и внезапно он потерял сознание. Он потерял сознание, а потом его сознание вернулась к нему, и он обнаружил себя в небольшой комнате. В замочную скважину я видел лишь одни и те же вещи. В комнате на диване сидела старуха. Она сидела весь день и всю ночь, а на утро падал с дивана на пол, а потом продолжала так сидеть и дальше. Она даже не спала. Все лежала на полу с открытыми глазами и смотрела в пустоту. Рядом же с нею по комнате бродила еще одна старуха. Она шла доставала из сумки хлеб, откусив его, она в ярости бросала его о стены комнаты и страшно визжала. Царапала себе ногтями лицо и растирала свое говно по стенам, а с ними еще был дед, так этот дед все бормотал себе под нос о том, что его спасут ангелы от катастрофы вселенской, что он уже под их крылом ходит, что все скоро кончится. В его карманах спали мыши, он их складывал ночами в темный пакет и заботливо качал на своих руках, чтобы им, малышам, снились сладкие сны. Никакого света не было в этих комнатах. Одна кромешная тьма. По ночам моя комната, освещенная холодным лунным светом, очень слабым светом, была настолько чужда мне, что я хотел пробить головою стены. Я знал, что санитаров нет здесь, что они мертвы. Аркан Луны. Да, теперь это  единственный источник света, который помогает рождению уйти подальше от этого мира. Встав на колени, наклонив голову к замочной скважине, я пытался разглядеть нечто такое, что дало бы мне подсказку, хотя бы одну, но, несмотря на свет лампы, исходивший из комнаты, я видел лишь то, как сапер топчется на месте. А другая же кричит, что есть мочи, что ей все надоело, а потом она медленно настраивает радиоприемник с огромными динамиками, который стоял на черном столе. На стене был красный плакат с изображением гигантских небоскребов и на их фоне надпись алой краской «Вливайся, бакенщик, ты достоин этого, лови свой оргазм!». От темного угла, который мог бы поглотить, кого угодно, исходил яркий тонкий пучок красно-синего цвета. Укрытие в темном углу могло спрятать лишь человека с заранее разработанным планом. Носки туфель деда были направлены на этот темный угол. Абсолютная тишина царила в моей комнате. А потому я мог слышать все, что происходило в той комнате. Я слышал, что говорили за дверью. Там шел разговор. Старуха, что снова упала на пол, спрашивают дед о том, какой он сапер, где служил, где воевал, откуда он и куда собирается служить в следующей жизни. Сапер ничего не мог ответить внятного. Он забыл все – помнил лишь то, как обезвредить мину. Он забыл полностью всю свою жизнь и теперь был, как белый лист, чист и бесплоден. Дед включили радио. Песня была про саперов. «Эй, ты, пробей своим умом мину, что лежит на дне и корчит мину». За стеной можно лишь судить о человеке по голосу. Началась вторая песня. Это уже была песня про то, как вкусно пожирать на кладбище трупы. « Я копаю мертвеца, я ем его голову, я теперь царица, я сложена здорово». Сапер был  без памяти, а она, лежа на полу, задавала ему разные вопросы про то, как он относится к чертям. Эти люди за стеной, были мне не ровня, я их знал, я знал их много лет, они никакой другой информации не знали, кроме тех песен, что шли по радио. «Мечтай о Калифорнии, подружка, уедем мы с тобою, туда, где светит желтая кружка, над головою» - это я услышал только что, да, за стеной задавались саперу все те же вопросы, деду, забывшему обо всем, помнящему лишь о том, как обезвреживать мины. «Я мечтаю о пляже в Ялте, чтобы я пил вино, чтобы все было, словно в кино, чтоб я забыл о всякой дате, мир под откос, мир словно стена, пластилин, чума, мой бог это Дионис, он лишь спасает от мира вещей» - вот слова новой песни, что я только что услышал. Эти люди за стенкой кричали громко: «Эй, сапер, а теперь вопрос: «Кто ты, сапер, кто?». Очень похоже на то, что это была магнитофонная запись разговора, а люди, которых я видел в замочную скважину, были манекенами. Да, я очутился в этой комнате, я вспоминаю, что же я делал неделю назад, но я не могу ничего вспомнить. Я жил сплетением одновременно во всех реальностях существующих и несуществующих. Да, в прошлой жизни я играл на баяне по селам на свадьбе. Моя жена танцевала, но потом родила ребенка. Я приходил пьяный домой и кричал ей: «Танцуй, танцуй мать твою так!». Она танцевала. Как-то раз я вернулся домой и вижу, что она несет ведро с кипятком для того, чтобы искупать ребенка. Я кричу: «Танцуй, танцуй, Таня!». А она мне плеснула кипятком в лицо, а я от ужаса умер, но теперь мне хорошо. Спокойно. Это воплощение такое безмятежное.    Перестал тревожить себя разными мыслями о всяких утопических вещах. Я перестал ассоциировать себя с тем человеком из прошлой жизни, потому что я не помню уже, что было вчера, но хорошо знаю лишь бит, что дал мне жизнь. Да, бит, неуловимый сказочный бит, я слышу тебя, я настукиваю ногой ритм, да, я живу, здорово. Да, начинаешь вспоминать любимые песни. Осматриваешь пол и стены. Из электрической лампочки вылетели желтые бабочки. Они порхали над  потолком, а потом исчезли. Ночь за окном, смотрю в окно и вижу луну, что отражает свет солнца. Высота стен - метра четыре и казалось, что эта комната была когда-то кабинетом, тут было много разных бумаг особо важных для людей, которые сидели за столом и думали о смысле жизни мучительно долго. Закрыл глаза – темнота, открыл – свет лампочки.  Бросались в глаза надписи на синих обоях краской разных цветов. «Свобода или смерть, давай, вешай клопов и спасай себя» и разные имена людей, которые были тут. Я вдруг понял, что я попал снова в пустоту, не зря же я потерял сознание. Когда-то в детстве я упал головой о песочницу, и у меня было сотрясение мозга, а после этого я стал совсем иным и тогда чувствовал, что стал демоном. То было сладко, но людей я не любил в ту пору, а все из-за этого сотрясения. Первый раз меня отец забрал меня домой из больницы, но я чуть позже сбежал с воинской части, где служил одну неделю, но сейчас Аркан Башни проходить стал. Я думал, что сбежал от своего ума, но не вышло, совсем не вышло. В моих снах был сатана. Сатана – это надписи в моих снах. Эти надписи кричали мне о том, что скоро рухнет режим, да, а что с того, ведь уже поколение 60-ых мне чуждо и многие основатели движения на том свете, а новый дух времени мне ужасно надоел. Своей человеческой сущностью я понимал, что никто не может волю к жизни подавить. Лампочка потухла. Я стал привыкать к темной комнате и начал смотреть на луну. В полу, покрытым старым паркетом была небольшая трещина. Я понял, что бог умер, что они убили бога, тогда я отодвинул пару досок, и там лежала моя книга. Я открыл первую страницу и прочитал. «Кто умер, но не забыт – бессмертен», да, вот что бросилось мне в глаза на первой странице. Свобода – это когда ты можешь наслаждаться светом луны. Луна, которая светила нам всем очень живо и наводила мысли на добрый лад. Она придавала этой комнате и ситуации, в которой я оказался, фантастический  вид и оптимизмом заражала меня лихорадочным таким. Свет луны падал на меня сквозь огромное окно с толстым сини стеклом. За дверью был слышен все тот же абсурдный вопрос и не менее абсурдный ответ. Бесконечно долго это длилось! Минута за минутой была слышна и эта музыка диких сфер и, внезапно она замолкла,- я услышал, как та комната опустела – они покинули ее так внезапно. Шаги их постепенно замолкли в коридоре. Я не паниковал. Стучал в дверь – мне не открыли. Спасу себя сам! Буду действовать, а не сидеть тут вечность. Подсказки у меня уже есть. Понимаю, что надо идти в ту комнату, но дверь-то заперта. Открыть ее смогу, но не сейчас. Сейчас буду смотреть на луну, наслаждаться ее светом. Можно было бы разобраться со своей книгой, которую я нашел – все же не так скучно будет жить. Ждать своего часа или приблизить этот час к своим ногам – тут нужна воля. Воля – это все, что есть у человека. Намерение очень много значит. Человек без воли ничего никогда не сможет сделать ничего высокого. У меня есть четыре врага: это страх, ясность, сила и старость. Страх, ясность и сила могут быть побеждены, но не старость. Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение. Ждать своего часа, когда мне откроют дверь и все объяснят или не ждать его и этих объяснений – мне решительно было сейчас на это плевать. Завтра они будут задавать вопросы, я выясню причину своего нахождения здесь. Я сел на пол и смотрел, как свет луны движется по стене и все надписи на стене проступили на свету в полном объеме. Свет постепенно двигался вправо, пока окончательно не исчез. Бояться надо не смерти, а пустой жизни. Мне снился сон. Во сне звуки за стеной внезапно исчезли и странно: я не услышал никаких шагов, абсолютно ничего такого, чтобы могло бы означать, что люди вышли из комнаты. Мне кажется, что они притаились за стеной и ждут, что я сам первый сделаю шаг и нарушу это молчание. Я сидел, не шелохнувшись до самого утра, и так и не услышал ничего такого, что могло бы пролить свет на их исчезновение. Хотя очень старался уловить каждый звук, исходящий оттуда, но ничего мне не удалось услышать. Мне снилось, что они уснули, а потом под утро резко исчезли, словно их никогда здесь и не было. Мне все казалось, что сейчас откроется дверь и люди, которые притаились в данный момент в соседней комнате зайдут сюда и скажут, что это все розыгрыш, что я могу отправляться куда-нибудь в любой момент. Я проснулся, и, судя по солнцу, было около полудня. Дневной свет дал мне необходимое освещение для исследования комнаты. Направив свой взгляд на одну из стен, я заметил резко очерченный контур в стене, там наверняка находилось нечто скрытое от посторонних глаз. Сквозь порванные синие обои вырисовывалось углубление в стене в форме квадрата. Без труда я ударил в стену ногой и из трещины посыпались разные вещи: ключ, крестик, божья коровка, иконки разных богов, шляпа соломенная, подзорная труба, черная маска, бутылка вина и перочинный ножичек. Сомнений не вызывало, что это ключ от этой двери. Я двинулся к двери и твердо знал, что ключ подойдет. Я всунул ключ в замок. Ключ без труда повернулся в замочной скважине. Толкнув резко дверь, я зашел в другую комнату. Но что это была за комната! Это была почти такая же комната, как и предыдущая, но тут в центре стоял сундук из старого дерева. На стене, возле черного сундука, висела картина  Босха. Ничего тут не было такого, что могло мне дать признак или намек на то, что здесь вчера были люди. Все было по-старому, за исключением этого темного сундука. Я глянул в окно - вид был точно такой же. За окном проносились серые облака и летали птицы. Я  старался найти ключ от этой двери, я сорвал все обои со звездами и планетами, исследовал все, что можно было исследовать и ничего. Ключ от первой комнаты не подошел. Видимо, что тут нужен был иной способ. Я смотрел на плывущие облака, а потом понял, что стены надо проверить. Одна стена меня заинтересовала, я попытался ее исследовать. В результате исследования я обнаружил с клад еды и питья. Все это было очень уместно. Я поел и выпил зеленого чаю из термоса. Для меня все это было оставлено. Я подошел к окну и смотрел на молчаливые, холодные горы. Они  виднелись на горизонте и мне они свой покой передавали своим сознанием. Они тихонько говорили мне: «К тому моменту, когда человек осознает устрашающую природу знания, он осознает и то, что смерть на этом пути — верный попутчик, незаменимый партнер, который всегда рядом. Смерть является главным фактором, превращающим знание в энергию, в реальную силу. Прикосновением смерти завершается все, и все, чего она коснулась, становится Силой». Да, высота гор была значительна, и я заворожено смотрел на их хребты, покрытые льдом, что сверкал на солнце. На сотни километров открывался вид земного блаженства и эти горы со своими зубцами на горизонте и это небо, нависшее на самом краю земли. С такой высоты многое становилось понятным, ибо ум молчать начинал. Это все так близко и настолько прекрасно, что нет сомнения в могуществе природы и ее значение для человека. Надо лишь жить духовно. Слава и позор – это все призраки ума. Страх перед неизвестностью огромен. Страх перед смертью связан с тем, что не ясно, что же будет там – на той стороне. Не ясно, что будет с нами там. Вот, если бы, наверняка, сказали бы, что ждет каждого на том свете, то все было б определенно. Встретимся на том свете, друзья. Цивилизация строится на противоположных каркасах. Там  полное подчинение природы и жизнь по выдуманным моралям и законам, которые делают человека безвольным существом. Человек вмонтирован в мощный механизм системы. Он вмурован в стену, но может ослабить гайки и выйти на волю. Всю жизнь нужно стремиться, чтобы побороть все низменное и стать твердо на путь, ведущий к светлому началу. Потолок - это необходимая составляющая этих комнат. Без него они бы не были бы комнатами. Знающий достаток – богат. Кто не теряет свою природу – долговечен. Хочу чаще смотреть в небеса, так просто все это, в этом нет тайны, в этом магия света и огня лишь.
          Я ходил по периметру комнаты, меря ее шагами. Просто, чтобы мысли шли себе в голове весело так. Мысленно я рисовал перед собой всякие леса и горы. Прыгал на опушках, распевал песни леса. Свобода приходит нагая, на сердце бросая цветы. Мы с нею в ногу шагаем, беседуем с небом на «ты». Мне было интересно узнать, что же произошло на самом деле. Я искал ответ в двух комнатах и собственных воспоминаниях. Времени – вагон. Привычка сковывает людей и делает их слишком управляемыми. Если вас заперли в комнату, то не плохо бы найти из нее выход. И тут я уснул. Не знаю, сколько я спал, но проснувшись, я подошел и дернул ручку двери, которая вела в третью  комнату. На пороге я резко остановился. В третьей комнате валялись части робота. Руки, ноги, голова – все это валялось на кафельном полу. Кто-то его разобрал или робот сам себя разобрал, чтобы отдохнуть от своего механического существования. Я глянул  на это все дело и шагнул в комнату. Она была зеленая. Комнаты были все смежные и шли исключительно одной прямой линией, которая делала это ловушкой: открыв одну дверь, ты мог открыть следующую и только следующую. Меня в четвертую комнату. Я иду по с зеленому ковру. Дергаю за ручку дверь, но она заперта. Тут было окно небольшое такое стекол, просто зеленая рама, но высота была ужасающей, потому я даже не думал о таком лютом побеге. Через него я видел все те же горы  и леса. Тут был деревянный стол и стул. На столе лежали красные яблоки. А зеленый палас, повидавший на своем веку не один десяток подошв, был прекрасен, как жаба в манжете. То участь всех: всё жившее умрёт и сквозь природу в вечность перейдёт. Искусство сновидения — это способность владеть своим обычным сном, переводя его в контролируемое состояние сознания при помощи особой формы внимания, которое называется вниманием сновидения, или вторым вниманием.
        Утром я увидел перед собой черного человека, он сидел на стуле, и видно, что он был за гранью добра и зла. Заговорил он очень тихо. Он предложил помочь мне найти выход из этой обители скорби и уныния. Он рассказал об устройстве комнат и о балконе, который на самом деле является магическим местом, с помощью которого можно перенестись в другие миры. Он сказал также, что ждет меня великое испытание. Оно связано с тем, что нужно не упасть духом, столкнувшись с тем, что находиться за таинственной завесой.  Человеческие существа разделены надвое. Правая сторона, которую называют тональ, схватывает все, что может воспринимать интеллект. Левая сторона — нагваль — царство, черты которого неописуемы, мир, который невозможно заключить в слова. Левая часть до какой-то степени воспринимается (если это можно назвать восприятием) всем нашим телом, — отсюда его сопротивление концептуализации.
         Я увидел связку ключей на столе. Ключи были сделаны из разного материала. Тут были стальные и медные ключи. Связка была тяжелая. Брелок был в виде птицы, которая смотрела на все синими глазами. Я подошел к четвертой двери и открыл легко - дверь тихо отворилась. Тишина давно уже стала моим другом. Тут были шкафы с лекарственными травами. Тут были реактивы и  колбы с химическими веществами. Соли и кислоты. Перья, череп человека, микроскоп возле которого лежали кусочки кварца. В коробках были маленькие шарики рубиновые. На стене висели картины, на которых было изображены морские берега и уютные острова, где не ступала нога человека, где океан ласкает нежно берега, а злые колени уже не дрожат, ведь тут нет стен и нет никаких посторонних звуков. А стены этой комнаты были темно-синего цвета. Я решил открыть ключом дверь пятой комнаты. Удалось! Я ощутил, что теперь то и начнется все, что я хочу по-настоящему. Я находился здесь и смотрел на стены даже ночью: луна выходила на небо, я рассматривал ее свет на стенах комнаты. Свет луны наполнял меня новым чувством неизвестности и глобальности всего сущего, и он давал мне понять, что люди должны совершать революцию сознания. Человеку надо ответить на вопрос кто он, зачем умирает и для чего живет. Лунный свет подкинул мне мысль о том, что все способности, возможности и достижения шаманизма заключены в самом человеческом теле. Я нашел балкон и прошел все комнаты на этом этаже. Последним ключом я открыл дверь на балкон. Стена, на которой висела картина Брейгеля младшего. Эта картина дала мне намек на то, как мне дальше быть, как покинуть это место. Эта стена внимание мое привлекла. Я снял со стены картину и увидел рычаг за ним. Я нажал медленно на рычаг и что-то произошло. Раздался скрип старого механизма - я понял, насколько все тут старо. Кирпичи на противоположной стене начали танцевать в медленном танце, пока совсем не попадали на пол. Рухнула стена, теперь я видел перед собой выход. Я внезапно понял, что все тут продуманно до мелочей и что мне нужно было это испытание. Я закричал от радости, а куски штукатурки посыпались с потолка от этого крика. На потолке были нарисованы рисунки старых мастеров. Там были колесницы, в которых сидели воины с оружием в руках. Они переходили из одного мира в другой и развивались, уходя за горизонты, где их ждали боги, сидящие за круглым столом, пожирающие рябчиков и ананасы.
          Меня манил балкон. На балконе я увидел стаю темных туч. Они летели вдаль – туда, где горы растут себе из земли. Горы буквально загипнотизировали меня своим величием. И лил дождь весь день. Я снова летел над горами, потом свернул направо - там находилось хрустальное озеро, в котором так чудесно отражались звезды. Их отражение  придавало этому месту такой милый вид, что хотелось остановить мгновение. Это великолепие природы! Хочу вернуться туда, ведь оно во мне теперь, во мне живет. Не хочу идти по темному тоннелю, который открылся с помощью нажатия рычага. Великолепие природы вечно будет жить во мне. Утонуло и растворилось все, что сковывало меня. Будто бы и ничего и не было. Это равносильно смерти, когда тьма погружает тебя в себя, а потом света в конце тоннеля и все совсем иное. Иное бытие. Железные перила балкона холодны. Я смотрел вниз и ничего не видел и мне хотелось покинуть эти комнаты. Тучи развеялись под натиском северного ветра. Тяжесть души исчезла, и теперь все было волшебным во мне. Я смотрел на мир свой внутренний, мне так хотелось теперь вернуться к друзьям и снова путешествовать по миру. Я спрыгнул с балкона. Я спрыгнул вниз, я просто перелез через перила и вот оно – вот это чувство полета. Анекдотом показался мне этот весь иллюзорный мир, который держал меня в своих сетях. Я не падал вниз, а летал. Я стоял в воздухе и смотрел на это огромное здание, где были все эти комнаты несколько минут, а потом начал шагать в сторону гор, пока не скрылся за ними.

5.

        Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх
Смерти есть лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей. А тот абсурдный город, в котором жил Федор, был настолько гадок и паршив, что даже лучи утреннего солнца не проникали в окна домов. Люди не могут жить без электричества, а смена дня и ночи вообще мало влияет на жителей города. Есть лишь любители сумеречной поры, которые тихо бредут к берегу моря, чтобы насладиться темными волнами и камнями, которые развалились вальяжно на тоскливом берегу. На берегу эти люди свечки жгли и читали стихи рыбам, что всплывали на поверхность моря и слушали правду, которая была на земле. А лунный свет такой тусклый льет на ночной берег, а ведь ничего толком особого не сделаешь со всеми этими вещами. Вот догорели свечи, ибо тьма заставила отложить тетрадку со стихами. Это мы-то такие чуткие к природе. Не хотим изменять ее для алчной наживы. Тьма обрушилась на берег моря, а в городах наступил кромешный мрак - это была расплата за тот беспощадный ущерб, который нанесли природе всяческие Фаусты. Мы тут гоблины и хоббиты лишь. Мы отпрыски кислотные. Наступила эпоха сумрака. Суть в том, что темные тучи полностью отрезали солнечные лучи от поверхности земли. Теперь было не до смеха работникам заводов и охранникам границ. Тучи не собирались исчезать. Темнота была непроницаема. Так продолжалось некоторое время, пока люди создали подземные комплексы, где у них было надежное укрытие с массой продовольствия и энергетических ресурсов. Кто остался на поверхности, тот через некоторое время замерзал, ведь на земле стало так холодно, что жители городов исчезли в этом мраке стихии. Самые богатые ушли  в подземные автономные города, где ели кислоту и вспоминали шикарные обеды на морском побережье в компании сладких мальчиков и девочек. Бедные же вымирали. Многие  кинулись атаковать эти подземные комплексы, но там была надежная защита и бунтовщики были убиты в этом неравном бою снайперами, что стояли на башне со своими нечеловеческими лицами. Один сварщик дядя Коля, что жил в центре города,  сделал бронированный экскаватор и поехал на нем сносить постройки магнатов. Он снес почти все, что было в городе. Остановить никто не мог его. Когда больше не было топлива, он взял пистолет и застрелился. Полиция ничего не смогла сделать. Их пули не давали эффекта. Сумрак царил в том городе, где жил этот герой подполья. Там же жили и другие герои нашего повествования. Многие города были пустынными. Люди пытались искать более теплые места. Ночь длиной в столетие тьмы. Утро, день, вечер – всего этого уже не было. Без них было очень непривычно первое время. Человек ко всему может приспособиться. Привычный ритм жизни остался в прошлом. Теперь никто не работал. Все это колоссальное количество товара ради капитала, как это было раньше – теперь же это осталось в прошлом. Многим дороги были воспоминания рассвета, заката и они понимали, что лишились того, чего они не замечали раньше. Солнце алое, как единственный источник жизни, был у многих теперь самым сладким воспоминанием. Проснувшись, он понял, что в теле слабость и ум молчит - значит надо еще поспать. Когда солнце светило, то обычно работники завода по производству роботов вставали с первыми лучами, а теперь – больше некому вставать утром рано. Без завода работники померли от голода. Раз солнцу не лень вставать, то и им не лень, ведь на заводе есть буфет, где можно выпить водки и поговорить о космических теориях Циолковского и Федорова. Теперь же это все в воспоминаниях осталось. Кали-юга…мы тут никому не нужны. Даже сами себе не нужны.

         Будильник звонит. Этот гадкий звук пронзает насквозь тебя. А он не может дать тебе сил, чтобы встать и идти бодро по улицам к черту на кулички, где будут кружить над руинами городов черные птички и бродить по взорванным улицам будут призраки. В эпоху тьмы холод и голод есть лишь знак минуса и бессонных ночей, когда ты сидишь в комнате и пишешь записки тем, кто прочтет твои рукописи, если рано или поздно кто-то зайдет в твою комнату, ведь все уходит, все течет, все меняется, и нет ничего нового под солнцем. Без солнца нет жизни. Чем больше человек живет внутренними потоками, тем больше внешний мир для него становится туманным и, в конце концов, превращается в пятно смутное такое пятно неизвестно чего. Есть гностические учения, утверждающие, что сам Абсолют тяготится своей абсолютностью. В какой-то момент ему надоедает быть Абсолютом. Он настолько абсолютен и совершен, что ему приходит на ум: и зачем всё это так? И он решает избавиться от бремени своей абсолютности и делает выверт. Жизнь и смерть так незаметно переходят друг в друга, что невозможно их точно определить. Нехватка энергии очень серьезная. Все приходится выращивать под искусственным освещением, а это совсем не то, что раньше было дано самой природой.

          В городах, где раньше дымили заводы, теперь было тихо. Многие люди в другие страны ездили в надежде, что там есть свет. Кубы черного цвета заполнили все улицы, и люди на них сидели и ели пряники, доказывали друг другу, что земля вращается вокруг солнца день и ночь и что душа после смерти попадет в рай или ад, ведь все зависит от твоих добрых или злых дел. Черные кубы падали с неба прямо на центральные улицы. Эти  города были мертвы. Люди не знали, когда эти темные кубы свалятся  на их город. В синее пространстве земли, что было еще без всяких новшеств цивилизации, вот там как раз, не было темных кубов в небе. Люди уходили из городов. Им не хотелось уснуть и не проснуться, а все потому, что ночью обрушилось огромное число кубов на город. Кое – кто выживал в глубоких пещерах высоко в горах. Это были нищеброды лишь. Богатые же переждали в бункерах этот темный период. Ученые говорили, что эти кубы следствие неправильного образа жизни цивилизации. Без ученых и так все было ясно. Плоды – это прогресс и безудержная жажда скорости, мощи, энергии и выхода к космическим объектам. Люди смирились с этим положением и обещали в сердцах, что если бы все было как раньше, то они бы задумались над тем, что творят на этой земле. Задумались бы над тем, что лишь уничтожают живое и попытались бы исправить положение. Через некоторое время все исчезло и солнце снова своими лучами бороздило землю, но люди к тому времени уже и забыли обо всех своих мыслях и принялись по-старому тиранить природу.

          В этом городе Федор. Человек пятидесяти лет, который очень любил читать духовные книги и говорить всем, что он воин и мастер жизни. Его дико раздражала рабская психология большинства. Он не хотел смиряться, ибо жизнь есть жизнь, а смерть есть покой вечный, покой могилы, где холодно, покрывало майи на тебе лежит, ты не можешь встать, ты под землей, над твоим телом пять – шесть метров сырой земли, а черви с большой охотой хотят покушать твое недавно ходившее тело. Он работал на очень важном производственно – научном предприятии и постоянно думал о том, как убить себя. И этим была занята его голова почти каждую секунду времени. Он не любил свою работу. Она ему сильно мешала думать о мире, где ум и совесть в почете. Работа была механическая: поиски  бумаг, поиск информации о покупателях . Он получил комнату неподалеку в одном старом доме, где жили привидения. И после работы любил сидеть в своей комнате и ощущать, как призраки бродят мимо него. Еще любил смотреть на соседние дома, наблюдать за жизнью людей со стороны, созерцать хаос  и энтропию в разных эгрегорах. А когда придет ночь, то на звезды хорошенько смотрел в свой телескоп и возбудиться от того, что они так прекрасно светят и мерцают. Неожиданно он проснулся среди ночи  и подумал, что вот бы хорошо было б исчезнуть из этого мира и попасть в другой - диковинный мир, где жили бы динозавры. Он вспомнил вспышками видений те времена, когда он был счастливым, то было время, когда он жил на необитаемом острове. Тогда каждый день был необычайно ярким, а теперь будни были серыми, и так было тоскливо от осознания, что дважды два есть четыре. Надо решительно поменять свое отношение к миру - это единственный выход. Надо найти свет в себе самом, чтобы не погрузиться окончательно во тьму и навеки усохнуть от  нависающей над головой чаши безумия. Уйти от кошмара для того, чтобы дать себе очищение от всякого заблуждения, стать философом такого масштаба, чтобы всем открывать глаза на абсурдность существующего миропорядка. Он одинокий солдат, грустный солдат в этом мире и теперь надо воспользоваться этим шансом, чтобы все было так, как хочет он, а он хочет, чтобы любовь была у людей на первом месте, а не пошлость быта. После таких мыслей ему уже не хотелось спать. Он быстро вышел на улицу, слегка прикрыв за собой дверь. Он воин света и добра.

        Ветер холодный осенний бездумно гонял пластик по улицам города, а пьяная молодежь орала песни. В песнях бегали по горам тигры желтые, что поедали алых зайцев, про черного бычка, что качается на ходу, идя по мостику через глубокий пруд, в котором отражаются звезды. В восьмом часу на работе должна была быть встреча, где ему надо предоставить документы. В них будут показаны процентные соотношения вкладчиков  одной конторы за прошедший квартал. Он вспомнил, что еще ничего-то и не считал. «Как это скучно, как глупо - вся эта муравьиная возня, ох, бляха – муха, как же это все пошло» - доносился тихий голос из-под земли. А он, сидя на скамейке в парке, слышал этот голос, который никому принадлежал, но после этих фраз он услышал громкий смех из-под земли. Никогда ему не было так в облом заниматься рутиной на работе, никогда еще он не думал с такой ненавистью о работе, все так быстро изменилось в его сознании, еще в прошлом году он взял нож и хотел убить начальника. Теперь же, может в связи с приближением просветления, ему открывалось нечто такое, чего он еще не мог выразить словами, да, безмолвное знание высших сфер. Звучит красиво! Раз красиво, то и верно – красота спасет мир! Он понимал, что нужно было думать об этих вещах раньше, но почему – то раньше ему эти вещи не приходили в голову, странно, но это так, мысли частенько хаотично бродят в голове, наталкиваясь одна на другую в неистовстве своего убийственного проблеска вечности. И от этого дико болит голова, но теперь же он чувствовал вселенский порядок в своей голове, что было весьма удивительно для него, ибо раньше такого ощущение не было, а теперь самое время думать об этом, как грустно, то, что человек вынужден спать треть своей жизни – это была великая трагедия людей. Ночью спать не охота, ибо это время для размышлений, а сны можно использовать для лучшего осознания себя, ибо мир яви и нави для того и создан, чтобы люди тренировали свое сознание. Разные мысли посещали его по ночам, и было в этом радостно для души и весело. Обычно он засыпал под утро, а ветер мог бы унести его мысли прочь, но ветру от таких мыслей вряд ли будет легче, к чему его нагружать, у него и так своих дел хватает. Звезды манили в свою страну каждую ночь.

6.

       Глаза – зеркало души. Боги устроили так, что всякий может отнять у нас жизнь, но никто не в состоянии избавить нас от смерти.
   Чертовски трудно заставить выкинуть из головы весь этот бред про заговоры и секретные материалы, которыми ежедневно кормят людей три толстяка, которые, то ли инопланетяне, то ли еще какие-то тузы, каких свет не видывал. Забыть все это и перестать думать об этом бессмысленном фрагменте, который заполняет головы пустые, ибо раз люди не хотят думать, то за них будут думать те, кто в  этом деле скушал не одну тонну собак. Масса пустой лжи, которая брошена на головы деловых людей, привыкших верить каждому слову в газете или по радио. Они ходят по улицам c красными флагами, транспарантами Ильича, они суетливо пересказывают друг другу «Капитал». Информационный поток льется из ущелий дядюшки, что бьет своим башмаком по столу, который завален кукурузой до отказа.  Кукурузой завалены все улицы города, и воздух пропитан кукурузой. Федор воин света и будет сражаться за свободу против мировой буржуазии.
         
      Солнце светит утром все вам в окна, и вы думаете о том, что пора бы заняться чем-то, что избавит вас от ощущения бесконечной скуки. Федор в черном плаще идет не спеша на работу по забитым крестами и дымом  улицам  бесцветного города, а равнодушные лица прохожих, их тоскливые взгляды взирают на него из окон автобусов и трамваев. Он давно научился привыкать отключаться от  проходящих мимо людей и того безумия, что творится внутри него. Он погружен в свои мысли и только на работе он переключается на задачи, которые там задаются. На работе, ровно по расписанию в заданной позе,  с заранее продуманным лицом и речью, стоят коллеги и травят байки про то, что директор подобрал на улице нищую женщину, которая была ему в прошлой жизнью дочкой и живет с нею теперь. Федор сдает одежду в гардероб и кладет номерок в портфель. На лифте он поднимается на 502 - ой этаж и медленно идет по коридору в свой темный кабинет. Там у него огромное окно с видом на город и стол с бумагами. Бумаги, как обычно, раскинуты беспорядочно, но сейчас ему необходимо найти нужный документ и произвести расчеты для сегодняшнего заседания. К нему заходят коллеги и страстно рассказывают, что им недавно снилось сны про то, что с ними произошло. А во снах город ушел под воду. Море забило тревогу, а огромные волны разрушили за час все побережье. Они заходят и садятся на стул и рассказывают до тех пор, пока часики не зазвенят, пока не дадут сигнал, что пора идти по своим кабинетам. Потом они смотрят на ненавистные часы и спешат делать свою работу для того, чтобы кормить семью. Один специалист по рекламе самокатов сел на стул и долго не мог вспомнить, о чем он хотел рассказать. Он сидел и глядел в огромное окно, да окно было на всю стену, такое вот огромное окно. Облако тревожно плыло прямо на уровне окна, а он решительно встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть, что же такое есть облако вблизи. А потом открыл окно и позавидовал птицам. Федор искал документ и, видя, что его коллега занят рассматриванием облака, вышел из кабинета, дабы не мешать ему в этом процессе. Когда он пришел,  то увидел, что в его кресле сидел Лев. Это был агент по продаже универсальных устройств по контролю сознания, и он также был известен тем, что на работе о нем никто почти  ничего не знал. «Солнечные лучи скользят по стеклянным стенам небоскреба, быть ближе к звездам, быть ближе к солнцу  -  научится летать  -  научиться парить высоко над лесами, горами, глубинами морей» - думал в этот момент Федор. У входа в кабинеты висят маски на крючочках. Любой  дядя в офисе мог взять любую маску. Это было полезным упражнением для того, чтобы слишком всерьез не воспринимать себя. Многие не носили масок, но многие были без них немыслимы. Можно каждый день носить новые маски: и нет конца и края этому процессу. Им маска становится так дорога, что он носит ее и за пределами работы. Он уходит домой в ней и говорит жене, что теперь он такой–то и такой человек, что тот старый Миша или Сережа или кто еще уже не существует. Что теперь же он такой-то и такой и теперь с ним надо считаться, а иначе он будет сильно злиться и может все деньги свои пропить за один вечер, если ему не сделает жена вкусный ужин и не даст ему секса ночью в постели. Если человек долго носит маску , то другие уже и забывают его настоящее лицо. Лев любил сдирать маски с тупорылых коллег и, порвав на части, кидать им в лицо мелкие кусочки бывшей маски. Лев призирал людей толпы. Были шуты, которые носили маски  годами и общались с такими же дядьками, как они сами. Лев обычно подходил и срывал маску уверенным движением  руки, а потом на глазах хозяина маски рвал ее и  кидал в  лицо клочья. «Чертов винтик, лови свою иллюзорную мечту» - орал он людям системы, а они злились. Человек  без маски был уязвим, не понимал, что  же теперь делать – шок сдавливал его потроха и дико колотился пульс.  На территории  небоскреба  имелся  завод по производству масок и прочих вещей , стирающих личность. Завод был огромным и находился под землей. Там были лабиринты с ужасающим числом тоннелей и мало кто знал , что творится на самом краю этих тоннелей. Выходки Льва были не всем известны еще. Часто новенькие работники убегали с ужасом прочь , а кто и вообще падал мертвецом на пол ,  думая , что его оставят в покое, ну , тогда Лев сдирал маску с  человека на полу  ,  а кто-то плакал что было мочи , когда видел , что его любимая маска лежит на полу в виде  лоскутков . Лев всем говорил, что работа  в современном мире  это ничто – это тупик  - пустота – смерть – серная дыра  - адский котел , нивелирующий все высшие проявления личности. Что это подобно тому , как если бы человека выкинули за борт плывущего корабля ,а вот спасательный круг подать утопающему забыли почему-то , пусть сука тонет себе  , море всех вместит , пусть болтает с рыбами . Он всем втолковывал , что вся эта цивилизация исчезнет , скоро будет совсем иной мир , иные ценности у людей . Что будет день и час придет, когда уму и чести, на всей земле придет черед стоять на первом месте. Он был неистов в своей ярости против этого дешевого затхлого мира обывателей и всей этой тягостной серой цивилизации, которой правили людоеды. Его все обходили десятой дорогой.
         Скоро должно быть собрание в главном офисе компании и все сотрудники готовили нужные бумаге к встрече. Небоскреб занимал  большую площадь в центре города. На одном из этажей должна была происходить встреча. Во двор подъезжали лимузины, из них выходили мажоры. Они на лифте поднимались в зал для собраний и встреч. Федор кричал им обычно в лицо: «Я чай пью, а весь мир пусть катится к чертям со своими мышиными законами!». Лев  по-прежнему сидел в кресле в кабинете Федора и размышлял:
- Нет худа без добра и добра без худа. Федя, не волнуйтесь, вы уже не болтик, эти мыши серьезно воспринимают эту иллюзорную игру. Я смеюсь, глядя на них,  пора бы это позабавить их и устроить им бойню, в которой надо уничтожить всю эту тиранию. Мне приходилось слышать, что я постоянно мозолю глаза сослуживцам и мешаю им жить. Что ж, пускай и так. Однажды мне приходилось слышать, что все хотят попасть в рай, но умирать то им страшно, ох как страшно, но они-то уже мертвы. Директор центра  технологий по делам скрытого обмана решил вдруг, что я записываю его мысли на бумагу. Да, мысли мозг греют. Он ходил за мной по пятам и постоянно спрашивал, что я там такое пишу у себя в тетрадке. Он настаивал, чтобы я показал ему страницы текста. Он был ужасно настойчив в этом своем желании, но его сбила машина и больше не кому тут морочить мне голову. Представь себе, было дело, когда он вызывал меня в свой кабинет: молчал, деловито доставал пачку сигарет и, пуская дым в форточку, смотрел мне в лицо. Потом встал и подошел к сейфу и взял в руки череп, который говорил о том, что самолеты американские бомбят Ирак. Я смотрел на проезжающие машины, несущиеся где-то в самой гуще городского безумия. С его этажа открывался вид на весь город.
     Федор рылся в своей голове и искал ответ. Лев помог найти ответ. Время поджимало – вот-вот начнется собрание.
- Федор, я понял, что это ад, а не жизнь – это сущий ад. Христиане верят в загробный ад, а я говорю, что ад - это то, что мы на земле сейчас чувствуем из-за того, что тут все вовсе не то, что нам навязывают с рождения. Во времена крестовых походов сжигали ведьм и прочих еретиков. Беззубая старуха подбросила пару хворостинок в костер, в котором пылал жертва инквизиции. Она была твердо уверена, что действует во имя спасения земли от сил сатаны. Не сопротивляйтесь злу, а на деле – это сплошная кабала – самое что ни на есть махровое рабство, спрятанное за стенами иллюзорных доктрин, рассчитанных на людей, чьи умственные способности весьма слабы. Я росл и себе в ус не дул искать бумажки, а теперь взгляните на меня. Чего вы достигли сами? Вы отдали свою свободу этим варварам, которые знать не хотят вас без этой бумажки. Вы или будете и дальше идти у них на поводу или сделайте что-то существенное и выйдете из этого круга. Разомкнете его и плюнете туда, где груды бумаг и толпа, которой кроме хлеба и зрелищ ничего не надо. Мертвецы кругом и вы хотите им тоже стать в полной мере? Мумии были и были люди, поклоняющиеся им, и вы туда же хотите? Давайте устроим им трепку, а? Давайте, вы на это собрание и взорвем всех там, устроим им веселенькую жизнь. Всем вампирам, паразитам, всей этой суетливой публике, которая поддерживает свою жизнь, уничтожая народ. Вы не можете быть одиноким, потому что у вас есть вы сами. Так что нечего переживать, что вам станет худо без этой работы и все знакомые отвернутся от вас. Беспокойство неизбежно делает человека доступным, он непроизвольно раскрывается. Тревога заставляет его в отчаянии цепляться за все, что рядышком, а зацепившись, он уже обязан истощить либо себя, либо то, за что зацепился. Беспокоиться — это значит становиться доступным, неосознанно доступным. Поступки обладают силой. Особенно когда тот, кто их совершает, знает, что это — его последняя битва. В действии с полным осознанием того, что это действие может стать для тебя последней битвой на земле, есть особое всепоглощающее счастье. Воспитание не имеет никакого значения. То, что определяет наш путь, называется личной силой. Личность человека — это суммарный объем его личной силы. И только этим суммарным объемом определяется то, как он живет и как умирает. Люди говорят нам с момента нашего рождения, что мир такой-то и такой-то и все обстоит так-то и так-то. У нас нет выбора. Мы вынуждены принять, что мир именно таков, каким его нам описывают.
Федор сел на стул и сказал:
- У меня знакомые все давно уже на том свете, а кто остался, тот понимает, что жизнь - это процесс непрерывного развития человеческого сознания и, что если человек встал на путь, то обратной дороги нет, ибо мы не рождались и не умирали. Враги наши делают все возможное, чтобы остановить этот процесс развития сознания и направить его обратно – в животный мир, где царят инстинкты и дышат парами ядовитых испарений безобразные скопления людей в строго очерченных каменных джунглях, в которых доживают свой век  те, кто рожден для полета был, но им перерубили крылья. Лев, я хочу сказать, что в каждом из нас есть та сила духа, которая необходима для того, чтобы выйти за рамки людских представлений и размахнуться для того, чтобы очистить себя от  всех ловушек  на всех уровнях сознания. Вы, наверное, замечали, что в детстве все сильнее хочется мир изменить к лучшему, потом же человек слабеет, живя в этом зоопарке, и начинает терять себя. Потеряешь деньги –не беда. Потеряешь друзей – плохо. Потеряешь себя – это уже никуда не годится! У нас система строится на полном обезличивании человека. Я говорю банальные вещи.  Мало из живущих людей знают по-настоящему себя . Они сплошной набор привычек и набора условностей, которые им забили головы еще в процессе обучения в виде разных идеологических установок.  Ты спроси у них о том, кто они вообще по жизни являются, а они будут думать часами и так и не дадут ответа. Кто-то скажет, что он пекарь или слесарь или депутат, но смысл в том, что они по жизни несут свое ярмо и все, что с ними происходит, они видят с позиции этой Матрицы. Я атакую свои слабости и выигрываю битвы , потому что не хочу прозябать всю жизнь в том болоте , что мы сами создаем своим нежеланием думать. Лучшая защита - это нападение! Мы сами себя давим в этих мясорубках! Пусть каждый человек поможет себе сам. Я несу свет и пытаюсь зажечь сознание у людей, как Прометей. В 1917 году была попытка уничтожить славян на духовном уровне, заставляя убивать себе подобных, как это глупо и  пошло. Конечно , можно всю жизнь сидеть на берегу и все пытаться пробежаться по воде «яко по суху», но стоит ли это того , если есть паромщик, который  может без труда перевезти  на тот берег.
       Зазвонил телефон и Федор взял трубку. Лев стоял и смотрел на небо сквозь толстое стекло. Звонил начальник собрания и предупреждал, что через час все собираются на верхнем этаже. Лев тихо напевал:
- Качают маятники туда – сюда, пока народ не станет зомби  всеми этими революциями и войнами.
Надо ли это, надо ли то
Чему нас учили
Мы это или не мы
Нам не до смеха
В дырках пальто
Я избрала путь
Бегу через века
Натыкаюсь на знаки
Убираю историю
И вижу ясней
Что скрыто от нас.
     Федор сидел на столе, сложив руки на колене, и смотрел вглубь себя. И вдруг в его голове прозвучали слова, которые говорил он сам всегда перед боем:
- Без нас плохо, устроим жизнь, мы будем жить, полноценно жить! Раньше уничтожали оружием явным, а теперь все делается не явно, но, тем не менее, сильней и надежней. Лет за пятьдесят управятся. Высвобождение сексуальных инстинктов очень просто может привести к поруганию человеком собственной личности. Запад гордится своей деморализацией и дегенерацией. Это болото, которое Фрейд подарил Западу и в результате мы видим вырождение тотальное. Отсюда вывод – все, кто говорят о том, что стыд и совесть не нужны, должны быть уничтожены немедленно! Их надо рубить под корень! Ложь - противоречивый, многоплановый, крайне запутанный психологический феномен. Строго говоря, ее нельзя считать грехом, ибо всякий грех имеет антитезу — добродетель, - а ложь антитезы не имеет. Потому что правда не является антитезой лжи. Обвинять кого-либо во лжи - опасный и нелепый демагогический прием, поскольку обвинитель, принимая неустойчивую позу правдолюбца, многим рискует. Нельзя негативно оценивать ложь и блеф - мы дышим этой атмосферой и плаваем в ней.
Странный город, больные дети, гадкие люди, жуткие машины, бесовское иго в банках и супермаркетах, а небоскреб, словно вавилонская башня без креста. Безумие царило в этом городе. Лев ощущал это душой и кричал Федору, словно прокаженный:
- Не могу больше молчать! Не могу молчать! Репортажи в прессе? Ложь, ложь и ложь! Ведь очень трудно понять нашу платоническую любовь к так называемой правде и еще труднее определить ее характеристики. Нельзя сказать правду, ибо "мысль изреченная есть ложь", и это справедливо по многим причинам: мы не знаем, что такое мысль неизреченная и не знаем процессов и законов ее превращения в знаковую систему языка.
Федор нашел нужные бумаги, и они тут же пошли на собрание, чтобы дать отпор врагам. В лифте было темно, и молчаливые люди напряженно думали о чае с пряниками, о наряженных девушках в тонком кружевном белье. Они думали о смерти. Им всем хотелось умереть. Это было для них так важно – умереть и забыть обо всем этом старом, ненужном, чужом. Они мыслили  глобально. Только так и умели. А лифт с адским скрипом все мчался наверх. Скоро последний этаж. Скрипят механизмы жутко и тошно. Мчится  кабинка в огромной бетонно-стеклянной коробке бездне навстречу.

7.

     Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем еще, что такое  жизнь? Они вышли на предпоследнем этаже, где  их встретили сотрудники безопасности и проверили документы, обсудили новую секретаршу, которая не носит нижнего белья. В огромном зале  был огромный стол. За ним сидели люди. Три огромных окна с левой стороны и три огромных зеркала с правой. Зал вмещал человек триста. За столом сидели важные люди, которым хотелось жить ради еды и женщин. Они суетливо оглядывались по сторонам. Герои небес вошли в зал и стали кричать о том, что  эволюция общественного сознания, диалектическое развитие научной мысли, поступательный ход от меньшего совершенства к большему - иллюзия и самообман. Этика - единственное, что осталось от религии, и мы цепляемся за этот обломок, так как страшимся свободного плаванья в океане бесконечных вероятностей. Этика связует в единую структуру тонкую психическую материю нашего "я" и позволяет отыскать "родственные души", спасая от неизбежной самоизоляции. Есть  проблема конформизма - современного синонима "гибели души". Постоянный страх нечто потерять и постоянное желание нечто приобрести диктуют конформистскую манеру поведения, так как страх и желание характеризуют ложь во всех ее модификациях. Действительность — демон Европы. Проверить какие-либо сведения нет ни малейшей возможности, так как массовая цивилизация всегда оперирует большими цифрами.
      Болтали важные господа за столами и стучали бокалами с вином о свои головы совиные. Они ели ананасы и рябчиков пожирали, ибо им было сладко думать о том, что где-то там, кто-то кого-то за углом.
- "В начале было дело" - сказал гётевский Фауст! Дело! Мы дельцы! – орали буржуи.
       Лев взглянул вправо и увидел голую женщину с отдела по рекламе марсианских яблок. Она что-то говорила своему собеседнику, который сидел со скучающим лицом. Взгляд его ничего не выражал. Она говорила ему трепетно и нежно, как самому любимому на земле существу.
- Помнишь, ты держал мою руку в своей руке и говорил мне, что безумно любишь меня и чувствуешь, что я для тебя именно та самая единственная и неповторимая, ради которой стоит жить, мол, ты меня давно искал. Я уже точно многое не могу вспомнить, но основной смысл такой. Ты сказал, что ты помрешь без меня. Несчастнейший - он же и счастливейший! Он же и счастливейший, он счастливейший. Ты говорил, что до встречи со мной, твоя  жизнь была серой, пустой, абсурдной. Ты говорил, что твой разум вмещает все мои слова, которые я тебе когда-то говорила. Ты часто вспоминаешь их и руководствуешься ими, когда не знаешь, как поступить. Кто лжет, отрекается от себя. Зеркало — такой же генератор иллюзий, как любовь или тщеславие. Надо убить марионетку в себе, разорвать все связи с толпой. Достичь  отчуждения от общепринятых желаний, стремлений и цепей. Отказаться от культурных и научных догм, несмотря на их безусловную, казалось бы, очевидность. Мы полагаем, что надо бежать к врачу при болезненных симптомах, спрашивать совета в затруднительном положении, короче говоря, мы полагаем, что кто-то другой нас вылечит, научит уму разуму, растолкует загадку жизни и смерти. И однако этому другому мы тоже не очень склонны доверять. Лишенные оси индивидуального бытия, мы барахтаемся на общечеловеческих волнах и слушаем биение беспокойного моря там, в одиночестве.
Лев не стал слушать дальше их разговор, ибо было ничего интересного, он сидел  на стуле и оглядывал людей, которые входили в зал, болтающие о чудесном воскресении. Он встал, взял под руку прекрасную даму из отдела продажи эликсиров бессмертия и сказал ей тихонько на ушко:
- Прекрасно! Я очень рад, что мы скоро все это оставим далеко-далеко. Мне эта публика ненавистна! Я пытаюсь найти нужное количество воли. Нужна воля, чтобы порвать этот гордиев узел, потому что внизу куча машин с включенными охранными устройствами – а это значит, что люди бояться, что их имущество украдут, пока они развлекаются, сидя у кого-то на дне рождения или еще где-то там. Любой привычке для функционирования необходимы все ее составные части. Если некоторые части отсутствуют, привычка разрушается. Привычка нуждается во всех своих составных частях, чтобы оставаться живой. Ядром нашего существа является акт восприятия, а магической тайной нашего бытия — акт осознания. Восприятие и осознание является обособленной нерасчленимой функциональной единицей. Пока человек чувствует, что наиболее важное и значительное явление в мире — это его персона, он никогда не сможет по-настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь, он не видит в нем ничего, кроме самого себя.
Прекрасная дама хохотала, глядя на то, как подавился буржуй костью. Она сказала Льву на ушко сладеньким голосом:
- Это рабы своих лимузинов и своего чувства собственной важности, всю свою пустую жизнь тратят на поддержания своего статуса, который  необходим, чтобы рабы писали кипятком при виде шикарной жирной сиси, сидящей в бане, надменно курящей дорогие сигары, пуская пузыри в ванной по утрам. Бесы так уверены, что это и есть настоящая жизнь. Обычный человек считает, что индульгировать в сомнениях и колебаниях — это признак чувствительности и духовности. Правда состоит в том, что обычный человек очень далек от того, чтобы быть чувствительным. Он обманывает себя не намеренно, но его маленький разум превращает себя в чудовище или святого, но на самом деле он слишком мал для такой большой формы, какую заполняет чудовище или святой. Ненависть разрушает того, кто испытывает ненависть!
    Вдруг вся публика стала хлопать, а старичок в черном костюме встал и вышел на сцену. Он взял в руки микрофон. Это был крупный миллионер по сбыту крови младенцев. Звали его Белочный Борис. Он говорил, что его друг Ленин заболел никому не известной болезнью, а вообще, – дело куда хуже – он умер. «Каждый умирает и нам надо использовать то время, которое дано нам на земле для того, чтобы накопить кучу денег и славы» - торжественно объявил он. Ленин умер от неизвестной проказы, как уже было сказано, он был миллионер и продавал киноленты с Брюсом Ли, а умер он очень нелепо и гадко. Смерть произошла в результате его падения в океан, когда он путешествовал со своей женой на пароходе. Он шел пьяный ночью по палубе и решил залезть на самую верхушку капитанской каюты и насладиться ночным видом. Он некоторое время посидел там, но это ему показалось малым, и он решил, что неплохо бы сесть в шлюпку и там поспать, а утром прийти обратно в каюту. Решил и пошел исполнять. Он спустился с крыши капитанской каюты и пошел искать лестницу, ведущую в бортовой отсек. Он неудачно поставил ногу на канат и упал в водяную бездну и  моментально утонул, не издав при этом ни единого возгласа. Вода холодная, а ночь темная. Его искать начали утром. Потом только уже, когда поняли, что на корабле его нет - тут все сразу и приуныли: решили, что он пьяный упал с корабля. «Был он под кайфом» - ржал Белочный, в заключение, признавшись, что сам ему продал башмак кожаный из Голландии, который он ел радостно. Тёща подала в суд на капитана, а капитан дал ей в рыло, а она стала говорить, что больше не будет проказничать, что страх в ней сидит, что от утопленника не было толку никакого, что его уже не воротить назад.
       Люди сидели и молча смотрели друг на друга: им было глубоко чхать на труп в глубинах морских. Белочный был юмористом и любил смешить всех, но он был не трезв, и зацепился за стул, и упал под стол, а там под столом ржал, как жеребенок, а потом заткнулся - ему стало плевать на весь мир, ведь он чуть не умер со смеху.  Груня решила выступить с речью по поводу гибели беса. Дело в том, что  она должна ему была картину Дали, но теперь долг исчез.

- Товарищи, я прошу минуточку внимания. Я должна заявить, что мне жаль, что Цой и Брюс Ли лежит в мавзолее, ясное дело, что наши ряды уменьшаются, но я должна заметить, что нам нельзя впадать в панику. Я говорю, что теперь раз вождь умер, то  теперь я буду лететь на Марс вместо него.  Там у нас есть колония рабов,  мы свезли туда кучу землян и стерли им память и внедрили в голову чип и теперь они покорные слуги нашего нового вселенского правительства. К нам прилетают космические корабли, они тоже заняты работорговлей и вывозом ценных ископаемых с планет разных звездных систем. Мы с ними дружим. Летов мертв и в гробу хохочет над всеми вами.  Друзья, все мы очень любили утопленника, но я улетаю на Марс: ракета меня ждет, там я буду начальницей колонии. Скоро будет еще одна партия рабов с планеты неподалеку нашей солнечной галактики. На Марсе буду продавать свое земное бытие и налаживать связи с генералами, что играют в бильярд в своих гипсовых звездных каютах. Друзья мелкие, как славно, как чудно, скоро мы станем киборгами. Ура!

      Федор подошел к столу и сгреб кучу документов, и кинул их на пол, и зажигалкой поджег все эту галиматью.
- Вот! Вы видите это пламя - в этих бумагах была  вся жизнь покойного, теперь же я буду говорить вам всем о том, что я вместо него буду лететь на Марс. Я затею звездные войны и уничтожу весь ваш космический флот. Воины света и добра до утра бьются с молью в шкафу.

Костер разгорался на кафельном полу зала. Все были поражены и в молчании  смотрели на огонь. Многие с последних столов подвинулись ближе, чтобы увидеть, что там происходит, чтобы забить трубку марихуаной и обсудить очередной томик Маркса. В этом центре дедушка Телескоп работал по делам космических контактов, ему было много лет, он еще воевал во второй мировой, он встал со своего места и вышел на сцену – взял липкими руками микрофон:
- Огонь, товарищи, есть наш бог, мы чтим огонь, мы язычники, - это штука очень мощная. Помню, как я сжигал много трупов на войне. Эх, слишком силен был сибирский мороз. Лопата не брала. Каждый раз я подходил к костру и рассматривал скелеты: мяса там уже не оставалось. Я смотрел на черные кости и думал о том, что пролетариат живет  без всякой цели. Он служит пушечным мясом ради карьеры генералов, а на вашей тупости делают деньги банкиры. Воюем непонятно за что и за кого. Нам сказали идти на Сталинград и «ни шагу назад», но толку? Что мы знаем об этой войне? Мы сражались на стороне не понятно кого. Мы защищали их иудейско-советский мир. Нас жестко надули и взяли на мушку. Ошибка ли это? Наша ошибка в незнании корней своих, товарищи. Я давно уже не вижу смысла пить водку. Я отказываюсь от этого жалкого обмана. Часто я думал, что произошла ошибка.

      А вот после этой речи как раз люди и поставили свои стулья полукругом вокруг догорающих бумаг, а их, поверьте, было так много, что костер вечность мог бы гореть. Тут люди стали и свои бумаги, которые они должны были предъявить своим боссам, но теперь им было не нужно это все. Все люди на собрании стали бросать свои бумаги в костер, они ведь храбрые такие: подкидывали свои бумаги в костер, который с каждой минутой все сильнее разгорался. Святая простота. Костер становился все ярче, и многие уже отодвигались подальше – такой уж сильный жар был. Тут открылась дверь, и в зал зашел главный директор Василий Беспечный, и все увидели, что лицо у него выражает высшую степень отрешенности, ведь он был свят в своем безумии. Он подошел к столу и всем стало не по себе. Жутко было смотреть на его сатанинское лицо. Все ждали, что он скажет слово, но он молчал. Он сотворит такое, отчего у всех  будут большие проблемы. Федор смотрел в окно. Директор глянул  на стол, там была шарманка, на которой играть должен был Лев, но Лев отказался, ссылаясь на то, что уже пьяный, что ему не до смеха, что ему хочется рыбки покушать, но он не может, ибо к нему приближался некто в черном пальто без головы. На стене весело радио, и  оттуда струилась песня лета. Все были готовы сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого мира. Лев встал и подошел к догорающему огню. Он оглянулся на людей, которые сидели и пили кофе с бубликами.
Прекрасная дама заметила:
- Ах, ну вот же они, вот, глядите, из-под столов вылезли вурдалаки. Мои лунные ночи мне дадут восковые фрукты, сама себя спасу и отпою, мои чада в лесах плодятся, они мои дети, они олени. Откройте им веки, всем, мигом, дружно, мы оленей тут кормим с рук, лес наш дом, наш бог Пан, мы пантеисты, наша планета лишь колыбель океана и острова леса. Пан мой бог и иного бога нет.
 
           Василий сел по-турецки на пол и разразился смехом. Сначала тихо, а потом громче и громче. Люди не могли понять причину его смеха. Костер догорел, дыма было много, открыли окно и в окно полетели бокалы с вином, а столы стали летать по залу. На столах сидели рабочие и  кричали тосты за любовь ко всему инфернальному. И пропел баритоном Лев тогда:
- Железный гвоздь распятия
      Властвует над всем…
Свет от луны сияющим пятном
      Лег на пол, накрест рамой пересечен
     Века прошли, но он все так же млечен
     И крови жертв не различить на нем…
Все сидели и вспоминали свое детство, свой садик, школу, подружек, самокат, игры в прятки и нарды. Каждому хотелось достучаться до того момента, когда они лежали у мамок в животике. Но вдруг стук в дверь - дверь открывается и на пороге стоит баба с утюгом и резиновой шляпой. Она небрежно кидает шляпу на вешалку. Туда же летит и серое пальто. Она подходит медленным шагом к столу и наливает себе сто грамм. Потом идет по ковру и, споткнувшись о ковер, падает на пол и засыпает. Она была местной герцогиней, которой все рабочие дарили воздушные шарики.
- Ранняя пташка! – ворчали рабочие. - Она хочет быть лучше, чем она есть. Она гуру для нас, ее грудь нас манит, мы хотим ее, мы хотим с нею жить, будем ее любить ночами попеременно в парке. Технократы, где вы? Скоро лето! Ветераны как стоп-кран навсегда. Где вы, технократы?
Раздался стук в дверь. В зал вбежала техничка Сонька с двумя бутылками коньяка.
- Где тут у вас пожар? Мне сообщили, что огонь разбушевался, что скоро все тут сгорит дотла. Из окошка вашего дым шел, а пожарные звонят и говорят – примите меры, а то мы сами приедем разбираться, но выпьем всю вашу тару в холодильнике. Я вышла на балкон и гляжу на дым! Тургенев мастер ранних встреч и ранней влюбленности. Только этот этап любви он умел точно передать и бредил им жутко.

        София побежала к тому месту, где были остатки костра, ее качало из стороны в стороны, он тут вдруг заорала:
- Я баба ленивая, но я Ленина чту, мы для опытов НЛО тут все собрались. На Марс они нас всех увезут. Мы пропили все счастье. Печаль одна у нас. Цой наш командир. Ну вот, до чего вызывание духов доводит. Спириты окаянные! Вы былое оставили, быль свою увидели? Ведьма или ангел, птица или зверь? Я шла по лесу, мотор за спиной рычал, я словно бы белая птица, но с пропеллером, я летаю над лесом, мой муж механик, он сварганил мне мотор за спиной. Я думаю, что жить буду сто лет, бросила курить и пить. Мои стеклянные глаза что лед. Бородатый старик в белом мне снился, он хотел мне дать свой алмазный бубен. Шакалы выли за избой, школьники не могли прийти в себя на уроках, им снился дурман и поля без коней. Все пылью поросло. Потому что радио слушают.

       Она толкнула Васю в спину кулаком и вылила две бутылки коньяка на догорающий костер. Окружающие смотрели на это все, словно это кадры из фильма. Одна доярка Маруся вскрикнула навзрыд:
- Да проще было пожарных вызвать, они б все потушили, чем вам с духами в кошки-мышки играться.
- Я тебе вызову! - пригрозила Сонька кулаком, - я сама тебе все потушу! Я ведь с духами на «ты»!
- Товарищи! – сказала София, - предлагаю рассмотреть дело о том, что наш бизнес в опасности! В нашем отделе среди сотрудников есть предатели. Мы зальем их водой - они погаснут, как кошки в вишневом саду, пытающиеся быть вечными. Я знаю, что предатель тот, кто против  того, чтобы инопланетяне возили золото и алмазы с Земли на свои планеты, а такие люди у нас на фирме имеются. Я за Христа! Честно. Я верую в Христа! Я с мужем не сплю. Я девственница. Я такая чистая. Верьте мне, люди, я за вас!

      София поправила галстук и сняла пиджак. Она налила себе стакан водки и выпила быстренько грамм триста. Все знали, что на ней одной держалась вся компания по производству айфонов новой модели. Эта девушка была персоной очень значительной. Многие сотрудники завидовали, что она так могущественна. Теперь она открыто сказала, что есть  предатели, что им бойкот, что им надо ответить за эту оплошность перед народом. В Софию тут все влюбились, но боялись ей об этом сказать, даже Лев не мог думать о том, что влюблен в нее. Лев мог качать штангу в сто килограмм, но боялся Софию как огня. Она была для него словно дочка. Он звал ее просто Соней. Говорил ей, что она дитя Бездны

8.


      Жизнь есть переход из одной формы в другую. Жизнь этого мира есть
материал для новой формы. После бала у всех сотрудников были мысли о том, что надо взорвать здание, где они больше не будут работать. Они понимали, что это конец, что так больше нельзя жить. Нужно было искать иной путь, но его не было, а все из-за того, что каждый хочет уйти в свое собственное сновидение. Тайные знаки есть эти перстни на пальцах.

      За соседним столиком сидел директор и читал газету про чуму. Чашка, наполненная водой, была почти на самом краю столика.  Девушке же было скучно все время быть на одном и том же месте. Она выпил вина и теперь ей пора утечь куда-то, например, стать водной поверхностью, чтобы ощутить на себе мужчину. Она залила еще литра два пива, и ее желудок стал говорить, что хватит, что пора и меру знать. Соньке хотелось быть водой, чтобы суметь проникнуть в корни растений. Сонька все говорила о том, что хотела бы быть кем угодно, но только не собой. Вася же сидел рядышком. Он, кинув газеты под стол, думал, что надо найти лодку, чтобы плыть на  ней по кофейной реке, чтобы плыть и пить свежее молоко козы. На середине реки прыгнуть с лодки и оказаться в самом центре подводного течения. Течение унесло его дальше и дальше от лодки и, в конце концов, он бы очутился в мире другом, а в каком – не важно, главное, что б он был обновленным полностью, чтобы наслаждался течением реки, что состоит из кофе и молока.
      Вася ушел в тонкий мир с головой, ему снилось, что он умер и что он живой. Он летал снаружи всех измерений, он закинул за спину язык, он не слушал чужих изречений, он не помнил о том, что знает, он за рамками людских представлений, он не верует в дни и ночи. Вася начал глядеть в чашку с кофе и молоком  и представлял себе сладенько, что может быть, он уже умер, конкретно так умер, что ему не удалось укрыться от самого себя за этой гладью белоснежной и темной одновременно. Какие бездны скрывает от нас эта поверхность самого обыкновенного кофе и молока. Какие тайны тут волнуют мой ум!
- Васятко, а почему вы все время сидите и смотрите в чашку? – спросила София, технично выводя джазовые мелодии на пианино, которое ей подарил ее дед, что воевал во Вьетнаме за вьетнамцев.
- Там нечто, что скрыто от посторонних – там тайна, глубина, которой нам не ясна.
- Это что же? - удивленно спросила она.
- Нет, не сегодня. Не желаю говорить сейчас. Устал от самого себя дико я.

      София привыкла ко всяким странностям людей и знала, что другой есть ад. Она хотела мужчину, но боялась лишиться девственности. Ей уже за сорок. Она старая дева, но замужем как бы, но для галочки. Любви в ее жизни не было никогда. Она ждала марсианина и ни один землянин ей не нравился. Она читала по ночам Беккета и Уитмена, пыталась молиться, чтобы жить в раю после смерти тела своего физического.
 
       Вася пытался выпить чашку кофе, но вдруг почувствовал, что был выпит кофе. Он очутился по горло в кофе с молоком и, плывя наугад в этом пространстве без указателей и каких либо островов, он был в неком трансе. Он пытался ухватиться за бревно, плывшее рядом, но подержав его немного, отпустил руку и застонал, словно при смерти. Течение выносило его к берегу ласковому, и с каждой существования земного и всех существ он хотел обнять за минуту до смерти тела или еще чего-то. На берегу стояла лодка. Она была без весел. Весла лежали за деревом. Оттащив ее к реке, он взял весла и поплыл к центру реки, но это было тяжко: течение очень сильно мешало ему добраться до центра. Он изо всех сил гребет, но пот градом течет с него и он глотает снежинки, что несутся навстречу его лодке. Он пьян любовью к космосу. Но все-таки ему удалось доплыть до центра. Там он прыгнул в глубину самого себя, и тут же его унесло подводным кофейно-молочным течением в прошлое, и он разорвал ту нить, что с прошлым его связывает.

      Теперь же Вася сидит на стуле в столовой и держит чашку в левой руке и смотрит в глаза Софии. Он осознал глубину голубых глаз Сонечки. Оценил качество кислоты, что бродит в его желудке, он добавил  ложку сахару и мигом выпил кофе. Она закрыла глаза и стала извергать фразы.
- Лес в паутине весь, там валяются различные бабочки мертвые на траве и на деревьях. Зашел на опушку леса кролик и заявил всем зверькам, что он будет выносить бабочек мертвых за пределы леса. Он наколол колючками их, выпил чашку кваса и пошел в путь. До забора он встретил енота, который нес семечки на рынок в соседний город и они вдвоем решили продолжить свой путь. Енот дал ежику семечек, а ежик спел арию Степана Разина. Шли они лесом и полем, и вот - вышли к речке, которая разделяла лес от прочих земель. Ежик кинул свою подстилку и сел. Он долго смотрел на воду и понял, что хочет жить у воды. Солнце уже садится и надо бы искупаться .Он прыгнул в воду и обнаружил, что тут мелководье. Он крикнул еноту, чтобы тот шел с ним вброд. Они шли – шли и дошли до избушки и там передали бабочек мертвых кролику одному, который оживил бабочек своим теплом душевным, и они улетели в рай. Я устала, Василий, от всей этой параши! Мне до чертиков надоел весь этот груз обязательств перед вселенским правительством, перед этими чудиками в летающих тарелках,  думающих, что они альфа и омега, ненавижу их, ведь они просто мои иллюзии. В моих карманах много безумных вещей и идей. Золотой век в моей груди бьется. Хочу обратно в мамин животик. Хочу снова жить там. Мне ведь нужна любовь и кислота. Ох, как же тогда было круто! Я в мамкином животе хорошо себя чувствовала. Но цивилизация  все испортила! Весь ее мнимый прогресс – это на самом деле регресс. Вместо того, чтобы развивать свои духовные способности, она способствует одичанию людей. Вырождение - вот, что предлагает нам цивилизация. Вместо любви – капля крови на рукаве. Не наше все это! Я пытаюсь найти себя в марсианских хрониках.
- София, я влюбился в тебя, я совсем рухнул в ад, а все из-за тебя! Ты в ад меня загнала. Я из-за тебя руки себе резал ни раз. А ведь я жил до тебя в горах много лет, у меня была платоническая любовь к тебе и кроме этого, была еще и вселенская большая любовь. Я любил каждый куст и травинку, каждое облачко на небе и ручеек. Я всю ночь напролет смотрел на звезды. Эта чертова технократия. Теперь же все иное, мое ремесло сводится к умению умирать для мира. Я безумец, ведь я смог в тебя влюбиться. Смерть истеблишменту! Должен умереть электорат. Ты декадент. Софочка, я вспоминаю свою молодость, Соня, ты просто бабенка, которая молится, монашка, вот и вся тайна твоя в этом, в тебе нет сюрреализма, ты обычная бабенка, да, Ницше прав. Я подхожу к окну сто седьмого этажа. Это же этаж столовой, Соня. За окном проплывает  аэробус, а в нем  люди, спешащие по своим ничего не значащим делам. Соня, я недавно видел селенье гномов. Они не такие на самом деле, как рисуют в сказках художники их.  Я был в лесу, и там было их жилище. Меня к этому месту привлекло кваканье лягушек. Когда я подошел чуть ближе, то увидел огромный пруд, покрытый кувшинками и  лилиями. А подойдя еще чуть ближе, увидел башенку из коричневого кирпича. В башенке была дверца, и вот с замком этой дверцы возился человек. Он на меня не обратил никакого внимания, я прошел дальше и увидел мельничное колесо, аккуратно шелестящее в глубинах пруда. Не став обходить мельницу, я пошел дальше вдоль пруда, в котором из глубины раздавались периодические разговоры жаб. То в одном месте, то в другом, то сразу в трех или четырех местах слышны были их голоса. Лягушки запрыгнули на камень, и, посидев немного, запели «Эх, дороги». Подождав, пока еще пару их друзей не появится по близости, они нырнули обратно. Колодец  был такой глубокий, что дна не было видно. Рядом лежало ведро из красной глины. А деревянные домики были весьма не дурны. Меня привлек шум воды, что шел  из груды камней, сваленных в кучу, образовавших искусственный водопад. Размера небольшого и поток воды мощный. Он впадал в пруд. Еще чуть подальше был водопад тоже из красивых камушков, но поменьше этого. Тропинка тянулась между ним, и я направился дальше, обойдя маленький водопад. Тут я остановился, чтобы рассмотреть еще один маленький водопад, что находился от меня слева. Из пруда торчали два аиста. Я увидел,  что гном стоит в воде по пояс и держится за бревно одной рукой, а второй держит пестрый зонтик с острыми спицами. Мельница оказалась у самого входа в это селение. Тут в тазике плавали караси, а на мельничном балконе сидел человечек в красном плаще и свистел в рожок. Вода из мельничного колеса стекала ему прямо за шиворот. Чуть подальше стоял человек в черном плаще и смотрел на сверкающие пятна, что катались на поверхности пруда. А из окна одной башни высовывалось лицо в колпаке - борода седая и рот до ушей. На рыбалку пошел и ловил рыбу, поймал карасей и карпа, ловил на камнях у пирса старого рыбу. Сам не могу жить уже, мать болеет, отец в США живет. А тут я пью, работаю и хожу в бар БТР, там панки и металлисты играют. В Питере же панки крутые и металлисты. Там все как в 90-ых! А тут просто попса! В Питер хочется так снова. Тут делать нечего совсем.
- Ах, Василий, я люблю вас, вы так милы, Боже ж ты мой, до чего красиво. Мне надо успеть вымыть свое тело, чтобы ночью подарить вам ласку, ой,  мне надо спешить, хочу, чтобы ночью я была безупречна с вами.  Еще куча работы не сделанной. Еще надо пойти на море искупаться, прогулять собаку, выпить чаю с лимоном, дочитать Лао Шэ. Вчера я не успела вымыть голову, а сегодня успею, успею, любимый мой Васенька. Пора бы перестать быть рабами! Иногда могу затянуть косячок. А то до самой смерти будет продолжаться эта кабала. Давай, Васятко, затянемся сегодня ночью косяк и поверь мне, милый, что после этого все будет в ажуре. Котенок, я провела свою  молодость в штатах. Я уехала, сбежала туда отсюда, дабы заняться серфингом. Кроме того, я  летала на Марс. Да, я летала и на Луну. Меня созвездия Псов вдохновляло на новые подвиги славы. Делаю массаж пиявка и пчелам. Это мой духовный бунт против всего христианского, капиталистического, либерального мира. Ты будешь баранки мне подавать на фабрике грез, чтобы ты смирение имел, чтобы смог плыть на Титанике без паники и страховки! Чтобы ты убил в себе стража общественного мнения. Плюнь ему в лицо, Василий мой, мальчик любимый.
- Да, Софочка, я буду индейцем, буду дарить людям мир, любовь и радость. Я буду художником. Буду рисовать голых женщин, что обитают в моих снах. Ты просто прелесть, но не более того, ты просто хочешь жить в Коктебеле на могиле Волошина, так купи сама себе дом и сама работай на железной дороге проводницей.
- Вася, козлик мой! Как я рада, что ты так умен. А я буду физиком, я нам уже всю жизнь расписала. Васенька, ты главное, деточка, не рыпайся, не уйдешь от того, что я за тебя решила. Я тебя в кроватку положу и быстро успокою тебя своим телом и душой. Станешь моим пушистиком! – ласково Сонечка утешала.
-  Ох, Софка, вот когда я летел на самолете в Китай, чтобы найти мастера дзен, то я помню, как я лег на мягкую подушку и уснул быстро. Всю дорогу до Китая я проспал. В Китае же меня ждал научный центр, где я изучал мастерство дзен, но мой ум не умер, он просто вышел погулять. Соня, нас учили забывать свою историю пулями и концлагерями. Мы родом из Греции. Платон нам друг, но истина дороже. Мы не знаем вообще ничего о прошлом своего народа. Соня я налью тебе пива. И так, мы пьем пиво, думая о полете в космос, подсчитывая миллионы волос на лобке любимой. В наших руках лежат ключи от шкафов, в которых скелеты висят. Информационная война – это моя игрушка в пустоте. Я смотрю на свои руки во сне и понимаю, что надо идти и отвоевывать свое сновидение у черных магов. Я люблю себя и тебя, мой  друг, а на самом деле ты просто часть моего сна, не более того, ты мне снишься, такие вот дела, а ты дрожи и плачь, ты просто дурочка, ясно? Все это общество потребителей, которые рабски гробят свои жизни в погоне за вещами. На костре сжег я книги Маркса и Энгельса. Я хотел быть Ротшильдом, но потом понял, что я сам себе глупости говорил. Я бы хотел уничтожить любое государство –  точка опоры это финансы, за которые день и ночь льется пот и кровь, но я вижу, что мой путь – это мое личное сновидение, а не коллективная игра страстей. Куча ненужного товара и год за годом механизированное общество глупцов. Они лишь успевают заработать, поесть и опять заработать – это выживание, а не жизнь. Кто идет путем дихотомичного мышления, о том надо забывать.

        София выключила свет в столовой и стала целовать в засос Васю. Она руками взяла его за член и стала мастурбировать ему, а он схватил ее за писю и стал там средним пальцем погружаться все глубже и глубже. Она стонать начала. «Все в твоих руках, в твоих руках мое счастье, мой оргазм, но я не буду после этого исповедоваться, я стану как ты, развратницей, вот что я придумала» - шептала она ему. После они пили вино в ванной и слушали Пинк Флойд. Он подарил ей свою футболку. Не поехал в Лондон на концерт их. Просто не захотел. Психовать стал сильно после того как облизал средний палец, который побывал в писе Сони. После этого Вася решил: секс – мое конек, все остальное суета, даже кислота…

      Он стал часто с ней ночевать в гостиницах, немного с Соней ему было не по кайфу, ведь она мещаночка по духу, но, обняв ее, оставив свои слюни на ее лице, докурив косяк, он понимал, что она просто дурочка, обычная бабенка. Таких миллионы на планете Земля!

      В это время Федор сидел один в кабинете и читал свою книгу, которая лежала на столе. Ему вспомнилась его бывшая жена и, не в силах сдержать накатывающиеся переживания, он закрыл руками лицо и попросил помощи у ясеня. Тут дверь скрипнула. В комнату вошел Лев и Федор поведал ему то, что вертелось у него в голове:
- Лева, нам нужно расширять свой опыт до вселенских масштабов. Космос полностью равнодушен к страданиям или благополучию москитов, крыс, вшей, собак, людей, лошадей, птеродактилей, деревьев, грибов или разных других форм биологической динамики. Хаос — один из ключей его творчества. Ох. Мы шли по разрушенным городам и гибли миллионами от голода и ран, а кукловоды делают состояние на этом. Дело в том, что путь длиной в бесконечность открылся передо мною. Я понял, что смерти нет. Тело наше лишь временное пристанище в этом мире, а дальше будет развитие – все дальше и дальше. Смерть это обман великий. Кругом были разрушенные города, в которых местные жители прятались в подвалах. Все выжжено,  на улице куски искореженного металла. Не стоит бояться смерти и нужно каждый день проживать, как последний день на этом свете. Все мы встретимся на том свете. Тот и это свет суть одно. Смейся в вечной игре под названием жизнь. Мы живем на каких-то перифериях аутсайда, и защитные линии гуманизированной культуры сметены его разъяренной волной, и пена этой волны разъедает сокровенное наших снов. Куча техники разбросана по полям и лесам. Она догорала и дымила. Траншеи, где мертвые лежат, дула пушек смотрят в небо, печально догорает солнечный диск на горизонте, ветер веет с полей и навевает смертельную печаль. Я воевал во второй мировой. Дома меня ждали жена и дети. Я шел со своими боевыми товарищами и подругами. Мы шли по дорогам, полям и лесам. Дошли до Берлина. Там все выжжено и изуродовано. Там мы нашли укрепления наших солдат. Мы сидели на старых обломках разрушенной базы. Эта было чудное мгновение. Тут были сети туннелей, которые шли под землю и выходили у самого подножья горы. Тихо- тихо было. Лишь иногда пролетали истребители. Мы сидели у самого подножья, и я пытался заснуть, но товарищи не давали мне уснуть. Лейтенант Арсений и майор  Семен сидели на пне, и пили сто свои фронтовые сто грамм. Они друг напротив друга и о чем-то спорили. Вдруг Семен вытащил руками осколок снаряда из своей ноги без единого стона. Он попал ему в ногу при атаке Рейхстага. Семен крикнул, что огонь пылает в здании, где была немецкая библиотека. Арсений побежал в библиотеку тушить пожар. Я же сидел себе и думал о Канте, что это великий философ. Я посмотрел на небо и увидел в нем кусты сирени и маковые поля. Гитлера в бункере не было видно, труп был найден, но то не труп Гитлера. Арсений  вынес томик Канта и Гегеля из библиотеки. Он успел спасти великих мыслителей нашей планеты. Из-за пожара Арсений получил ожог головы, но философские книги в руках дали ему силы забыть о боли. После этого хотелось есть. Арсений взял удочку из мешка и стал в пруду ловить карася. На земле валялся раненный фриц, у которого были жены и дети. Семен добил его и ужаснулся от того, что у фрица голубая кровь. Пролетела летающая тарелка, оставив за собой шлейф дыма. Всю рыбу почистили и сварили в котле. Ужин был отменный.  Я играл на флейте шотландские баллады. Я зашел в старый дом, нашел там гитару, вернулся с нею к товарищам и стал играть старую песню «Миры летят над головами». А товарищи стали танцевать свои шаманские танцы. Им удалось ритм впустить в себя и полностью слить свое сознание с ним. Я придумывал им различные формы выражения человеческого тела. Арсений начал замысловато передвигаться и предложил Семену следовать за ним. Они стояли друг напротив друга. Арсений двинет то рукой, то ногой, а потом и Семен и так много раз пока не стали ходить кругами: то туда, то сюда. Хоровод. Вот вечный смысл бытия. В этом сакральном проявлении духа выражали себя наши предки. В хороводе никто не лишний и все очень четко гармонично взаимодействуют друг с другом.

       Лев сидел на стульчике и смотрел в окно - там плыли тучи розовые. Он вспоминал поход в баню. Там бабы полоскали свое белье и он влюбился в белокурую бабу. Она ему приглянулась своими жирными ляжками. Она громко пела «Ночь нежна» и очень громко смеялась. Ему этой ночью ее будет не хватать в постели. Он снова будет спать один. Без женщины. Второй год уже так проходит.

Федор же, видя печаль Льва, продолжил:
- Это и есть военная тайна. Танец – вот, что нужно человеку. Причем  это все было у нас в селах. В городах уже прошло. Я вам такое рассказал. Надо встать и взяться за руки с людьми, которые водят хоровод. Тайна – ага! Жизнью надо жить. Сидите и молчите и думайте над моими словами. Это хорошо! Здорово, я наблюдаю жизнь, вывожу свои законы из увиденного. Любовь не нужна тем, кто хочет нас поработить и они начинают с того, что уничтожают ее с самого детства! Я же наоборот. Я в людях пытаюсь высшие чувства разбудить. Я пробуждаю их сознание к свету. Это означает  вот что: представьте себе ночное небо и молнии – одна за другой пронизывают это небо. В воздухе озоном уже пахнет. Гром гремит вдалеке. Огромные искры света! Они разлетаются цепями в темноте, а я сижу и смотрю на все это и ощущаю, как во мне тоже носятся молнии и чувствую, как гром грохочет во мне самом. Дождь еще не начался, но собирается. Это чувствуется по усиливающемуся ветру. Вот что такое воина!  – закончил свою речь Федор.
Лев промолвил:
- А я сказками душу людям лечу. Могу сказку любую придумать. Скажи тему! Только не про капитана Немо на этот раз, а так устал все время про него людям говорить.
- Воздух.
- Ок! Я  летел в аэробусе, там было полно животных . Звери, сидящие на окнах и висящие на стенах. Тут были и осьминоги, зайцы с оранжевыми морковками, а также различные птицы, пчелы, слоны, носороги, кони, собаки и много чего еще другого. Я посмотрел в глаза собаке, что висела прямо перед моими глазами. Она покачивалась мерно, а потом я перевел взгляд в окно и увидел, что город остался  далеко так, что его вообще и не видно. Дело в том, что я обычно не смотрю в окно, когда лечу в аэробусе, но тут мне захотелось оторвать свой взгляд от этой собаки и вот как раз окно. Так вот там крыши небоскребов упирались в небо, и я летел чуть выше их. Я посмотрел на пассажиров: они спали и читали газеты и пили пиво. Я подумал, что неужели так все просто – пей пиво и читай газеты. А внизу я так ничего и не смог различить. Все слилось в одно пространство без четких контуров. Мне даже стало страшно, что вот сейчас все рухнет, да с такой высоты, что никто не сможет собрать и узнать нас. Я услышал, как девочка пела песню своему белому щенку: «Не зли других и сам не злись, все мы гости в этом бренном мире, что если, что смирись, мудрее будь и улыбнись. Холодной думай головой. Ведь в мире все закономерно – зло, излученное тобой – к тебе вернется непременно!
        Мне было лет двадцать. Я проводил свободное время, сидя в саду с подружкой. Мы играли в шахматы и шашки. Еще я играл с друзьями на гитарах. Я брал в руки бумаги, на которых были мои песни написаны. Я  читал их один за другим, а ребята слушали молча. Потом пришли дети из соседнего села и тоже стали слушать Я взял один лист, потом другой, потом посмотрел на него внимательнее и опять пел песню, которая так нравилась всем. От листов веяло радостным теплом и сердце трепетало. От этого тепла расцветали цветы в моей душе, и кровь кипела сильней от полноты бытия. Я взглянул опять на эту кучу листов и не в силах больше вынести такого тепла, я засунул листы в пакет, но тепло грело меня и сквозь пакет. Эти чудесные листы излучали невидимое мною доселе тепло. Я пошел с пакетом домой и не в силах вынести подобного действия листов с песнями, я засунул листы в пакете в шкаф, на верхнюю полку, но и оттуда грело меня это дело. Я выбежал из своей комнаты и побежал в столовую пить мятный чай. Мята росла в огороде. Я тут же выпил чай. Тепло не покидало, оно усиливалось. Я не знал что делать. Говорить не хотелось ни с кем. Никто не мог бы ответить внятно. Это было тепло, согревающую душу.
- Левушка, я сталкивался с таким  проявлением энергии слова. Слова имеют очень сильное воздействие на тонком плане. Люди кричат друг на друга только потому, что когда злятся, то сердца их отдаляются очень сильно и, чтобы их услышали – им приходится орать и наоборот! Пару недель назад со мной произошел один случай. Я принес обед  в свой кабинет из столовой. Я начал есть суп с вермишелью. Тут в дверь зашел человек с молочными усами и в шапке набекрень и представился Карлом. Он подошел ко мне и сказал, что я должен выйти из головы. Встал почти в упор ко мне и тихо промолвил: «Осторожно, приятель! Всякая религия — только детское и нелепое восхваление вечного томительного зова в беспредельной и ультимативной пустоте». Я почувствовал головную боль сразу после его ухода. Когда доел, то пошел относить посуду в столовую. Я вышел из кабинета и двигаюсь дальше в сторону столовой. Неожиданно я понял, что коридор стал иным. Он иным стал! Я весьма удивился, так как раньше тут был поворот направо. Теперь же был поворот налево. В коридоре, через который я должен был попасть в столовую, исчезла дверь. Я вернулся обратно в свой кабинет и понял, что тут происходит что-то не ясное. Мне вспомнилась история со скоростными лифтами. Начальство всем потом говорило, что лифты рухнули потому, что слишком много человек зашли в них. Они оборвались не без помощи тех, кому это выгодно. Нить сознания также не обрывается сама по себе. Там были люди, которые спешили домой, но их лифт был сломан. Он требовал жертв. Лифты были забиты работниками. Я  тогда еще сходил посмотреть на трагедию. Вот подошел к лифту и глянул в щель – высота небывалая, а внизу темнота. В подвалах крысы обитают. Я вернулся в кабинет и ощутил холод, идущий от того места, где недавно находился новый торговый представитель Карл. Я посмотрел на себя в зеркало, потом перевел взгляд в окно. Я видел, как корка льда покрывает кабинет с каждой минутой. Это как в морозильнике для туш. С каждой минутой температура понижалась на десять градусов. Я увидел кучу бумаг под слоем льда. Я начал петь гимн северу, а потом я достал эти бумаги из-под слоя льда и выкинул их в окно. Они унеслись прочь, гонимые теплым ветром. Я понял, что тут делать-то нечего вообще. Мне нет смысла тут находится. Холод усиливался. Листы скрылись с глаз моих. Позвонил телефон и директор потребовал, чтобы я занес ему эти бумаги. Я сказал, что я выкинул их в окно и больше не буду рабом в этой жуткой морозилке. Он сказал, что зайдет сам и переговорит со мной.
Лев взглянул в окно и больно умную рожицу состроил:
- Летом в прекрасные молодые годы я сидел в садах и играл на гитаре с друзьями. Там были девушки с соседнего села и они внимательно следили за тем, что происходит на линии идеологических баталий, то было чудное время! Уплыл «пароход философский» и линия была отдана Ленину. Он бесновался  и ненавидел жизнь. Мы это прекрасно понимали и долго об этом говорили. Маркс, Энгельс и Ленин были чужды нашему сознанию и мы отчаянно боролись с тем, чтобы не сближаться с теми, кто хочет промыть нам мозги. Тогда уже было предчувствие воины. Воина это всегда героическая позиция. Мы понимали, что нас используют. Нам было жаль тех, кто желает быть в этом рабстве. В воздухе с каждой минутой нарастали тревожные ноты. Они были предвестниками будущих войн. Кровавых и беспощадных. Мы знали, что революции не могут ничего изменить. Революция сознания – это единственное, что работает. Сознание, освобожденное от шизофренического разделения бытия на материализм, идеализм, дух, меру. Все начали расходиться по домам. Ко мне домой попросился человек с соседнего села, потому что домой ему к себе было идти не охота. Ночью, взял белое одеяло, натянув на тело, он пошел к себе домой в соседнее село. Они ворочаются с боку на бок по ночам, и их пожирает пламя. Они просыпаются, испуганные, и ищут жизнь в яме, где пряники летают на улицах и банки с колой тонут в подвалах. Это те, кто играет роли в этом театре, кто тьму в себе имеет колоссальную, на них я и уповаю!
Федор тяжко думал о смысле жизни, а также о войне, которая вечна и о белом одеяле, что летит над городами и бросает своими крыльями бомбы на Лувр и Лондон. Он ощущал завернутую в газеты ночь, дающую людям долгожданный покой, он ощущал в этом мире себя таким странным, ведь он необычайно интересен для самого себя.
- А почему вы сейчас не играете на гитаре? – спросил Федор,- ведь вы могли бы устраивать небольшие концерты в общественных местах и тем самым бы могли бы донести до людей правду. Ну, вопросы интересные поднимали бы, безусловно, а действительно ,что будет дальше , куда мы идем ?
Лев сказал удовлетворительным, тонущим в вечности, голосом:
- Какой бы критической ни была ситуация ... не отчаивайся; когда все обстоятельства внушают страх, не надо бояться ничего; когда вы окружены всеми опасностями, не опасайтесь ничего; когда не осталось сил, рассчитывайте на все ваши силы. Это единственное, что дает силы. В своем окружении бесчисленными дьявольскими машинами индивидуум сегодня еще более убог и бессилен, чем когда-либо, более обусловлен и ограничен, нежели сам способен обусловливать и ограничивать. Человек - это личность настолько, насколько он может командовать собой, давать себе закон и форму свыше и изнутри. Абсолютная тайна, тайна как таковая пронизывает все присутствие человека. Он тем более ошибается, чем безусловнее принимает себя за меру всех вещей.
 
          В кабинет зашел Вася и начал рассказывать парням свою историю. Бился золотой век в его груди. Он вспоминал свой МИГ-29, подорванный вражеской артиллерией. Он описал свой первый удар по вражеским дивизиям. Его сбили. Он попал в больницу. Он ужаснулся от того, что в плен попал. Все врачи внушали ему ужас. Ему крайне не хотелось ничего общего иметь с ними. Он шел на костыле по коридорам узким таким темным, ведь в больнице не было света. Он шел то по одной, то по другой лестнице, но не мог найти главного врача. Он зашел в один из кабинетов, в самой глубине здания. Его встретила медсестра и попросила раздеться по пояс и встать к стеклянному маленькому окошку и вдохнуть воздух и не дышать, а через минут десять сказала, что можно одеваться. А во втором кабинете он лег на кровать и к его ногам и рукам прикрепили электроды, а к груди приставили присоску и все показатели с датчиков шли прямо на принтер: разные полоски и зигзаги. Ему было жутко неприятно от ощущения, что он пленник. Вдобавок, его еще и сильно мутило после падения с самолета, ведь парашют неправильно сработал – он упал на вражеский барак. Ощущение, что тебя меряют и вычисляют, было невыносимым. Врач в черном кителе сказал, что все окончено и попросил выйти. Вася вышел в коридор, поднялся на лифте, обогнул пару этажей и пришел в один кабинет, где его ждал отец. Отец сказал, что воюет на стороне немцев, что пора ехать домой. Вася бросился в окно  с третьего этажа, но упал на кусты роз, поднялся и пошел  себе дальше по двору госпиталя. Ему стало страшно-страшно, осознания того, что он пленник было чудовищно угнетающим, восприятие менялось с каждой секундой, а девушка в белом халате стояла на бочке от вина. Капли дождя на ее лице, она плясала как пьяный паяц, хохотала, сняла халат и осталась в чем мать родила. Вдруг Вася увидел завод, где уголь, мазут и машины. К нему подходит прораб и лукаво говорит, что для Васи тут есть важное дело. Вася решил удрать с завода: стал бить прорабу, но подбежали рабочие и быстро завалили Васю, его как пленного, сразу отправили в карцер. Вася долго еще ловил лучи солнца в одиночной камере. Вася видел, что охранники привели к нему в комнату человека с чемоданом. Человек молвил:
- И так, вы совсем не так себя ведете, как подобает пленнику, вам надо расслабиться и выпить шнапс. Я не советую бросаться из окна. За вами следил наш мальчик, он нам все рассказал. Мы знаем, что вы бомбили наш город. Это конечно же чудесно, моя дочь любит русских пилотов. Она слушает выступления скоморохов и читает Чехова, ну а я, как немецкий человек считаю, что такая музыка будит в человеке похоть и делает из него язычника, но язычника не немецкого, а совсем иного язычника. Ваш пример лишнее тому подтверждение, сейчас придут врачи и дадут вам лекарства, мы будем следить за вашим состоянием. Ваш отец велел нам не спускать с тебя глаз. Не думай, что тебе удаться провести нас. Мы читали «Бубен верхнего мира», знаем про тебя все, понял нас?

9.

         Домой. Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. За горами стоял лес весь в лучах солнца, а холодные ветра гуляли по вершинам деревьев, которые росли почти до самого неба. Одним видом леса он был очень взволнован. Леса были грандиозны по своим масштабам. Лес шел почти до самых гор. Я шел по тропинке и заметил грибы, растущие в траве. Я сошел с тропинки и подошел к грибам и спросил у них о том, что творится в самой глубине леса. Они  улыбались мне и в ответ, и, качаясь на стройных ножках, пели свою  песню.    
     На одной из полян был домик. Там сидел человек, который приходил тогда в ту комнату  и  от него я получил  связку ключей. Двигать нужно на вершину гор – там  все и будет происходить. Ибо так они вечно существовали, монолитно врезаясь ввысь, и только вечность могла дать такой приют им такую силу. Абсолютная тишина покрывала всю долину и, всматриваясь в горы, я ощутил на себе пристальный взгляд. Я оглянулся по сторонам - никого. Я шел по тропинке куда-то без всяких координат. Лес пожелал мне удачи, и я заметил, что уже подошел к подножью гор. Узкий горный перевал вел на ледниковый хребет. Горы смотрели на меня, и я почувствовал в их взгляде бесконечность. Никакие вещи в мире не могут сравниться  с величием гор. Я взглянул с высоты на лес, и он теперь не был таким огромным. Я подошел к краю скалы и стал рассматривать лес. Самые высокие деревья были в центре. Это был  вид с высоты более чем достаточной для того чтобы упасть и разбиться да так , что мало кто потом сможет опознать твое тело. Стремительно и безгранично раскинула природа  свои камни и кости в этом месте, где реальность теряет свою плотность  и наружу выходит более тонкая эманация. Живите в гармонии с природой – вот ключ к тому, чтобы быть по-настоящему живым.

      Порыв ветра неожиданно закрутил мелкие камни, и они полетели по воздуху  в сторону леса. Я слышал, что есть горы, на которых живут люди, обладающее всякими тайными знаниями. К ним приходят люди за знанием, которое смогло бы сделать их более свободными и дать ответ на главные вопросы: кто они, для чего живут и зачем умирают. Человек не может полноценно существовать, пока не ответить для себя на эти вопросы. Своим невежеством и глупостью мы отдаляем себя от самих себя. Ищем снаружи то, что находиться внутри нас. Многие из людей хотят прикоснуться к великим тайнам и обрести способности высшего порядка. Постижения мира вне ума и вне морали. Только по Ницше, четко, как удар молотом по блоку бетона изо всех сил.

     Человек пытается перейти на более тонкое восприятие мира. Он пытается пропустить себя через ушко иголки -  да, дело! Как не крути, а назад пути нет. Каждый человек тебе учитель. Не сравниться слепой и зрячий. И вот вы убили душу и препирались о ней. Ницше сказал: я люблю Диониса. После этого о чем еще говорить?