Если ты сейчас читаешь это письмо... Ч2

http://www.proza.ru/2018/08/12/65


О моем истинном физическом состоянии компаньон не догадывался, считая меня физически крепкой старухой, хотя и практически утратившей подвижность ног ввиду какой-то болезни позвоночника, но не парализованной, и при необходимости умеющей сделать пару – тройку шагов, как и самостоятельно вставать, садиться, ложиться.  О том, что я, хоть и с изматывающими меня усилиями, но могу перемещаться без инвалидной коляски, не знал. С его появлением в своей жизни я пересела в нее окончательно.  При моей болезни это означает, что в скором времени полностью утрачу способность ходить. Движения и нагрузки в меру моих сил мне необходимы как воздух, иначе ноги окончательно атрофируются. Смешно, что теперь за это волноваться?

Также мне было необходимо вселить в него уверенность, что я совершенно одинокая старая женщина. Посему была вынуждена сообщить тебе о своем длительном отъезде к дальним родственникам в бывшую союзную республику, предупредить о дороговизне тарифа и плохом интернете, а также предусмотрительно отключить WhatsApp и все  прочие мессенджеры на телефоне, заодно удалила следы своих страниц в сетях. Ноутбук тоже почистила. Маруся, я  не буду просить прощение за свое вранье, по сравнению с тем, ради чего я это делало, это детские шалости.

Мальчика с первых дней начала приручать к хозяйству. Думаю, ты догадываешься, я была злой, взбалмошной и капризной старухой. С мытьем полов и посуды, а также стиркой оказалось все просто. Стирала машинка, а полы и посуду его научили мыть в армии. А вот с вытиранием пыли, глажкой и готовкой пришлось повозиться. Поначалу сопротивлялся, даже вякнул что-то о моем скупердяйстве и необходимости найма женщины для ведения хозяйства. Я согласилась пригласить женщину, пояснив, что для оплаты ее услуг  буду вынуждена продать сдаваемую в аренду квартиру, мало того, что он лишиться части своего наследства, у нас с ним сократится доход, отчего он не сможет кушать через день отбивные с шашлыком, запивая пивом Budweiser и покуривая Parliament, от быстро полюбившихся бутербродов с копченой семгой на завтрак тоже придется отказаться. Парнишка все понял с одного раза. Дополнительно к имеющейся у меня технике и различным прибамбасам кухонным купили для него грильницу, мультиварку, хлебопечку и погружную элекроблинницу. Теперь он с ними играется каждый день.

Кое-как научился готовить мне рыбу и биточки на пару, овощи и легкий супчик, зато увлекся приготовлением мясных блюд для себя любимого, все же верно мнение, что лучшие повара – мужчины, собственно, как и хирурги. У них это на генном уровне заложено - потрошить и расчленять.  На кухне я ему помогаю резать овощи, раскрываю маленькие кулинарные тайны, советую, показываю… В какой-то момент, мальчик начал расслабляться: жесткая линия губ смягчилась, пару раз улыбнулся, разговорился…Я быстро откорректировала сбой в запланированном развитии событий. Губы вновь брезгливо ужались до линии, глаза спрятались в пренебрежительном прищуре. Вот теперь все правильно. Как сделала? Да я ведь не только вредная и капризная, я неряшливая, мерзкая баба. Пару раз грубо одернула, вытерла жирные пальцы о халат, уронила что-то на грудь ( мимо никогда не пролетает), пару раз рыгнула во время еды…

Что еще?  Свои вещи он гладит сам, мои тряпки давно уже из не мнущихся тканей, а постельное белье мы с ним договорились дружно игнорировать, разгладим ручками, аккуратно сложим - и в комод. Пыль вытирает под моим жестким контролем. На генеральные уборки у меня уже давно есть приходящая два раза в год женщина, да ты знаешь, в этом вопросе ничего не изменилось. Продукты покупает мальчик по списку, надо сказать разрешаю покупать и полуфабрикаты и готовые продукты, так как кулинарные способности все же у парня слабенькие, но с обязательным предоставлением чека. Я не только вредная, капризная и отвратительная,  а еще и жадная старая нудятина. 

Каждый день он меня вывозит в кресле на прогулку. Как-то были у моря… Лоскутное, бирюзового цвета бархатное покрывало живет никому неведомою тайною жизнью, непрерывно движется, то изнеженно кутаясь в кипенно-белое руно, то нервно скидывая его с плеч, разметав туманом дымчатой пыли. А запах свободы, ради которого можно простить все несовершенство мира и ветер, словно отец из моего детстве, запустивший обе руки в мои волосы, быстрыми точными движениями делает массаж головы, взбивая тонкие пшеничные волосу в колтун, только вот некому теперь любовно назвать хиленький колтун стогом сена и громко рассмеяться вместе со мной, не обращая внимание на недовольное бурчание мамы. Впрочем, мамы тоже нет…  Один раз, больше не ездила. Запретила…себе. Это  моя ахиллесова пята, поняла – все могу отдать только за организованную встречу с моим морем, без отработки и  конфискации души в виде платы. А я не могу позволить себе ослабить тетиву моей души, цель-главное. Вот расплакалась. Заканчиваю.

Неделю присматривалась, убеждаясь все больше и больше, что выбор я сделала верный. Чтобы как-то напомнить вкус морковки, при моей жизни болтающейся перед его мордой в недосягаемой близости, оплатила год обучения в институте, оформила доверенность на управление машиной. Наличные в руки не даю, траты ограничила по максимуму, только самое необходимое. Парень злится и пытался бунтовать, жестко пресекла, пояснив, что условия нашего контракта не предполагают существенного материального благополучия при моей жизни. Сыт и этим будь счастлив. Через неделю в его присутствии составила завещание у нотариуса. Думаю, стоит уточнить, обманывать парня я не собиралась, но на следующий день, отправив его  в дальнюю станицу за свежим мясом, я завещание переписала. Часть имущества я, как и планировала первоначально, отписала тем немногим друзьям, что остались в живых и научно-исследовательскому институту онкологии.  Думается, машины, большой квартиры и половины наличных денег для парнишки будет волне достаточно.

Вот и закончился второй этап моей «операции». Третий этап должен стать самым ответственным и решающим, а  четвертый самым коротким и завершающим.

Каждый день я все туже и туже затягивала ошейник на его шеи.  Через дней десять узнала- парень меня обманывает. Ожидаемо, молодости свойственно себя считать очень умной и хитрой, а прочих держать за дураков. У компаньона была девушка, он с ней продолжал встречаться. С юристом, впечатлившись его беспринципностью и качеством исполнения сомнительных поручений, я продолжила сотрудничество. Проследив за волчонком, пройдоха весьма ловко направил ко мне девушку, заманив анонимным сообщением об измене ее парня. Я была к ее приходу готова, соответственно торжественному случаю вульгарно и неряшливо принарядилась, его отвлекла заданием по кухне. Дверь открыла сама. Маруся, некоторые события я не хочу описывать в деталях. Поверь, я еще не совсем уверена в градусе ненависти ко мне моего компаньона, но сама себя уже еле выношу. Девушке представилась невестой ее парня, не скрыла от нее и его материальную заинтересованность во мне. Парню предложила выбрать между нами,  как альтернативу - совместное проживание втроем, во всех аспектах бытия, ты понимаешь, о чем я, извини, называть все своими именами противно до рвотного рефлекса. При их совместных трудах по обихаживанию моего обеспеченного тела наследство поделилось бы пополам.  У девушки случилась истерика, убегала от нас как ошпаренная скипидаром кошка. Думала, мой жених  меня ударит… Жадность победила. Все же не ошиблась я, Маруся.

Догадываюсь, что ты думаешь о розовом пеньюаре и… Это на крайний случай, судя по сегодняшним событиям, такие крайние меры мне уже не понадобятся. Сама к этому не готова и никогда не буду готова. Не могу даже в мыслях представить наш интим, кто кого убьет первый после этого большой вопрос. Пишу, а от одной мысли нервный спазм в желудке и подташнивает. Хотя, пеньюар пригодился. Где-то на третьей недели я решила форсировать события. Парня от меня уже воротило в полной мере. Но, не считая случая с его девушкой, пакостничала я много и системно, но по мелкому. То унитаз после себя не солью,  то намеренно «нечаянно» опрокину кастрюлю в творческих мучениях сваренного супа, то вырву во время еды (не спрашивай как, научилась и это исполнять на заказ)…Подумываю, может описаться в постели?

Уже ненароком посетовала на плохой сон, случайно рассыпав упаковки снотворного из аптечки. А у меня их много, очень много, Маруся. Два года копила, готовясь. Хорошее седативное, рецептурное. Пожаловалась, что приходиться запивать нелюбимым молоком с медом, иначе горчит лекарство. И вот дошла очередь до козырной карты. Парня предупредила о необходимости исполнения супружеских обязанностей и, в случае если меня интимная жизнь устроит, регистрации наших отношений, в его случае это облегчит получение наследства, вернее, позволит сэкономить на налоге.  И сообщила я ему это за ужином, приодевшись по случаю в розовый пеньюар. Он пришел ко мне в спальню… Пьяный, агрессивный. Рявкнул: «Раздевайся сама, сука старая!» И когда успел набраться? Я стояла у окна, чем его удивила,  не повернулась: «Пше-еел отсюда! Я передумала, щенок. И без секса твое все будет». Дверь треснула до середины. После этого стала его бояться, смешно, правда? Даже будучи готовой к смерти и ожидая ее как избавление,  быть зарубленной топором (к слову), не готова.

Не плачь, знаю, что ты сейчас плачешь. Прости меня, Маруся. Я эгоистка, мне очень нужно твое понимание, иначе, зачем я тебя своей историей мучаю? А думаю, а вдруг не сможешь меня такой принять: пошлой, вульгарной, циничной и бездушной? Зачем тогда все это? Тогда с собой надобно историю забирать, молча.

Силы душевные, если от моей души еще хоть что-то осталось,  меня покидают. Я заканчиваю с описаниями. Думаю, ты уже поняла, я всеми способами пыталась подвести парня к истовому желанию покончить с невыносимым существованием быстрее. Мы с ним мучились оба. В какой-то момент поняла, наша пара «жертва-палач» непрерывно меняется ролями, и он такая же жертва, как и я, а я такой же, как и он, палач. Испугалась появляющемуся чувству сострадания, да-да, пожалела мальчика, на миг… Но цель есть цель. Кстати, молоко стало горчить, и я уже не досчиталась двух упаковок таблеток.

Сокрушительные удары по личной жизни я нанесла, по мужскому эго тоже, остался в запасе имидж. Юрист справился еще с одним заданием, узнал в каком кабачке институтская группа моего женишка отмечает окончание сессии. Сегодня я устроила взбалмошную сцену и потащила мальчика в кабак. Как я выглядела, догадываешься. Он, конечно, не ожидал, что это будет именно тот ресторанчик, где собираются его сокурсники, а когда понял, так растерялся, что я все же исхитрилась повиснуть на нем, «пьяно» сообщив всем обитателям ресторана о своем семейном счастье.

Добиралась домой я одна. Компаньон вернулся ночью поздно. Надеюсь, он заметил на кухне стакан молока, по рассеянности не выпитый мной перед сном. В три часа ночи я проснулась и  молоко выпила. Спокойной ночи, Маруся. Юрист отправит мое письмо тебе на электронную почту, если я ему не позвоню до двенадцати часов полудни. Знакомый программист как-то сделал так, что юрист не увидит содержание письма. А программисту дала доступ к почте, если до обеда от меня ему не придет письмо, и не будет действий от юриста, то программист сам его тебе отправит. Подстраховалась, хотя понимаю, всего не предусмотреть.

 И главное, о чем я забыла сказать. Весь этот месяц, я жалилась мальчику на дикие боли, нежелание жить, свой склероз и рассеянность, в шутку сокрушаясь, что иногда не помню, сколько выпила, да и вообще пила ли снотворное перед сном. Так же легко и в шутку написала пару «предсмертных» записок на тему «В моей смерти прошу винить склероз», «Самая желанная смерть - во сне», «Не стоит жизнь таких мучений… Я предусмотрела все. Поэтому прошу тебя удержаться от наказания мальчика, в этом моя последняя просьба будет. То, что должно произойти, считаю чистой воды самоубийством, как бы  не хотелось обмануться в другом. А мальчику свое наказание от Бога будет, и как знать, чьими руками свершится. Но не сейчас и не твоими. Не плачь, моя хорошая. Я ложусь спать. А молоко чуть–чуть горчило…

Доброе утро, Маруся. Нет, я не с того света тебе пишу. Похоже, это не молоко горчило, а мои мысли. А мальчик, прихватив сущие пустяки из «денег на ведение хозяйство», ушел…Даже не все взял, тысяч пять…Вещи забрал, ключи оставил на тумбочке, записки не оставил. Волчонок.

Вот так. Я все - таки ошиблась в нем,  а может быть, и в себе.  То ли он сильный духом оказался, то ли из меня плохой приспешник дьявола вышел. Расстроилась ли я? Не знаю, но груз с души упал. Значит, теперь точно на все воля Божья.  Отвел меня от греха, да и парня спас. Больше пытаться не буду. Знаешь, пока готовила я свою операцию по самоуничтожению, что-то изменилось в моем организме. Часто сердце стало пропускать удары. Один, потом два, три… Так и замираешь в сладком ужасе, а запустится ли? Пора? Хватаю по рыбьи воздух, а сама улыбаюсь: «Спасибо тебе! Не дал взять грех на душу! Яви еще милость, сократи мои страдания!». И он слышит меня, Маруся, я это чувствую, а значит, есть у меня шанс на искупление…Главное, ты меня пойми, прошу… А я ведь все-таки безбожница, не ради Него, ради себя своей душе искупление хочу. 

Появилась трусоватая мысль, а не удалить ли письмо? Зачем тебе все это? И никогда не узнаешь... Свою мерзость я с собой унесу. Нет, не уничтожу. И, знаю, ты поймешь, почему я решилась рассказать.

Мне надо пару дней подумать о своей судьбе. Настолько свыклась с мыслью о скором завершении пути, что нынче и растерялась и не знаю, а что же дальше-то делать, жить-то как? Чуть позже все допишу и письмо отправлю.

P.S. 

Дописываю, как обещала. Мне уже трудно долго писать, страшно уйти в эмоцию, я постараюсь конспектно-коротко, только самое основное. Это надо же, перечитала, сама с себя удивилась. Умирать, значится,  не страшно, а расстраиваться все же не хочется.

Халявщица я у тебя: нашла легкий путь. Мы давно с тобой его не вспоминали, но думаю, помнишь Роберта хорошо, как и мою роль в его бизнесе «триста лет тому назад». Я ему позвонила... Обрадовался несказанно, думаю, все эти годы ждал «индульгенции» своим грехам. Трус, по жизни вечный трус. Знал, понимал, что виноват, но так и не пришел первый. А я тоже долго молчать умею, в этот раз пятнадцать лет. Примчался сразу. Увидел меня, сильно огорчился.  Конечно же сопротивлялась слегка, но ни сил и ни желания особого не было, поэтому Роберту удалось запихнуть меня на обследование в краевую больницу. Выписали меня через неделю, я не стала ничего спрашивать, но судя по тому, что Роберт перестал настаивать на своих вариантах организации моей жизни, относительно качества своего здоровья и продолжительности отмеренного мне времени я не заблуждаюсь.

Роберт помог во всем. Во-первых, он переоформил мою машину на претендента. Тот машину принял, губы сжал, но благодарить не стал. Роберт сказал с претендентом была девушка, по описанию, думаю, его прежняя подруга. Рада.

Во-вторых, передала денег мальчику, у которого болела мама. Роберт от себя еще почти двое больше добавил, так что там хватит и на замену  и тазобедренного и коленного суставов, да и на реабилитационный период с лихвой останется.
 
Выписала Роберту генеральную доверенность, он не спеша, не теряя в цене, продаст мое имущество, после распорядится им согласно оставленных указаний. Сказал, свои расходы возмещать не будет, это малая толика того, что может сейчас сделать для меня, а там как знает...

Со вчерашнего дня я в монастыре. Не поняла, в  каком статусе, да какая мне разница.  Вернее, мы в монастыре: я и котенок. Да, тот самый, кошечка. Роберт перечислил на благотворительность баснословную сумму, я смеялась: «Столько не надо, я так долго не проживу». Зыркнул сердито, уперся и единственное, что сделал по-своему.  Если бы не он, не знаю,  смогла бы организовать свой переезд сюда? Поклон ему за это до земли. Нет у меня на него обиды, ушла,  и ему легче стало...Вот только рядом со мной грустит и в глаза не смотрит…

В монастыре оказалась монахиня, в миру долго проработавшая медсестрой. Мне и в этом повезло. Колет мне сильное обезболивающее, болей почти нет. И то хорошо. Я уже практически не хожу. Но когда хорошо себя чувствую, с удовольствием помогаю  сестрам на кухне. Чищу овощи, режу, перетираю насухо тарелки, молитвы их слушаю.  Только редко такое случается…

У меня своя келья с окнами в сад. Под окном клумба с вишневыми георгинами, разноцветными астрами и желто-коричневыми дубками. Сплю с открытым окном. Запах моей последней осени. Рядом яблоня разлапистая, ветка перед окном свесилась, листья скрюченные, полусухие, как я нынче, а посередине ветки яблоко толстощекое, краснобокое висит, жизнью пахнет. Монахиня хотела для меня сорвать, а я говорю: « Не надо. На него любоваться буду. Крайнее это яблоко у меня…» 

Не знаю, увидимся ли мы. Я не хочу добавлять никому боли. И Роберта просила больше не приезжать. Очень - очень хочу вас всех видеть каждую отмеренную мне минутку, подержать за руки и говорить, говорить с вами… «Долгие проводы, горькие слезы». Все верно - не растянуть мгновения, не остановить… Я тебе позвоню, обещаю. Спасибо, что ты есть у меня. Сможешь, прости за все…


Чуть не забыла. Вчера пришло сообщение на телефон от волчонка, одно слово: «Спасибо».