Слово На Заборе

Духота сделала из меня мочалку. Ленивую, расхристанную мочалку, рассыпающуюся от долгой сухости и липкую сразу после выступления на ней нескольких маленьких вёдер пота.
- Вчера не спал. Чего сегодня - то? Отпахал всю смену, в зал сходил, устал дурой, а спать не могу. На работу же.. на работу снова.. - я думал себе в нос, не раскрывая рта, так получалось убедительнее, - В чём дело, что не так?

Сбросив покрывало на пол, я лёг на него голым телом, ощущая на влажной пояснице лёгкий ветерок из открытого настежь окна. Уличный бриз пересекал комнату, втягиваясь в распахнутый зев входной двери, подпёртой моим рабочим ботинком. Да, так было лучше. Но сон не шёл. Голова, тупая от вторых суток изрядно напряжённого бодрствования, не излучала ни малейшего сигнала к обычному в таких случаях желанию закрыть глаза и куда-то провалиться.
Ещё пару часов я размазывал лицо по укрытому покрывалом полу, забываясь на короткие минуты в бредовых пузырях, не имеющих со сном ничего общего. Разум уставал от них ещё больше, не имея сил держать происходящее в интересующей мозг картинке.
В очередной раз перешлёпывая лицо с одной сырой щеки на другую, неодобрительно ощущая под кожей такую же влажную грубую ткань, я с досадой обратил внимание, что моя паховая область, до этого лениво елозящая по колючей ткани покрывала, требовательно напряглась, делая невозможным и без того предельно неудобную лёжку. Коротко подвигав задницей из стороны в сторону я лишь дополнительно убедился, что проблема выросла и возмужала, требуя изменения положения оплавленного духотой туловища и вообще пересмотра всей жизни. Или хотя бы ближайших минут.
Тяжело завалив тело набок и не опуская вниз лица, я сделал ещё пару коротких движений почувствовавшим свою власть тазом с целью хоть как-то переместить топчущееся там сердце куда-нибудь ещё. Лениво опустив одну руку вдоль бёдер и наткнувшись ладонью на революционно настроенные низы, я невнятно, но уже вслух, пробормотал, не обращаясь, само собой разумеется, ни к кому конкретно:
- Куда направился, Птеродактиль?
- Не твоё дело, - равнодушно ответил тот, кого я почему-то назвал Птеродактиль, и меня это немного расстроило, поскольку, как оказалось, даже такое выдающееся в любом смысле событие меня не касается, хотя я, вроде, хозяин, носитель, активный пользователь и всё такое.
- Тогда заткнись, - мягким голосом пробормотал я, лениво толкая пизанской башней качающуюся между ног действительность, - не мешай потеть. И без тебя, знаешь, в себя прийти не могу.
Мне не ответили, или я просто больше не прислушивался, самостоятельно придумывая варианты диалога. Но разговор больше не продолжался, вызывая у меня в голове звенящую пустотность, заполняемую чьими-то речами, словами, вздохами, ахами и даже криками на разных языках, а затем вдруг пришла одинокая и даже какая-то неряшливая мысль, заходившая ко мне уже неоднократно и заставившая меня снова порыться в имеющемся словарном запасе в попытке отыскать подходящее имя тому, кто моей волей только что превратился в доисторический, но живой летательный аппарат. И я опять ничего достойного не нашёл. Нет слов, чтобы вот так просто обратиться, назвать или позвать. Его, к нему или к его женской аналогии. Всё, что имеется - либо медицинская сухость, принимаемая человеческим разумом как нечто специальное, жилистое, препарированное, либо многократно измусоленные буковки, чьё звучание воспринимается пошленькой искалеченностью дворовых сараек, подвального или кухонного юмора и старательно нацарапанных на заборе символов и слов. Такой богатый язык, а рассказать стоящим перед тобой близким людям о твоей эрекции ты не можешь. Столько языковых оттенков, однако без ноты распущенности, вульгарности или просто наплевизма не получается назвать при женщине её скрытую и всегда желанную подругу Птеродактиля. Чем? Каким словом?  И когда вообще случилось так, что животное человек, на заре своей эволюции старательно и честно вылизывая друг у друга копчики, перешёл в своей звёздной цивилизованности к едва ли не полному искоренению высокой темы чресел из бесед и литературы, создавая запретную на долгие века тему. Не переставая, однако, во всех отношениях трогательно относиться к месту под хвостом. Гордо выписывая на стенах или асфальте любовные признания. Но с оглядкой, словно потные подмышки, корябая забор хулиганским сленгом. Потому что это грязно. Потому что недостойно. Необходимо подавлять и вообще отказываться, как от слов, так и от самих действий, о чём требует какая-нибудь вера, воспитание и даже закон. Между двоими - вперёд, шепчитесь. Среди приятелей - давай, старик, расскажи солёный анекдот. Второсортный журнальчик выпустит чьи-то расквашенные примитивными словами рассказы на заданную тему, чтобы так и остаться жёлтым чтивом, недостойным королевских библиотек.

Лёжа на полу в духоте комнаты я не горел желанием собрать миллион людей, рассказывая об абсолютной и беспрекословной важности любой части их тел. Это все знают. Но одни под чей-то палец у виска отрезают себе кусок кожи, другие в звуках такого же смеха трясут тем, что досталось от природы. Одни почти злорадно наслаждаются всеми частями и отверстиями, в какие могут залезть любым ещё не отрезанным куском, других тошнит от упоминания и представления того, как это может выглядеть. Да и хрен с ними.
Я снова опустил глаза вниз, где похолодевшая от пренебрежения телесная революция уже завалила набок свои баррикады, и участливо спросил:
- Тебя как называть-то, чудо?
- Зачем?
- Чтобы как будто бы уважение везде, как если бы по отчеству.
- У меня отчества нет.
- Это точно.
Убрав от безымянного чуда руку, я провёл ладонью по средней линии живота, поднимаясь до рёберного края, где несильно придавил место, под которым ворочалось успокоившееся сердце. Духота спала. Хотя, возможно, это было уже на следующий день. Или даже через неделю. За которую я, так получилось, в разговоре с женщиной неоднократно произносил слова, при всей своей эскулапской голости и привитой вульгарности составляющие любую человеческую жизнь. Как и сердце, кстати. Но книги и творения о сердечных делах заполняют все мыслимые человеческие хранилища, а в разговоре всегда найдётся место, неважно - о чём, когда, с кем и где бы ни шла речь. Вот такая разница. Хотя отчества у сердца тоже нет.



GC

Мужская Ладонь. На женском Заду
http://www.proza.ru/2017/07/10/2126

Извращенец
http://www.proza.ru/2016/09/16/2169

Мас Тур Бац... и Я
http://www.proza.ru/2016/09/09/566

Пожар между твоих ног
http://www.proza.ru/2016/06/02/458