Операция Солнечный зайчик. Продолжение4

                Гоша Одесский













              ОПЕРАЦИЯ “СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК”
               
                <захватывающий боевик>
               
      
               





















                2018 г.
                ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ.
                “ЛЕНИН - ВСЕГДА С ТОБОЙ” 

                Обитатели колхоза имени Фридриха Энгельса.               
                14 час. 26 мин. (по Гринвичу).

Лишь только к вечеру свадебный  кортеж, состоящий из старенького трактора “Беларусь", гордости белорусского тракторостроения, и поломанного автобуса “Saab” буржуйского производства, которого тот тащил на буксире, наконец-то добрался до Краснознаменного колхоза имени Фридриха Энгельса.
Пассажиры устали от дорожных приключений, которые обрушились на их головы в этот день, мечтали об отдыхе и проклинали все на свете: и шведов, с их долбанной автомобильной промышленностью, и жару, которая доводила до полного изнеможения, и ту самую бабусю с ее гусями, после встречи с которой и начались дорожные несчастья.
Все, как один, они были похожи на мокрых петухов и мокрых кур, которые мечтали об отдыхе, и пусть даже не в захудалой сельской гостинице, а были согласны на самый захудалый колхозный курятник.   
На это странное зрелище сбежались колхозники, как из ближайших домов, так и с окрестных хуторов, дабы не только посмотреть на новобрачных Степу и Изабеллу, пожелать им личного счастья, трудовых успехов и родить побольше деток, но и одним глазком взглянуть на тех несчастных пассажиров рейса “Нижний Новгород-Астрахань”.
Сельчане недоумевали:
- А с какого перепуга Роман Лукич Телогрейкин, заслуженный тракторист колхоза имени Фридриха Энгельса, притащил сюда, в глухомань, этих  странных людей? Ведь никаких достопримечательностей здесь нет, и никогда не было - разве что, полуразвалившийся от времени, свинарник на триста свиных пятачков, это, если не считать молодняка.
Людей разместили, кого в сельском клубе, кто-то нашел пристанище в пустующих избах, которых здесь имелось довольно много, а остальных пристроили в домах сердобольных хозяев.
Нашим милым американским диверсантам повезло больше всех, потому что их поселили в самом Правлении колхоза, и не где-нибудь, а в святая святых – Ленинской комнате.
Граждане среднего и, особенно, пожилого возраста хорошо помнят, что такое Ленинская комната и наверняка не забыли о ее военно-политическом, культурно-воспитательном значении, и которая оснащалась неизменным бронзовым или гипсовым бюстом Ильича, установленным на самом видном и значимом месте.
Здесь же можно было увидеть всевозможные стенды, стенные газеты, доски почета передовиков сельскохозяйственного труда, старинные фотографии и прочая агитационная чушь, которые уютно расположились на стенах, простенках, проемах и коридорах той самой комнаты и которые с гордостью сообщали посетителям о славных традициях колхоза имени Фридриха Энгельса.
 - Владимир Ильич Ленин, - по слогам прочитал тот самый диверсант, что из Южной Каролины. - А кто это такой и почему его персоне уделяется столько внимания и почестей?
- Не твое дело, - огрызнулся старший группы, сержант морской пехоты, Стивен Джонсон. – Наверное, это их председатель колхоза. Смотри, не ляпни при нем чего лишнее. Потом хлопот не оберешься.
А тем временем, милые и симпатичные молодожены Степа и Изабелла, которые, тайком от родителей, решили пожениться и благополучно сочетались в нижегородском Дворце бракосочетания имени Оноре де Бальзака, тихо, как мыши, сидели в автобусе и дрожали от страха, ожидая бурную реакцию со стороны своих родителей.
И здесь надобно отметить, что эта самая реакция не заставила себя долго ждать.
В первом акте скандала завязалась драка между близкими родственниками молодых и сопровождалась таким отборным матом, что все триста свиней, те, что из колхозной свинофермы, в панике, разбежались по углам помещения, и,  поджав свои поросячьи крючковатые хвосты, провели не самые счастливые минуты в своей жизни.
- Белка, коза драная, ты еще десятый класс не окончила, а туда же, замуж собралась, - орала на всю деревню мать Изабеллы. – Ну, погоди, я тебе завтра задам…
- Степка, черт рыжий, - басил на всю округу отец жениха.- Мы же с тобой баню и курятник не достроили. Женилка, видите ли, у него зашевелилась. Ну, погоди, я ее мигом угомоню…
Где-то, через полчаса, семейный скандал плавно перешел ко второму акту, который сопровождался распитием самогона, мирными рукопожатиями, поцелуями, теперь уже между родственниками поневоле, и на этом инцидент был благополучно исчерпан.
Начались приготовления к свадьбе.
Накрыли длинный, как железнодорожный перрон, свадебный стол, и каждый житель деревни тащил сюда все съестное из еды и горячительное из напитков, что имелось в погребах, подвальчиках и сокровенных заначках.
Уже через каких-нибудь полчаса, в той самой Ленинской комнате, где беззаботно отдыхали американские диверсанты во главе с сержантом морской пехоты Стивеном Джонсоном, они услышали вопли колхозного сторожа и, по совместительству, первого ворюги на деревне, Петра Алексеевича:
- Горько! Горько! – возбуждался он, держа в руке двухсотграммовый стакан, доверху наполненный самогоном.
- Горько! Горько!– подхватили жители колхоза имени Фридриха Энгельса, обитатели окрестных хуторов, а также, пассажиры рейса “Нижний – Астрахань”, которые получили статус почетных гостей этого знаменательного события.      
Свадьба разгоралась.
- Мистер Джонсон, - обратился к старшему по группе молодой голубоглазый диверсант по имени Лесли Пирс. – Смотрите что получается.  Когда мы были на секретном объекте “Ласточка” и похищали блок от их чертовой гиперракеты под названием “Шалун”, там, у этих русских, тоже была свадьба. Вам не кажется это странным и очень подозрительным?
- Нет, не кажется. Я их хорошо изучил, когда работал агентом под прикрытием в Поволжье. Они тут все любители промочить горло, чем покрепче. Вот и ищут повод: хоть тебе юбилей, хоть тебе свадьба, хоть тебе поминки – им все одно. Лишь бы нажраться, подраться и какую-нибудь бабу, леди, то есть, в кровать затащить.
- Как это, леди в кровать затащить? – боец Лесли Пирс вытаращил свои голубые глаза на сержанта. – Закон не позволяет…
- Да ты молодой еще, глупый. Эти русские бабы, леди, то есть, сами мечтают, чтобы их затащили в кровать. Это для них праздник, поскольку их мужиков кроме водки, рыбалки и футбола, больше ничего не интересует. И вообще, странные люди, эти русские: поначалу кажутся злыми, замкнутыми, но одновременно, добрые, отзывчивые и наивные.
- Не понятно мне,- пожал плечами голубоглазый боец невидимого фронта. – Так, какие же они на самом деле?
- Да они и сами этого не знают, - сержант Стивен Джонсон на секундочку задумался. – Но в трудную минуту они как-то консолидируются, сплачиваются, а победить их еще никому не удавалось. Достойный народ, эти русские.
- Так зачем же мы сюда притащились, за тысячи километров от родного дома, если все это бесполезно?
- Работа у нас такая – деньги платят, вот и воруем, что прикажут. Начальству видней, а наша задача, боец Лесли Пирс, подчиняться и говорить: ”Слушаюсь, сэр!”
А теперь, как и обещали, мы расскажем вам о той самой примечательной личности, полусумасшедшем радиолюбителе, Федоре Ивановиче Морзе.
В старые добрые времена, когда бутылка водки “Столичная” стоила четыре рубля и двенадцать копеек, а плавленый сырок “Дружба” стоил двадцать копеек, товарищ Морзе работал парторгом на одном крупном машиностроительном заводе.
Это был идейный, закаленный в схватках с мировым империализмом, партийный работник, и широкой поступью вел коллектив завода к светлому коммунистическому обществу.
Все свободное от партийно-идеологической работы  время он уделял своему увлекательному хобби – он был радиолюбителем.
Как только появлялась счастливая минутка, он брал в руки паяльник, совал его в коробочку с оловом и канифолью, в результате чего рождалась всевозможная радиоаппаратура и которая открывала возможность для работы в радиолюбительском эфире.
Федор Иванович был счастлив, и, с учетом положения, а также, размера заработной платы, жизнь его протекала весело и интересно.
Но наступили лихие времена.
Завод сначала, очевидно по чьей-то команде, обанкротили, затем продали какому-то проходимцу, затем перепродали какому-то аферисту и все пошло прахом.
Парторг Федор Иванович ничего не понимал, что же происходит вокруг, ничего не понимали и те рабочие, которых он вел к светлому будущему, поскольку их обложили со всех сторон непонятными словами, как то: плюрализм, перестройка, приватизация, ваучеры и прочей чертовщиной.
Парторг Федор Иванович Морзе, вместе с рабочими завода, заняли круговую оборону, отбиваясь всеми средствами от этой перестроечной чепухи, но силы были слишком неравны.
В общем, если использовать терминологию шахматной игры, все вокруг поняли одну простую вещь:
- Дикий капитализм начинает и выигрывает.
Таким образом, все рабочие некогда великой и могучей страны, по мановению волшебной перестроечной палочки, заполучили свой дореволюционный статус, и теперь им нечего было терять, кроме своих цепей, долгов и нищеты.
Кто-то попал в кредитную яму, кто-то попал в тюрьму, а парторг товарищ Морзе попал в городскую психиатрическую больницу имени Двадцать Второго Партсъезда КПСС.


                ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ.
                “ГОВОРИТ МОСКВА!” 
               
               Ди-джей Фред и его роль в мировой революции.               
                06 час. 19 мин. (по Гринвичу).


Ровно через год гражданин Морзе  вернулся в свою родную деревню, потеряв должность, все денежные средства и половину своего рассудка.
А чтобы не потерять оставшуюся его часть, он решил организовать у себя в колхозе “Ди-джей клуб”, наподобие того, что он часто видел по телевизору в той самой психиатрической больнице, находясь на стационарном излечении.
Он уже давно смирился с мыслью, что на нашей грешной земле еще имеют место быть бывшие парторги, но не бывает бывших радиолюбителей, а посему, он поменял, в соседнем колхозе, свой шикарный, серого цвета, бостоновый костюм на звуковоспроизводящую аппаратуру, привел ее в порядок и приступил к работе.
И вот настало время, когда во всех избах, где еще сохранились репродукторы и из которых, в старые добрые застойные времена, можно было услышать пение Уральского народного хора, а, равно, и услышать вечернюю сказку для самых маленьких детей, теперь же, день и ночь, звучала музыка “Битлс” и душераздирающие вопли Джеймса Брауна.
Всем этим музыкальным хозяйством “рулил” лично Федор Иванович Морзе, который теперь, идя в ногу со временем, позиционировал себя как “Ди-джей Фред”.
В одном лице он был и музыкальным редактором, и диктором новостных передач под рубрикой “Ни хрена себе”, не забывая при этом и маленьких детей, которым он, на ночь, вещал русские народные сказки.
С этого момента, в колхозе имени Фридриха Энгельса жить стало весело и интересно, однако, у ди-джея Фреда иногда наступали критические дни, такие, знаете, непредсказуемые обострения, которые всплывали из его прошлой, психиатрической, жизни и то самое веселье, о котором шла речь выше, принимала необратимый характер.
В этот сложный, для ди-джея Фреда, жизненный период в своих новостных передачах под рубрикой ”Ни хрена себе”, он, конкретно, начинал “гнать пургу”.
Эта самая “пурга” имела иногда нелепое, а, иногда, и правдоподобное содержание и сельчане совершенно не понимали, что же творится в мире, кто тут прав, кто виноват, кого нужно было казнить, а кого – миловать, в кого нужно было бросать камни, а у кого целовать задницу.
Сегодня наступил как раз тот самый день, и в воспаленном воображении Федора Ивановича Морзе нарисовалось его прошлое как парторга, идеологического вожака трудового коллектива в том самом машиностроительном заводе, который, вопреки здравому смыслу, пошел по рукам, потом стал загибаться, а, в итоге, пропал и ушел в небытие.
Мы специально предложили вашему вниманию жизнеописание Федора Ивановича Морзе для понимания всех последующих событий, происходящих в нашем повествовании.
А теперь, как говорят в народе, вернемся к нашим баранам.
Все девять американских диверсантов тихо и мирно отдыхали в той самой Ленинской комнате, где они уже успели освоиться и терпеливо ожидали починки междугороднего автобуса рейса “Нижний – Астрахань”, чтобы продолжить свое путешествие по бескрайним российским просторам.
Ничего не предвещало беды.
Из репродуктора доносилась очень популярная песенка певицы Глюкозы, в которой она бездоказательно утверждала, что ее попа лучше всех других попочек, причем, как в ближнем, так и дальнем зарубежье...
- Говорит Москва, - прозвучал взволнованный, похожий на Левитана, голос ди-джея Фреда-Морзе. – Дорогие сельчане. Передаем экстренное сообщение.
Наступила продолжительная пауза.
Жизнь в колхозе имени Фридриха Энгельса на мгновение замерла.
Остановились трактора и комбайны на пшеничных и кукурузных полях.
Свиньи оторвали рыльца от своей любимой свекольной похлебки, куры, с перепугу, перестали нестись, а удои молока и вовсе сошли на нет.
- Сегодня, в двадцать один час тридцать минут по московскому времени, в Америке свершилась Великая Октябрьская Социалистическая революция. Отныне, империалисты свергнуты раз и навсегда, а вся власть перешла в руки Советов солдатских и фермерских депутатов.
Ди-джей Фред-Морзе сделал многозначительную паузу и продолжал:
- Отныне, все фабрики переданы рабочим, земля – фермерам, хлеб – голодным, а банки и природные богатства перешли к коммунистам. Ура, товарищи!
Это сообщение прогремело в Ленинской комнате как гром среди ясного неба.
- Мистер Джонсон, - чуть ли не со слезами на глазах пролепетал молодой диверсант Лесли Пирс. – Да что же это делается? Как же это получается – банки уходят к коммунистам. У меня там, на счету, двести тысяч долларов. Как же так? Может, пойдем на Лубянку - сдаваться?
- Да погоди ты сдаваться, - успокоил ошалевших диверсантов сержант морской пехоты Стивен Джонсон. – Спокойно, и не надо рыпаться. В ноябре будут выборы. Отобьем и банки, и заводы, и землю.
- Дорогие радиослушатели, - в репродукторе голос ди-джея Фреда звучал громко, весело, с пионерским задором. – На этом мы завершаем нашу рубрику под названием “Ни хрена себе”.
В микрофоне послышалась какая-то возня и нецензурная брань:
- Опять этот сволочной магнитофон не работает.
Послышался  сильный грохот, как будто били кувалдой по пустой двухсотлитровой железной бочке: бум, бах, бабах.
Репродукторы в избах сельчан, от дикой вибрации, чуть было не попадали со стен, всевозможных полок и тумбочек.
- Ну, наконец-то, заработал. Передаем песни советских композиторов.
Прозвучали фанфары, а, затем, все услышали милую и знакомую с детства патриотическую песню:
- Орлята учатся летать…
А тем временем, свадьба Степы и Изабеллы была в полном разгаре.
Всем колхозом поздравляли молодых, дарили им цветы и подарки.
По всей округи звучали песни, тосты, и, пожалуй, нет такой силы на земле, которая могла бы эту свадьбу остановить - ни ураганы, ни цунами, ни войны, ни наводнения, и даже повышение тарифов на коммунальные услуги.


                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…