Притча о счастье

Жили-были у отца три сына. Двое умных, а третий же, младшенький, - так себе. Хоть и не дурак, да уж больно простоват был. Как приспел срок помирать, призвал отец сыновей к себе и держал такую речь:
- Вот и настал мой последний час. Не много накопили мы с вашей покойной матушкой за время нашей жизни, но, таки, нажили мы одну вещь, которую нечасто случается иметь и которую завещаю вам как самую большую ценность.

С этими словами достал он и поставил на стол три бутыли, на четверть наполненные какой-то зеленоватой жидкостью.
- Это, - продолжал он, - самое что ни на есть настоящее человеческое счастье. Решили мы с матушкой разделить его между нашими детьми поровну, так, чтобы никто в обиде не был.
Старик ненадолго задумался, как будто, собираясь с мыслями.
-  Но имейте в виду: не вами созданное, способно оно перетекать от одного к другому, в соответствии с делами вашими. Берегите же его, как зеницу ока.
Отдал — и помер.

Прошло время. Младший брат приобщился к отцовскому хозяйству, обзавёлся семьёй и был на том счастлив. Старшим же братьям скоро наскучила тихая размерная жизнь и решили они податься во столицу, попытать своё счастие там. Сказано — сделано. Выручили деньги за причитающуюся им часть наследства и подались из дому. За заносчивый нрав никто их в местечке особо не любил, а, потому, провожать вышел лишь убогий шут, калека горемычный, веселящий народ своим глупым видом и безумными выходками. Вот и сейчас, напевал он им во след скабрёзную песенку:

Было им скучище, станет — пепелище.
Коль глупы от Бога — скатертью дорога.

Во столице дела у них пошли на лад — природные хитрость, пронырливость, а, порой, и жестокость делали своё дело. Всего у них было вдоволь, богатство и наслаждения лились рекой, и, всё бы ничего, да вот только стало это приносить со временем все меньше и меньше радости, пока не обрыдло. Бросились они к своим бутылям счастья и впрямь — доля каждого сократилась более, чем вполовину. Как же так? Ужель младшой братец их так обскакал? Так не бывать этому!

Тогда отправились они обратно, свой бывший дом и братца проведать. А на центральной площади там народу полно, все веселятся, шут гороховый людей забавляет. Потихонечку, дабы на глаза не попасться, прокрались они во избу своего братца, на его бутыль посмотреть. А её и искать не надо — стоит на самом видном месте, полнёхонькая, до верха совсем чуть-чуть не хватает. Выходит, он не только от их счастья забрал, но и своё приумножил. И такая на братьев зависть нашла, что притаились они с топорами подле двери, и, при входе, зарубили своего младшого насмерть.

С радостью наблюдают братья, как стремительно уходит счастье из его бутыли. Но, что это, что? Из его уходит, а к ним не прибавляется! Мало того, и та, оставшаяся малость в их бутылях, и та — исчезает!         

Тут с улицы шум раздался, крики, причитания. Выбегают братья и видят: народ в ужасе расступился, куда-то в середину площади тычет. Повернулись, а там, распластался на земле и испускает дух шут убогий, калека горемычный: рядом бутыль валяется, сам с головы до пят в зеленоватой жиже, а на устах блаженная улыбка застыла.