Нимфетка

Любовь искали и не находили,
Любовь теряли и не берегли
«Любви не существует», —
Люди говорили…
А сами… умирали без любви…
Жюли Вёрс
В голове юного влюблённого голосом Утёсова звучала одна и та же музыкальная фраза, – “любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…”
“Вот ведь привязалась! Почему я так рано родился, ну почему!  Мне двадцать один, а ей… вот такая она, любовь-морковь, нагрянула, не спросила! Глупости, какие. Угораздило же меня! Девчонка ещё вчера из детского сада, ну, чуть постарше – тринадцать лет, шестой класс, ребёнок совсем, а я места себе не нахожу при виде её, готов следы целовать, музыку сочинять, тоннами портреты писать. Совсем умом тронулся. Какая может быть любовь между мужчиной и девочкой? Извращенец треклятый!”
Игорь раздражённо метался по студии, нервно крутил в руках барабанные палочки, время от времени со злостью стучал ими по ударным инструментам, которые кричали и выли от боли.
От его странной боли, которая рвала душу и не находила выхода.
“Она же мне в дочки годится. Ребёнок совсем. Так ведь я ни на что и не рассчитываю, ничего непристойного в уме не держу, разве что поцеловать мечтаю, за руки держать. Мне бы видеть её, глазами ласкать, что в том плохого?”
“Подожду, когда подрастёт, а пока буду холить и лелеять. До восемнадцати ей ещё пять лет. Всего пять? или целых пять… неужели так на самом деле бывает! Что я могу с собой поделать, если с ума по ней схожу! Чем, чем она меня так опутала: глаза, губы, голос, запах… чем?! Отчего маюсь так, скучаю, не успев расстаться”, – сам с собой громко разговаривал юноша.
Игорь таскал Любочку с собой повсюду, где только возможно.
В музыкальной студии на репетиции она всегда сидела на сцене, на концертах – в первых рядах, или за кулисами. В ресторане, когда ребята играли ради заработка – за отдельным столиком. Правда в десять вечера он вызывал такси, и отправлял подружку домой.
Юноша посвящал ей песни, без устали рисовал портреты. В его комнате все стены были увешаны карандашными набросками.
Игорь рисовал и рисовал. Движения, силуэты, эмоции, позы, глаза, губы, руки.
Да-да, особенно кисти и пальчики.
Их он изображает крупным планом на отдельных холстах. 
Маленькие детские ручки: тоненькие-тоненькие, нежные, ласковые, с аккуратными блестящими ноготками.
Игорь их обожал.
Любочка с удовольствием позировала, позволяла целовать и гладить игрушечные пальчики.
Игоря восхищали и вдохновляли её выразительные глаза: укоризненные и хитрые, безумные и испуганные, смеющиеся и изумлённые. Он рисовал и рисовал её глаза – очень-очень разные.
Несколько объёмных альбомов портретов и взглядов.
Иногда юноша просыпался среди ночи, брал в руки карандаш, и делал наброски.
Но так, как хотел, не получалось. Разве можно изобразить совершенство?
Любочка особенная: волшебная, очаровательная, разная.
Вокруг парня вились десятки возбуждённых, очарованных его талантами девушек, готовых на всё: ведь он поэт, музыкант, художник. А ещё он чертовски привлекателен.
Но Игоря не вдохновляло их навязчивое внимание. Никто, кроме Любочки, ему не был нужен.
Игорь мечтал посвятить любимой жизнь без остатка: хотел дарить, дарить и дарить. Готов был делиться буквально всем. Всем, что имел. Мечтал преподносить в качестве презента цветы, поцелуи, настроение, эмоции, талант, вручить собственную судьбу.
Без Любочки ему ничего не было нужно. Совсем ничего.
Любовь – она такая.
Жить рядом, близко, преданно вглядываться в каждую милую чёрточку, целовать паутинку морщинок на ладонях, вдыхать удивительный запах, облако изумительного пряного воздуха, окружающее девочку: изысканный, ласкающий обоняние коктейль из сладкого молока, фруктов и цветущих трав.
Её кукольное личико без следов времени с неизменной улыбкой посылало Игорю вдохновение.
Юноша садился на пол спиной к стене, закрывал глаза, и грезил, ощущая, как нежно прикасается к щекам девочки, как она зовёт его губами, как…
Однако настоящих поцелуев предстояло ждать целую вечность. Игорь был человеком ответственным, вольностей себе не позволял. Если и целовал, исключительно в лобик. Или в нос. В маленький, аккуратненький носик.
Игоря поражала, возбуждала и радовала её детская наивность, легкомысленная доверчивость, трогательная искренность, беспечность, кротость, поистине ангельский характер: дружелюбный и невинный.
Любочка с ним дружила, доверяя во всём, чувствовала, что этот замечательный добрый мужчина никогда, ни при каких обстоятельствах её не обидит.
“Разве можно обмануть её доверие? Провалиться мне на этом месте, если…”, – клялся самому себе Игорь.
Изумительная, сногсшибательная энергия, физически ощутимые флюиды, исходящие от юного тела витали повсюду, когда девочка была рядом.
Её присутствие возбуждающе пьянило, будоражило воображение, рождало сокровенные мечты, формируя между тем диссонанс, создавая, и одновременно разрушая гармонию, усиливало контраст ощущений, нарушающих координацию эмоций и мыслей.
Одного глубокого вдоха чувственного бальзама, исходящего от её волос, достаточно было, чтобы у парня закружилась голова, задрожали ноги в коленках, а руки перестали слушаться.
Когда Игорю удавалось украдкой погладить Любочкины волосы, он не мыл руки, чтобы подольше сохранить благоухание девственной непорочности.
Говорят, что в лёгких находится множество вкусовых рецепторов. Рядом с девочкой Игорь всегда чувствовал сладкий привкус, целый букет фруктового благоухания.
Надышавшись возбуждающего аромата, юноша встречался с её восхищённым взглядом. Он ведь в её глазах был кумиром, в некоторой степени небожителем: беспредельно талантливый музыкант и художник, просто гений.
Любочка была очарована его многочисленными дарованиями, могла сколько угодно слушать извлекаемые им из инструментов звуки, и интонации живого голоса.
Если бы Игорь попросил отдать за него жизнь, девочка, не задумываясь, сделала бы это.
Картины, рисунки и звуки, создаваемые идеалом, идолом, вызывали у неё мистический трепет, последовательность насыщенных эмоций, чувство беспредельного восхищения, желание поклоняться и любить.
В школе и дома только и слышно было о выдающемся гении блистательного кумира.
Таинственные, завораживающие, гипнотизирующие глаза с золотистыми искорками, в которых веселились и озорничали чертенята, сводили Игоря с ума, в прямом и переносном смыслах.
Талантливый во всём, он терялся в её присутствии. Глядя на юную фею, старался переключить зрение на нейтральный объект, иначе моментально забывал, где находится, и что делает.
Иногда было неловко обнаруживать себя в состоянии гипнотического оцепенения, особенно, когда этому случались невольные свидетели.
“Страдать и метаться на пределе эмоциональных возможностей от присутствия маленькой девочки! Бред. Никто в такое не поверит. Да я и сам себе не верю!”
Окружающие думали, что он опекает дочку знакомых, или дальнюю родственницу. Со стороны именно так и выглядело их общение: осторожная предупредительность, деликатная тактичность, скромность, порядочность, сдержанность, заботливость и галантность.
Насколько это было возможно.
Согласитесь, так никто не ведёт себя с возлюбленной.
Никому и в голову прийти не могло, что это пламенная страсть, всеобъемлющее обожание, самая настоящая романтическая любовь.
Страстное, не поддающееся контролю увлечение с краткой интригой или мимолётной симпатией, тоже выглядит совершенно иначе.
Эмоции и чувства поедали Игоря целиком и полностью, не давая возможности опомниться, расслабиться, объективно оценить ситуацию. Рядом с Любочкой он находился под воздействием сильнейшего нейролептика, подчиняющего сознание целиком.
Когда девочка случайно дотрагивалась до его руки, тело пронзала насквозь волна дрожи, словно от удара током. А ведь он далеко не мальчик, причём, довольно давно познавший телесную составляющую любовной магии.
Но всё это было в прошлом, ещё до Любочки.
Про то, какие желания рождает общение с женщиной, Игорь теперь даже думать боялся.
Любочка для него была богиней: скромная, застенчивая, целомудренная. Похотливые мысли к ней не липли.
Игорь ужасно боялся ранить незащищённую детскую чувствительность, испугать восторженность и обожание.
На Любочку, считал он, можно лишь глядеть. И млеть от восторга, когда она зачарованно и доверчиво смотрит в глаза.
Девочке необыкновенно, отчаянно льстило внимание Игоря Леонидовича. Она намеренно величала его именно так, хотя юноша много раз просил называть его по имени.
Ну, какой он для неё Игорь Леонидович?!
Игорь – руководитель местного музыкального коллектива, но для неё это равнозначно званию народного артиста, которому можно и нужно поклоняться.
Он вдохновенно пел, играл на нескольких музыкальных инструментах, освоив их самостоятельно, не обучаясь музыке специально, сочинял стихи и песни, в основном про любовь. Его исполнение девчонки слушали стоя, подбадривая восторженными криками, кидали на сцену цветы, щедро посылали воздушные поцелуи, врывались во время исполнения  на сцену, приставали с поцелуями и объятиями.
Все песни юноша посвящал ей. При каждой возможности рисовал Любочкины портреты.
Рисунки ей очень нравились, но Игорь всегда недовольно ворчал, уверяя, что такую красоту невозможно передать достоверно с его скудными способностями к живописи.
Он был не прав, Любочка уверена в этом.
Игорь и её заставлял учиться навыкам живописи, утверждал и доказывал, что у неё талант.
Девочка любила рисовать, но ей не хватало упорства, а в руках не было твёрдости. Карандаш постоянно соскальзывал, вылезая нелепыми штрихами за пределы контуров. В итоге выходило совсем не то, что задумано.
Игорь Леонидович намеренно познакомился с Любочкиными родителями. Поначалу они возмущались, запрещали с ней дружить, грозились подать заявление в милицию, имея в виду приличную разницу в возрасте, и угрозу совращения.
Он выдержал давление родственников, дал им и себе твёрдое обещание, что ничего непредвиденного и зазорного случиться не может.
Игорь Леонидович отвечал за Любочку целиком и полностью.
Непонятно отчего, видимо внешность, манера поведения, или что-то иное в его облике, внушали доверие, но их встречам с некоторых пор перестали препятствовать.
С того дня жизнь Любочки круто изменилась.
Где они только не бывали. Даже на концерты в соседние области выезжали.
Игорь неизменно после прогулок и концертов провожал её домой, пил с родителями чай, и уходил в одинокую ночь.
Папа и мама больше не волновались.
– Человек-то, порядочный, – говорила мама, – мало ли что в жизни случается. А если это действительно настоящая большая любовь?
События наслаивались одно на другое, изменяя обстоятельства, людей, и их отношения. Любочка позволяла Игорю немного вольностей, не стеснялась, когда он при людях брал девичье лицо в сильные ладони и целомудренно целовал в нос и щёки.
Девочка запросто могла ответить взаимностью, даря юноше ответные  непорочные поцелуи. Она ещё не повзрослела, не выросла, совершенно не чувствовала возбуждения. Так обычно целуются с братьями и сёстрами, без вожделения и чувственной дрожи.
Игорь Леонидович, он ведь свой в доску, с ним можно всё, даже рассказать, как она целовалась с мальчишками в пятом классе. И много чего ещё. Например, она нисколько не стеснялась сказать, что хочет писать, не обращая внимания, что в это время у Игоря запирало дыхание, лицо становилось пунцовым, или запросто объявляла, что у неё начались месячные.
Ей не приходило в голову, что переодеваясь при этом мужчине нужно уйти в другую комнату, хотя бы отвернуться.
Любочка воспринимала Игоря Леонидовича как подружку.  Самую-самую близкую подружку, хоть и в мужском обличии.
Однажды, совсем неожиданно, Игорь Леонидович исчез из её жизни.
Исчез навсегда.
Любочка восприняла это как предательство: переживала, страдала, плакала.
Такого коварства от лучшего друга она никак не ожидала.
А мужчина… он просто не выдержал физиологического давления, настойчивого и властного,  заставившего немедленно искать пару, в которой волнующие интимные отношения будут нормой.
Биология живых организмов коварна. Она не даёт шанса расслабиться, заставляет взрослого самца искать половозрелую самку, даже если ты самый талантливый на свете музыкант или художник, даже если у тебя неземная любовь, до которой нет возможности дотронуться.
Молекулы половых гормонов, имеющие размеры невидимые глазу, способны командовать не только мальчишками, но и зрелыми мужами.
Игорь Леонидович не смог дождаться, когда окончательно вырастет и созреет его любимая. Он попросту сдался, променял любовь на банальное желание сливаться в чувственном экстазе.
Жена не вызывала у него чувство безотчётного восторга, но дала Игорю возможность и право беспрепятственно проникать в центр наслаждения, удовлетворять сиюминутную прихоть, что в тот момент оказалось сильнее любви. Она родила ему троих ребятишек.
Ждать совершеннолетия любимой оставалось два года. Это стало непреодолимым препятствием.
Увы! Никто не знает своего будущего. Предвидеть последствия наших поступков невозможно. Даже взмах крыла бабочки может оказаться фатальным, чего уж говорить о хрупких и ранимых судьбах, и человеческих отношениях?
Поступки, диктуемые гормонами, непредсказуемы. Против природы бессильна даже любовь, даже самая-самая чистая и непорочная любовь.
А Игорь Леонидович… теперь он заслуженный художник районного значения.
На половине картин мастер до сих пор изображает Любочку, ту, тринадцатилетнюю, с лучистыми глазами, полными любви и обожания.