Уездный Сыщик Глава 14

          24.03/ 2018.               
                Уездный  Сыщик.

                Глава 14.

                Испытание.  Дело  Графа.

                Х                Х               Х



Оставшиеся мартовские дни, прошли для Ивана Бусова бурно и событийно. Во-первых, промучившись сутки с лишним в общей камере, отдал чёрту душу Резак, и как установил доктор Музыкалов, от осложнения на мозг, полученного в результате  удара в голову полученного убийцей от полицейского при задержании. Сокамерники показали, что у них было стойкое ощущение, что Резака кто – то грыз, так он выл, рычал и корчился в муках.
- Конечно грызли! – мрачно изрёк Иван при беседе с подшефными – навьи, мертвецы приходили к нему, и грызли, из тех кого он погубил. Но то была лишь прелюдия, основное действо для него началось теперь там, в потустороннем мире, где ему предстоит иметь дело не с глупыми девками, а с обитателями преисподней!
Сидельцев камеры, эти слова напугали настолько сильно, что вскоре, в воровском мире Ладова,  образ страшного сыскного начальника, дополнился ещё и суеверным опасением, касаемо того, что сыщик, напрямую общается с нечистой силой, и скрываться от него бесполезно, и единственное средство, это колдовские ладанки с заветными кореньями собранными в полнолуние, или на Ивана Купалу. Среди городских обывателей, эти слова тоже передавали из уст в уста, но разумеется не с такими излишествами.
Оставшиеся двое сообщников Резака были приговорены к повешению, Леонтий загремел на десять лет на каторгу, а дура горничная получила два года в Арестном доме. Бусов пожалел глупую девчонку, и заметил что ежели она и за эти два года не поумнеет, то следующий её визит в полицейскую Управу, будет уже последним.
Город, как уже бывало в подобных случаях, наполнился разного рода слухами, а центром внимания стала Таисья Павловна Мещерякова, рассказывающая каждый раз по новому, историю их с Бусовым плана, по поимке опасной шайки, а главное выведению из игры барышни Брусникиной. Последней, женская половина города уже традиционно завидовала, охая и вздыхая при этом.
- Как же этой Брусникиной, так повезло, а? Попасть в такую интригующую и интересную историю с разбойниками и  грабителями! Да чтоб тебя ещё любил и оберегал такой мужчина как Иван Силыч? Как жизнь несправедлива к порядочным женщинам, всё этой выскочке, Брусникиной досталось!
Сама Светочка не во всём разделяла эти взгляды, но в споры не вступала, зависть потенциальных соперниц была ей приятна. Салоны и вечера она стала посещать реже, зато подружки навещали её постоянно, и приносили с каждым разом всё новые подробности захвата шайки Резака с поличным.
У самого Бусова оставшиеся мартовские дни выдались относительно свободными, ничего серьёзного покуда не случалось, а с мелочёвкой прекрасно справлялись на местах околоточные и квартальные. Под самый день рождения 22 марта, Хворостовский нашёл таки барину хороший, подходящий дом в два этажа, первый из которых был каменный, а второй деревянный, из добротного, дубового леса. Бусов сразу же поехал его смотреть, и большущее строение ему понравилось, там после некоторой перестройки, много чего можно было разместить. При усадьбе имелся каменный колодец, большой сад с фонтанчиком, правда неработающим, огород, а за ним выход к реке, словом дом подходил будущей молодой семье по всем статьям. Бусов  согласился на предложенную цену не торгуясь, и вскоре всё было закончено в лучшем виде, и без волокиты.
Свой тридцать седьмой день рождения, Иван отмечал на квартире в узкой компании с Хворостовским, и Светланой с Олегом. Дмитрий Михайлович остался дома с женой, ибо Катерина Петровна в силу своего положения, далеко от жилья предпочитала пока не выезжать. Светлана долго ломала голову что подарить любимому в такой день, и наконец подарила ему хороший лакированный ларец, купленный ею в антикварной лавке. Олег же преподнёс другу серебряные часы тульской работы. Сыщик остался очень доволен подарками, и заявил что самым лучшим подарком для него, является присутствие в его жизни барышни Светланы. Девушка от этих слов прямо-таки растаяла. Застолье было весёлым и душевным, вспоминали всё хорошее, позабывши всё плохое. После посиделок Светлана с Иваном пошли гулять. В последующие дни, в свободное время, Иван вплотную стал заниматься домом. На первом этаже, в двух хозяйственных помещениях, он решил установить отдельную ванну и туалет. С туалетом было просто. Нанятые землекопы в два дня вырыли квадратную, в два человеческих роста яму, с небольшим выводом на улицу во двор, чтоб в случае необходимости, нанятый золотарь, её бы почистил.  Затем яму выложили кирпичом, после чего из хороших дубовых досок  смастерили необходимые надстройки, средней величины окошко в верху, давало необходимый свет. При входе в отхожее место, с права на полочке стоял подсвечник со спичками, а с лева на тумбочке тазик и кувшин с водой, руки мыть. На гвоздике висело полотенце, а в специальной корзине, нужная для пикантных целей бумага. Основное отверстие в уборной, прикрывала тонкая осиновая крышка. Таким образом, нормальный туалет в доме был готов принять посетителей, в любое время.
Чуть сложнее оказалось с ванной комнатой, помещение под которую, находилось несколько дальше чем туалет. Иван решил не мудрствовать особо, и обустроить свою ванну по примеру того,  как это сделал Дмитрий Михайлович Брусникин. Как-то посетив из интереса это место,  Иван весьма заинтересовался его планировкой. Ванная комната Брусникиных, представляла из себя большое и просторное помещение, со средней величины окнами на верху. У правой торцевой стены, находился наполовину вмурованный в неё, железный, продолговатый бак на тумбе, ёмкостью двадцать пять вёдер, от которого в невысокую но удобную ванну, тянулся металлический кран. С другой стороны, в соседней комнате, бак имел внизу топку для дров и угля, а в верху, широкий жёлоб для залива воды. В этом же помещении находился большой запас дров да крупного угля в мешках. Каждое утро и вечер, либо дворник Пантелей, либо Таисья, пополняли по мере надобности запас воды в баке, и подтапливали его, а он, благодаря особенной конструкции топки, не требовал много угля и дров. Таким образом домочадцы имели возможность мыться утром и вечером. Да, холодная вода в ванной, стояла в двух больших деревянных ёмкостях, чем-то напоминающих собой ковчеги, кои стояли у стены с лева, и так же вмещали в себя по двадцать пять вёдер воды. Последним штрихом к удобствам ванной комнаты Брусникиных, было медное ночное ведро с крышкой, стоявшее тут же, на всякий случай. Всё это Бусов запланировал сделать и у себя, а в дополнении, провести в дом воду из колодца. Для этой цели, к маю месяцу, он, через знакомых купцов помогавших ему с приобретением нужного котла, ванны, и прочих приспособлений, договорился с одним толковым инженером из губернии, и тот приехав сам, и оглядев фронт работ, вполне себе уверил хозяина, что в мае у того в доме будет водопровод.
- Мы своё дело знаем! – заметил инженер.
- Заплачу сколько скажете, только не подводите меня, не надо- тихо попросил хозяин.
Господин инженер, уже после разговора с заказчиком, узнал в приватной беседе от купцов, кто таков его заказчик, и чем он знаменит. Инженер немного поразмыслил, и сказал купцам что уважаемого Ивана Силыча, он ни в коем случае не подведёт. Таким образом, в первой трети апреля, ещё до Пасхи, в новом доме Бусова уже во всю действовал приличный туалет и ванная комната с холодной и горячей водой. Для водопровода меж тем, уж заранее завозились и складывались в амбар трубы, краны, помповые ручные насосы, и прочие необходимые предметы. Мебель в доме, осталась почти вся от старых хозяев, но половину её, Иван всё же заменил, это казалось в основном постелей, кроватей и диванов, стулья столы и кресла, остались прежними. Шкафы и прочая подобная мебель, заменялись по мере необходимости, и уже к середине апреля, в дом можно было въезжать и жить. Старая прислуга, сыщика так же вполне устроила, и кухарка Зинаида Петровна, весомая женщина сорока лет,  миловидная горничная Груша двадцати трёх годов, и дюжий бородач дворник Степан, он же при необходимости кучер. Все они, ознакомившись с новшествами по ведению хозяйства, остались довольны что не потеряли мест, да и новый хозяин им пришёлся по душе, благо слава о нём гремела на весь город.
Слухи о том что Бусов купил приличный двух этажный дом с выходом на реку, тоненькими змейками поползли по городу, но они пока терялись в ворохе других слухов, и шуме подступающей  весны, с первыми, пока ещё робкими ручейками, хотя во многих местах в городе и за его пределами уже появились большие проталины, а снег с улиц, дворники сгребали на обочины. Однако погода могла и измениться, зима весьма неохотно сдавала свои позиции.
После того как затихли до мая хлопоты с домом, Хворостовский вдруг стал замечать за барином некую перемену, не бросавшуюся в глаза, стороннему наблюдателю.  Иван Силович стал мрачен и задумчив, словно что-то угнетало и тревожило его, и не давало покоя. По службе всё шло нормально, после ликвидации шайки Резака, даже простые воры вздохнули спокойно, и особых дел пока не творили, шебурша  по тихому. Полицмейстер не мог нарадоваться на сыскного начальника, и писал в губернию хвалебные о нём рапорта. И что могло случится с барином, денщик даже сам не понимал. Сидя как-то раз в выходной день дома, Хворостовский зашёл к нему с початой бутылкой коньяку.
- Не изволите ли, Иван Силыч?
- Изволю – чуть оживился тот, сидя в накинутом на плечи мундире – закусь и рюмки в шкафчике вон возьми! – кивнул сыщик. Денщик поставил сначала на стол бутылку, затем достал из указанного места тарелочку с порезанной копчёной колбасой, и две рюмки. Едва выпили по первой, денщик спросил.
- Иван Силыч, я спросить хочу вас, только уж вы ответьте, будьте  любезны!
- Спрашивай! – мрачно буркнул Иван, прожёвывая колбасу, и наливая по второй.
- Что с вами происходит, Иван Силыч? Вы какой –то подавленный, мрачный стали, словно узнали чего? Я вас таким с молодости не помню, с истории с Нефрит!
Бусов  задумчиво улыбнулся, поднял рюмку, стукнулся с товарищем, и проглотив, тихо ответил.
- Сам не знаю Митьк, навалилась вот чего–то тоска чёртова, давит, грызёт… то ли весна сразу как–то с холодов–метелей мартовских  на солнце да ручейки перешла, то ли просто усталость от всего этого… прорвёмся брат – драгун, и не из таких колец выходили! – попытался отшутиться Иван, но вышло не очень. И тут Хворостовский затревожился всерьёз.
- Барин, вы ничего от меня не скрываете?
- Что например? – вздохнул Бусов поглядев на коллегу.
- Ну не знаю, что–нибудь… У вас со Светланой Дмитриевной всё в порядке?
- Если б было не в порядке, ты б уже услышал, брат – Димитрий! – ответил Иван наливая по третьей – Не, у нас всё нормально, ссоры не было…
А чего ж вы тогда нынче дома остались, а к ней не пошли, выходной же? – удивлённо спросил денщик. Иван на несколько секунд замер, затем как – то неуверенно поглядел на собеседника.
- Хороший вопрос подпрапорщик, а действительно, чего я не пошёл? – спросил Бусов сам себя, и проглотив третью рюмку, сам же и ответил – А потому что в лоб контуженый,  пыльным мешком из под угла! В самом деле, весна, птички, ручейки, а я чего – то засел тут с тобой с мерзавцем, да коньяк хлещу!
- Ну так вы небось с неделю не виделись с этими вашими хлопотами по новому дому – то? – переспросил денщик наливая по последней.
- Да по больше будет! – опять задумчиво ответил сыщик, чокаясь с товарищем.
- Ну навестите да погуляйте! – предложил денщик, опрокидывая рюмку себе в пасть.
- А твоя правда! – Иван проглотил свою, и торопливо стал одевать мундир и застёгиваться  - Сто лет любимую не видел, вот и навалилась тоска тягучая! Схожу хоть развеюсь малость, поговорю, погляжу хоть в глазки в эти!
Сыщик словно чего – то вспомнив, полез в ящик стола и достав некую коробочку, торопливо убрал её себе в карман.
- Да, Хворостовский, пока вспомнил – радостно сказал собираясь сыщик – с самой осени хочу сказать, да кто – то память отшибает. Ты крестниц наших с тобой помнишь, Лушу с Валюшей, по делу пасечника?
- Из Засекина-то? Помню конечно, а что такое?
- Да недели полторы после Покрова , письмо мне от Минай Кондратича, старосты ихнего пришло. Мол всё чин–чинарём, девок выдали замуж, никто их не обижал, и молодые сразу отделились и своими домами зажили. Луша с мужем избу купили у одних там, а Валюша со своим, к одинокому старику ушли, ходят за ним, а он им дом оставит. Вот так брат, умеючи и с бревна винограду взять можно!
Набросив лёгкую шинель и нахлобучив своего «волка»,  сыщик торопливо вышел.
Светочка невыносимо тосковала. Посчитав дни, она увидела что не видела Бусова, уже девять суток! И он непутёвый, опять ни строчки ни весточки не пришлёт. А она каждый день его ждёт, наряжается в самые лучшие платьица, открытые, с короткими рукавчиками, а то и вовсе без оных. И причёски делает как он любит, а его нету… и где вот он есть?  Опять ловит кого – то, чтоб они там  провалились все в преисподнюю, эти преступники!  Бедная,  влюблённая  девушка, чуть не полторы недели сидит одна – одинёшенька, и скоро уже забудет каково это, когда тебя, сильные, крепкие руки обнимают, и нежные слова говорят при этом, и целуют жарко… В дверь позвонили, но девушка уже не вздрогнула и не встрепенулась, мало ли кто там трезвонит? Если больные, то сегодня извините, она никого не принимает!  Вбежала радостная Таисья .
- Барышня, там к вам, вот! – она указала рукой на входящего в мундире Бусова,  который почему – то смущённо улыбался. Таисья тут же поспешила уйти, и прикрыла дверь.
- Милый мой, пришёл! – барышня вскочила с креслица, и с радостным писком бросилась ему в объятия, да так сама вцепилась в сыщика, что аж мундир чуть по швам не затрещал. Иван тоже со скуки едва не раздавил бедняжку, а поцеловал так крепко и затяжно, что Светочка еле жива осталась, и несколько минут приходила в себя сидя в кресле да обмахиваясь веером.
- Где ты был столько времени? Разве так можно?  Чего я только тут не передумала про себя! – не очень обиженно проговорила девушка, продолжая обмахиваться.
- Прости Света, замотался совсем, было много дел, но теперь будет по легче, чуть не каждый день стану заходить! – виновато пообещал сыщик, тоскливо как-то глядя на любимую. От пытливого взгляда молодой ведуньи, это не укрылось. Отложив веер в сторонку, она встала с кресла, и подошла к Ивану вплотную, тот тоже поднялся и нежно взял её за руку. Несколько мгновений Светлана смотрела ему в глаза, а затем тихо спросила.
- Иван, милый мой, ответь мне, умаляю, что случилось? У тебя тоска на лице какая –то нечеловеческая, словно гнетёт или давит что–то?  Откройся мне, я ведь помочь могу, ты же знаешь!
- Светочка, любимая – он поцеловал ей пальчики – да я бы открылся если бы сам причину знал! Не ведаю я, просто налетело что –то, вот и крутит… может весна такая, может усталость вся в кучу собралась, работы было много в последнее время… а так, не знаю я Светлана что со мной, что – то не мило ничего кроме вас моя нежность!..
- Нет Иван, тут другое что–то! – озабоченно глядя ему в лицо, проговорила барышня – Вы чего–то словно тяготитесь. Обреклись как бы, а теперь тяготитесь!
- Да не было ничего такого! – покачал головой Иван, и предложил погулять по улице, девушка сразу же согласилась.
Весеннее солнце и пение птичек, немного подняли настроение. Они сразу же прошли в ближайший сквер, и стали прохаживаться там. Внезапно, Светлану что-то осенило. Она резко остановилась, взяла сыщика за краешек рукава, и повернув к себе, тревожно спросила.
- Иван, ответьте мне честно, вы что, передумали делать мне предложение, и теперь тяготитесь этого, да? – голосок у бедняжки напряжённо задрожал. Лицо Ивана при этих словах вытянулось от изумления.
- Да что вы говорите то такое, Светлана  Дмитриевна?!  Вот как вам в голову то это пришло, а?!  Фантазёрка вы моя взбалмошная!
- Но я – начала было опять барышня.
- Молчать! – строго но шутливо оборвал он свою любимую – Это надо до такого додуматься, а? Чтобы я, день и ночь о ней мечтающий, взял и передумал? Да мне проще передумать жить, Светочка моя шебутная! Зайчик мой солнечный… Хотите передумаю?
- Хватит всякий вздор нести, ничего я не хочу! – бегая глазами,  решительно заметила барышня – Я просто предположила… ну а вдруг вы, ну мало ли?
- Светочка – обычным своим голосом проговорил Бусов, внимательно разглядывая барышню,  словно видел её впервые – я вас сейчас очень больно укушу, если вы не перестанете нести свой бред сумасшедшей, угу?
- Не надо меня кусать - тихо попросила девушка, и почему- то виновато опустила глазки – Я больше не буду…
-  Верю моему котёнку, а посему вот – Бусов достал из кармана небольшую коробочку, и протянул девушке, это вам, от меня!
Она не отрывая взора от подарка, протянула руку, и очень осторожно взяла. Но открывать не стала.
- Что там? – затаив дыхание, зашептала она.
- Открой и увидишь!
 Брусникина осторожно открыла, и тоненько ахнула. Там лежало красивое золотое кольцо, на котором было что-то написано. Светлана взяла его двумя пальчиками, и пригляделась. Там, славянской вязью было вырезано следующее «Любимой Светлане, от Ивана, 1829 г.»
- Это предсвадебное, для разгона – пояснил Бусов улыбаясь.
- Боже мой… это мне?  - ошарашенно пролепетала Светлана, глядя на кольцо, как ребёнок на дорогую игрушку.
- Ну а кому же ещё глупенькая? – смеясь сказал сыщик – У меня другой Светочки нету, и не будет!
Расцветая как майская роза, девушка быстро зажала колечко в кулачок, и не выдержав, чмокнула Бусова в щёку, не мало уже не задумываясь о том, что их могут увидеть.
- После моей пёстрой Марусички, это, ваш самый лучший подарок мне на свете! – зажмурившись от удовольствия, тихо проговорила девушка – вы, Иван, мой самый любимый, мой самый замечательный человек!
- Да Светочка, я с этим согласен! – тихо усмехнувшись заметил он, и предложил продолжить прогулку. Барышня торопливо спрятала своё сокровище в сумочку, и бодро взяв сыщика пол руку, зашагала с ним дальше.
Ночью, Светлана увидела очень странный, трудно объяснимый даже для неё сон. Какое – то тёмное пространство, вроде Космоса, а по середине висит длинный, тесовый стол. С торца, вдруг появляется фигура сидящего человека, с низко опущенной головой в волчьей шапке с хвостом. Одет человек в лёгкую офицерскую шинель.  С лева в подсвечнике тускло коптит свеча, а с права, стоит бутылка красного вина, стакан, и нехитрая закуска на оловянной тарелке. Раздаётся какая-то тоскливая музыка без слов, такая, провожающая куда–то… Человек медленно поднимает голову, Иван!  Это он! Его усталые и задумчивые глаза,  глядят прямо на неё, проникая взором в самую душу. Бусов как–то тоскливо, одним уголком рта усмехается,  немного склоняет голову, правой рукой наливает  вина в стакан, и чуть пригубив,  отставляет в сторону. Потом кладёт на стол руки сжатые в кулаки, и остаётся так сидеть с озабоченно – задумчивым взглядом. Затем стол с Иваном вдруг медленно уплывает в даль, и скоро превращается  в точку. Тревожно заметавшись, девушка проснулась.
- Ой Господи… нехорошее что-то будет, с Иваном что-то! Вот он тоскует от чего, гнетёт его какое –то предчувствие… Он же тоже что-то чувствует, объяснить только не может! А вдруг он что–то знает, а мне не говорит, а? Да запросто, от него всего можно ожидать! Меня он оберегает, жалеет, пугать не хочет, только от такой вот неизвестности, нормальные девушки больше всего и пугаются!
Светлана соскочила с постели, зажгла свечку, и попыталась хоть что-то Посмотреть, но кроме тумана и каких–то веток, ничего не увидела.
- Ваня, родненький мой, любимый, ну что тебя мучает?  Что тяготит? Как узнать? Дай мне хоть какой-нибудь знак, ты знаешь я пойму и приму меры, ну пожалуйста, родной!  Я же умру без тебя просто!  - дрожащими губами проговорила Светлана, глядя на Свечку. Но та лишь не на долго вспыхнула, закоптила по чёрному, а потом опят стала гореть по прежнему.
- Дурной знак! – холодея прошептала девушка.
Бусов заскочил к Светлане в гости уже на следующий день в обед, и попал как раз на всё семейство. Он был весел, в приподнятом настроении, а глаза горели прежним озорством и удалью. Увидав такое его настроение, девушка почувствовала как у неё, отлегло от сердца, и ей показалось что период тревог и волнений миновал, Иван в прежнем расположении духа, а значит теперь всё будет замечательно, обязано быть. Глава семьи встретил будущего зятя радостным возгласом, и тут же пригласил к столу. Сыщик с аппетитом пообедал, всё время бросая на Светлану многозначительные взгляды, говорящие что он чего-то то ли задумал, то ли хочет сказать. Маменька тоже это заметила, и поразмыслив чуть, спросила у гостя.
- Иван Силыч, а вы похоже что–то имеете сказать?
- Угу! - кивнул Бусов уплетая жаркое – Имею! Сюрприз так сказать, весенний!
- Я заинтригована! – поведя бровями пропела маменька, на что с удивлением услышала от гостя, что и он сам, заинтригован не меньше.
- Как это? – не поняла хозяйка.
- Да вот так любезная Катерина Петровна – развёл руками Бусов – я романс написал, и дочке вашей посвятил ( Светлана изумлённо замерла)  да вот весь в сомнении, понравиться ли?
- Ой, а вы будете его петь?  - поинтересовалась маменька.
- Было такое намерение, коли гитара в доме есть! Я к вам-то прямиком со службы, так что наша с Хворостовским бандура дома висит, на стеночке, мы её по очереди, иногда ласкаем!
- Имеется в доме сей инструмент, как не быть? – воскликнул Дмитрий Михайлович – Это я ещё с войны приволок, но инструмент хороший, моей Катерине Петровне нравилось когда я её охмурял струнными волнами!
- Да уж! – улыбнулась та.
Папенька быстро сходил и принёс гитару, но предложил пойти лучше в гостиную, ибо сам обед –то уже закончился, а за столом может быть не очень удобно. Младший отпрыск Пашка сразу смылся на улицу, а прочие пройдя в гостиную, расположились на стульях да креслах полукругом. Бусов принял у папеньки гитару, чуть подстроил её, кашлянул и проговорил.
- Прошу судить строго, но справедливо музыкант я примерно такой же как и певец, а посему вот…
- Ну начинайте уже! – нетерпеливо перебила его Светлана томным голосом. Иван вздохнул, поводил пальцами по струнам ловя и подбирая мотив, через пол минуты поймал его, и запел удивительно ровным и мелодичным голосом.

                На ночном  небосклоне,
                Загорелась  звезда,
                По траве бродят кони,
                Всё туда да сюда,

                Дым костра звон гитары,
                Да бурчит котелок,
                Где-то блеют отары,
                Тихо дремлет стрелок...


                Мы драгуны лихие,
                И лихая судьба,
                Ваши очи такие,
                Не годиться  стрельба!..

                Мы драгуны лихие,
                Наша жизнь, это миг!
                Поле наша стихия,
                Я всё это постиг!

                Только барышни милой,
                Нету краше лица!
                Не страшна и могила,
                Коли ждут у крыльца!

                Я люблю вас, Светлана,
                Я люблю всей душой,
                До такого дурмана,
                Что и сам я не свой!

                Мы драгуны лихие,
                И лихая судьба,
                Вот пишу вам стихи я,
                А вдруг завтра беда?

                Ваши нежные глазки,
                Вижу часто во сне,
                Вы ведунья из сказки,
                Ручеёк по весне!

                Я люблю вас Светлана,
                Больше жизни самой,
                Нежность вашего стана,
                Отняла мой покой!

                Мы лихие драгуны, 
                Так лихим был и я,
                Но поют эти струны,
                Вам, Светлана моя!


Гитара замолкла, исполнитель чинно склонил голову, и тут же посыпались аплодисменты.
- Браво Иван Силыч! – расчувствовавшись, воскликнула маменька.
- От души драгун! – выдохнул папа.
- Ну нет слов, как снова в полку побывал! – заметил Олег.
А со Светочкой, случилось нечто. Она по мере того как исполнялся романс, наливалась букетом чувств и волнений, какой-то непонятной, неизвестной ей волны, задевшей и залившей душу так, что в конце, слёзы брызнули из глаз, а грудь задышала столь высоко и часто, что казалось сама барышня сейчас улетит, как подхваченная ветром пушинка.
- Извините, я, мне… Иван Силыч – едва выдавила она из себя, и стремительно выбежала вон, Иван отложив гитару, широким шагом последовал за ней.
- Ну слава богу, теперь кажется дело у них совсем сладилось, и скоро надо будет ожидать самых решительных действий! – довольно потирая руки, заметил хозяин дома.
- Ты полагаешь? – с надеждой переспросила жена.
- А чего тут полагать –то? Никаких препятствий больше нет, всё устроено! – туманно намекнул папенька, на что супруга, загоревшись от любопытства, переспросила.
- Митенька, ты о чём?
- Да Бусов –то, дом себе тут  двух этажный купил, и уже всё в нём практически обустроил, так что можно уже там и жить. Только всё это тсссс! Секрет! Он просил до времени не распространятся!
- Боже, какая наша Светочка теперь будет счастливая! – блаженно улыбаясь, пролепетала маменька. А меж тем Иван, прямо чуть не влетел в след за Светланой в гостевую комнату, и прикрыв дверь, привалился к ней спиной. Моментально обернувшись, девушка как порыв ветра бросилась ему в объятия, и молча, сама первая, стала жадно целовать своего избранника.
- Люблю вас! – оторвавшись от него на краткий миг, в каком-то полусне шептала она прикрыв глазки, из которых по полыхающим щекам скатывались крупные жемчуга слёз – Люблю как безумная! Я совсем потеряла голову от вас! Я вся полыхаю! Я не знаю что твориться со мной Иван!  Мне никто… никто до вас не посвящал таких стихов и романсов!  Я вся ваша, вся целиком! Я в вашей власти, делайте со мной что хотите! Я не принадлежу себе больше… Я ваша, вся!..
Иван ничего пока не мг произнести, любимая буквально извивалась у него в объятиях, и он теперь только обнимал, и сладко, до одури целовал её так, как давно уже не целовал женщин…
Спустя четверть часа, полковник всё же нашёл в себе силы оторваться от живого нектара девичьих губ, и проговорить прямо в опьянённое лицо своей красавицы.
- Светлана, любимая, довольно пока! А то вы меня с ума сведёте своей сладостью, и я взорвусь как пороховой погреб! Будете тогда собирать меня тут со стен, где эполеты, где форменные пуговицы!
Светлана хоть и находилась в состоянии любовной эйфории,  но от таких необычных слов невольно рассмеялась.
- Иван, ну вы снова меня смешите!..
- Да какой смех? – отдуваясь заметил сыщик, делая страдальческий вид – Я горю весь как купальский костёр! Вы ж моё самое невыносимое искушение, и держусь я на своём редуте уже с трудом, и если вы будете дальше так полыхать огнём, моя прекрасная мортира,  то боюсь я не удержу позиции, и придётся волей-неволей идти в контратаку.
- Бу-у-сов – тоненько прошептала девушка, пьяненько глядя на него – хотите я сегодня приду к вам куда–нибудь…  В гостиницу например… Вы номер снимите, и я сегодня же стану совсем вашей!..
Иван несколько мгновений поглядел на неё, а потом спокойно, и уже без всякой иронии, ответил.
- Светлана, не сердись и пойми. В тебе теперь говорит юный девичий порыв,  страсть одного часа. Но этот час пройдёт, и тогда ты вдруг поймёшь что сделала что-то не то, и начнёшь даже неосознанно, но винить и себя и меня! А я, я утром буду чувствовать себя последним подонком, воспользовавшегося слабостью юной, неопытной девочки. .. Я не смог бы простить себе этого никогда, как бы ни старался чего-то  объяснить. Нет, я не какой-нибудь пуританин или святой, отнюдь! Я простой и грешный человек, и ответил бы любой другой женщине на подобное предложение согласием, любой, но не вам!
- Почему? – непонимающе, но без обиды спросила Светлана, пристально глядя в лицо Ивана.
- Потому что я никого из них не любил, и меж нами была обыкновенная плотская страсть, а вас – голос его едва заметно дрогнул – вас я слишком люблю для этого, а посему не смогу воспользоваться вашей открытостью. Вы не сердитесь на меня, я не позёр, просто с вами, я не могу по другому!
- Я не сержусь! – улыбнувшись прошептала девушка, и осторожно провела ладошкой по колючей его щеке – Ива-ан… мой честный, открытый человек… Знаете – она убрала руку, и уткнулась головой ему в грудь – я вас таким ещё больше люблю…
- Светочка моя, хорошая, ласковая, - повторял Иван, нежно гладя её по пышным волосам – я нам дом купил!…
- Что?! – вздрогнула всем телом девушка, и удивлённо поглядела на него – Как вы сказали?!
- Я нам с тобой дом купил, моя хорошая – улыбнувшись повторил Бусов, глядя на любимую.
- Где? – детским голоском пискнула Светочка, уже порядком остыв, и заинтересовавшись подобным обстоятельством.
- Ну тут в городе, буду от дел по свободнее, съездим поглядеть! – пообещал сыщик.
- Я сейчас обалдею! – закивав головой пообещала барышня хлопая глазами – Вы покупали нам дом, и я ничего не подозревала…. Как же это понять?
- А понимай как знаешь моя прелесть! – ответил Иван – и уже заговорщицки прошептал – Давайте вернёмся в гостиную, а то боюсь маменька  о нас с вами не то подумает!
Светочка сразу густо покраснела, поправила причёску, и смущённо сопя, первой двинулась к выходу.
« Ну скромница ты моя, ну прелесть просто!» озорно подумал Бусов, имея в виду удивительный контраст Светочкиного характера. В гостиной, по лицам родных и близких было видно что они в ожидании, но Иван как обычно всё  разъяснил.
- Светлана Дмитриевна так расчувствовались, что пришлось добрых четверть часа успокаивать и утирать её слёзы, а затем  ещё и в чувство её приводить, когда я открыл ей что купил нам дом в городе!
- Вы уже ей сказали? Это просто замечательно! – всплеснул руками папенька, чем очень сильно удивил дочку.
- Папенька, так ты знал и ничего мне не сказал?!
- Не гневайся Светик, так было необходимо! – ответствовал папенька.
- Это я не велел! – заметил сыщик, и полез в карман, достал оттуда сложенный листок – Это текст моего романса, вам на память! – протянул он его Светлане. Та быстро цапнув, развернула, и прочитав вздохнула.
- Наизусть выучу!
Весь остальной день, у Ивана Силовича прошёл в подготовке новой операции, по поимке шайки воров- налётчиков, промышлявших уже как неделю по городским квартирам и домам не бедных граждан. Преступники порой просто врывались в жилища, и угрожая пистолетами, выносили всё ценное из домов и квартир. Убийств за ними правда не было.
- Но, лиха беда начало! - сказал на это Иван, просматривая сводку происшествий, а затем задумчиво добавил – Опять значит смелые попались? Ну-ну, участь Резака знать ничему не научила, ладно…
И вот теперь, со дня на день, агентура должна была сообщить сыщику, время и место очередного налёта. А пока он готовил людей, да доделывал кое-какие детали предстоящей операции. Придя в этот вечер со службы домой по раньше, они с Хворостовским едва успев войти и снять верхнюю одежду, как Катерина подола ему на подносе два больших конверта с сургучными, гербовыми печатями.
- Почтальон ввечеру уже принёс! – пояснила она.
- Благодарю Катя! – Бусов взял пакеты, глянул адрес отправителя, и легонько улыбнулся, по особому бросил взгляд на Хворостовского, затем быстро пошёл к себе.
- Через пол часа ужин! – предупредила Катерина.
- Успею! – на ходу ответил Иван. В комнате он сел за стол, вскрыл,  прочитал оба пакета, и лицо его озарилось радостью.
- Ну слава ж богу! Пробились господа-драгуны,  теперь не пропадёшь брат Хворостовский, теперь всё законно! Спасибо Христофорыч,  уважил…
Улыбающийся Иван стал складывать все бумаги в чёрную кожную папку, бывшую тут же на столе близ масляной лампы, и в этот момент, почти без стука, заглянул Хворостовский.
- Что там за депеши-то, важное чего, иль вздор чиновный? -  устало спросил денщик, присаживаясь
- Ага – откладывая папку в сторону ответил сыщик – переписка папы римского с Робеспьером всплыла.
- А, это надо! – отшутился в ответ Хворостовский, и снова пристально поглядел нам барина – И всё же Иван Силыч вы не такой какой-то, не обычный… У меня сердце не на месте…
- Какой «не такой?» - натянуто улыбнулся Бусов, кладя руки на стол и сцепляя их в замок – Устал я просто Митя, устал брат!  - Иван поглядел чуть в сторону, потом снова перевёл взор на денщика – Словим этих воров с пистолями, повезу мою Светлану наш дом глядеть, открылся ей ныне!
- Обрадовалась? – оживился денщик.
- О, не то слово Хворостовский, не то слово! – Иван с довольным лицом откинулся на спинку стула – Обалдела и обрадовалась одновременно! Это просто чудо а не барышня, никому не отдам! И это, ты… ты пригляди тут за ней – дрогнувшим в конце голосом попросил Бусов, а денщик не успел уточнить что барин имел в виду, ибо зашедшая Катерина позвала господ на ужин.
Светочка легла спать полная счастливых мечтаний. Уже ближе ко сну, она вдруг ощутила что одновременно, сегодня, Иван был прав отвергая её любовный порыв, и в тоже время ошибался. Прав он оказался в том смысле, что её предложение это и впрямь «страсть одного часа» и возможно он бы и чувствовал себя  виноватым, но вот она, Светлана, нет. Она ни о чём бы не пожалела и не раскаялась… Да и в чём?!  В том что она захотела уже теперь, вся и без остатка принадлежать любимому человеку? Нет, не в чем ей каяться! Ну может немножечко и было бы стыдно, совсем капельку, но в помешательство она бы не впала. Не затрясло бы её и от глупого страха, который испытывают иные девицы, став вдруг женщинами. Некоторые дуры даже попытки самоубийства делают, так они затюканы домашним ханжеством! Нет, ей не было бы совестно стать женщиной с любимым человеком, тут господин полковник ошибается…
С такими интересными мыслями барышня было уснула, но сон ей приснился отнюдь не радужный.
Толи ночь, то ли тьма, по земле ползёт низкий туман. Откуда-то сверху бьёт зеленоватый свет луны, он медленно заливает часть пространства, но дальше не движется. На фоне света вдруг появляется фигура человека в шинели и меховой шапке. Светлана сразу же понимает кто это, это он, её Иван! Рядом какие-то деревья, стволы деревьев. Бусов становиться виден отчётливее,  очертания фигуры всё крупнее, и вот он стоит весь на виду. Лицо худое и измождённое, глаза… Глаза глядят грустно, как бы извиняясь за что-то, но сам сыщик молчит, и ничего не говорит. Светочка хочет позвать его, но голоса нет, рот исторгает беззвучный крик, и она тут осознаёт, что сейчас случиться беда. Иван поворачивает голову в сторону как бы на оклик, и вдруг резко хватается рукой за грудь, морщась отнимает руку, затем глядит на свою раскрытую ладонь: там, раскалённый до красна, полыхает каким-то чёрно-багряным огнём кусочек угля. Бусов протягивает эту руку ей,  она всё понимает, но сказать ничего не может. На лице Ивана выступает испарина, он медленно прикрывает глаза, и пропадает из глаз. Тьма и туман, застилают всё…
Пронзительно вскрикнув, Светлана проснулась, и села на кровати, её трясло и колотило от ужаса, холодный пот градинами скатывался по спине. Тяжко и тяжело дыша, она зашептала слова молитвы, и медленно перекрестилась.  Кошка Маруся тревожно ворчалась где-то в углу,  плюшевый мишка вообще куда-то забился, наверное ворочалась. Дрожащей рукой нащупала на столике спички, и с нескольких попыток, шмыгая носом и почти плача, всё же зажгла свечу на столе.
- Господи… Иван, Ванечка… миленький мой… хороший, в опасности ты… что мне придумать?  Как спасти? Что предпринять, а? – она соскользнула с кровати, и шлёпая босыми ногами, стала ходить по комнате. Сердечко колотилось так сильно, что казалось может перебудить весь дом.
- А что тут думать-то? – в слух произнесла девушка, взяв себя за подбородок большим и указательным пальцем – Что тут думать-то? Завтра пойти к нему, и предупредить! Так, а о чём, Света?  Просто прийти и сказать? Нет, лучше написать, а то опять уставиться, и будет любоваться, а всё мимо ушей пропустит!
Решив что завтра так и поступит, девушка поймала кошку, погладила её, и потушив свечу, нырнула вместе с пёстрой любимицей под одеяло, но спала Светлана не очень, и забылась лишь под утро.
В Управе, Иван Силович появился с чёрной кожаной папкой, что было нечастым явлением. Ефимов уже сидел на месте. Быстро раздевшись и усевшись за стол, полицейские вначале обменялись бытовыми новостями, а потом Иван, как-то хитро поглядев на денщика, взял в руки папку, поднялся и вышел из-за стола.
- Подпрапорщик Хворостовский! – негромко позвал он.
- Я!- растерянно  ответил помощник, и тоже встал, ( Ефимов любопытно навострился)
- За верную двадцатилетнюю службу государю и Отечеству, на поприще бранном а так же в охране закона и порядка, вам присваивается давно вами заслуженное офицерское звание поручика, и жалованное дворянство соответственно, поздравляю! – Бусов чётким движением открыл папку, и достав из неё несколько листов, вручил прямо в руки оторопевшему помощнику – Тут всё что нужно, в том числе и новый тебе паспорт! Теперь ты брат Димитрий уже официально  сотрудник полиции, и никто тебе на дверь не укажет!
- Как это, Иван Силыч?  Когда ж вы успели – то?! – изумлённо переспросил денщик, разглядывая документы.
- В старинные года! – улыбаясь ответил Бусов,  а затем нарочито посуровев, проговорил – Дворянин Хворостовский, ну, с тебя трактир, чертяка ты эдакий!
- Да я… - растерянно замялся новый дворянин.
- Ну, обалдел от счастья? Ну иди обниму-то!– Бусов широко расставил руки, и шагнув к помощнику, крепко, по дружески обнял его и хлопнул по спине со словами – Ну, доволен, морда дворянская?
Ефимов наконец оттаял,  и тоже подскочив к месту величания, стал искренне хоть и растерянно, поздравлять коллегу, у которого на глазах, невольно навернулись слёзы.
- Так, Ефимов! – Иван Силович отлип наконец от перебирающего бумаги Хворостовского – лети сейчас птицей по Управе, и собирай наших кого найдёшь, там Лебеденко, и прочих из команды, новообретённый дворянин Хворостовский, он же поручик в армии или квартальный надзиратель в полиции, поведёт всех нас в трактир, обмывать свои звания! И поторопитесь, покуда господин Хворостовский, в себя не пришёл!
- Лечу!-  Ефимов буквально выскочил из кабинета.
- Ажник не вериться мне что–то, Иван Силыч – бормотал квартальный надзиратель, продолжая разглядывать бумаги – стою как во сне, пошевелиться боюсь, вдруг проснусь? – улыбнулся поручик.
- Сховай бумаги к себе, замени паспорт, и вот ещё – Бусов достал червонец, и протянул товарищу – накось, это на трактир, угостишь нас хорошенько!
- Да есть у меня – неуверенно начал поручик, но шеф сурово его прервал.
- Чего у тя там есть-то? Всё на баб спустил! Бери говорю, а то в морду дам наконец, за двадцать лет-то!
Денщик томясь взял деньги.
- Ты это, поручик, учти что основная попойка впереди – смеясь предупредил его начальник – вот возьмём этих налётчиков, и куда – нибудь  за город, всем начальством, и полицмейстера не забудем!
- Иван Силыч, ну всё это конечно очень хорошо, я несказанно рад такой вашей об мне заботе – неуверенно продолжил поручик – а вот что мне со всем этим делать-то, с дворянством-то?
- Служить Митька, чего ж ещё? – спокойно ответил Бусов.
- И всё?
- И всё. Служить и защищать, как это и было исстари положено дворянам, и как было до известной тебе поры! – начал разъяснять Бусов – Быть дворянином брат,  это не на мужиков  крыльца усадьбы орать как помешанному, нет. Это именно привилегия служить Отечеству, вот и всё брат Митька. И теперь с этими бумагами, ты можешь служить в полиции открыто, и без оглядки на меня, моё имя и должность, это главное!
- Надо наверно что-то сказать, а я не знаю чего и говорить-то, все слова в башке вон перемешались! – развёл руками Хворостовский.
- Жаль брат Димитрий, что родители твои до этого не дожили! – попенял сыщик – То-то удивился бы старый кузнец Данила, узнав что его сын непутёвый, в дворяне вышел!
- Да Иван Силыч, это доложу я вам, ещё тот фейерверк был бы! – согласился поручик – Маманя, та по привычке в обморок хлопнулась бы, а папаня–то дня три б мычал в углу!
- Ты опосля всего–то к своим съезди, покрасуйся! – на что дворянин Хворостовский резонно заметил что есть в этом случае риск, что старший  братец Осип, узрев сей «скверный случай» может лишиться от зависти значительной части рассудка, и вообще с ума сойдёть!
- Дак это, сойдёть – отправим! – заметил шеф. Вернулся Ефимов и доложил что в наличии только Лебеденко да Иванов, а Кургузов на участке.
- А где те двое?
- На улице, у подъезда ждут!
- Ну тогда по коням, дворянин Хворостовский, угощай!
Господа – полицейские расположились в том самом трактире, куда Бусов часто ходил обедать, и где царил идеальный порядок и чистота, начальник сыскного, очень это любил. Хозяин несказанно обрадовался дорогим гостям, и обслужил их по наивысшему разряду. Повышение Хворостовского праздновали хоть и весело, но в меру, а всё больше слушали воспоминания драгун, о их боевой молодости. До посетителей долетали возгласы вроде  «А помнишь тогда, как обоз персидский разбили, а вы губернатора взяли?»  « А как мы в поиске на неделю пропали?» « Вы им про табуны эмирские расскажите!»  « А как в Тегеран чуть не сбежали, за тем губернатором?» И так далее, и тому подобное. В самый разгар прибежал в трактир шустрый мальчишка, покрутил головой, и робко подойдя к гуляющим, спросил у Ивана.
- А не вы Бусов будете?
- Я Бусов, чего хотел, малый? – негромко ответил сыщик, отставляя стакан в сторону.
- Записка вам! – и мальчишка протянул небольшую бумажку. Бусов сунул ему двугривенный, и курьер убежал. Полковник развернул, и быстро прочитав послание, сунул его в карман.
- Сегодня в три ночи, наши смелые налётчики, понесут добычу в притон Захара Жилы. Вот мы с вами господа их на подходе – то и прихватим. Вот то что осталось допиваем-доедаем, и по коням!
В Управе, Бусова  ждала новая записка, точнее письмецо в небольшом, приятно пахнущем конвертике.  Иван сразу понял от кого это. Сев за стол, распечатал. В письме, очень эмоционально, Светлана умоляла его быть осторожным, и не подвергать себя напрасному риску. Затем были опасения за его судьбу из-за нехороших снов. Вздохнув и улыбнувшись, Бусов положил записку в конверт, и сунул себе в правый внутренний карман.
- Чего там? Снова наводки?- спросил новый поручик.
- Нет, Светочка моя, остерегает меня, приснилось ей там  чего-то, или чувствует она, в общем советует быть осмотрительным, и не лезть куда не надо! – наставительно пояснил сыщик.
- Послушаете?
- Да я вообще-то ежей голым задом давить и не собирался, буду держать себя как обычно! – ответил Бусов, на что поручик резонно возразил, что мол если «как обычно», то тогда у  Светланы Дмитриевны есть все основания для беспокойства.  Ответить начальник не  успел, так как  вошедший полицмейстер искренне поздравил новоиспечённого поручика, дворянина и квартального надзирателя, да иронично намекнув что ждёт от того славного загородного пикничка, пожелав всем удачи, вышел.
- Не отвертеться тебе Хворостовский, от пьянки с большим начальством! – сочувственно заметил сыщик. Быстро подходил вечер, вслед за которым, крадучись, пришла ночь. Перед выходом, Иван что–то долго писал, затем запечатав в конверт, положил в ящик стола и запер. Затем подумав, достал из кармана мешочек с «костями», потряс и бросил, нечет!
- Вона как? – задумчиво заметил Иван, и едва заметно усмехнулся.
Основные две группы полицейских по шесть человек в каждой, тихо окружили притон Захара Жилы примерно в час ночи, хотя наблюдатели в количестве трёх человек, следили за домом уже с позднего вечера.
- Ну, что говорят? – тихо спросил Бусов стоя за деревом рядом с одним из полицейских.
- Не было покуда никого, баба одна и всё!
- Ясно… так – голос Ивана стал строже – передай по цепочке, не курить ни кому! У кого учую, трубку, лично широким концом в задницу заправлю!
- Слухаюсь, ваше высокоблагородие! – прошептал полицейский. Иван, в ожидании урочного часа, сидел за деревом рядом с новым дворянином, и грыз тыквенные семечки.
 - Уж лучше б они пришли – бормотал поручик, вглядываясь в залитую луной поляну перед домом Жилы – не охота тут каждый день торчать как шило в заднице!
- Точно! – сплёвывая шелуху согласился сыщик, и иронично добавил – Лежал бы ты сейчас со своей Француженкой в шёлковых постелях, да?
- Да всё, я с ней, расстался!  - свистящим шёпотом сказал помощник.
- И как ты это устроил?
- Да не ходил к ней просто и всё, других посещал. Она узнала, и настрочила мне гневное, отказное письмо, мол «вы скотина» и тп…
- А ты не скотина рази? – поднял одну бровь сыщик.
- Скотина – согласился дворянин Хворостовский – а как же иначе-то?  Обязательно скотина!
- А, ну и правильно! – одобрил Бусов.
Если бы не тихий разговор, время тянулось б очень медленно и тягуче. Но вот три часа минуло,  а подшефных всё не было. Бусов не терпеливо поглядел на часы.
- Твою ж мать, начало четвёртого, я уже начинаю за них сердешных переживать, не случилось ли с ними чего по дороге-то? Не обидел ли кто? Не ограбил ли,сохрани господи? – недовольно проговорил он.
- Так Иван Силыч, известное же дело, русская пунктуальность она такая! – философски заметил Хворостовский.
- Идут!  - задушено крикнул кто –то слева, и сыщики увидели как из за кустов, показались пять человек нагруженных мешками, за поясами у них торчали рукояти пистолетов. Воры шли торопливо, обходя кучи снега, стараясь ступать по обнажившейся местами прошлогодней траве.
- Приготовиться! – резко приказал Бусов, плавно вытаскивая правой рукой пистолет, а левой придерживая саблю – Пошли! – Иван ломая ветви, бросился вперёд.
- А ну бросай добро,  клади оружие! Полиция, всем стоять! – зычно гаркнул он, выскакивая на лунный участок поляны свободной местами от снега, один раз пальнув в воздух. Полицейские повырастав словно из под земли, разом пошли на воров, что побросав мешки в отчаянии схватились было за пистолеты, но полицейские в разнобой загорланили.
- А ну не балуй вражины, а то сейчас враз всех к чертям отправим!
Стоя там где он был, Иван отчётливо бросался всем в глаза, и своим, и преступникам. Дело решилось в какие – то мгновения. Иван, сделав шаг вперёд, обернулся на чей – то оклик сзади, тут то и ударила его горячая пуля, одного-единственного выстрела со стороны воров, ударила нежданно, внезапно. Вслед за этим, сразу же полыхнули беглым огнём, нестройные, запоздалые полицейские выстрелы, скосившие наповал трёх из пяти преступников. Четвёртый, взвыв по волчьи, рухнул на колени обхватив голову руками, а пятый, бросив дымящийся пистолет, пользуясь суматохой, в два прыжка пропал в темноте. Трое полицейских, матерясь бросились за ним. В те же самые секунды, Бусов, схватившись левой рукой за кровоточащую справа рану, как-то неловко покачнулся, повернул голову чуть в сторону, заметив совершенно дикое, не человечески бледное,  застывшее от ужаса лицо Хворостовского, и судорожно спустил курок. Бухнул в небо последний в эту ночь выстрел на злосчастной поляне, а Иван, словно каменная крепостная башня подорванная пороховым зарядом, тяжело стал заваливаться на бок, и грянулся затем во весь свой рост прямо в мокрую, пожухлую траву,  откинув в сторону руку с зажатым в ней пистолетом, да повернув голову на бок…
Поручик Хворостовский держал на мушке крайнего справа здоровяка с густой бородой, и не обратил внимание на плюгавого, невысокого хмыря в сером полукафтане, и истёртой шерстяной фуражёнке. А когда у того неожиданно бахнул в руке огонь и дым, сам пальнул, но только в того, в кого целил. В ту же секунду он словно что – то почувствовав обернулся, увидел как неловко покачнулся Бусов схватившись рукой за грудь,  тут же всё понял, и похолодел, а глаза сами собой полезли на лоб, и даже казалось что волосы шевельнулись на голове. Когда же Иван Силыч рухнул и не шевельнулся, денщик стрелой кинулся к нему.
- Иван Силыч!! Команди-и-р!! Эскадронный, да как же это, Господи?! – сквозь зубы взвыл поручик запрокинув голову прямо в лунный свет, затем снова, дико уставился на тело друга. Хворостовский не стал ни трясти ни теребить его, он знал по опыту, что делать сего, ни в коем случае нельзя, можно оборвать тонюсенькую ниточку. Он просто поправил сбившийся в сторону хвост у шапки, пощупал пульс, жилку на шее, дело худо драгуны, ой худо…
- Хули вы стоите?! – исступлённо рявкнул он на столпившихся коллег – Ломитесь во все дома, подводу сюда путёвую живо давай! В больницу его надо… он, живой может ещё – уже тише закончил поручик, и половина полицейских тут же ринулись к домам, где уже зажигались огни, да яростно брехали потревоженные стрельбой собаки. Двое, уже выволакивали с яростной бранью из дома перепуганного Жилу, едва дав тому накинуть на себя что-то. Трое других волокли к месту трагедии последнего из оставшихся воров, который жалобно скулил, понимая, кого они тут убили, и что теперь с ним за это будет. Хворостовский, которого колотил нервный озноб, коротко бросил.
- Допросите сами… я за себя сейчас не ручаюсь!... – а затем опять обратился к неподвижно лежащему командиру – Силыч, ты чего удумал-то, а? Ты не шуткуй так со мной, ты чего? Мы ж с тобой за две войны... из таких окружений выходили... черти чихали от изумления! Тебя ж ни сабли ни пули не брали… Ну ты же мне вчера только офицера присвоил, дворянство выбил... обмывали сидели… А теперь–то чего, а?.. А дом? Вам со Светланой купил, а? Иван Силыч, ты давай это… Ты меня тут одного не оставляй... чего я тут делать-то буду-у?! – Хворостовский зарычал, и стал колотить о землю рукоятью пистолета, посылая в темноту хриплые проклятия. Один из полицейских склонился над Иваном, а затем распрямившись, медленно снял фуражку.
- Всё Дмитрий Данилыч, кончился он, не дышит…
- Что?! – каким-то утробным басом прогудел всклоченный поручик – Кто кончился ?! Я дам кончился! В больницу отвезём, Музыкалов  поможет… Да где ж эта подвода,  мать вашу угрёб есть?! – рявкнул Хворостовский, тараща безумный взор в сторону домов.
- Всё Дмитрий Данилыч, вон едет! – указал один из городовых, на грохочущую в ста шагах телегу. Подошёл Ефимов, сам бледный как смерть, и сказал что стрелявшего зовут Ерошка Гнус, жили они на постоялом дворе у Синюхина, и предъявил старый, времён семилетней войны пистолет.
- Лебеденко и другие уже тревогу по городу поднимают, и к полицмейстеру послали – упавшим голосом сообщил пристав, и протянул товарищу баклагу – Хлебни водки Данилыч, тебе сейчас нужно, нам всем сейчас нужно...
Хворостовский принял баклагу, и не отрываясь, влил в себя две трети объёма, остальное, молча вернул. В подошедшую телегу стали было грузить тело, но Хворостовский с руганью бросился впереймы.
- Куда ногами вперёд заносишь сука!! Бошку расколю блять! Головой разворачивай! – тряся пистолетом, взревел он, вращая беликами, и городовые торопливо развернули Ивана.
- Шапку под голову ему...- уже тише проговорил поручик – да везите тише, не колотило чтоб, не растрясите, он… может живой ещё! – из глаз офицера, потоком хлынули слёзы. Впервые за тридцать пять лет жизни, рыдал ими горючими, суровый вояка, сын кузнеца, Дмитрий Данилович Хворостовский…
Ерошку Гнуса, ловили до самого рассвета. Полицмейстера, едва удар не хватил, когда ему доложили о гибели Ивана Бусова на операции. Он бушевал, грозил всех отправить за это в арестантские роты.
- Не уберегли, шаромыжники?! Какого офицера-то потеряли, а?! Как вы вообще допустили чтоб этот Ерошка Гнус выстрелить-то смог? Вить вас там двенадцать дураков было… Дюжина! – потрясая руками, расходился Горынин. И никто не дерзнул оправдываться…
Город был тут же поставлен на контроль, велено было проверять все обозы, подводы, весь транспорт, все экипажи не взирая на чины. По боевой тревоге были подняты гарнизон внутренней стражи, и казаки.
- Сыскать Гнуса живым или мёртвым! За Иван Силыча, со всех шкуры поснимаю! –грозно приказал Горынин. Хворостовский был в основной полицейской группе, обыскивающей все злачные места подряд. Но уже когда рассвело, а точнее около восьми,  стало известно, что Гнуса, словили казаки по наводке одного горожанина. Ерошка прятался у одной старухи, наговорив ей что он мученик за истинную веру. Убийцу притащили в Управу всего избитого и связанного ( казаки искренне уважали лихого драгунского полковника, и злость их была сильной) Хворостовский, с белыми от ярости глазами прилетев в Управу, истово стал ломится в камеру где скулил от животного ужаса Гнус, так что вмешаться пришлось даже полицмейстеру.
- Квартальный Хворостовский! Возьмите себя в руки, вы же офицер! – строго одёрнул он разбушевавшегося поручика, и тот медленно встал по стойке «смирно».
- Виноват-с! Больше не повториться! – устало сказал он.
- Ступайте домой Дмитрий Данилыч, - тихо попросил Горынин – сегодня отдохните, вам это нужно, а завтра… Завтра приходите, будет день.
- Это я виноват, моя вина – опустошённо глядя куда–то в сторону, забормотал Хворостовский – я рядом должен был стоять, рядом, понимаете? Как на войне, спину, бока прикрывать, как положено. А я в стороне стоял, и не увидел беды, не бросился  впереймы, не оттолкнул его… Потерял нюх, и вот Иван Силыча нет… А ить мы, мы с детства вместе, мы же… я же ему… я же из…
- Я знаю, что вы бывший его крепостной, - тихо проговорил Горынин, отечески глядя на осунувшегося подчинённого – и что с того? Вы давно свободный человек, солдат Отечества, а теперь ещё офицер и дворянин! Я сам из очень не богатого рода, и кто были предки лет пятьсот-семьсот назад, не поручусь! – чуть улыбнулся Горынин, и спросил сообщили ли о трагедии Брусникиным?
- Я, зайду скажу, пусть от меня услышат, если соседи не оповестили! – тихо проговорил Хворостовский, щёлкнул каблуками, и кивнув, вышел.
Поручик шёл по улице не видя и не слыша почти никого и ничего, в голове молотками стучала одна только жуткая мысль: Ивана Силыча больше нет, его нет больше, больше нет… Нет боевого командира и друга, он, убит...На одном из перекрёстков поскользнувшись, едва не угодил под бричку, успев отскочить в последний момент, обруганный кучером, а потом долго тёр лицо рыхлым, ноздреватым снегом.
- Хворостовский! – услышал он сзади, и медленно обернулся, к нему шёл Олег, брат Светланы, с корзиной.
- А я гляжу, ты личность умываешь! – радостно сказал Перынев, подойдя ближе.
- Умываю – мрачно ответил квартальный, и сам спросил – вы чего так рано здесь?
- Рано? Так девять уже – чуть потухнув ответил Олег, пристально глядя на Хворостовского – мы чай после завтрака пили, а он возьми и кончись. Ну я взял корзинку и побежал, проветриться заодно… А чего у вас творилось тут под утро-то? Казаки конные по улицам, солдаты, городовые кучами носились как угорелые, ловили кого опять?
- Ловили…
- Хворостовский, да что стряслось-то?  Чего ты черней земли-то весь стоишь? – тревожно повторил Олег – Страшное что произошло?
- Произошло Олег Иваныч, произошло – упавшим голосом пробормотал поручик – я к вам и шёл чтоб сообщить, это страшное…
- Да что страшное-то? – чуть не крикнул уже Олег, пытливо глядя на собеседника.
- Самое страшное Олег Иваныч, это будет сказать теперь вашей сестре, Светлане Дмитриевне, что она уже вдова, не ставшая супругой… -глядя в никуда выдал поручик.
- Что??? – гаркнул Олег побледнев и едва не уронив корзину – Ты что сказал – то сейчас, а??? Ты пьян что ли мать твою???
- К сожалению трезв, не берёт меня сейчас ничего!
- Ты… ты про Светлану что сейчас сказал?!..
- Олег Иваныч – устало прикрыв глаза, повторил Хворостовский – сегодня под утро, при исполнении, Иван Силыч Бусов, погиб от пули преступника, убит на моих глазах, тело увезли к Музыкалову, всё!..
С минуту, не меньше, стоял Олег окаменевшим изваянием, и ни звука не произнёс, когда собеседник нахлобучив свой картуз, пошёл прочь.
- Светлячок… Господи-вседержитель, за что?! – прошептал Олег, оттаяв и привалившись спиной к углу дома – Как же я скажу ей теперь, а? Сестрёнка ты моя любимая… Она ж не переживёт такого, она же о свадьбе уже думает… Он дом купил, колечко подарил… Ой боже, что ж теперь будет – то? Что дома-то сейчас будет? Как же ты не уберёгся –то, Иван?! Ведь ничего не предвещало!.. Так, стоять нечего, лучше пусть от меня, от своих и дома узнает, чем где-нибудь на улице, набрешут с три короба!
Олег заспешил до дома. Хворостовский добрался до квартиры быстро, толкнул дверь, и молча прошёл во двор. По настроению дворника понял что тут ещё ничего не знают, ибо пока тихо. Не поздоровавшись, поручик тяжело поднялся, и буквально ввалился в дом, не раздеваясь прошагал в столовую, и ничего не говоря, пусто уставился на женщин. Кухарка и горничная как раз накрывали на стол, увидев денщика в окошко. Татьяна Тихоновна вдруг что-то заподозрив побледнела, и тихо спросила.
- Что?..
- А ты чего один-то? – тревожно осведомилась Катерина, глядя на Хворостовского так, словно видела его впервые – Барин где?
- Да говори уже, идол! – нетерпеливо воскликнула кухарка.
- Ты чего молчишь, змей лятучий?! – дрожащим голосом пролепетала Катерина, глядя на него, бегающими от страха глазами.
- Нету Катя, прости – сухо начал Хворостовский.
- Чего нету? – не поняла девушка, но до кухарки наконец что-то дошло, и она протяжно воскликнув « О-о-й Катька-а-!» мешком опустилась на лавку, схватившись за сердце.
- Барина нашего Катя, больше нету – измождённым голосом произнёс денщик, вытирая сочащееся потом лицо – убит пулей, сегодня ночью, на моих глазах… Погиб на задани-и-и…
Хворостовского снова начала бить дрожь, он тяжело сел на лавку, уткнул лицо в картуз, и дико в него зарычал, наполняя его ткань слезами, и нестерпимой болью. Катерина взвыв дурным голосом отскочила от него как от зачумлённого, схватилась за голову обеими руками, и испустив пронзительный вопль, повалилась на дощатый пол, разметав руки.
Эту ночь, Светлана спала плохо, снилась всякая чушь что портит сны, но не запоминается. И лишь глубоко-глубоко за полночь, когда часы пробили то ли три, то ли четыре раза,  (сквозь полудрёму она не поняла) явился ей Иван, очень грустный, потерянный, посмотрел на неё жалостливо, и вдруг сказал с сожалением « Прости любимая, не успел я, не углядел!» и развернувшись, медленно куда-то пошёл, придерживая по привычке свою саблю, туда, где едва просматривались очертания некой приоткрытой двери, из которой бил яркий, но необычный свет. Затем всё заволокло туманом. Светлана проснулась, жадно попила воды из графина, ( лимонад уже был выпит) и села в постели. Кошка Маруся беспокойно ворчала где-то в углу комнаты, словно опять кого-то видела и прогоняла.
- Господи, Иван, что ты не успел-то? – тоскливо спросила она, посидела в тягостных размышлениях минут пять, опять легла, свернулась калачиком и попыталась уснуть, но ничего не получилось. Сколько-то полежав, она встала, зажгла свечу, и стала бродить по комнате туда и сюда. В общем-то, она всё поняла, но старалась отогнать или чуть облегчить смысл видения, детали которого ей конечно же были понятны, и всё же чего-то не хватало в этой страшной мозаике, для полноты изображения…
Шум за окном заставил её выглянуть. В свете тусклых масляных фонарей, она увидала как по улице, куда-то стремительно пронеслось не менее двадцати конных казаков.
- Что у них там опять, Господи? – недовольно спросила сама–себя барышня, подождала ещё немного, но больше никого уж не было.
- Ваня… Ванечка-а… Где ты милый, что с тобой?  - шмыгнув носом позвала она, озабочено морща лоб – не надо в ТУ дверь уходить, любимый, пожалуйста…
Самую нехорошую но логически правильную мысль, она решительно принялась гнать от себя.
- Нет-нет, так просто не может быть, потому что это несправедливо, ибо мне тогда тоже тут делать просто нечего! – вдруг рассудительно, и неожиданно даже для самой себя спокойно, проговорила девушка, беря на руки свою Марусю – Да моя прелесть усатенькая? – спросила она у кошки, после чего опять легла в постель и всё же смогла немного забыться хоть и тревожным, но сном.
Проснулась она, когда совсем уже стояло утро. Сбегав в ванную  умылась, вдоволь нахлеставшись в тазике с водой. Одела более строгое чем обычно платье, а именно с рукавами ниже локтей, да ещё расширяющимися, но вырез на груди всё равно был нормальный, мало ли что? Спустилась вниз, домашние уже заканчивали завтрак и пили чай. 
- Я кушать не буду, я чайку вот с ватрушечкой попью, и всё пожалуй – сказала она присаживаясь на свой стул.
- Как угодно! – спокойно ответил папенька, наливая чай себе.
- А чай-то, весь тут, нету больше! – сообщила Таисья.
- Да это ничего, я сей момент сбегаю- нашёлся Олег, допивая свой – за одно узнаю чего там такого стряслось ночью в городе, что казаки с солдатами носились туда-сюда до рассвета!.
- Сделай милость, узнай, мне тоже будет интересно, я ныне на службу к полудню пойду, и дома не обедаю! – пояснил папенька.
Маменька лишь многозначительно повела бровью. Когда Олег убежал, Светлана сославшись на плохое настроение, поднялась к себе, дурные предчувствия вновь заворочались на сердце, и хоть она и старалась о них не думать, но они сами думались. Не зная чем себя отвлечь, барышня легла на постель, и обняв плюшевого мишку, придремала. Проснулась уже от какой-то тупой боли в сердце, душевной и подсознательной. Глянула на часы, и поняла что спала меньше часа. Поглядевшись в зеркало она поправила причёску, и выйдя из комнаты, стала осторожно и неторопливо спускаться. С низу уже доносился некий тревожный гул. Войдя в столовую, она нашла всю семью за исключением Пашки, в каком-то ошалелом, оглоушенном состоянии, очень близком к панике. Олег был бледен и возбуждён, папенька сидел с абсолютно убитым, серым лицом и остывшими глазами, а у маменьки, на заплаканном и тоже бледном лице, эти слёзы кипели в расширенных от ужаса глазах, и она держала руку с платочком у уголка рта. Увидев девушку, все разом повернулись к ней.
- Что… случилось? Почему у вас у всех, такие страшные лица? – гоня от себя напрашивающийся уже ответ, пролепетала барышня, испуганно обводя всех глазами.
- Беда пришла дочка–потухшим голосом начал отец, губы которого, едва заметно подрагивали – беда страшная! –добавил он тяжело задышав, а маменька вдруг не сдерживаясь более, завыла-заголосила навзрыд, истово по-бабьи, уткнувшись в плечо мужа, который крепко обняв её, стал успокаивать, хотя самого трясло не слабо.
- Катя, родная, любимая, тебе ж рожать скоро, нельзя так убиваться в твоём положении! Что ж теперь поделать-то, Господи?!
- Олежек, родненький.. ты же чего –то сказать мне хочешь, да? – сама начав мелко трястись, с трудом выдавила из себя Светлана, держась одной рукой за спинку стула. Олег подошёл ближе, было видно что говорить ему совсем не просто.
- Светлячок, родная моя, ты присядь пожалуйста, мне надо тебе что-то сообщить – девушка на ватных ногах опустилась на стул, не сводя глаз с брата – Ты, у нас храбрая, сильная девочка, собери в кулак свою волю и свою силу, да… Мужайся сестрёнка – голос Олега совсем стал дрожать – я знаю, ты выдержишь… Иван Силыча, нету больше с нами, всё…
- Что значит нету? – деревянным голосом переспросила девушка, но страшная картина уже запрыгала перед глазами.
- Я на улице, встретил Хворостовского, он шёл домой весь мрачный и подавленный – начал объяснять Олег – и рассказал мне что… Что сегодня ночью, а точнее под утро уже, в четвёртом часу,  на полицейской операции,  Бусов наш, Иван Силыч, погиб от пули грабителя. Всё Света, держись родная, ты сильная, ты переживёшь, ради его памяти ты обязана жить, пойми это…
От услышанного, Светлана почувствовала себя так, словно ей сзади,  за воротник, высыпали ведро сухого, колючего снега. На какое-то время, ледяная волна растеклась по всему телу, по каждому суставчику, по каждой жилке. Лицо сделалось каменным, глаза остекленели, а губы из розовых, стали синими.
- Светлячок! Ты чего родная моя? Очнись, девочка! – Олег бросился к ней, и стал слегка тормошить, что как ни странно помогло, она издала глубокий вздох, а потом часто задышав, заморгала опять живыми глазами, из которых правда не выкатилось пока ни одной капли.
- Это, не правда! – негромко но уверенно произнесла она. Дмитрий Михайлович успокаивая  рыдающую супругу, сокрушённо покачал головой.
- Эх Иван –Иван, удалой драгун, отчаянная голова! Из каких сражений живым выходил, из каких мешков и окружений вырывался ты со своим лихим эскадроном! Ведь бывалые люди с трудом верили, слушая эти рассказы! Сколь же золота за удалую твою голову персы да турки давали! Жить бы да жить витязю, а пропал нелепо… Да можно ль спрашивать справедливость на нашем свете, опосля такого?!
- Я, не верю! – тихо, без истерик и восклицаний, без закатанных глаз и обмороков, повторила Светлана, высоко подняв брови – Я, отказываюсь это принимать. Этого просто не может быть! Он не смог бы меня так внезапно оставить тут одну… Мой, Иван, не мог так сгинуть, это ошибка, и я намерена её исправить. Он у них там живой лежит, у коновалов слепых! – голос девушки приобрёл грозные нотки, и родные, вдруг с изумлением увидели невероятное, случившееся буквально на глазах, преображение своей любимицы: щёчки вновь загорелись румянцем, глазки заполыхали живым огнём, и всем даже показалось, что перед ними не юная полудомашняя девочка, а молодая, решительная женщина.
- Олежек, собирайся быстро, мы едем немедленно в больницу, я только захвачу свою корзину! – не терпящим возражения голосом, приказала сарматочка, направляясь к себе.
- Да-да Светлячок, конечно, я мигом! – старший брат бросился одеваться тоже, а родители лишь молча наблюдали, ни отец, ни мать не позволили себе вмешиваться, и запрещать дочке что-то делать. Пусть её попытает судьбу, может так ей будет легче принять и пережить страшную потерю.
Через четверть часа брат и сестра уже неслись на извозчике в сторону больницы. Музыкалов был у себя, но в раздражённом и подавленном состоянии. Едва к нему в кабинет вошли запыхавшиеся родственники, Аристарх Петрович без лишних прелюдий коротко пояснил.
- Он жив, но безнадёжен, пять-семь дней от силы, и всё!
Гости прошли и сели на кушетку.
- Расскажите мне всё- прикрыв глаза, попросила барышня, держа свою корзину на коленях.
- Извольте Светлана Дмитриевна – вздохнув согласился доктор, не выходя из-за стола – в него стреляли примерно с двадцати шагов, из допотопной дряни, времён семилетней войны, то бишь, почти восьмидесятилетней давности. И в этом-то, молодые люди, и кроется вся беда! – горестно заметил доктор, и продолжил – Если бы это был современный пистолет с хорошим боем, то пуля пробила бы Ивана на вылет, и я был бы более уверен в благополучном исходе дела. Но, увы – доктор развёл руками – пуля сидит глубоко внутри, и не через рану, ни со стороны спины, извлечь я её не смогу, современная медицина увы, пока бессильна!
- Он один в палате? –тихо спросила Светлана.
- Да, хотя она и двух местная.
- Проводите меня к нему! – попросила девушка глядя прямо на доктора.
- Как вам угодно, но верхнюю одежду попрошу оставить тут, у меня! – распорядился Музыкалов.
- Да-да, конечно! – брат и сестра сняли плащи, она подхватила корзинку, и доктор повёл их по неширокому коридору, остановившись под дверью с номером восемь.
- Вот его апартаменты! – Музыкалов толкнул дверь, и они все трое вошли. Иван лежал в правом углу головой к окну, ногами к стенке, по правую руку находился небольшой столик с подсвечником, стакан, и графинчик с водой. Слегка задёрнутые шторы создавали необходимый полумрак. По мимо этого в палате стояли два стула, столик, и ещё одна койка у параллельной стены.
- Он спит? – дрогнувшим голосом спросила девушка, глядя на бледное, худое лицо того, кто ещё совсем недавно объяснялся ей в любви, и целовал…
- Да вроде бы должен, я дал ему успокоительных порошков, он пару раз приходил в сознание, но потом опять впадал в забытьё! – горестно ответил доктор, глядя на бедную Светлану.
- Всё понятно – устало вздохнула та, и вдруг обратилась с необычной просьбой – Я хотела бы просить вас, оставить меня с ним, на какое-то время!
- Простите Светлана Дмитриевна, а зачем? – поинтересовался доктор.
- Я попытаюсь спасти ему жизнь – дрогнувшим голосом ответила девушка, и пояснила – доктор, ну вы же один изо всех ваших коллег, верите в мой Дар! А так у вас  будет наглядная возможность убедиться в нём. Только дайте мне использовать эту возможность, пожалуйста! – она умоляюще поглядела на доктора. Улыбнувшись, тот согласно кивнул.
- Конечно дитя моё, разумеется попробуйте! У него теперь, вся надежда только на чудо! Оставайтесь! –доктор поманил Олега за собой, и оба вышли. Не теряя ни минуты, Светлана начала действовать. Перво-наперво, она зажгла свечу на столе, затем стала выкладывать на разостланную тряпицу всё необходимое: пучки трав, бинтики, баночку с мазью, и ножнички. Затем отставив корзину в сторону, девушка согрела свои ладошки дыханием, сильно потёрла их друг о друга, стряхнула, и медленно вытащив заколку из волос, распустила их на всю длину совершенно, став похожей на берегиню, или русалку. Приведя себя в такой волшебный вид, Светлана подсела поближе к постели раненого, и осторожно приспустила с груди одеяло. Рана оказалась забинтованной. Девушка перекрестилась, и начала читать про себя молитву, читала долго, девять раз, загибая пальцы чтоб не сбиться. Затем взяла ножницы, и тихонько перерезала опоясывающий бинт, после чего проворно скатала его в рулончик, и отняла сложенную в четверо тряпицу, прикрывающую непосредственно саму рану. Вздувшийся холмик с почерневшим от запекшийся крови  жерлом. Светлана осторожно погладила спящего по щеке.
- Колючий какой, как проволока… потерпи миленький, хороший мой, будет немножечко больно, но ты выдержишь, ты вон какой сильный, прямо витязь!
Девушка взяла пучок трав и поднеся к свечке зажгла его, он сразу вспыхнул ярким и золотистым пламенем, расточая по комнате аромат лесных и полевых  трав. Светлана дуновением погасила травы, и стала водить дымящимся пучком вокруг раны по часовой стрелке, и читать едва слышно, древний заговор на исцеление. Проведя так девять раз, она взяла другой пучок, а затем третий, и всё обводила по солнышку, да всё читала заговор. Затем наступил самый ответственный момент. Она достала из корзины ещё один сложенный бинт, разрезала его на несколько частей, и в несколько слоёв обложила рану.
- Будет больно Ванечка, но ты потерпи любимый,  немножечко осталось, самую малость! – стараясь улыбнуться проговорила она, потёрла ладошки снова друг о друга, и взяв левой его за запястье, а правую простерев над раной, сосредоточила взгляд в одной точке, и строго приказала.
- Выходи!
Затем замерла не отводя взора и не отнимая руки. Минуту спустя, рана запузырилась, и стала сочиться густой, чёрной, нехорошей, гнилой кровью, затем полезли целые сгустки-печёнки. Лицо Ивана покрылось крупной испариной, потрескавшиеся бледные губы стали подрагивать как от боли, и вообще мускулы лица ожили, и оно стало морщиться, и даже как бы издавать едва слышный стон.
- Больно тебе Ванечка, потерпи миленький, родной мой, сейчас всё прекратиться! – горячо шептала девушка, не отводя взора от кровоточащей и уже даже набухающей чем-то, шевелящейся раны. – Выходи проклятая! – грозно повторила она, и здесь из раны пошла чистая, алая кровь, показалась крошечная головка пули, ещё пара секунд, и свинцовая смерть как под действием магнита, прыгнула Светлане в руку, и она крепко сцапав её, положила пулю на стол. Лицо раненого сразу стало спокойным и мирным, а на уголках губ появилось что-то вроде улыбки.
- Вот и всё Ванечка, вот и всё мой любимый, теперь ты будешь жить долго и счастливо, со мной разумеется! – деловито заметила девушка, но вдруг чего –то почувствовав, вскочила со стула и обернулась, сосредоточив взгляд на дальнем и тёмном углу.
- Убирайся прочь! Слышишь? Вон!  Я не отдам его тебе! Не отдам, он мой на веки-вечные!  - Светлана расставила руки в стороны, как бы закрывая собой всё пространство кровати – Не возьмёшь проклятый!  Ни по чём не возьмёшь! Теперь не возьмёшь! Я успела раньше тебя, прочь! – глаза Светланы вспыхнули таким огнём, что некий грязно-серый сгусток таившийся в углу, в мгновение ока растворился в воздухе и исчез. Девушка постояла так ещё с минуту, а затем опустив руки, обернулась к раненому, он спал, мирно и крепко.
- Сейчас любимый, последний штришок! – девушка собрала все грязные бинты с раны, и аккуратно бросила их в одну кучку на пол. Затем вытащив из корзины маленькую бутыль спирта, она промыла и протёрла им руки, и наложив на рану мазь из своей баночки, прикрыла сверху куском свежего бинта, и размотав скрученную ранее повязку и привязав к ней дополнительный кусок на месте разреза, ловко зафиксировала всё на груди.
- Вот и всё Иван, всё мой хороший, через два дня бегать будешь! – устало улыбнувшись, посулила барышня – И вообще Иван Силыч, я намерена наконец, с вами серьёзно поговорить! –качая указательным пальчиком, строго продолжила Светочка – Вы, вы ужасно себя ведёте, да, и не смейте спорить! – из глазок наконец показались первые робкие слезинки – Это что за фокус вы нынче выкинули, а? Помереть он мне тут решил, не смей даже думать о таком! Я тебе помру, дурак такой, болван этакий! Вот приди в себя только, я тебе задам трёпку! Нет, ну как вот это называется всё? – жестикулируя ладошкой, негромко возмущалась девушка – взять и под пулю дурацки угодить! Совсем вы Иван Силыч, обо мне не думаете. У меня ведь, мало сердце чуть не разорвалось от страха! Эгоист вы бессовестный…
Светочка робко протянула руку, и стала осторожно гладить его по щеке. Острая и колючая как иглы щетина.
- Ванечка, ты не дури больше, я же без тебя жить здесь не смогу, не за чем будет! А с тобой у нас жизнь впереди, да… Мне же, мне ещё деток тебе рожать, забыл что ли?  Трёх мальчишек, и двух девчонок, это для начала! – деловито уточнила девушка, подняв в верх, указательный пальчик- А там поглядим… Стойте, погодите, а что это у вас на губах? – Светочка подозрительно пригляделась и ахнула – да вы ухмыляетесь опять?! Вы что, всё слышите и опять усмехаетесь? ! – девушка слегка надула губки- Ну знаете что! Ой… - она быстро встала – надо же доктора позвать, показать, заболталась я тут с вами!  Входите! – громко позвала она, дверь тут же открылась, и брат с доктором торопливо вошли, чуть ли даже не вбежали.
- Ну что?- быстро спросил Музыкалов, подходя в плотную. Светлана протянула ему пулю на ладошке.
- Вот…
Доктор взял пулю двумя пальцами, и долго её разглядывал. Затем ошарашенный подошёл к раненому, пощупал пульс, потрогал лоб, и обернулся уже в полной растерянности.
- Светлана Дмитриевна, голубушка моя, как вы это сделали?!
- С божьей помощью! – устало ответила девушка – И к тому же я хотела чтоб он жил, я его очень сильно люблю!..
- Это просто чудо! – Музыкалов снова поглядел на пулю, и положил её на стол- Светочка, дитя моё, вы же ангел, ангел во плоти! – доктор осторожно взял её руку и поцеловал – Если бы сам тут не был, ни за что бы не поверил! Вы волшебница, вы кудесница!
- Через два дня, Иван уже будет бегать! – улыбнувшись, сказала Светлана, и чуть подумав попросила доктора – Аристарх Петрович, вы не говорите что я пулю вытянула, скажите мол вы сами, а я только воспаление мазями сняла!
- Нет-нет голубушка! И не просите, и не уговаривайте! – замахал руками Музыкалов – Этот феномен я буду исследовать чисто для себя!  Ведь вы скажете мне как сделали это?
--Я – девушка чуть стушевалась – могу вам открыть это лишь в общих чертах, не гневайтесь!
- Согласен! Согласен хотя бы в общих! – приложив руки к груди, ответил доктор, глядя на девушку. Олег наконец тоже оттаял, и подошёл.
-Ты устала, лапуня моя? – участливо спросил он, Светлана молча кивнула.
- Олежек – утомлённо прошептала она затем – принеси мне пожалуйста лимонадику и фруктов!
- Ага… Светлячок, родная, ты чего? – испуганно воскликнул Олег, видя как она пошатнулась и начала оседать, он едва успел поймать её на руки.
- Это обморок от переутомления, и запоздалая реакция организма на случившееся, не волнуйтесь, такое часто бывает! Кладите её на койку и бегите живее в лавку, ей сейчас просто необходимы свежие соки! – доктор присел на краешек кровати, а Олег пулей вылетел вон. Глядя на девушку, врач устало проговорил.
- Мне теперь честнее будет пойти домой, взять свой диплом медика, и сходить с ним пардон в нужник! А заодно посоветовать проделать то же самое всем моим не в меру учёным коллегам! Все наши учёные степени, не стоят и одного твоего ноготка, милая, добрая девочка!..- доктор взял её за руку, она была живой и тёплой, приглядевшись по внимательней, он понял что Светочка просто спала…


                Х                Х                Х


Страшная весть   о гибели Бусова, взбудоражила город с раннего утра, и поразила всех как громом. Не было трактира, салона или большого дома, гостиницы или иных пристанищ, где бы не говорили о случившемся. Бурлили Офицерское и Дворянское собрания, хмурились и качали головами мужчины, рыдали и охали заливаясь слезами женщины. В доме Светлячковых, когда стало известно о трагедии, слегла с сердечным приступом хозяйка, а с Дашей случилась сильнейшая нервная истерика, она рвалась «К нему!»,  отец и брат с трудом отходили её, вызвав семейного доктора. Вера и Наташа просто заходились в рыданиях. Все кто близко знал погибшего, ходили как оглоушенные, и никто не хотел верить, понимая разумом, но не принимая сердцем. Уже бегали справляться к Брусникиным, там всё подтвердили, но ради бога просили пока не беспокоить, Катерине Петровне сделалось худо. Бегали к полицейской Управе, но там всех разворачивали назад неприветливые и угрюмые городовые, да дежурные офицеры, по лицам которых становилось понятно, что всё правда. На квартире Бусова мрачный дворник бросал зло посетителям через  калитку. «Идите вы Христом-богом отседова! Без вас на душе так тошно, что хучь давись! Такова человека не уберегли, оглоеды!»
Кучки людей там да сям собирались уже прямо на улицах, и обсуждали только одно, гибель начальника сыскного отделения. Пробовали сунуться в больницу, но армейский пост просто никого туда не допустил « Неча там глазеть, не ярмарка!»
Слух набух как нарыв, и прорвавшись за городскую черту, полетел по волостям и весям уезда. И вдруг, ближе к полудню, сначала робко, потом всё смелее, а под конец совсем открыто, понеслось по улицам да переулкам невероятное.
- Живой! Живой Бусов-то, господа! Выходила его наша сарматочка своим умением-та!!
Рассыльный из полиции, примчался к дому на Дворянскую №130, где-то в начале полудня. Забузовав в ворота, он радостно проорал что Иван Силыч отживели, выходила его де Светлана Дмитриевна, и теперь он непременно поправиться. Дворник как ядро через кусты, влетел в дом, и там во весь свой бас, сие повторил. Татьяна Тихоновна к тому времени уже пришедшая в себя, бросилась как была с чаплей в руке, в комнату Катерины, где та лежала с холодным компрессом на голове в полу бесчувственном состоянии, которое моментально улетучилось, едва благая весть дошла до неё.
Хворостовский, к тому времени чтоб хоть как-то опьянеть, не нашёл ничего лучшего, как напрочь осушить скудные запасы барина, заключавшиеся в бутылке коллекционного коньяка, и двух бутылках такого же вина, которое Иван тщательно берёг для грядущего сватовства. Теперь поручик изрядно но не мертвецки запьянев, лежал у себя в  комнате лицом вниз на постели во всём обломе, и старался уже не о чём не думать. Но едва до него донеслись крики рассыльного а затем торжествующий рёв дворника, он как подброшенный вскочил с кровати, рывком надел картуз, и чуть не одурев от радости, рванул было за дверь, но в коридорчике увидел решительно настроенных, и мрачных женщин. А если учесть что у кухарки в руке была здоровенная чапля, а пышущая гневом Катерина зачем-то держала за голенище старый кованный сапог барина, то дело могло принять нежелательный для организма поручика, оборот.
- Так, бабы, вот только давайте-ка вот без этого! – успокаивающе начал было квартальный, но кухарка выдала совсем иное.
- Ты что ж это, изверг рода человеческого, с нами сделать удумал, а?!
- Ты это об чём, Тихоновна? – подозрительно косясь на чаплю  в руках кухарки, спросил поручик.
- А об том кровопивец, - жёстко зашипела женщина – что у меня, мало сердце чуть по полам не разорвалось, а Катерина чуть мозгов со страху не лишилась! Ты что ж змий лятучий, сказал нам что барин убитый, а он вон живой оказывается!!
- Ды я ж сам не знал, яво мёртвого и грузили, не дышал уже! – пробовал парировать новый дворянин, отступая уже к самой своей двери.
- Ах ты ж аспид! – сдвинув брови проскрежетала Катерина, сверля его взором – Не убедилси, не проверил, а мы тута почти умом уж тронулися от ужастев?!
Поняв что промедление смерти подобно, Хворостовский вдруг вытянул от удивления лицо, поглядел куда – то за спины женщин, и удивлённо протянул.
- О, а ты чего здесь?
Обе доверчиво обернулись, а новообретённый дворянин то час же шмыгнул за дверь, и запер её за собой. В ту же секунду она стала сотрясаться от ударов и бранных слов, обманутых женщин.
- Хорошее дело, я ж ещё и виноватый остался! – бормотал хмельной Хворостовский, торопливо растворяя окно – У Кати нету ума, а виноват в этом почему-то я! –буркнул он, забираясь на подоконник. Затем постучав себя в грудь он зычно проорал что драгуны умирают но не сдаются, сиганул в сырой, запотевший сугроб сероватого уже снега, матерясь выбрался из него, и что есть духу, побежал в больницу. Там, он убедившись что командир и вправду жив, но глубоко погружён в сон, подержал в руках пулю, а затем молча поклонился стоявшей рядом Светлане, к тому времени уже проснувшейся и покушавшей, и сказав что ещё зайдёт, удалился.  Встретив на улице Ефимова, уже бывшего в курсе чудного воскрешения своего начальника, потащил того в трактир, обмыть это дело…
За одним из столов сего заведения, чинно сидело двое священников, в компании трёх прихожан. Пополам с питием и трапезой, пастыри обсуждали слух о гибели Бусова (весть о том что он выжил, сюда пока не дошла) Один из попов, басовито говорил о том что «Ваньку Бусова бог за его греховность и наказал лишив жизни!» Второй пастырь правда возразил ему что говорить так грех, ибо человек на службе Отечеству погиб, да чем таким нагрешил-то уж? Ответом обличителя пороков было то, что сыщик спознался со своей ведьмой, священство совсем не уважал, отца Дионисия прошлой весной изувечил за что тот ведьму то окаянную из храма изгнал! Он, Бусов-то, де вместо того чтоб девицу свою от ведьмовства отвадить да к покаянию склонить и к богу привесть, потакал ея окаянству, и через то жизни и лишился. Коллега однако ему возразил, что тот ошибается, и дело тут не в ведьмовстве, а гораздо глубже, и требует скрупулёзного разбирательства, а злорадствие, грех –то и есть! Обличитель сурово возразил что разбирать тут нечего, а Ваньку Бусова и ведьму его бог покарал, и со всеми де так будет, кто церковь и священство не уважает!
- А ну-ка повтори, что ты поп, сейчас сказал-то тут?- громко донеслось за его спиной, и все обернулись. Из-за стола у окна, что стоял не так далеко, грохнув табуретом, медленно поднялся и вышел на середину Хворостовский, лицо которого совсем не выглядело смиренным или подавленным, напротив, оно пылало отнюдь не либеральным огнём. Хозяин трактира почуяв не доброе, стал умолять поручика ничего тут не крушить и никого не изувечить, на что услышал обнадёживающий ответ , что полицейский рук марать и не собирался, но услышать повтор речей должен.  Пастырь, видя что ему особо ничего не грозит, встал и мужественно выпятив чрево, повторил что Бусова за язычество покарал бог, и всех его сподвижников также скоро покарает. На это, Хворостовский неожиданно рассмеялся, а затем зычно провозгласил.
- Рано ты поп панихиду-то запел, рано! Рано раскаркалось  вороньё, и возрадовалось ворьё в Ладове!  Мой бар… мой друг и боевой командир, Иван Силыч Бусов, ожил сегодня по утру, практически из мёртвых воскрес, всем слыхать?! Спасла командира его наречённая! А значит и бог спас… А тебе кликуша, вот моё, слово – Хворостовский шагнул к батюшке чуть ближе, и было видно что сдерживается  драгун с трудом – ежели ты, калачник, ищё хоть одно слово кривое про друга моего, либо невесту его скажешь и до меня сие дойдёт, то я тебе эти твои выблевы, в пасть затолкаю вместе с бородой, понял?
Пастырь промычал в ответ что-то малопонятное, но поручику уже стало не до него, в трактире поднялся гвалт и ажиотаж, в котором полицейские, собирались принять самое живое участие.
Прошло три дня. Все они были насыщены самыми разными событиями. Во –первых, в первую ночь свою в качестве сиделки у раненного, Светочка проснулась от ощущения что кто-то, чего-то ест. Открыв глаза и подняв голову, она увидела премилую картину: Иван Бусов, при лунном свете, сидел набросив на плечи одеяло, и спустив ноги в кальсонах вниз, алчно поедал фрукты, стоявшие в вазе на столе. Их и лимонад, ещё днём принёс Светочке Олег. Лимонад барышня выдула почти сразу, а вот из фруктов скушала два яблочка и всё. И вот теперь воскресший сыщик резво работал челюстями, и гора фруктов в вазе, стремительно таяла. Светочка поняла что он или не замечает её присутствия, или не хочет тревожить. Прикончив гроздь винограда, раненый глубоко и довольно вздохнул, смачно икнул, и деловито оглядевшись, чуть хрипловато спросил.
- Так, а это где ж я сейчас есть-то? На склеп вроде не похоже, кормют… интересно, я на том свете, или уже на этом? Где я вообще нахожусь?
- Ты в больнице Ванечка – тихо,  но отчётливо ответила Светлана, поднимаясь на кровати ( спала она прямо в платье)
- Светлана? А вы тут как? –искренне удивился Бусов, девушка встала, и как пава подплыв к нему, села на кровать рядом.
- Не смейте никогда больше так меня пугать, дурак вы эдакий! – прошептала девушка, а затем неожиданно захлюпав, уткнулась ему в плечо, и заплакала. Иван ласково погладив её по волосам, тихо произнёс.
- Простите, и растолкуйте как я тут-то оказался?
Проплакавшись, девушка всё рассказала, а Иван сокрушённо покачав головой, изрёк.
- Называется сходил на полицейскую операцию!
Наследующее утро, то бишь во вторых, Катерина Петровна так расчувствовалась от череды этих невероятных событий с гибелью и воскрешением, что на радостях, разрешилась по утру на заре, здоровущим, громко орущим и крепким мальчишкой. Затем, едва Светочка успела сменить милому повязку, началось нашествие посетителей, в  основном из Офицерского собрания, и полицейской Управы. Комендант палаты, строго регламентировала время аудиенции,  и отводила на каждую делегацию, не более пяти минут, и никто не посмел себе возразить! А один бравый артиллерийский капитан заметил после посещения палаты, что с такой сиделкой помереть, это будет просто свинство! Но это было ещё пол беды, самая большая тревога у прекрасной сиделки началась тогда, когда валом повалили… женщины! В начале, Светочка заняла было круговую оборону, и хотела никого не пущать, но подумав, нашла компромисс: пущать, но строго по пять минут, и только в её присутствии! И упаси бог, никаких поглаживаний и поцелуев, это всё было строжайше запрещено, и пресекалось на стадии замыслов. В начале, примчались как на пожар кухарка и горничная Бусова, с корзинами всякой вкусной снеди, и двумя бутылками вина, кои были тут же изъяты таможней, и добавлены в угол на полу, к уже конфискованным ранее. Катерина и Тихоновна, начали визит с того, что дружно заревели, и сыщику стоило большого труда унять их, а затем ими была подана челобитная, на : Аспида Подколодного, Змея Летучего, Изверга, Идола Проклятущего, Кровопивца и Убивца, Шаромыжника и Подлеца Каких Свет-не Видал, и просто Басурмана,  он же в миру поручик Хворостовский, который довёл их бедных женщин до полу сумасшествия тем, что не разобравшись, объявил барина убитым! Пообещав разобраться с обладателем такого количества имён очень крепко, Иван спровадил таки обеих. Потом примчались три подружки, Вера –Даша –Наташа, кои с ходу разлетелись было осыпать раненого поцелуями и подарками. Подарки были приняты, а вот поцелуи оказались заборонены категорически, но: пока Светочка препиралась с Верой и Наташей, Даша изловчилась-таки, и смачно чмокнула сыщика в самые губы, а на возмущённые замечания Светочки, было заявлено что это от маменьки. Услышав это, барышня решительно выставила всех троих, а довольно улыбающемуся сыщику было заявлено что  от поцелуев господин полковник, мог бы и отвернуться!
- И гневно уйти? – весело добавил он, на что Светочка лишь фыркнула, и приготовилась ждать дальше. Были несколько светских дам томно вздыхающих, пара офицерских вдов, но вот что наводило барышню Брусникину на размышление, это что все женщины наряжались на посещение больницы, как на светский раут! Последней, ввалилась как чёрт к монаху, обладательница трёх титулов и стольких же почивших в бозе мужей, госпожа Скважина, хищно сверкая лорнетом, и совершенно непристойно крутя задницей. За этим персонажем, Светочка следила особенно тщательно. Оказалось, что когда Евгении сообщили весть о гибели Бусова на заурядной операции, она была у себя дома и пила кофе со знакомыми. Едва она дослушала, как поглядев на гостей, коротким жестом руки, показала чтоб уматывали. Никто из них не заставил хозяйку повторяться. Оставшись одна, дама взяла из шкафчика бутыль початого коньяка, и дрожа, налив себе полную рюмку, залпом её проглотила, после чего рюмка полетела  о стену, а коньяк, Евгения заправски отхлебнула прямо из горла, осушив бутыль на четверть. Но нервная дрожь проходила плохо, и женщина села в глубокое кресло, смакуя выпивку без закуски. Вскоре в захмелевшую голову пришла мысль, что если то, что ей сообщили правда, то мир, в котором она и окружающие живут, не настоящий… Ночь, она провела в кресле же.
И вот теперь, подсев на стуле к постели улыбающегося пациента, Скважина выложила на столик из небольшой корзинки тонко порезанный балык, свежий сыр со слезой (тоже порезанный) и ароматно пахнущий каравай белого хлеба.
- Всё свежее, только что купленное!- любовно проговорила она, и не дав сыщику чего-то сказать, грустно спросила – Ну как же вы так, полковник?
- Шутки госпожи судьбы – усмехнувшись сказал сыщик, и рассказал приятельнице, что отвлёкся на чей-то окрик сзади, и не увидел опасности.
- Я что-то подобное себе и представляла! – вздохнула Евгения, и мельком глянув на нетерпеливо стоявшую в стороне девушку, встала и сказав что ей уже пора, направилась к двери, но возле неё обернулась, и с интересом поглядев на раненого, тихо произнесла.
- А вы напугали меня Иван Силыч, невольно, вам это удалось… - и ушла. Потом припожаловал пьяный Хворостовский с подозрительно оттопыренным боковым карманом, в котором оказалась бутылка коньяку. Поручику было сделано внушение что это бестактность, и что Олежек, уже три корзины этого добра домой отвёз, а всё опять понатаскали, и кто вообще всё это будет пить?
- Мы и будем Светлана Дмитриевна, у вас на свадьбе! – находчиво заметил помощник.
- Я на вас полицмейстеру пожалуюсь! – почему-то не оценив шутки, обидчиво пригрозила сиделка, отправляя коньяк в угловой склад. Последние Светочкины иллюзии были развалены как раз появлением господина полицмейстера, у которого при таможенном досмотре, была изъята бутылка водки. Василий Петрович смущённо сказал что это же мол от души, прописал раненому неделю отпуска, после чего поспешил торопливо удалиться.
Не обошлось и без конфуза. Из дальнего угла уезда, не зная ещё ничего о выздоровлении сыщика,  прибыли на собственных экипажах двое помещиков с семействами на похороны, и приволоклись со скорбными лицами, и венками прямо в больницу, минуя полицейский участок. Скандала удалось избежать только по тому, что сам полицмейстер ещё не ушёл, и как мог вежливо объяснил господам что похороны отменяются, а венки, господа сочувствующие могут оставить себе, пригодятся. Иван и Светлана, смеялись над этим долго.
На другое утро, к удивлению медперсонала Иван Силович оказался в такой великолепной форме, что доктор Музыкалов с удовольствием выписал его домой. Госпитальная эпопея сыщика была благополучно разрешена, а горы оставшихся после него продуктов, добрых два дня ели потом всем отделением!
Прошла неделя, но страсти по Ивану не утихали. Доктору Музыкалову как и было обещано, Светлана хоть и в общих чертах, но открыла-таки свой метод спасения человека. Он понял всё, и принял, а поелику горячо потом спорил в приватных беседах с коллегами.
- Да господа учёные скептики, да-с! Я эту пулю, из допотопного карамультука, в руках держал! Она была внутри человека, и извлечь её оттуда не убив пациента,  классическая наука в нашем с вами умном лице, увы не в состоянии! А эта девочка смогла, смогла безо всяких инструментов, только силой древних знаний, которые мы, современная наука, бездарно и беспардонно похерили, обозвав тёмным суеверием! И я, я готов положить свой диплом врача на стол, перед силой этой девушки, ибо недавно я понял, что мои знания, ни что в сравнении с её!
Впрочем сама Светлана, не разделяла пораженческих настроений доктора, и старалась его уверить что их общие методы, могут вполне дополнять друг- друга. Разговоры о том достала она пулю или нет, витали в городе повсюду, и стоило Светлане появиться где-либо, как ей обязательно кто-то задавал этот вопрос, и девушка спокойно отвечала что да, пулю она извлекла, но о методе предпочитает умолчать. Теперь, после всей этой истории, Иван Силович ещё трепетнее, ещё нежнее стал относиться к своей избраннице, и в светских беседах часто это подчёркивал, предъявляя иногда, роковую пулю. На одном из вечеров, в некоем вновь открывшемся небольшом салоне, оставив Светочку обсуждать с подругами предстоящую  свадьбу Верочки, давшей таки согласие своему поручику, Иван отошёл в сторону с полицмейстером, имевшем намерение, ему что-то рассказать.
- Что-то секретное, Василий Петрович? – чуть улыбнувшись, поинтересовался Бусов, отпивая красное вино из своего бокала.
- Да нет, абсолютно нет, просто хотел вас кое о чём, а вернее о ком, спросить.
- Если знаю, отвечу! – честно пообещал Бусов.
- Вы не слышали ничего о графе Ляговском?
- Что-то не припомню – задумчиво пробормотал Иван Силович – но впрочем могу вспомнить и потом сообщить- добавил он, и переспросил – а чем он так заинтересовал полицию?
- Да ничем особо – помялся как-то Горынин – но только у нас был некоторое время назад на него секретный циркуляр, что он подозревается в тайном сношении с революционными обществами. Однако, следствие по делу бунтовщиков Сенатской площади, ничего на него не дало, кроме того, что он гроссмейстер масонской ложи нашей губернии, но тут этим многие грешат, так что вот как-то так!
- А он судя по всему отсутствовал, и теперь в город вернулся, так? – заинтересованно спросил Бусов, у которого в голове уже затеплился знакомый огонёк интереса к делу. Полицмейстер кивнул.
- Точно так-с! Он тут был в феврале двадцать шестого, а потом отбыл в Литву, к друзьям. Теперь же вот сказывают прибыл в своё имение, что в пятнадцати верстах от города, по Западной дороге. Он – Горынин понизил голос – говорят миллионщик, у него вклады в нескольких банках Европы и России, и при этом совсем нету наследников, хотя ему уже шестьдесят один год! Он лютеранин, из старого, польско-литовского рода, который в своё время прославился участием во всех бунтах и мятежах, бушевавших в тех землях, постепенно пришёл в упадок, и совершенно вымер! Многие его представители, окончили свои дни трагично и без временно! – разъяснял полицмейстер, глядя на собеседника.
- Василий Петрович, вот вы сейчас начали о нём рассказывать, и у меня появилось стойкое ощущение, что я уже где-то  слышал эту фамилию, но только давно! Вот где, пока не вспомню!
- Да вы не особо себя утруждайте-то! – повёл бровью полицмейстер – это я так, на всякий случай вас спросил, мало ли что?  Нраву этот граф говорят самого прескверного, любит чтобы всё было только по его, и не терпит отказов себе!
- И жив до сих пор? – иронично улыбнулся Бусов.
- Зря иронизируете Иван Силыч! – задумчиво заметил полицмейстер – граф много лет учился у лучших фехтмейстеров Европы!
- Ну учился и учился, что с того? – спокойно переспросил сыщик – Если он совершит преступление, то поверьте моему опыту, это, ему мало поможет, скорее его выручат деньги и связи!
- Вот именно – коротко согласился Горынин, и поинтересовался- вы когда на службу-то выходите?
- Да вот, уже в понедельник.
- Ну и ладно, как вы кстати?
- Как нигде и не был! – улыбнулся сыщик.
- Скажите-Горынин смущённо понизил голос- а про пулю, это правда? А то болтают разное…
- Правда Василий Петрович, правда, вытащила она её из меня! – с гордостью ответил  Иван, и добавил- Всем теперь ей обязан по гроб жизни!
- Удивительная история, удивительная! – прокомментировал Горынин, и извинившись, удалился. А к Бусову, подошёл Хворостовский с озабоченным видом. В последние дни когда сыщик уже совсем поправился и выглядел как и прежде молодцом, денщик, он же поручик, старался теперь никуда не отпускать барина одного, боялся.
- Что Иван Силыч, новое задание получили?
- Что-то вроде того приятель, про графа Ляговского спрашивал, не знаю ли я такого? –ответил Бусов.
- А вы?
- А я похоже знаю что-то, да вот забыл! – улыбнулся Иван Силович.
- Ну в нашей картотеке дворян губернии он наверняка же есть? – предположил Хворостовский.
- Обязательно есть! – согласился сыщик- Он миллионщик, гроссмейстер масонской ложи, и последний в роду, совсем, наследников нету. Значит точно он есть в картотеке – подытожил Бусов, задумчиво глядя перед собой.
- Что Иван Силыч, чуете чего-то? – тихо спросил поручик, оглянувшись по сторонам.
- И да и нет брат Димитрий, стоит что-то в воздухе, а что, пока не разберу, но то что их сиятельство очень не прост, это уже факт. Полицмейстер наш, так просто людьми интересоваться не станет!
- На службу-то в понедельник? – спросил опять поручик.
- В понедельник, что, соскучился уже?
- Да есть малость!- улыбнулся помощник.
- А чего, дел больших пока нету, разве только графа этого проверить, да и вся недолга! – выдохнул Бусов, допил вино, поставил пустой бокал на столик, и весело хлопнув приятеля по плечу, предложил.
- Пошли-ка вон с барышнями прекрасными пообщаемся! А то стоим тут как два истукана с умными мордами!
Приятели подошли к небольшой компании, в которой обсуждали новый водевиль,  «Гусарская женитьба» в котором говорилось что один гусар из полка, утром увидел некую девицу, влюбился, и побежал сразу к её папеньке просить руки доченьки, и естественно получил отказ. Ведь папенька, прижимистый господин, мечтал отдать дочку за состоятельного человека, ибо и сам денежки любил и копил.  Гусар, путём хитроумных интриг и опереточных подходов, при помощи товарищей и самой девицы, делает всё так, что к вечеру на ней таки жениться, и увозит её под весёлые песни, и запоздалое брюзжание отца. Женщины бросали восторженные отзывы об этом зрелище, молодые люди им подхалимски вторили, а солидные мужчины неопределённо покашливали. Лишь одна трёхкратная вдова, мадам Скважина, без политесов и напрямик, окрестила сей водевиль,  бредом помешенного бегемота. Неожиданно, Иван Силович громко предложил
- Господа, прошу заранее прощения, но хотите, я вам продолжение сего бессмертного творения, расскажу?
- Ой, а что, уже написали и поставили? – быстро спросила одна вертлявая дама обмахиваясь веером, и добавила – Есть разве продолжение?
- Сударыня! – улыбнулся следователь – По логике жизни, продолжение сего сумасбродного водевиля, обязательно будет, и я даже знаю какое!
- Бусов, ну не томите уже, порадуйте зрителей! – весело попросил пышноусый уланский капитан, знавший Ивана, и догадывающийся что тот, готовиться что-то такое-эдакое, завернуть-вывернуть, и не обманулся.
- Извольте –Бусов сделал серьёзное лицо – отпели песни, от полыхали цветочки, и началась у барышни, суровая полковая жизнь. Долго ли, коротко ли, спустя время, к прижимистому папаше в дверь позвонили.  Открывши, он с изумлением и негодованием, узрел на пороге свою  романтическую дщерь, с узелком в одной руке, дешёвым зонтиком в другой, зарёванную, и с далеко выдающимся вперёд животом…
- Фи, Бусов, ну что вы? – смущённо промурлыкала одна дама, играя глазками- Вечно вы всё приземляете!
- Отнюдь сударыня – ласково возразил Бусов- только такое продолжение, эта история и могла иметь, да-с!  Натешился гусар с месяцок, а потом капризы пошли. Мол они оба ошиблись-поторопились, чувства угасли, ла-ла-ла тра-ла-ла, и в итоге устав от открытых измен «мужа» романтическая барышня глотая слёзы и сопли, вернулась к нехорошему папаше. Хорошо хоть не к нищему, и стали они жить-поживать, да наследника растить, всё!
- Грубо, по солдатски, но правда, этим, весь любовный вздор в жизни и заканчивается! – хмыкнув подтвердил уланский капитан.
Дальнейший вечер ничем особо не выделялся, сыщик поймав Светочку в девичьей компании, уже  больше её от себя до конца дня не отпускал.
На квартире, уже за полночь, Бусов велел денщику достать картотеку. Хворостовский запер дверь изнутри, и подойдя к одному из двух больших сундуков стоявших на полу, отпёр его хитрым ключиком снятым с шеи, и поднял тяжёлую крышку. Осторожно отложив в строну аккуратно сложенное бельё, он двумя руками, тяжело вытянул за верхнюю ручку другой, меньших размеров сундук, и прихватив его рукой под днище, бухнул на стол. Затем вставив в скважину другой, но тоже хитрый ключ, открыл его, однако не сверху, а спереди, как сейф, и в глаза бросилось множество ящичков с буквами русского алфавита, секретная картотека Коллежского советника Ивана Бусова, данные на дворян и духовенство, а также всех состоятельных и деятельных людей этой губернии. Картотеку эту, он частично собрал сам, но большую часть, ему выдали из тайного архива на службе, хранить и преумножать, да при случае пользоваться.
- Ладовский уезд, литера «Л» граф Ляговский, шестьдесят один год, миллионщик, гроссмейстер масонской ложи! – коротко проговорил Бусов, задумчиво сидя в кресле. Поручик по привычке кивнул, нашёл быстро нужный ящичек, и вытянув его, углубился в поиск.
- Есть! – негромко сказал Хворостовский, вытаскивая исписанную мелким, каллиграфическим почерком карточку.
- Оглашай,- кивнул Иван Силыч -  давай самую суть!
- Ляговский Викентий Самуилович, шестьдесят один год, родился 25 октября, 1767 года, здесь, в своём имении. Долго жил в Европе, приобщился к масонству то ли там, то ли уже таким был. Хороший стрелок и фехтовальщик, последнему учился у знаменитых фехтмейстеров всех крупных стран Европы. Быстро остался единственным членом семьи. Миллионное состояние держит в нескольких банках России и Европы. Имеет много друзей в Литве, на родине предков,  часто там бывает. Характер тяжёлый: горделив, циничен и нагл, не терпит ни в чём отказов, и всегда старается добиваться своей цели любым путём. Презирает всех вокруг, себя считает самым достойным человеком. С крепостными без жалостен. В поместье имеет полный штат слуг. Стремительно сделал политическую карьеру, был принят в лучшие дома Москвы и Петербурга. Близок ко двору, но не вхож, хотя очень старается. Знаком с некоторыми министрами – поручик перечислил фамилии –и князьями. Мечтает быть представленным императорской фамилии. С сорока шести лет, гроссмейстер масонской ложи нашей губернии. Подозревался в сношениях с революционными кружками, тесно знаком со Сперанским. За две недели до мятежа на Сенатской, отбыл в Литву, к друзьям. Во время следствия по делу почти не привлекался, его имя практически не фигурирует в деле. Да, вот ещё, с 1807 по 1813 годы, служил чиновником для особых поручений по военному ведомству, в начале 1814 года, сам подал в отставку, но все связи и знакомства сохранил. К каким точно армиям был прикомандирован, доподлинно не известно. Вредных привычек нет, увлечение- политика. Хорошо играет в карты, любит музыку и женщин, и бывать в обществе. Имеет дорогие вещи и по слухам собирает коллекцию  старинных часов.  Вспыльчивый и конфликтный человек. Имеет за спиной 29-ть дуэлей, и семерых убитых противников, сам был легко ранен лишь однажды. В Ладове был последний раз в феврале 26-го года. Родовой двух этажный с мезонином особняк, в пятнадцати верстах к западу от города. Иногда любит поохотиться, по утрам часто совершает одиночные конные прогулки, всё! – Хворостовский положил карточку на крышку сундука.
- Примечательная личность – пробормотал сыщик – ты убирай-убирай картотеку-то, я запомнил! – денщик всё убрал, и заперев картотеку, пристроил её обратно и замуровав тряпьём, закрыл.
- Да барин –тихо согласился поручик – этот пострел, везде поспел, и в европах пожить, и в наших столицах, и по военному ведомству, и в тайных обществах, и гроссмейстером как  Кутузов стал!
- Отвыкай Митька баркать! – хмыкнул Иван Силович, и деловито добавил – Не по чину тебе теперь!
- Ой да ладно! – отмахнулся Хворостовский- не больно то великий из меня дворянин, Иван Силыч! Да и барином-то я вас по привычке зову, да и то не всегда теперь!
- Барин, с одного боку парен! – проговорил сыщик- Ну ты тогда хоть в обществе-то не баркай, а то будет конфузия!
- А я в обществе и не баркал ни разу! – заметил поручик, преданно глядя на командира.
- В самом деле? – задумчиво переспросил Бусов- хм, ну ладно, хрен с тобой, сам отвыкнешь!
- А он, этот Ляговский, он в чём-то замешан? – спросил Хворостовский, садясь в кресло напротив.
- Ну разумеется он в чём-то замешен судя по биографии – философски ответил сыщик откидываясь на спину- я думаю что полицмейстер мне не так просто про него сказал. То ли намекнул на что, то ли предупредить хотел!
- Наши действия?
- Пока просто приглядывать, наблюдать как он себя в обществе держит. Проявиться в чём-то подозрительном, будем разрабатывать как положено, а там видно будет! – устало закончил Бусов.
- Понятно Иван Силыч – сказал поручик, но посмотрев на командира, как-то неуверенно заметил – Да вас похоже гнетёт что-то опять?
- Нет Хворостовский, не гнетёт, ошибаешься ты брат, другое тут,  понимаешь – сыщик подался вперёд и взяв бутылку, стал наливать им обоим вина – услышал я эту фамилию, и какой-то жук внутри меня завозился, заворочился, словно я уже где-то эту фамилию слышал, но запамятовал, давай! – они чокнулись кружками, и не торопясь выпили.
- Ежели бы вы хоть раз лично с ним встретились, вы бы его не забыли! – уверенно заметил поручик- А раз лично не знакомы, то нечего и головы ломать, мало ли мы чьих фамилий где не слыхивали, об каждой думать, с ума сойдёшь!
- Твоя правда, нечего бошку ломать, проявиться ежели их сиятельство, тогда и будем думать, а пока, треснем ещё по одной, да на боковую!


                Х              Х               Х


И граф проявился, но со стороны такой необычной, с которой этого совсем никто не ожидал… Май, вернее его начало, выдалось хоть и не жарким, но солнечным, и Бусов оставил знаменитую волчью шапку до холодов, хотя на службе, он порой не снимал её даже летом. Теперь он по обыкновению щеголял либо в мундире, либо во фраке или сюртуке. Страсти по его гибели и последующему оживанию,  уже стали заметно спадать, и теперь если и заходил об этом разговор, то лишь с гостями города.
Гудел обычный вечер в том самом салоне, где не задолго до того, Бусов беседовал с полицмейстером. Брусникины присутствовали почти всем семейством, кроме Пашки, который счёл за лучшее гонять по улице с мальчишками. Катерина Петровна после родов похорошела, помолодела, и приятно округлилась, так что несведущие люди принимали её поначалу за старшую сестру Светланы, а затем изумлённо качали головами. Наблюдая за этим, Дмитрий Михайлович недвусмысленно дал понять, что если роды так преобразили его и без того привлекательную жену, то есть все резоны не останавливаться на достигнутом. Супруга его, появилась держа младшего сына на руках, поминутно убаюкивала малыша, и в шумные сборища не лезла, предпочитая беседы. Светловолосого и голубоглазого младенца, нарекли после непродолжительного внутрисемейного совета Ваней, и скоро должны были крестить. Счастливая мама рассказывала подругам что кормилицы у них нету, она и сама вполне успешно выкармливает сыночка, очень этим довольна, и не видит в том ничего необычного. Присутствовали здесь же и Светлана со всеми подружками, пребывающими в предсвадебной Верочкиной эйфории, и Бусов с Хворостовским, и ещё несколько полицейских офицеров в штатском, что традиционно показалось Светлане подозрительным, особенно тогда, когда она обнаружила что Бусов с Хворостовским, таинственным образом, куда-то оба исчезли. Присутствовавший тут же полицмейстер, с невозмутимым видом пояснил ей, что он сам не знает куда подевались вдруг Иван Силыч, да Дмитрий Данилыч. А на настоящий момент, в небольшой, на дюжину человек комнатке, наши дамы и девушки в компании нескольких гостей города, слушали рассказ доктора Музыкалова, о минувшем драматическом событии.( Аристарх Петрович, в силу занятости, передавал свой рассказ о ранении сыщика, впервые)
- И самое смешное, вы господа ещё не знаете! Они, эти олухи что привезли тело-то, не в больницу, не через парадный Бусова заносили, а с заднего двора, прямо в покойницкую, благо я там и сидел, ночное дежурство отбывал. И когда глянул кого принесли мне, меня аж жаром обдало! Поплыло всё перед глазами, едва себя настроил! Ну положили они Ивана Силыча,  на стол, всё как положено с одеждой проделали. Я скальпель-то в руки взял, подошёл, а они как затряслись у меня, представляете? Руки, у меня, проведшего больше половины жизни в войнах! И самое главное чувствую что не смогу, не смогу я Ивана-то вскрывать господа, не смогу и всё! Его не смогу… Ведь что я его знал-то?  Год с небольшим, а привязался как к родному, смотрю и не верю что это он мёртвый лежит! А тут глядь, веки дрогнули у него, да другой раз… Я моментально к нему, то да сё проверил, живой!! Ух как же я господа матерился потом на тех дураков, как матерился, аж самому потом совестно было! А будь на моём месте некто иной, что тогда? Зарезал бы Ивана прямо там же, и никто не узнал бы что живого вскрыли, вот до чего невнимательность может довести-то господа!
- Ужас какой! – зашушукались женщины, а мужчины многозначительно покачали головами. «Да-а-а!» но едва это самое «да-а-а» затихло, в соседней комнате раздались изумлённые женские возгласы, затем грубый, мужской, напоминающий Бусова «Иди не вихляйся, а то в рыло дам!» Вся компания мгновенно сорвалась с места, и гуртом повалила к выходу из тех комнат, откуда всё и доносилось. Двери с шумом распахнулись, и мимо изумлённых гостей салона, прошествовала целая компания. Впереди двое хмурых господ в штатском, волокли завернув руки за спину третьего, жалобно скулившего « Ой господа-а !.. Дворянина… дворянину все руки вывернули-и!!» Следом шёл сам, второй господин с бледным лицом и в очках, несший в руках два увесистых бумажных свёртка, его сопровождали не улыбчивые Лебеденко и Ефимов, а по бокам бодро шествовали Бусов и Хворостовский.
- Господа, Рульского… повели! – изумлённо воскликнула некая  дама, указуя ладошкой на первую «жертву». Бусов и Хворостовский не на долго остановились.
- Господа! – громким, бодрым и чуть хрипловатым  голосом возгласил Иван Силович – всё в порядке, продолжайте веселье! Только что, нами был задержан с поличным, делатель фальшивых ассигнаций, Ерофей Рульский, при попытке обмена  фальшивок, на настоящие!
К нему быстро подошёл полицмейстер и пожал руку.
- Ну вот и всё Василий Петрович – буднично доложил Бусов – как и обещал, взял с поличным, операция закончена!
- Браво Иван Силыч! Браво! Вижу вы в прежней форме! -  довольно заметил Горынин, и повернувшись к изумлённой публике, коротко и сухо бросил – Простите господа, служба-с!- и торопливо пошёл к выходу.
- Извините друзья, но вынужден откланяться! – развёл руками Иван, чуть виновато глядя на любимую.
- Да! – совсем коротко подтвердил Хворостовский, и оба как нигде не были, быстро покинули залу.
- Ну и дела в этом доме творятся! – изумлённо протянул кто-то из гостей. Но изумлённее всех, выглядела сейчас Светочка и три её подружки. Если  Вере –Даше –Наташе  вся сцена жуть как понравилась ( первый раз в жизни, при них, симпатичнейший Иван Силыч кого-то зацапал)  то вот Светочка была обескуражена совершенно.
- Так это что, у него тут опять секретная операция была, и он опять мне ничего не рассказал, да?  И это вместо того чтобы поберечься после ранения, чтоб не лезть никуда лишний раз, чтоб меня до ужаса не доводить, он тут опять преступников ловит? Папа, ну как это всё назвать, а? –огорчённо шмыгнув носом, спросила она у отца.
- Службой дочка, службой!- с тихой гордостью ответил Дмитрий Михайлович, поцеловав своё дитя в румяную щёчку – Привыкай Светлячок, отживел наш Иван Силычь окончательно!
- Нет, ну как же это, взять и уйти посреди вечера, а меня даже не предупредив? – капризно проговорила девушка, на что её маменька, покачав спящего малыша, с укоризной заметила.
- Не бурчите сударыня,  на то она и секретная была операция-то, чтоб в неё юных барышень не посвящали!
- Подумаешь! – буркнула юная барышня, и деловито увела свой квартет в другую комнату. Не успели улечься толком страсти по аресту известного в городе картёжника и просто ловкача Ерофея Рульского, как по салону волной прокатилась весть, что появился их сиятельство, граф Ляговский, Викентий Самуилович, известный богач- миллионщик, и очень загадочный сам по себе человек. Семейство Брусникиных сбившись в кучу, с любопытством замерло у входа в апартаменты. Хозяева заведения резво суетились вокруг чинно вошедшего с поднятой головой, высокого жилистого человека, с рыжей скандинавской бородой, в дорогом, заграничном фраке чёрного цвета. Ляговский снисходительно обвёл немигающим взором всю публику, и вдруг упёр его почему-то в семейство Брусникиных, и чего-то спросил у хозяина, повернув к нему в пол оборота голову. Хозяин зашептал что-то, и было видно что речь шла о ком-то конкретном. Затем, неожиданно для всех, Брусникины и Ляговский были представлены друг-другу самим хозяином, граф коротко поклонился мужчинам, и поцеловал руки женщинам, причём на Светлану глянул как-то плотоядно, от чего девушке сделалось не по себе. На несколько лишь мгновений она задержала свой взгляд на его лице: продолговатое, словно вырубленное из камня, с высоким лбом, седые зачёсанные назад волосы, тонкие красные губы искривлённые в какой-то презрительной ухмылке, прямой нос, и колючий взгляд из-под густых бровей. Всё это, вместе и сразу неприятно поразило и насторожило девушку. Как же не хватало ей сейчас тут, рядом, её могучего и сильного Ивана, за которым можно было бы спрятаться!
- Вы очаровательны сударыня! – слащаво проговорил граф сию избитую фразу, пристально глядя на неё.
- А вы нет! – неожиданно даже для самой себя, брякнула девушка, чуть нахмурясь, но Ляговский растянул рот в улыбке.
- Это замечательно, прелестный характер! Надеюсь мы ещё увидимся! – и Ляговский поклонившись, пошёл к другим гостям.
- Отвратительный, и гадкий тип! – брезгливо сказала барышня, на что маменька неожиданно изрекла.
- Да уж, не король красоты!
- Не понравилось мне дядюшка, как он на Светочку  глядел, облизывался! – мрачно прошептал Олег, а Дмитрий Михайлович выдохнув добавил.
- Мне тоже…
На следующий день, по городу разнеслась новость, что Бусов со товарищи, накрыли разом целую шайку фальшивомонетчиков, координируя свои действия с губернской полицией, ибо уши росли оттуда. Ерофей Рульский, тут сбывал напечатанные в губернии фальшивки по курсу десять к семи, и создал целое тайное общество, куда оказался замешан даже один из купцов второй гильдии. За подозреваемыми секретно следили, а потом в один из дней, но в разных местах, взяли всех разом, не ушёл никто. Операция, подготовленная в режиме строгой секретности, была проведена без кровно и почти без шумно. Эти дни пока шло следствие да допросы, Иван забегал к Брусникиным  не надолго, лишь на обед, но барышня была рада и тому. На пятый день, сидя за столом с почти уже своей семьёй, сыщик оглядел их оценивающим взором, и коротко попросил.
- Ну, рассказывайте…
- О чём?- неуверенно переспросила Катерина Петровна, бросив на мужа неловкий взгляд.
- Да вот о том что у вас тут стряслось пока я  делателей фальшивых бумажек ловил – подсказал Иван, отпивая чай – И не трудитесь меня уверять что у вас всё замечательно!
- У нас всё плохо Иван Силыч –хмуро сказал вдруг папенька, и добавил – у нас всё очень плохо!
- Знаю что плохо, вижу по лицам, выкладывайте подробности! –тихо сказал Бусов.
- Граф Ляговский, просит руки Светланы! – раздражённо шевельнув бровями, выдал Дмитрий Михайлович.
- Чего – чего?- удивлённо прогудел Иван Силович, с недоверием глядя на присутствующих – Ляговский?! Викентий Самуилович?  А вы что, знакомства с ним водите?
- На том вечере когда вы Рульского повязали и увели, он появился после вас, и получилось так, что нас друг – другу представили – начал пояснять глава семьи – а на другой день он пришёл с визитом, сидел часа два. Говорили почти ни о чём, он больше о себе рассказывал, о богатстве своём, и тому подобное,  о делах в столицах, и о европейских его связях, о тамошних владениях, ну словом расхваливал себя как мог. Я то уже тогда понял куда он клонит, но надеялся что ошибаюсь. Ан нет, не ошибся! На другой уж день, рано по утру, он явился при всём параде и блеске, да с порога попросил руки Светланы. Мы попытались ему объяснить что она не свободна, что она уже невеста, и мы сожалеем, но, он имел наглость заявить, что ему де всё равно, и чтоб мы дали вам отставку, ибо его богатства и связи столь обширны, что вам Иван Силыч де и не снились! Тогда Олег иронично спросил, а не поздновато ли граф спохватился заводить семью, на что Ляговский усмехнувшись ответил что да, подзатянул малость, но всё ещё де в порядке, и он успевает. Он последний в роду своём,  у него нет наследников, и он намерен завести их с нашей дочерью. Она мол станет богата просто сказочно, ибо всё имущество что есть тут и за границей, станет её!  Мы вновь пытались объяснить ему что как люди чести и совести, да и просто как нормальные люди, дочь свою за деньги не продаём, она всё решает сама!
- Кончилась вся тягомотина тем, что я ему прямо и решительно отказала! – вмешалась в разговор Светлана, забавно шевельнув бровями – И попросила его уйти и не докучать мне более своими фантастическими предложениями!
- И что граф? – тихо спросил Бусов, чуть наклонив голову.
- Он не сразу ушёл – вздохнул Дмитрий Михайлович, наливая чай – он сменил выражение лица с подарочного, на снисходительно – угрожающее, и заявил нам что мы, через четыре недели изменим своё мнение, и согласимся принять его предложение, и он де подождёт! Улыбнулся так ядовитенько, да с тем и ушёл!
- Так, и что? – снова спросил Иван, прикидывая что-то про себя. Брусникин-старший печально вздохнул, и поведал что сегодня, по утру, к нему в училище неожиданно нагрянули с проверкой два инспектора по учёной части, и нашли такое количество нарушений, что стали в прямую намекать что сомневаются в том, что он соответствует занимаемому месту, и найдётся де немало желающих его заменить на сём поприще. Но самое главное они дали понять, что будут проводить проверку училища в течении ближайшего месяца, и найдут столько всего, что тут мол не только место, а и дом потерять можно будет!
- И вот сидим Иван Силы, да думу думаем, как из положения выходить! – проговорил в конце, Бруснкин-старший.
- Где эти инспектора живут-то, в какой гостинице?  Они же из губернии?- призадумавшись спросил Иван.
- Да, они оттуда. Живут в «Парадизе». Валяев и Оноприенко их зовут, Вениамин Львович кажется, и Павел Поликарпыч – устало ответил папенька.
- Ладно, с инспекторами мы решим – ровным голосом проговорил Бусов, и добавил – ваша задача друзья мои, во всём меня слушаться, и не предпринимать никаких самостоятельных действий.  Олег Иваныч, вас это особо касается, ваша горячность мне известна!
- Кто бы это говорил-то? – язвительно заметила Светлана.
- Дело сложное – продолжил Иван – я немного знаю этого графа, он не привык к отказам, и будет лезть в наглую.. А посему друзья, вам надлежит принять некие меры предосторожности, чисто профилактического характера. Вам Светлана Дмитриевна, пока всё не разрешиться, не следует появляться на улице одной…
- Господи, опять! – со страхом пролепетала маменька, но Бусов поспешил её успокоить.
- Катерина Петровна, вы, не волнуйтесь, это просто на всякий случай, для перестраховки. Я вообще-то уверен что дочке вашей пока ничего не угрожает, но лучше поберечься!  А за остальное, возьмусь я сам, и будьте уверены, что для нас с вами, всё кончиться хорошо,  даже замечательно! – улыбнулся Иван Силович.
- Что вы задумали? – с тревогой пролепетала Светлана, растерянно глядя на полицейского.
- Указать графу его ошибки! – добродушно мило улыбаясь девушке.
- И всё? – пискнула она, недоверчиво глядя на любимого.
- И всё – спокойным голосом подтвердил сыщик, а потом добавил – простите друзья, но мне уже пора на службу, обед закончился!
Бусов простился со всеми, барышня привычно проводив его до двери,вернулась встревоженная и озабоченная.
- Папенька – огорчённо поговорила она – у меня сердце не на месте, он задумал чего-то!..
- Кто?
- Да Иван, кто же ещё? – горестно пояснила девушка, проходя за стол – Вот чувствую я, что добром это не кончиться!
- Полно тебе дочка, я уверен что Иван найдёт средства для вразумления этого графа!
- Да нет папа, ты не понял что я имела в виду – печально начала разъяснять дочь- если бы Иван шумел, кричал или ругался, я была бы более спокойна, а он, сидел абсолютно тихим и сосредоточенным, он таким никогда при мне не был, у него был такой вид, словно он на что-то уже решился, и теперь пойдёт до конца!
- Светлячок, а в подобной ситуации, когда твоим противником является такой магнат как Ляговский, действовать надлежит быстро и решительно! – тихо и сурово заметил Олег.
- Боюсь я – грустно прошептала Светлана – вдруг он его на дуэль вызовет?
- Поживём увидим! – вздохнул папенька.
Бусов прилетел в Управу почти одновременно с Хворостовским, Ефимова ещё не было.
- Ну, брат-квартальный, у меня новости!  - на ходу, весело бросил Бусов, проходя за свой стол.
- Хорошие? –переспросил помощник, поворачиваясь на стуле.
- Да замечательные! – выдохнул Бусов- Проявилось их сиятельство,  засияло так сказать!
- Да ну? И где оно засиять изволило?
- У Брусникиных в доме, на тех днях, этот козёл рыжебородый, посватался к Светлане, моей Светлане! – спокойным голосом сообщил сыщик.
- О, как оно интересно то? – протянул поручик – А подробности?
Иван рассказал товарищу всё до мельчайших деталей, и тут же приказал.
- Лети-ка брат дворянин сейчас в ту гостиницу, да разузнай мне всё как есть про тех двух инспекторов, а я покуда письмо в губернию отпишу кое-кому, и нынче же, тройным аллюром, его с курьером и отправлю, действуй!
- Слушаюсь! –Хворостовский нацепил фуражку, и быстро вышел, а Иван сел писать. Писал он долго и подробно…
А спустя три дня, стало известно, что к Дмитрию Михайловичу, были с визитом оба злосчастных инспектора, которые много и дико извинялись, говорили что произошла досадная ошибка, что они люди подневольные и их надобно понять и извинить, и что училище хорошее, и директор его тоже, но так вышло, ошиблись они одним словом! Хозяин дома их извинил, и они в тот же день съехали из гостиницы, и отбыли из города.
За эти три  дня в семействе Брусникиных ничего особого не произошло, ни присылали ни цветов ни угроз, и всё шло как обычно. Барышня гуляла поблизости от дома либо с Олегом или отцом, либо с Иваном. В день когда приходили с извинениями инспектора, Светлана с мамой и младшим братиком гуляла по начинавшему зацветать саду, и свидетелями драматической сцены не стали, а когда вернувшись в дом узнали всё от отца и мужа, были весьма поражены, и приятно удивлены произошедшим.
- А Иван Силыч-то резво действует, молодец драгун, по тылам пошёл! – одобрительно заметил Дмитрий  Михайлович. И папенька не ошибся,  Бусов не откладывая дел в долгий ящик, действовал решительно и быстро. Покуда решался вопрос с не в меру рьяными инспекторами, Хворостовский следил за домом графа Ляговского, и узнавал распорядок дня хозяина, уезжая из дома за час до рассвета, и возвращаясь в полдень. Выезжал денщик на своём Рыжем не через городские ворота, а через одному ему ведомые дорожки и тропинки, коих не мало было в городе, и всадник вполне не заметно мог бы там проскочить. За три дня наблюдений было установлено, что граф, выходит из дому в половине седьмого утра, ему подают лошадь, и он отправляется на полуторачасовую конную прогулку, но к восьми утра он всегда уже дома, ибо в четверть девятого, ему подают завтрак. Маршрут у Ляговского всегда один и тот же, Хворостовский умело проследил за ним со стороны, и ничем себя не выдал, близко не приближался, но из виду тоже не терял. Для маскировки, денщик одевался то охотником то крестьянином, а беспородный рыжий конёк и вовсе в глаза не бросался, ибо таких тут по городу были десятки, если не сотни.
- Последи Митя ещё денька четыре, а там поглядим! – задумчиво сказал ему сыщик, на третий день по прибытию того из дозора.
- Лады барин, последим! – согласно кивнул денщик, снимая картуз, и бросая его на стол.
- А я, сегодня попробую с этим графом поговорить,– сказал Бусов – так, на всякий случай, для очистки совести, предупрежу его по хорошему, один раз!
- Один? – переспросил денщик.
- А больше и не следует Митя – пояснил сыщик, прохаживаясь по своей комнате – людей брат поручик, надлежит во всякий раз , предупреждать однажды! Умный поймёт, а дурак или гордец, большего не достойны! Не теряй брат никогда времени, на кучу пустых предупреждений, ибо действие, самый надёжный способ воздействия, на завихрённые от спеси мозги! Когда вокруг будут знать что ты предупреждаешь лишь однажды а потом действуешь, поверь, уважать будут  неимоверно, ну и бояться соответственно тоже. Только вот в чём загвоздка Хворостовский – тяжело вздохнул Иван – коли ты и впрямь настроен серьёзно, то и действовать ты должен серьёзно! Иначе говоря, упредил–бей! Либо не начинай дела вовсе, уйди в сторону, не станешь темой для анекдотов!
- А вы Иван Силыч уже решились на что-то?- привычно спокойно, поинтересовался денщик.
- Теоретически да, но окончательно я решу после сегодняшнего  разговора с ним, на вечере у Башкирова, он по моим данным, там будет!
- Опасный он противник, Иван Силыч – хмуро пробормотал Хворостовский, наливая себе и барину вина из бутылки стоявшей на столе – такие связи в столицах, столько крови может попортить!
- Опасный, да, - согласился следователь, отпив из кружки – но есть одно «но» дружище!
- Какое?
- Ты его сам сказал, все его связи в столицах, тут, выше губернатора власти нету, а я, при наших с тобой секретных полномочиях да предписании, могу при крайней нужде и губернатора за причинное место взять, да покрутить. И он это тоже знает, и не попрёт на меня, у него просто нету на это сил! Другое дело- поднял палец Бусов – некий тайный советник из столицы, князь какой-либо, вот он может нам жизнь увеселить, да! Но только далеко столица-то отсюда Хворостовский, ой далеко!
- Ну, Иван Силыч, далеко не далеко, долго не долго, а вот возьмёт да отпишет кому в Петербург!
- На это брат время нужно, и не малое! Так просто, тайные советники из столиц не выезжают полковников давить, да. Согласовать сие надо будет с Христофорычем, либо с самим государем, а это совсем не просто, учитывая наши с Бенкендорфом  отношения! – задумчиво пояснил Бусов.
- Ну, весна барин только кончается, до осени много воды утечёт, времени-то у этого шляхтича много! – скептически заметил было поручик.
- Хм, а кто тебе Хворостовский сказал, что я ему, это время дам? – хитровато усмехнулся сыщик.
- И когда всё решиться? – спросил денщик.
- А вот нынче вечером и решиться, и знаешь брат поручик – задумчиво проговорил Бусов отпив из кружки другой раз – что-то мне подсказывает, что придётся нам с тобой на днях, решать дело не популярными методами!
- Так быстро?
- А в настоящей драке всегда надлежит всё делать быстро, иначе тебя убьют! Действуй всегда на опережение, и сим победишь! Не стоит уподобляться щепетильным болванам, кои выбив шпагу из рук неприятеля, всё время позволяют её ему поднять, и в конце концов, в итоге проигрывают. Потому как противник, никогда им шпаги не возвращает, а наносит укол, то есть действует как учили! Иначе для чего знать все эти хитрые приёмы, если ими не пользуешься? Нет брат Димитрий, я, выбитую шпагу врагу не верну, я нанесу укол, то есть сделаю так, как сделал бы он.  В настоящей схватке, бывает только так!
- Да рази ж я против?  Чем быстрее мы это дело с графом с плеч спихнём, тем быстрее вернёмся к нормальной жизни, татей да душегубов ловить! – обывательски заметил поручик.
- Ты план маршрута его сиятельства составь потом – попросил было сыщик, но денщик состроив хитрую рожу полез себе в карман, и достал сложенный в четверо лист с карандашными пометками.
- Уже Иван Силыч, забыл про него впопыхах, вот, от дома и до дома, весь круг, примерно двенадцать вёрст. Он то шагом, то рысью, то вскачь пускается, по разному!
- А это ты тут все приметные деревья, все повороты, мостики, балки, овраги отметил? Молодец! Когда рисовал-то?
- Так ныне, он третий раз тем маршрутом катался!
- Так, ладно, пора в Управу,  а то мы с тобой, для всех с агентами встречаемся!
- Так а я рази ж не агент?- деловито спросил денщик.
- Агент! – улыбнувшись согласился Бусов.
Вечером, в небольшом салоне Башкирова, снова собралось самое изысканное городское общество, за исключением семейства Брусникиных, не пришедших по причине присутствия тут, графа Ляговского. У Брусникиных дома, был свой званный вечер, на котором присутствовала небольшая компания друзей и родственников, среди которых были и три подружки Светочки, которая сама, сидела с надутыми губками. Дело всё в том что Иван, сославшись на какие-то страшно неотложные дела, не смог присутствовать ну ни как, а ведь она так нарядилась для него, и причёску сделала!
А  Иван,  уже искал удобный момент для малоприятного разговора с графом, который успел  серьёзно поссориться здесь с польским князем Евгением Малаховским, из-за роли масонов в развале Речи Посполитой. Шум взвился грандиозный, но до дуэли дело не дошло, их разняли, и пан Малаховский, пятидесяти однолетний дворянин, ушёл в другую комнату, ведомый под руку госпожой Скважиной, что тоже успела не выбирая выражений, полаяться с графом, так как по слухам, ходила в невестах пана Малаховского.
- Этот Ляговский, здесь меньше месяца, а уже успел пересобачится с доброй дюжиной народа, вот ведь натура! – тихо сообщил в тесном кругу один помещик.
- И даже говорят – понизил голос другой – что он посватался к барышне Брусникиной, в пику Бусову!..
- А вот это, его сиятельство, по моему напрасно сделал, не спустит ему сего полковник!- хмуро заметил один из пожилых дворян.
- И как только совести-то хватило лезть свататься к девице, которая и так уже практически невеста? – тихо возмущалась, одна средних лет дама.
- Коли имеешь миллион, то совесть иметь не обязательно! – философски заключил другой господин, тяжко вздохнувший.
- И что нам теперь с его миллионам, на спинку хлоп, и ножки врозь сделать?- напрямик спросил один поджарого вида пехотный капитан со шрамом на щеке – Да чёрта с два, пусть только попробует нахамить мне, или жене моей!
Были и другие разговоры в салоне, из разряда, чего это граф, не обратил своё внимание на других, не строптивых барышень города?
Иван появился в салоне в тот момент, когда Ляговский, ругались с Малаховским. Спустя примерно более получаса, сыщик неслышно подошёл к графу с боку, когда тот заканчивал любезничать с некой дамой, имевшей на выданье семнадцатилетнюю дочку.
- Позвольте вас граф, на два слова! – Бусов незаметно указал на дверь, ведущую в небольшое помещение где на стенах висело множество зеркал и стояло немного мебели.
- Ах это вы? – лениво ответил граф – Ну извольте!
Они тихо прошли через залу, и очутились в том самом помещении, и стали у окна, чтоб никому не мешать.
- Я вас слушаю! – снисходительно сказал граф, сцепив руки на груди.
- Я вижу представляться нам друг другу не нужно, - начал разговор Бусов, сведя руки за спиной – а посему милостивый государь обойдёмся без прелюдий и опереточных восклицаний! Итак, вы вполне себе зная что Светлана Брусникина уже фактически моя невеста, тем не менее позволили себе посвататься к ней, ладно. Получив отказ, вы, вместо того, чтоб как человек чести уйти в сторону и не отсвечивать, стали угрожать её семье, натравливать всяких инспекторов, и вообще вести себя как польский пан старого времени. «Я хочу, я требую!» вы очевидно думаете что так сможете добиться её согласия на брак с вами?
- Я, никому не обязан давать отчётов в своих действиях! – презрительно заметил Ляговский не отводя взора – Но вам, так уж и быть, отвечу! Я могу дать ей миллионное состояние, и такую жизнь здесь и за границей, о которой она и мечтать не смела! А что можете дать ей вы, с вашей службой?  Любовь? Так любовь в кошелёк не положишь, и приличного дома на неё не выстроишь!  Светлана Дмитриевна в силу возраста пока не понимает своего счастья, но позже, ставши моей женой, будет мне благодарна.
- Уверены? – улыбнулся Бусов.
- В чём?
- Что она станет вашей женой?
- Она станет графиней Ляговской, уже в текущем году -  ледяным голосом проговорил граф, и чуть скривил губы- средств и связей на это, я не пожалею!
-  Она никогда не будет носить вашу фамилию! – спокойно парировал сыщик – Она будет носить мою, которая на столько веков древнее вашей, что вот как раз вам-то, во сне и не присниться!  И мои предки, в отличии от ваших, земли своей державы собирали, а вот ваши, пропили-пробузили Великую Речь Посполитую, которую взяли не столько немецкие да русские штыки и пушки, сколько магнатские пивные кружки! И вы, всерьёз себе полагаете что я, позволю вам, взять у меня мою наречённую?!
- Слушайте вы, господин ищейка! – убрав руки с груди, зашипел граф оглядываясь по сторонам – Уж не думаете ли вы, что меня напугает ваш чин Коллежского советника?  Я и не такую дичь загонял, полковник! Да со мной генералы в столице за честь почитают рядом постоять да поговорить, а вы смеете мне угрожать?
- Мы, не в столице граф – сухо ответил Бусов – тут немножко иные законы…
- Что? – усмехнулся опять граф – Уж не собираетесь ли вы вызвать меня на дуэль?
- Да нет граф, дуэли, меж нами не будет, будет другое! – глухим, чуть с хрипотцой голосом, заметил Бусов.
- Ах да, я и забыл, вы же великий сыщик! Будете рыть под меня?- усмехнулся граф, и презрительно добавил- Лопат не хватит!
- А я киркой, ей надёжнее! – тоже чуть усмехнувшись, заметил Иван Силович.
- Надорвётесь! – пообещал граф.
- То есть Викентий Самуилович, вы не оставите Светлану Дмитриевну в покое? – завершающим аккордом спросил сыщик. Ляговский развернулся и медленно пошёл к двери.
- Я приглашу вас на нашу со Светланой свадьбу! – на ходу бросил он – Я люблю невинные шутки! – и вышел.
Иван постоял у зеркала ещё с пол минуты.
- Шутки говоришь любишь? – тихо спросил он – Ну воля ваша, я с вами скоро пошучу  граф, обхохочетесь!
В салоне естественно сразу стало известно, что у Бусова с Ляговским, был разговор наедине, но никто не решался справиться о подробностях ни у того, ни у другого. Многие полагали что Бусов будет метать громы и молнии, и были очень сильно удивлены тем,  что сыщик появился в приподнятом настроении, и как прежде шутил и балагурил, да развлекал всех историями. Господин же граф, ушёл играть в карты, и просидел за столом до самого конца вечера. Вопреки ожиданиям, ничего интересного в пенатах Башкирова, в тот вечер не произошло…
Хворостовский, навестив любовницу, уже к полуночи был дома, а вскоре явился возбуждённый и растревоженный начальник. Традиционно в таких случаях не потревожив прислугу, господа слегка закусили, а потом Бусов прихватив бутылку красного вина, кивнул Хворостовскому.
- За мной, есть дело!
- Иду!
Запершись изнутри, Бусов бухнул бутыль на стол, и заходив по комнате, коротко приказал.
- Разливай!
Хворостовский охотно исполнил приказание, и протянул одну кружку командиру, тот принял её, и отхлебнув, задумчиво сказал.
- Ну что Хворостовский, был у меня с графом разговор, был. Но только не услышал меня его сиятельство, и в конце даже на свою будущую свадьбу пригласил. Я вначале подумал что убью его там же, но какая-то сила удержала, я даже шутил с ним, но дело не в этом.!- Бусов снова отпил, и опять стал ходить по комнате, затем всё же присел в кресло.
- Как я с ним поговорил, у меня снова внутри жук завозился, где я мог слышать эту чёртову фамилию, Ляговский? Ведь слышал же где-то! – стукнул Иван по подлокотнику кресла- Давай брат Хворостовский вспоминать!
- Да я бы рад вспомнить, да я ж её только тут вот, от вас и услышал впервые! – виновато заметил денщик.
- Стоп – стоп Митька, сейчас ухватим, сейчас поймаем! – забормотал Бусов, чуть прикрыв глаза- Ляговский, Ляговский… Ну-ну, вспоминайся… С восемьсот седьмого, по восемьсот тринадцатый, по военному ведомству… В начале четырнадцатого отставка, так… Он же не военный, он статский, значит что? - Сыщик весь превратился в сжатую пружину – Ляговский –Ляговский, граф, его сиятельство.. В голове вертится, стоп! Стоп Хворостовский… Дунайская армия, рейды, приказы… Тринадцатый год, Болгария… Стоп, стоп брат, сейчас… Один момент… Штабная палатка, чиновничья крыса в очках, ругань, угроза… Граф Ляговский –глаза у Бусова стали округляться – один из трёх чиновников по особым поручениям при штабе армии! – Бусов вскочил, пот лился с него потоком, он тяжело и с хрипом дышал – Ущелье Духов, Митя-а!-  гаркнул сыщик указуя в денщика пальцем – Нашё-ё-ёл!!!
Кружка с вином полетела в стену, пущенная не дюжиной силой, и с гулким плеском сплющилась, оставив на полу длинный, красный шлейф.
- Вспомнил! – зычно повторил Бусов, и оттолкнув кресло, бросился к столу, схватил бутылку, и не отрываясь, вытянул добрую половину- Нашёл я иуду Митька, нашёл! – торжествующе застучал по столу ладонью сыщик.
- Он?! – ошарашено переспросил побледневший Хворостовский, и тоже приподнялся – Не может быть!
- Он, Митька! Он! – тряхнув головой так что волосы разлетелись и перепутались по сторонам – Я когда мы из ущелья вырвались и в лагерь прискакали, помнишь в палатку штабную рванул сразу?
- Помню Иван Силыч, крыл ты там всех выражений не выбирая!
- Вот именно, и крыса чиновничья очкастая, мне их сиятельством стала угрожать, мол он доложит самому графу Ляговскому о моём поведении, ты понял теперь?! – сыщик повернул к поручику пылающее лицо.
- Не совсем…
- Ну как же? Я то ещё тогда думал, как можно было посылать наш отряд почти в слепую, без коней, без проводников, да ещё в такое заведомо гиблое место, как Ущелье Духов?  Вот он иуда, нашёл я тебя падаль!  Он же, чиновник по особым поручениям-то, он же брат Хворостовский, был одним из тех, кто курировал там действия наших отрядов, понимаешь теперь?? Курировал!!!
- Теперь понял – мрачно прошептал поручик, и рывком допил вино.
- Вот почему он вскоре в отставку-то подал – продолжил рассуждать Бусов – видать прихватили гниду, но вывернулся, однако тёплое место потерял…
- Вот потому-то Митя, мы с тобой тогда предателя и не нашли! – уже тише проговорил сыщик, и схватив бутылку, плеснул товарищу, а сам хлебанул из горла – Искали чёрную кошку в тёмной комнате, а её там уже не было! – Бусов устало опустился в кресло.
- Один раз я эту фамилию услышал, да и то мельком, потому и вспомнить не мог, а тут как озарило после нашего с ним диалога в зеркальной комнате!.. Ну вот брат драгун, всё и решилось… Чему быть, того не миновать! Если раньше я хотел зарубить его за то что он лапы свои липкие к жизни моей протянул, ибо нету мне её без Светланы, то теперь Митя, души товарищей наших павших, вопиют об отмщении, уже пятнадцать лет с лишком вопиют! Командир наш боевой, Ярослав Никанорыч Первоцвет, светлая ему память, и ещё пятьдесят семь человек, все, кого иуда-Ляговский, туркам продал! А мы-то тогда, и на глупость, и на дурь, и на князей болгарских грешили,  а он вон где был, среди самых-самых  затаился!
- Неужели против него никаких улик не было?- мрачно спросил Хворостовский, отхлебнув из кружки.
- Видимо только косвенные, да подозрения – сухо продолжил Бусов, мрачно глядя в сторону – иначе думаю, с ним бы по иному поступили!..
- Волей божьей помре? – горько усмехнувшись, процитировал Хворостовский, старинные документы.
- Вроде того! – кивнул сыщик, и откинулся на спинку кресла – Ну вот ребята – голос Бусова чуть задрожал – и ты Ярослав Никанорыч, немножко уже осталось, подождите… Скоро представлю вам на суд, вашего погубителя… Думал что уж и концов не найти, ан вон как оно вышло, Светочка моя маленькая, ураганчик мой любимый, помогла сама того не ведая… Не спольстись этот упырь тонкогубый, на её красоту, я бы верно и не догадался  так быстро не о чём – пробормотал Бусов, и вдруг слегка оживился – Хворостовский, а ведь предатель туркам не одного только  Первоцвета сдать хотел, османам и моя голова была потребна! Ляговский не мог про меня не знать, а сейчас сделал вид что впервые слышит, прошлого значит не желает ворошить, мало ли чего? А так, чего  ему бояться было? Сделал бы умный вид и дал понять что хорошо осведомлён о моём прошлом, ан нет, Митька, не стал! Скалился только о настоящей моей службе, а не о прошлой, он боится это вспоминать и даже не намекает… Он это Митя, он подлюга! – сжал в кулак руку Иван.
- Да Иван Силыч, похоже прав ты, он это! – угрюмо согласился поручик, и спросил -  Когда, Иван Силыч?
- Дня через три, надо всё тщательно подготовить, да и последи за ним эти дни, мало ли?
- Хорошо! – кивнул Хворостовский
Светлане приснился сон. Ровное поле покрытое травой, небо в облаках, солнца нет, дует средней силы ветер. Внезапно с  западной стороны, показывается чёрный всадник в железных доспехах, на голове округлый шлем с чёрными крыльями, глаз не видно, они скрыты забралом, но подбородок с неприятной рыжей бородой и жёлтыми, лошадиными зубами виден отчётливо. Всадник величаво гарцует,  и властно хохочет, и эхо от его хохота пугает Светлану, она начинает ворочаться. И тут с восточной стороны, единым скоком, на белом коне с золотой гривой и таким же хвостом, выскакивает витязь в русской серебряной кольчуге, с золотым зерцалом в виде солнца на груди. На голове воина серебристый шлем с глазницами до самого носа, но хорошо различимы окладистые русые усы. Чёрный, увидя Серебряного останавливается, и берёт в руки копьё притороченное у седла. Серебряный делает тоже самое.  Кони яростно ржут испуская огненный пар, всадники разгоняются и летят друг на друга, удар!!! Крик, хрип, проклятия, гром с молнией средь неба, какой-то взрыв, огонь, и Чёрный всадник взмахнув конечностями с грохотом падает на землю, она разверзается под ним, оттуда вырывается жар, он пожирает Чёрного, и земля смыкается, всё затихает. Серебряный витязь спокойно поворачивает голову, и дружески улыбается Светлане, и та вдруг отчётливо замечает даже сквозь глазницы, что очи у воина, разноцветные…
- Ой! – Светочка вздрогнув проснулась, попила водички из кувшина на столе, и принялась размышлять. В общем-то всё яснее ясного, Серебряный и Чёрный, это Бусов и Ляговский, и они будут биться, и Бусов победит, хотя сны порой путаются в себе, и мало что можно толком понять. Хотя нет, нечего себя бес толку накручивать, кто победит и так понятно. Вот только сколько эта схватка длиться будет, кто знает? Во сне-то всё быстро, раз, и готово! А в жизни это на недели может затянуться, а то и на месяцы! Припёрся ж этот граф, ни дна ему, ни покрышки! А ведь пока Иван Силыч дело заведёт, пока улики соберёт, пока свидетели, суд, арест, то да сё… Ой, это что, теперь и предложение со свадьбой отложить придётся?!
- Какой ужас! – похолодев, пролепетала Светочка, взяв себя за щёки. Чуть подумав, барышня впрочем решила не гнать лошадей, а дать возможность Ивану решить всё самому, ибо он по её мнению, никогда не позволит себе затягивать важное решение, без достаточных на то оснований. Между тем как в душе юной прелестницы кипели страсти и сомнения, в доме графа Ляговского, в его рабочем кабинете, шёл деловой разговор. Вернувшись с прогулки и позавтракав, граф принимал у себя с визитом, своего давнего поверенного в делах, Пыльцова, Антона Сергеевича, высокого, статного чиновника пятидесяти трёх лет, с осанистым, аристократическим лицом без усов и бороды. Длинные седеющие волосы были зачёсаны на манер как носил сам граф. Оба, развалясь сидели в креслах за маленьким столом, и угощались французским коньяком из маленьких рюмашек. Впрочем весёлым, их разговор назвать было нельзя. Пыльцов имел встревоженный вид, а граф какой-то небрежно-величавый.
- Ваше сиятельство – хмуро говорил Пыльцов – в который раз хочу обратить ваше внимание, что дела в ложе вашей, а точнее нашей, обстоят неблагополучно, а вы проявляете преступную беспечность!
- Напротив Антон Сергеич, - отпив коньяку, ответил причмокнув граф – я как раз как вы знаете, принял меры..
- Уничтожив завещание по которому всё ваше имущество переходило членам капитула?  Да, это вызвало в ложе большой переполох! – заметил поверенный – Но это не укрепило ваших позиций как гроссмейстера, а скорее даже напротив, под вас копают!
- Мастерками я полагаю? – ухмыльнулся Ляговский, вытягивая губами очередную рюмочку – Я вообще свалял дурака когда два года назад, составил  завещание в пользу членов ложи… а как почувствовал что они там что-то затевают, принял меры чтоб не скончаться скоропостижно, от византийской чаши вина, которую мне любезно поднесёт любой из них…
- Да Викентий Самуилович, тут вы обезопасили себе жизнь, но – Пыльцов поднял вверх палец, - вы по прежнему рискуете потерять должность, Вуцевич мутит воду всерьёз, и уже куёт вам внутреннюю оппозицию. Если вы сию минуту не примете меры, вас могут сместить!
- Они все, существуют на мои деньги! – хлопнул рукой по столу граф, нахмурив брови – Мои вклады в европейских банках обеспечивают их, они что, помешенные?
- Не вы один богатый человек в ложе, есть и другие, есть и не входящие в ложу люди, но помогающие её членам. Так что без денег, они не останутся, а вот вы, можете потерять свой пост! – предупредил Пыльцов.
- Мышиная возня! – презрительно бросил Ляговский – Я уже пятнадцать лет держу власть, и всякого такого, повидал – граф ядовито ухмыльнулся – вольные, мать их, каменщики! Циркули, отвесы, уровни, мастерки… неужели ты, Антон Сергеич, полагаешь что я, искренне верю во весь этот вздор, затягивающий прыщавых барчуков? Архитектор Вселенной, и прочее? – хмуро переспросил Ляговский, наливая им обоим коньяк – Все эти ритуалы заполунощные, клятвы, таинственные знаки, которые в большинстве своём давно уже не таинственные?  Власть, возможность заработать, двигать политиками, определять историю, вот что меня привлекает во всём этом, а не обряды в шутовских фартуках по ночам! – чуть притаив дыхание, чётко рубя каждой слово, пояснил граф.
- Пусть так –сухо согласился поверенный – но ведь и за это надо бороться, надлежит засучив рукава, наводить порядок в ложе, а вы чем тут занимаетесь, водевиль разыграли?
- О чём вы, Пыльцов?
- Начнём с того, что вы, не успев приехать уже пересобачились с доброй дюжиной дворян уезда!  Один этот Малаховский чего стоит! Обязательно было орать на него при всех?
- Он сам начал, я лишь ответил ему и его бабе! – гневно бросил Викентий Самуилович – Пропили-проорали на сеймах свою «Польску!» а масоны им виноваты!
- Ваше сиятельство, вы должны обзаводиться тут друзьями, союзниками, а вы? – возразил Пыльцов –Когда двадцать два года назад вы брали меня на должность вашего поверенного, вы брали меня с условием что я не позволю себе льстивой патоки, а буду говорить вам так, как обстоят ваши дела на самом деле! Вот я вам всё и говорю, в глаза…
- Именно по этому, я вас и не увольняю! – равнодушно сказал граф – А друзьями, друзья будут,  не волнуйтесь!
 - Не знаю граф, не уверен! – возразил поверенный, отпивая коньяк -  Одно это ваше несусветное сватовство к Брусникиной чего стоит!   Мне хоть растолкуйте, зачем вы, к чужой невесте-то посватались?
- Объясню коли охота – она меня достойна, это во-первых, она молода, это во-вторых, и она красива, это в третьих, вы удовлетворены?
-   И она уже наречённая начальника сыскной полиции уезда, чиновника Специального Комитета с особыми полномочиями, да наверняка ещё с секретным предписанием! – опасливо добавил Пыльцов.
- Коллежского Советника ещё забыли! – усмехнувшись, подсказал граф – Как много у него званиев-то, ужас просто!   
- Я бы на вашем месте, не ухмылялся ваше сиятельство! – хмуро возразил Пыльцов – этот Бусов, совсем не прост, ох не прост он! И уж чего-чего, а этой барышни он не уступит вам ни по чём…
- Ему придётся это сделать, сил и средств на это, у меня достанет! – убеждённо заверил граф.
- Положим ладно – сухо согласился поверенный – ввяжитесь вы в эту любовную заваруху, получите девицу, в чём я сомневаюсь, но положим. Однако, граф, чтоб предположим этого добиться, вы потратите уйму средств и времени, времени которого у вас не так много, чтоб тратить его на водевили с чужими невестами!  Пока вы будите тягаться с Бусовым своими связями, ваши враги в ложе окрепнут, и выкинут вас с должности, ведь на два фронта сил у вас не хватит, не обольщайтесь ваша светлость! Нет, вы конечно в праве меня проигнорировать, но вам придётся выбирать одно из двух: либо вы гроссмейстер ложи, и по прежнему человек обличённый возможностями, либо вы, счастливый в туманной перспективе молодожён, но уже без поста в ложе и части своих возможностей!
- Я, выбираю оба варианта! – улыбнулся Ляговский.
- Это химера, ваше сиятельство! – хмуро бросил Антон Сергеич, отпивая коньяк.
- Ничуть, хотите пари? Осенью, не позднее сентября, родители этой барышни, принесут мне свою дочь на блюде, и будут умолять меня чтоб я её взял, хотите? – прикрыл один глаз граф.
- Нет-с, увольте граф – отказался поверенный – никакие ваши пари, я принимать не собираюсь, с молодых лет водевили не люблю! Угодно вам тыкать медведю в морду раскалённой головнёй, тыкайте, но без меня, тут я вам не помощник!
- Обойдусь! – хмыкнул граф, и чуть призадумавшись переспросил – А что у нас есть на этого Бусова?
- Ничего ваше сиятельство! – отрицательно мотнул головой чиновник – Кроме того что знают все, плюс куча местных сплетен и слухов!
- Напомните мне – попросил граф.
- Извольте! – вздохнул Антон Сергеевич, и начал – С восемьсот седьмого по восемьсот тринадцатый служил в драгунах, в начале на Кавказе, затем в Дунайской армии. В тринадцатом году вышел в отставку, и сразу же был приглашён на службу в Москву, в Особо секретную полицию.  Там он много преуспел, и еле от него избавились, услав якобы как поощрение в Н-скую губернию, в сыскную полицию, где он прослужил одиннадцать лет, а год назад, перевёлся по собственному почину сюда. Во время службы в Н-ской губернии, два-три раза в год, выезжал в секретные командировки, предположительно в столицы. Продолжались сии командировки от двух недель, до двух месяцев. По неподтверждённым данным, имел прямое отношение наряду с прочими, к вскрытию и подавлению заговора, вылившегося в событии на Сенатской, а  так же к разгрому иных тайных обществ, революционного толка. Приятельствует с Бенкендорфом, и по слухам вхож к государю, но пользуется этим крайне редко, всё граф!
- Н-да, поверхностно и не густо – проговорил Ляговский, и выпив коньяку, снова спросил – А кто может знать о нём всё?
- Всего, о нём даже Бенкендорф не знает! – едва с заметным уважением в голосе, произнёс поверенный – Его подлинные дела, где-нибудь в секретных архивах разведки лежат, куда даже нам хода нет! А подвигов за ним во славу Отечества много числиться. Недаром турки да персы, за голову Бус-шайтана, громадные деньги сулили!- закончил Пыльцов.
- Гм – кашлянул граф – слыхивал я в былые годы про одного Бус-шайтана, и если это тот самый, то – Ляговский не закончил мысль, и переключился на другую – а ведь мы  эти деньги и теперь ещё можем получить, а? – он вопросительно глянул на поверенного. Тот торопливо проглотив стопочку, сказал.
- И это, граф без меня! Я чиновник, а не башибузук, и не самоубийца, с секретной службой, на ровном  месте связываться, увольте-с! Тем более что он, несколько недель назад, был тут смертельно ранен одним  типом, но как утверждает молва, был спасён своей невестой!
- Вздор! – отмахнулся Ляговский- Просто эти карбонарии херовы. стрелять не умеют!
А вот  через два месяца, я буду знать об этом Бусове всё, даже то, чего он сам о себе не знает, и вот тогда, мы поиграем с господином сыщиком по-настоящему!
- Простите ваше сиятельство, но вынужден откланяться, дела! – развёл руками Пыльцов, вставая с места
- Не смею задерживать! – лениво ответил Ляговский не вставая с места, поверенный молча ушёл. На улице, подходя к собственному экипажу, Антон Сергеич сожалеючи окинул особняк их сиятельства взором, и пророчески произнёс.
- Два месяца говоришь? С вашим гонором, милейший Викентий Самуилович, за два дни, ручаться нельзя! – и сев в экипаж, велел кучеру гнать в город, к какому-нибудь хорошему трактиру.
Май, окончательно вступил в свои права, оросил все сады кипельно-белыми, а местами с розорвинкой, цветами. Отведённые Бусовым три дня на до разведку, истекали. Хворостовский, ни чего нового не докладывал, распорядок, первой половины дня графа Ляговского, не менялся. На третий день, точнее утро, Бусов съездил на разведку вдвоём с Хворостовским, где они проследили скрытно весь маршрут графа, проводили его домой, и вернулись в лес, поискать место, для окончательного разрешения вопроса. Таковое, нашлось минут через сорок, верстах в семи. С права от лесной тропинки, по которой граф неизменно проезжал уже неделю, начинался уходя на верх, длинный, отлогий песчаный холм, поросший мхом, дикой малиной, и собери-костьтю. Со стороны чащи, густо шумевшей сразу за ним, этот холм, с лева обрывался, и уходил вниз глубоким, и очень крутым оврагом, поросшим молодым сосняком, да несколько старых кривых деревьев, скрепляли его по краям, не давая оврагу осыпаться. Вот тут, подле этого оврага, Иван Силович и определил место своей встречи, с Ляговским.
- Завтра Хворостовский, завтра! – хмуро бросил он.
…На следующие сутки, едва на востоке забрезжила заря, из Ладова, тайной тропинкой, никем не замеченные, выехали два всадника, и стремительно понеслись прочь, по западной дороге, абсолютно молча и не пришпоривая попусту корней. Досыпающая ночь была очень звёздной, и месяц светил волшебно и ярко, и казалось что всё вокруг овеяно чем-то колдовским и сказочным, и лёгкий ночной ветер бодряще дул в лицо, и совы ещё ухали в вышине, и летучие мыши носились зигзагами туда да сюда. Всадники, миновав дорогу, чуть придержали коней, подъезжая к Ладовскому Бору, и древний могучий заповедник, разом поглотил обоих конных, в своей тёмной, таинственной, и страшной чаще. Рассвет полз очень медленно, словно нехотя, боясь каких-то зловещих событий…
Граф Ляговский неторопливо ехал на орловском жеребце, облачённый в стандартный костюм для верховой езды серого цвета, сжимая в правой руке тонкий хлыст. Сегодня он не  погонял коня как иногда делал, а пустил его шагом, графа терзали различные размышления, и он не хотел торопиться. Вскоре, он настолько погрузился в мысли, что совершенно отрешился от мира, и пронзительный, призывный свист с права, заставил его вздрогнуть, и обернуться.
- Ляговский! Я здесь, жду вас! – на длинном но очень высоком холме, у двух кривых, переплетённых меж собой сосен, стоял широко расставив ноги, человек в зелёном офицерском мундире с эполетами и фуражкой на голове, а над ней, в чуть согнутых руках, неизвестный держал за ножны, две перекрещенные, кавалерийские сабли. Граф коротко оглянулся по сторонам, повернул коня за поводья в право, и так же медленно, стал подниматься на холм. Подъехав ближе, Ляговский приглядевшись, узнал  офицера с эполетами капитана, и искренне удивился.
- Бусов? Вы?
- Я, граф, я конечно же! – тихо ответил Иван, пристально глядя на противника, и медленно опустил сабли – полагаю вы не рассчитывали встретить тут, архиепископа Кентерберийского?
- Вы чего хотите? – хмуро спросил граф, едва заметно дрогнувшим голосом, не сводя взгляда с полковника в старом, капитанском мундире.
- Слезайте с коня граф, вы прекрасно поняли зачем я здесь жду вас, и извольте выбрать клинок! – не меняя мрачного выражения лица ответил Бусов, и чуть приподнял сабли,  рукоятями к противнику. Ляговский  молча  слез, привязал коня к ветке росшей рядом сосны, закрепил хлыст у седла, и деловито шагнул вперёд, держа голову в верх.
- А говорили дуэли меж нами не будет Бусов, а? – усмехнулся Викентий Самуилович, пристально, словно о чём-то сожалея, глядя на Ивана.
- А это не дуэль Ляговский, это поединок – уточнил сыщик – безо всяких глупых секундантов и охающих медиков, бронекорсетов под мундирами, и прочей иезуитской уголовщины, поединок на смерть! Извольте выбрать клинок граф, не тяните время, завтракать вам сегодня не придётся, ну? – Иван чуть подал сабли вперёд, но Ляговский задумчиво произнёс.
- Да-а… я не верно оценил ваш масштаб Бусов!..
- За то я, верно оценил ваш граф, а посему я стою здесь, и опять предлагаю вам выбрать клинок!
- Левый! – не дрогнув мускулами на лице, гулко прогудел граф, и сыщик тут же подбросил его противнику, который привычным движением поймав саблю, спросил, ещё не обнажив оружия.
- Назовите хотя бы повод, Бусов, неужели девица?
- Она была первым поводом – тихо сказал Иван – когда я понял что такая змея как вы, нипочём не оставит в покое ни её, ни её родных, а такого, я не спущу ни кому! Но недавно, всплыл и второй, окончательно развеявший даже самые иллюзорные сомнения.  Очень жаль что нельзя убить вас дважды!
- И что же вы ещё мне бросите? – криво усмехнулся Ляговский.
- Ущелье Духов Ляговский, тринадцатый год, ( граф едва заметно стал бледнеть) ты, чиновник по особым поручениям при штабе армии, вспомнил? Помнишь иуда, как ты отряд полковника Первоцвета, туркам продал?  ( граф побледнел уже весь, и глаза загорелись ненавистью) Но только мы пробились, я, вывел половину из того ущелья, куда ты нас направил, и теперь пришла пора ответ тебе держать!
Два клинка, с железным свистом разом выскочили из ножен, и ударились над головами бойцов в искры! фатальный, смертельный поединок в лесу, начался!
Иван не благородничал, не играл с противником, он бился как умел и как учили, насмерть, ожидая когда противник ошибётся. Но Ляговский не даром слыл за отличного бойца, и ученика лучших фехтмейстеров Европы, нападал и отбивался умело, делая выпады, обманные движения, не сбивая дыхания, отменное здоровье и умение, пока держали его.  Граф сразу было пошёл в атаку, но очень быстро, Бусов отбив все его выпады, пошёл вперёд сам. Яростный звон клинков плескался над холмом, и уносясь в верх, растворялся в верхушках деревьев. Иван отбил пару лихо закрученных и смертельных в принципе ударов, и увидел наконец в глазах противника, по мимо ненависти, страх, страх заливавший уже потом лицо, и обнаживший в диком оскале жёлтые, лошадиные зубы.  Критический момент боя настал. Иван отразив два боковых, нацеленных в грудь уколов, сам нанёс ряд тяжёлых рубящих, кои Ляговский уже хоть и с трудом, но отбил, однако Иван, стал медленно, пол шаг за пол шагом, теснить графа к  краю оврага. Песок на месте поединка был уже истоптан и всклочен, конь Ляговского тревожно ржал, и крутя мордой рвался с привязи, птицы в верху, что-то бурно обсуждали. Бусов, увернувшись от рубящего бокового в шею, отбил следом два очень хитро закрученных, кои не смог бы отразить иной кавалерист не постигший хитрую казачью науку, парой своих рубящих отогнал графа уже к самому краю бездонного оврага, и как бы открылся в этот момент с лева.  Ляговский в ту же секунду произвёл колющий выпад, Иван, разворачивая корпус полу боком, левой рукой в чёрной перчатке, плотно ухватив скользнувший мимо клинок графа, одновременно с этим с правой, снизу вверх поразил Ляговского в живот, и пронзив насквозь, распорол его в верх до самого солнечного сплетения. Дико захрипев и захлёбываясь кровью, Ляговский закатил глаза, и оступившись, с хрустом и треском полетел вниз, на дно глубокого оврага, где ещё лежал лёд, и ветви молодых сосёнок, пружинисто сомкнулись над ним, поединок кончился.
Тяжело дыша, Иван осмотрелся. В руке всё ещё была сабля графа. Бусов сунул её в ножны и прислонил к сосне. Затрем смял ногой оставшийся от графа цилиндр, и выбросил его в овраг же. Отвязав коня хлопнул того по крупу, и выпустил куда сам побежит, животное тут же умчалось. Бусов ещё раз всё осмотрел, ну конечно, как же без этого? На одной из веток на склоне оврага, повисли дорогущие золотые часы графа, с бриллиантами и родовым гербом на крышке. Иван достал их концом сабли, и поглядев, сунул пока в карман.
- Ну вот, всё и разрешилось! – Иван снял фуражку, и поглядел в небо – принимайте, Ярослав Никанорыч, и вы ребята, погубителя своего на суд! Простите что запоздал, но так вышло!..
Перекрестившись, Иван надел фуражку, и пронзительно свистнул. Из зарослей у нижней тропинки, выехал вперёд Хворостовский с ружьём за спиной, облачённый в охотничий костюм, а другого коня, Серого, вёл в поводу. Иван махнул рукой,  денщик быстро подъехал, соскочил, взял свою саблю у сосны, и снова вернулся в седло.
- Ну лихо вы рубились Иван Силыч! Я даже прямо вздрогнул пару раз!
- Сильный, очень сильный был боец! – тихо ответил Иван – Достойный противник! Вот Митька, только так, их и надо бить, сразу и насмерть, и никаких церемоний! – Бусов прыгнул в седло, полез в карман, достал горсть серебряной да медной мелочи, и широко размахнувшись, бросил в траву со словами – Это вам господа  лешие, на пряники!
Затем оба съехали вниз, и помчались из леса совсем не той дорогой, по которой прибыли. Проезжая мимо затхлого, заболоченного пруда, Иван запулил туда графские часы.
- Болотному деду, тоже время знать надо!
Дальше, уже не останавливаясь, они летели до самого города, а за их спинами надо всем лесом, полыхал проливной дождь, из набежавших внезапно туч. Ливень в лесу, бушевал до самого вечера.
В Управе, полковник и поручик появились ровно в девять утра, одетые как полагается: Иван в мундире, а Хворостовский пока в хорошем сюртуке, мундир у него хоть уже и был дома ( недавно выдали) но во-первых, ему удобнее работалось так, а во-вторых, свободного квартала пока не было, но поручик туда и не рвался. Полицмейстер понимая всё это, в бутылку не лез, команда у начальника сыскного работала хорошо, а то что при казённой надобности все облачаться в свои мундиры он не сомневался, а по этому не настаивал. Ефимова на месте не было, он разбирал очередную склоку на своём участке, а посему, компаньоны свободно могли поговорить о проведённой операции.
- Признайся брат, ружья-то небось из рук не выпускал пока мы бились? – тихо спросил Бусов, отпивая свежий чай.
- На луке седла держал – честно ответил денщик – бежать же он не пытался, следовательно стрелять я не мог, согласно вашему приказу.
- Теперь подождём пока уляжется пена, и всё! – подытожил Иван.
- Когда думаете его хватятся?
- Слуги-то уже хватились, конь один домой пришёл, ну а к нам сюда, не раньше чем завтра с утра припожалуют, а то и того позже, сами искать попробуют вначале!
   - После такого ливня Иван Силыч, там не то что его, чёрта лысого не сыщешь! – прокомментировал Хворостовский, и чуть помолчав, тихо сказал – Иван Силычь, спросить хочу…
- Спрашивай!
- Вам страшно было?
- Нет, я знал что выиграю бой!
- А я тогда зачем там был нужен? – чуть улыбнувшись спросил денщик, на что сыщик, иронично ответил.
- На всякий случай, он же мог быть не один!
- Да барин – вздохнул денщик, и добавил – я бы его в случае чего, всё одного живым из лесу не выпустил!
- Я знаю Митя, потому ты у меня в резерве и был! С такой змеёй что я нынче приколол, можно было бы и всё проще решить, но мне надо было видеть его лицо и глаза… Надо было чтобы он понял кто, и за что его убивает, чтобы его проняло страхом, и я это увидел!Я заставил его бояться и осознать что он совершил крупную ошибку играя со мной так, как играл он. Вот это мне и надо было Хворостовский, вот это…
- А на нас могут подумать?
- Это вряд ли! – покачал головой Бусов – Он тут с чёртовой уймой народа успел погрызться, пойди там разберись кто есть кто?
- А ежели кто спросит откуда мы утром приехали?
- Ну мы же с тобой это обговаривали? – слегка изумился Бусов – Следили за помещиком Куреевым, что подозревается в скупке продаже лошадей у конокрадов, тем более что это правда, и думаю не пройдёт и месяца, как мы будем его брать, причём с поличным!
- А чем он сегодня занимался, этот Куреев? –спросил Хворостовский.
- А об этом, мне в обедах мой личный агент что следил за ним, и доложит  - улыбнулся Иван Силович, прихлёбывая чай.
- Ох и ловок же ты, Иван Силыч! -  покачал головой денщик.
- К любой операции Хворостовский, надо подходить с душой, или не браться вовсе!- пояснил сыщик, а затем тихо вздохнув добавил – Брусничке моей теперь уж ничего не угрожает, а это брат, главное!
 А сама Брусничка, не находила себе места от  волнений, да переживаний. Сон ей снился путанный и туманный, и вообще вопреки обыкновению она его толком не запомнила, так что растолковывать было и нечего. После завтрака, набросив на плечи плотную накидочку, она вышла прогуляться в сад. Мысли в голове перемешались окончательно, и рассортировать их, стоило теперь прелестной барышне, большого труда. То что сыщик будет защищать её и её семью от козней графа, Светочке стало понятно сразу.  Её мучил только один вопрос, как долго всё это продлиться? Естественно сон про схватку Чёрного с Серебряным, это скорее всего просто аллегория. Всё будет иначе.  Иван начнёт долгую и нудную переписку делая запросы в столицы по поводу этого графа, будет там дёргать за ниточки все свои связи, знакомства. Есть же в конце концов закон, а? Надо будет намекнуть ему, пусть он ещё раз, решительно поговорит с графом. Ох и затянуться все эти суды-бумажки, ох и затянуться! А ведь треть мая уже почти прошла! А Бусов обещал что решительно объясниться с ней и родителями в мае… Кто ж знал что этот гадкий граф тут очутиться-то? А ведь если взять и пожениться им прямо теперь же? И граф останется с носом! А вдруг, он всё равно не перестанет вредить? Он же по слухам очень тщеславный и мстительный! А Иван Силыч что-нибудь придумает, да! Он мужчина, вот пусть выхода и ищет, а она, Светлана со своей стороны, ни при каких условиях не станет графиней Ляговской, нет, она станет госпожой Бусовой, и никаких гвоздей! Какое безобразие, что Иван не появлялся у них уже два дня, и даже обедать не приходил. Опять наверно ловит там кого-то, а тут между прочим, страшно влюблённая девушка ждёт когда он хоть на часок заглянет! Вот станет она его женой, и вот тогда… А что тогда? Он что, сутки на пролёт с ней сидеть будет? Смешно девочки, наивно…
Затем Светлана решила немного порисовать. Отлучаться с мольбертом дальше сада, ей было по прежнему запрещено, а посему она расположилась непосредственно в нём, и напевая песенку, писала цветущие веточки, да гудящих полосатых тружениц, пчёл. В обед, к радости художницы, сыщик заглянул к ним во всей красе своего мундира, и вообще держался как-то одухотворённо. Катерина Петровна, уже уложившая к тому времени младшего сынишку спать, стояла у зеркала и прихорашивалась в тот момент, когда Бусов зашёл. Светлана с радостным лицом бросилась к нему, а маменька, глядя на отражение  будущего зятя, невольно залюбовалась статным офицером. « А как же он всё-таки хорош в этом мундире, а? Красавец просто!  Аж сердце что-то заиграло… Строен, красив, смел! Эх будь я не замужем, уж верно бы… Стоп Катя, стоп… опомнись, он жених твоей дочери, ты с ума-то не сходи! Держи себя в руках!» с тем маменька отошла от зеркала, да приветливо поздоровалась с гостем, и пригласила его за стол. Тут и прочие  домочадцы подтянулись.
За обедом, естественно пошли разговоры о графе и его кознях. Бусов буднично поинтересовался у папеньки, как обстановка на службе, и не было ли больше каких  внезапных инспекций или тому подобных неприятностей? И оказалось что всё благополучно, училище никто не мытарит, но вряд  ли вот граф на сём остановиться…
- Кто знает? – пожал плечами Бусов – Высоко летает, да где-то ж сядет? – заметил сыщик, поведав что у него на днях был приватный разговор с графом, но только пустой.  Однако Иван Силович заверил собравшихся, что он никоим образом не позволит Ляговскому, навредить им.
- Связи в столицах, и у меня есть! – туманно намекнул следователь, проворно работая ножом и вилкой, и тут же пригласил юное создание пойти с ним нынче на званый вечер в дом полицмейстера, он де всю их семью  приглашал! Светочка засияв от радости тут же дала согласие, прочие согласились теоретически, Катерина Петровна чуть посетовала что не с кем будет оставить Ванечку и Пашку. На это, сыщик посоветовал ей пристегнуть к делу Таисью, она женщина опытная, и уж с младенцем-то посидит, а Павлуша тот вообще уже почти мужчина, и в няньках не нуждается. На том и порешили, хотя маменька и оговорила что на весь вечер всё одно остаться не сможет.  Вопрос был улажен.
Вечер у полицмейстера начался очень удачно и весело. Как обычно в начале все немного пообщались, а затем хозяева позвали гостей к столу. Волей-неволей, разговоры постепенно скатились от высокопарных, на философски – практичные. Затем общество разделилось, человек шесть мужчин сели играть в карты, дамы сбились частью в свою, частью в смешанную компании, несколько молодцов да девиц засели музицировать, словом казалось что ничего уже не омрачит вечера, ибо гости пили в меру, а дебоширы к полицмейстеру не ходили. И тут, часу в десятом, хозяину дома что-то доложил его дворецкий, и Василий Петрович изумившись лицом, пошёл в переднюю, где его ожидал рассыльный из Управы, с письмом. Взяв письмо и отпустив рассыльного, Горынин неторопливо распечатал конверт, распечатал, прочитал, и подняв брови изрёк.
- Интересно то как…
Затем сунув письмо во внутренний карман, вернулся к гостям, и попросив минуточку внимания, торжественно сообщил,  что сегодня утром, бесследно исчез граф Ляговский, лошадь пришла домой одна. Прислуга ждала до позднего вечера, после чего управляющий приехал на своей двуколке в город, и сообщил в полицию. Общество сразу возбуждённо загудело, посыпались версии и мнения, самые популярные из которых были, лошадь понесла и разбойники. То бишь полоскали то, что чаще случается. Некоторые предположили нападение диких зверей, но сие отмели сразу, звучало не убедительно. Горынин отозвал Бусова в сторону, и предупредил чтоб на завтра, он был готов прочёсывать лес вместе с ним.
- Мы что же это Василий Петрович, в цепи с вами пойдём? – усмехнулся полковник, держа в руках свой бокал вина.
- Помилуйте, Иван Силыч, к чему же? – слегка изумился полицмейстер – В моей пролётке, со мной прокатитесь, поприсутствуете там.
- А где там-то?
- Ну так лес близ его имения прочёсывать будем, вы же в поисках дока! – пояснил Горынин, на что дока предложил следующее: весь лес прочёсывать не нужно, да и нет смысла, а следует просто опросить прислугу на манер того, сколько их барин, тратил время на прогулку, затем помножить это время на скорость лошади, и примерно определив маршрут, прочесать тот квадрат. Полицмейстер выразил своё восхищение, и сказал что так они и поступят.
- Дело будет громким – предположил Горынин – вскорости ждать гостей из губернии, а там и из столицы могут быть.
- А мы своё дело сделаем, Василий Петрович, будем искать, а там пусть едут! – чуть кивнул головой Бусов.
- Как вы полагаете Иван Силыч, что могло произойти? – тихо спросил полицмейстер, оглядываясь кругом.
- Да что угодно Василий Петрович – буднично изрёк Бусов – лошадь понесла, о сук, как Авессалом библейский вдарился, удар его самого хватил, грабители могли, хотя это вряд ли, лошадь увели бы сразу. Мало ли по империи, таких случаев?
- Ладно, пусть его, завтра начнём искать, а пока вернёмся к гостям! – предложил хозяин. Едва они вернулись, к сыщику тут же подлетела Светочка с горящими глазами, и таинственно зашептала.
- Ну, Иван Силыч, что вам почтмейс… э-э… полицмейстер сказал?
- Что завтра поедем всей коллегией, пропавшее сиятельство искать по лесу, не было заботы! – усмехнулся полковник.
- Хоть бы его там волки съели! – тихо пожелала девушка, на что сыщиком была выдвинута гипотеза, что такое вполне может быть, зверья в лесу не смотря на человека, пока достаточно. Барышня тут же сообщила по секрету что папенька с маменькой  уже отбыли, но перед тем на секретном семейном совещании, была выражена надежда что Ляговского покарало провидение, и его не найдут на радость всем.
- Знаете ли Светлана Дмитриевна – сказал на это Бусов, нежно поцеловав ей руку – иногда, мечты юных барышень могут сбываться! Идёмте мороженное лопать, там немного ещё осталось!
Оставшийся вечер до самой полуночи, был посвящён обсуждению перспектив  в поисках графа, и судьбы его состояния, при полнейшем отсутствии каких бы то ни было наследников…
На следующее утро, Бусов прихватив с собой Хворостовского, как одного из виднейших экспертов по поискам пропавших графьёв, вкупе с полицмейстером, отправился на розыски. Вычислив по показаниям прислуги примерный маршрут графа, да определив территорию поиска в диаметре пятнадцати вёрст, власти в лице полиции, солдат внутренней стражи, казаков да добровольцев из горожан и соседей помещиков, начали прочёсывать лес, переполошив-перепугав его обитателей.
После знатного ливня, в лесу образовалось множество бучил, больших и малых луж, да трясин. Дороги местами превратились в жуткую грязищу. Горынин и Бусов как большое начальство ехали в пролётке первого, а Хворостовский, деловито оглядывая окрестности, трусил на своём Рыжем рядом. Дело как и предполагали многие виднейшие эксперты, сразу зашло в тупик. Искатели вязли в грязище, ощупывали шестами дно бучил, луж и озёрцев.  Нигде ничего… в одной балке, являвшейся ещё и притоком реки Лады, вода поднялась настолько, что туда вот и не полез никто, охота была шею ломать! Продрогшие, озябшие-промокшие, искатели обшарив весь квадрат, поминая их сиятельство и всю его несуществующую родню по материнской линии нехорошими словами, разжигали костры, и садились есть, поиски на сегодня были окончены. Хуже всех пришлось добровольцем из знатных горожан и некоторых помещиков.  Одного из них, укусила змея. Завыв от ужаса по бабьи, барин закатив глаза рухнул уже на руки своих коллег, и трагически стал умирать. Однако оказавшийся рядом казак, цапнул кряжистыми пальцами завилявшее в руках пресмыкающееся, и глянув не него, деловито изрёк.
- Не барин, не помрёшь! Это ж ужак, он хучь кусучь да собака вонючь, но не ядовитай. Ползи ладно уж, шипучькя! – казак отбросил ужа в траву, и тот блеснув хвостом уполз.
На второй день, добровольцев из горожан и помещиков было меньше, а на третий не было совсем. На третий день бесплодных рысканий, полицмейстер распорядился поиски свернуть, ибо ни живого, ни мёртвого графа, а так же каких-либо его следов, обнаружено не было. В то время как одна команда вела поиски, другая вела следствие, беседуя со слугами, управляющем и поверенным. Когда стало известно что граф уничтожил старое завещание и не оставил нового, дело окончательно замерло. Подозревать, объективно было просто некого, опросили конечно для порядка всех с кем ссорился Ляговский, но все разумеется оказались высоко порядочными людьми. Даже гость города, пан Евгений Малаховский, имел алиби в лице невесты, Евгении Скважиной, ибо те сутки когда граф исчез, он безвылазно провёл в ея покоях, что дама ничтоже сумняшись и подтвердила. Проверять алиби начальника сыскного отделения, ни в одну нормальную, а тем более в ненормальную голову, не пришло. Спусятя в общей сложности неделю после начала поисков, дело было закрыто, и отправлено в губернию, в тамошнее жандармское управление. Бывший поверенный Ляговского, господин Пыльцов, уезжая из Ладова в Петербург, бросил на прощание, горькие слова.
- Говорил я вам ваше сиятельство, не буди лихо, пока оно тихо! Не послушали, ну воля ваша…


                Х             Х              Х


Граф Ляговский, был официально объявлен пропавшим без вести, а всё его имущество движимое и недвижимое, включая вклады в банках России и Европы, по истечении положенного по закону срока, в случае не востребованности наследниками, переходило в казну.
Сбросив всё это с плеч, Иван Силович уже в непринуждённой  обстановке, пришёл в гости к Брусникиным, попав на праздничное чаепитие по случаю выходного дня. Светлана как всегда блистала красотой и свежестью, да и маменька её похорошев после родов, поглядывала на будущего зятя уже более радостно чем прежде, хоть и старалась гнать от себя подобные мысли. « Катерина, уймись!»
- Ну вот друзья, как я вам и обещал, всё разрешилось, граф Ляговский никогда  более не побеспокоит вас, и не причинит зла, живите спокойно! – выдохнув сообщил Бусов, прежде чем сесть за стол.
- Ну что же всё-таки с ним случилось? – нетерпеливо спросил Дмитрий Михайлович, да и на лицах остальных плясало любопытство.
- Очевидно само провидение покарало Ляговского, и освободило нас с вами, от его присутствия! – буднично заметил Иван Силович, и чтоб сменить тему, торжественно сообщил что через неделю, в Дворянском собрании будет дан бал, и они все, туда приглашены. После этих слов сыщик полез во внутренний карман мундира, и достав стопку красивых, тиснёных, с вензелями билетов, протянул их главе семьи. От всего услышанного, Светочка на короткое время обалдела прямо тут же, она вскочила, неопределённо замахала руками силясь что-то сказать, и едва отдышавшись,  с широко раскрытыми глазами выпалила.
- А вы там будите?!
- Разумеется Светлана Дмитриевна! Ну какой же к дьяволу бал в Дворянском собрании, да без меня?- искренне изумился сыщик – И я намерен пойти туда с вами, вы как, не против?
- Неп… ротив! – едва выговорила барышня, загораясь румянцем с головы до ног.
- Ну и чудненько, значит на подготовку боевой операции, у вас целая неделя! – весело заключил Иван Силович.
Светочка готовилась усиленно, даже более чем когда- либо. А как же вы хотели, а? Мужчинам им вон проще, побрился, надел новый фрак или мундир, приосанился, и уже красивый! А что прикажете делать юной, молодой барышне, у которой платьев уйма, а надеть нечего? И не хихикайте тут, да! Вам бы дать всего неделю на то чтоб показать себя во всей красе, на вас бы поглядеть тогда!
Светочка скрутила не только свою голову, носясь по дому в панических раздумьях, но и маменьке, и Таисье, и даже трём подружкам, пришедшем ей на выручку. К концу седьмых суток, неимоверно тяжёлый выбор был сделан: голубое с отливом платье с полу оголёнными плечами, то самое, в котором более года назад, юная барышня собиралась заявиться в полицейскую Управу, давать показания по делу «жениха». К ней, в качестве дополнительного сногсшибательного резерва, полагалась серебряная с бриллиантами брошь, в виде цветка ландыша. К общему облегчению, Светочка определилась не только с нарядами, но и с причёской, сделает как Он любит: сзади пышный хвост, по бокам завитки, и небольшие, едва заметные пряди спереди, и на тех же боках. Не устоит господин полковник, грохнется!
В самый день бала, Иван заскочил с утра на  пятнадцать минут, и предупредил чтобы ехали без него ( Светочка чуть не лишилась чувств в первую секунду) он будет как раз к вальсу, на который любимую и будет иметь честь пригласить. С тем сыщик и умчался по своим «дурацким» делам, вместо того чтобы остаться с возлюбленной, и например обсудить детали её наряда, и какую шляпку, лучше надеть?
Светочка появилась на балу во всей красе, и страшном волнении. Она крутила головой во все стороны, стараясь разглядеть в пёстрой толпе своего сыщика, хотя и знала что он появиться только к вальсу, то бишь к третьему танцу. На один момент показалось что мелькнула бравая фигура Хворостовского в дорогом чёрном фраке, но потом решила что померещилось. Однако барышне ничего не померещилось. Олег, бывший тут же, видел как бусовский денщик о чём-то бурно и оживлённо говорит с музыкантами оркестра, жестикулирует чего-то им поясняя, потом провёл ладонью по горлу, и изобразил двумя руками сворачивание чьей-то шеи, музыканты согласно кивали. После того Хворостовский достал из внутреннего кармана несколько солидных купюр, и протянул их музыкантам, погрозив при этом пальцем. Взяв деньги, те повели себя так, что стало понятно, они всё сделают в лучшем виде, и « не извольте беспокоиться!» Кивнув им, Хворостовский растворился в толпе.
- Гм – сказал себе Олег – интересно, чего ж это наш Иван Силыч замышляет?  - и прикидывая чтобы это могло быть, он прошёл в залу, решив сестре ничего пока не говорить.
И грянул бал, в широком, увенчанном огромными зеркалами зале, освещённом множеством люстр с дрожащими хрустальными подвесками, огни от которых переливались и дружески перемигивались с огнями источаемыми драгоценностями, удивительно ладно смотревшихся на своих прекрасных хозяйках. Отгремел степенный полонез, затем пошла развесёлая кадриль, а в холле, в этот момент и появился Бусов, облачённый в парадный мундир блещущий целым иконостасом боевых орденов, медалей, и крестов. Полторы дюжины боевых наград, сверкали сполохами сабель, пожаров, да огнём яростных атак. С боку висела именная шпага с бриллиантами, врученная когда-то капитану Бусову самим царём, за отчаянную храбрость. Иван огляделся. Несколько пар гостей узнав его, в изумлении застыли, никогда ещё знаменитый  полицейский начальник, не появлялся нигде при своих регалиях. К нему быстро подошёл запыхавшийся Хворостовский.
- Всё Иван Силыч, всё сделал как надо, музыкантов упредил, заплатил, не подведут!
- Они тот вальс грянут, не ошибутся?
- Никак нет, они его знают! – с жаром заверил поручик, преданно глядя на начальника.
- Ну, пошли! – решительно выдохнув, сказал Бусов, и оба проследовали в бальную залу. Они появились в зале в момент, когда кадриль пылала самым разгаром, и сыщика в первую минуту даже не узнали с его наградами, но вскоре по рядам гостей что сидели и стояли вдоль стен, прокатился изумлённый шёпот « Бусов господа, смотрите! В парадном мундире, а наград-то сколько!» гул средь публики нарастал, а сам виновник беспокойства, уже искал глазами свою прелесть, которая должна была быть в определённом месте, и там его ждать, и к счастью милый образ в голубом платьице оказался на месте, а тут ещё Олег вынырнувши с боку, что-то прошептал ей на ушко. Девушка радостно  посмотрела на него, а брат, глазами указал ей в другой конец залы, где в готовности стоял высокий, широкоплечий офицер, блестящий целым сонмом наград, и при шпаге. Он! Он пришёл, и теперь лишь какие-то минуты отделяют её от желанного часа. Наконец кадриль выдохлась, пары быстро освободили место, пошла короткая пауза, и тут, внезапно для всех, Иван Бусов бодро шагнул из толпы, величаво и решительно направившись через всю залу, к замеревшей от волнения Светлане, у которой даже сложенный веер, чуть подрагивал в пальчиках. На середине, Бусов подняв правую руку щёлкнул пальцами, и музыканты тут же, плавно, не спеша и с расстановкой, стали выпускать первые ноты завораживающего, яркого и лихого, Офицерского вальса! Подойдя к трепещущей от ожидания девушке, Иван ласково улыбнулся, и подавая ей руку, тихо проговорил кивнув.
- Я имею честь, пригласить вас на вальс, наш первый вальс!
- Да – едва проговорила Светочка, и в ту же секунду почувствовала, как некая сила, неземная и нездешняя, подхватила и закружила её по зале, унося в долгожданный мир определённости и счастья. Иван вёл любимую просто мастерски!  Хотя он давно уже не танцевал таких вальсов, ноги и руки, вспоминали разом всё, чему их когда-то учили. Он кружил её по зале ни разу не сбившись с ритма, ни задержав его. Когда волны Офицерского вальса нарастали, он закруживал сильнее, а когда катились вниз, плавно отпускал, и многим, особенно с балкона казалось, что это два ветра, женский и мужской сплелись в едином вихре, и кружат теперь среди волшебных огней, и не видят более никого вокруг, принадлежа лишь друг другу. Иван, вёл Светлану наслаждаясь уже тем, что у него всё вышло, всё получилось, всё до мелочей. Он буквально весь тонул в любимой, в её огромных, бездонных, голубых глазах, глядевших на него сейчас с такой неземной Любовью, что казалось втянут его в себя всего целиком. Он плыл сердцем от линий её лица, её чувственных губ, царственной шеи, покатых плеч, и божественной, удивительно симметричной груди.  Ему нравилось в ней всё, он любил и желал её всю, до конца, без остатка. От неё шёл такой сладкий поток неги, что Иван боялся выдержит ли сердце.
В свою очередь Светочка, сразу потерялась где-то в Мироздании! Едва он подошёл и взяв за руку пригласил её на танец, как она уже мгновенно улетела из этого мира в какой-то иной, чудесный и волшебный. Её заворожили его ордена, кресты и медали. От всего облика Ивана, повеяло сейчас чем-то таким, что никогда не сможет её оставить или бросить без защиты, или прикрытия, от него веяло воином, русским воином! Его глаза, втягивали Светочку в себя, и она уже не могла, да и ни за что не хотела противиться этому, она желала уже вся целиком, стать частью того, кого она полюбила всей сутью юной, хрупкой и ранимой девичьей души!  Светлана почти не чувствовала ногами пола, ей казалось что Бусов несёт её в некоем пространстве, где они оба, обязательно будут счастливы, и любимы друг другом. Она боялась даже на миг отвести взор в сторону, чтобы не оборвать эту невидимую, серебряную нить любви, что незримо связала их в этом стремительном и жарком танце…
Бусов остановился ровно в тот момент, когда музыканты плавно, как бы давая понять, медленно закончили играть. Гром аплодисментов разбудил Светочку уже  снова в этом мире, она уронила пару слезинок, и прошептав «Ой, я умираю совсем…» тихо лишилась чувств, и Иван быстро отнёс её на мигом освободившейся стул. Кто-то протянул свежий бокал шампанского, полковник ласково похлопал девушку по лицу, и она простонав что-то, тут же пришла в себя.
- Попейте! – Иван протянул ей бокал, и барышня жадно стала пить. К месту происшествия живо подлетела семья пострадавшей.
- Светлана, дочка, ты чего? – тревожно спросила маменька, одним глазком любуясь красавцем офицером.
- Спасибо! – выдохнула Светлана возвращая бокал – ничего маменька, это я от счастья! – весело улыбнулась дочка, зачарованно глядя на любимого, в которого после такого вальса, она по новой влюбилась-втрескалась второй раз так, что боялась помешаться прямо тут же от восторга.
- Простите господа! – приложив руку к груди, извинился перед публикой Бусов – давно не танцевал, и вот видите, не рассчитал сил, закружил девушку!
- Ничего-ничего, я всем довольна, и хочу веселится дальше! – стараясь казаться бодрой, залепетала чуть захмелевшая Светочка. Но Бусов уже видел что нужен хороший антракт, и предложил любимой пройти в буфет, она согласилась, и в этот момент её нашли три подружки, с восторгом разглядывающие награды драгуна.
- В буфет красавицы! В буфет! -не позволяя прекрасному квартету затягивать дело, решительно изрёк Иван. В буфете с его чудесным угощением, Светочка сразу пришла в себя, и уже была готова к новым танцам, но Иван сказал что у него к ней очень важное дело. Быстро выскользнули из-за стола и вышли на террасу, там, при свете ярких майских звёзд, Иван нежно обнял Светлану, и поцеловал в губы, она ему тут же ответила, и не известно сколько бы это продолжалось, но Бусов решительно всё прервав, проговорил.
- Любимая, у меня к тебе неотложное дело!
- Да… говорите! – тихо промурлыкала Светочка, прикрыв глазки.
- Вы не откажитесь выйти за меня замуж? – без излишних политесов в упор спросил Иван, преданно глядя на барышню.
- Как? – моментально открыв глазки и вся подавшись вперёд, переспросила Светлана – Как вы сейчас сказали?
- Я прошу вас стать моей женой, вы согласны?- настойчиво повторил Иван, не отрываясь от ошарашенно хлопающей глазами Светочки.
- Ой мамочки… я сейчас умру – залепетала она, но Иван умирать не позволил.
- Брусничка моя, не томи, а то я сам тут скоропостижно, тогось… понесут меня тогда по центральным улицам.. –начал было Иван, но девушка быстро придя в себя, разом выдала.
- Ой нет! Я согласна Иван, я буду вашей женой с радостью! Только не надо пожалуй центральных улиц, и ящиков с парадными кальсонами!
- Тогда вот! – Иван протянул ей на ладони золотое, обручальное кольцо. Дальнейшие слова были не нужны, их было сказано достаточно. Через пять минут обо всём узнали счастливые родственники и подружки, а через четверть часа знали все кто был на балу. Свадьбу назначили через месяц. До свадьбы надлежало сделать много дел. Во первых, поехали всем большим семейством и Хворостовским, смотреть новый дом, и знакомиться с прислугой. Пока, все остались друг-другом довольны. Во-вторых, Бусов с грустью сообщил старой прислуге на казённой квартире, что их скоро покинет, и переедет в собственный дом с молодой женой. Больше других, огорчилась бедная Катерина, опасавшаяся что « Больше такого доброго барина не будет, а приедет какой-нибудь охальник, и станет к ней всяко лезть и приставать». На это, Иван посоветовал сразу приходить в Управу с жалобой, и они с Хворостовским всегда найдут способ, как заступиться за такую хорошую девушку. В-третьих, составляли списки гостей. Ну с его стороны, он обрадовал сразу, родни нет совсем, так что ни занудных тёток, ни прижимистых дядюшек, ни наглых полоумных племянников, опасаться не стоит. Но вот сослуживцев по двум войнам да сыскному делу, с кем переписывался и точно знал что живы бродяги, набиралось порядка пятнадцати-семнадцати человек, и всем были заранее отправлены приглашения. Затем, Светлану навестил её духовник, отец Арсений, пожилой, сухопарый батюшка, настоятель одной небольшой каменной церквушки, пережившей в своё время Батыя. Отец Арсений был чуть ли не единственным священником в городе, кто понимал и принимал Дар Светланы, и всячески поощрял её способности по лечению людей, и прочим хитрым наукам.
- Лечи людей дочка, и ни на кого не обращай внимания, много воронья чёрного летаить, а ты дело делай да не бойся ни чего, вон как тебя оберегают-то? – лукаво улыбнулся в бороду батюшка, имея в виду действия Ивана Силовича. Когда в прошлом году случился неприятный эпизод с попом Дионисием, батюшка Арсений забежал как-то в гости когда девушка была одна, и как мог успокаивал её, а Дионисия всячески гневно ругал, и даже грозился ему «всю морду за такое окаянство расколоть!»
- Да мыслимое ли дело? – возмущался отец Арсений –При всём народе, барышню молодую так осрамить-ославить?! Ну встречу я яво толстобрюхова, погоди, я яму такую «ведьму»  покажу, что он у меня враз похудеитиь!
Светлана была очень благодарна батюшке за его поддержку и понимание. И вот теперь он с радостью согласился обвенчать их. Гулять решили в саду у Брусникиных, а брачную ночь и все последующие,  проводить в новом доме, где инженер уже заканчивал монтаж водопровода, все остались довольны. Среди приглашённых были естественно все сослуживцы с полицмейстером во главе, и другое городское начальство. Уже договаривались с купцами о яствах и питиях по своей цене, уже сколачивались столы, и много чего делалось другого, но пришлось не на долго прерваться, ибо грянула небольшая, человек на пятьдесят свадьба Верочки,  и все страсти – мордасти отшумели с начало там. Да, перед самым сватовством, крупно погорел Хворостовский, когда барин полез в свой заветный тайник за коллекционным коньяком и винами. Не обнаружив их на месте, Бусов торжественно позвал поручика к себе, и в лоб спросил того, когда он, успел всё выжрать и по какому праву? Хворостовский с тоской рассказал что когда мол барина убили, он чтоб как-то забыться, машинально всё и выпил, а то водка его не брала мол. Всплеснув в бессилии руками, Иван глядя на сконфуженного помощника, наставительно заметил.
- В следующий раз, мерзавец, ты как порядочный человек, хоть похорон дождись!
- Слушаюсь… - изрёк мерзавец, тем дело и кончилось.
Наконец, настал счастливый день свадьбы Ивана и Светланы, первый из трёх, которые она продлилась. Сослуживцы Ивана приехали не все, лишь дюжина, но и этого оказалось более чем довольно, они обещали погостить в городе с недельку, ибо давно друг друга не видели. Свадьба удалась на славу! После венчания сразу поехали кататься, а накатавшись, повалили за столы. Хворостовский, как один из дружек жениха, строго следил за тем чтоб на столе у молодых всего было довольно, да и себя не обижал, пил в меру, а закусывал в две. Много было рассказано новоприбывшими гостями о женихе и его славном прошлом, и немало славных и громких его подвигов, стало достоянием общественности за  столами, за эти три лучших дня за последние восемнадцать лет жизни удалого драгуна, Ивана Силовича  Бусова. Лето, начинало новый разбег.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ,
               
                1.04/2018.

-


-