Своя компания 6. Лена. Здравствуй мир удивительный

***

Вдруг мама звонит и говорит, чтобы Лена вернулась в город, так как мама решила свозить ее в Ленинград – показать великий город Петра.
Ну что ж, в Ленинград, так в Ленинград. Лена возвращается в город.

***

  Великий город. Питер. Но тогда еще Ленинград. Солнечное утро. Крытый вокзал. Море народу.
Метро (спускается в ад) без конца. Невидимые электрички за железными дверями. Потоки людей. Реки, озера, моря людей. Шум такой, что мамы не слышно у самого уха. Люди совсем не такие, как в родном городе. Парочка хиппи, одеты так странно, что даже по телеку таких не было. Лица у людей каменные.
Глупо, конечно, но Лена обалдела малость, после деревни-то…
Приехали. Новый микрорайон. Почти, как в родном городе, но всюду сквозит что-то неуловимое не то.
Большая, громкая и некрасивая пожилая женщина Вера Васильевна в однокомнатной квартире, такой же, как у Лениной подруги Оли.
Быстро перекусили, переоделись и поехали с Верой Васильевной на кладбище, где покоится мамин дядя.
Дорога на кладбище и обратно, размеры самого кладбища производят неизгладимое впечатление. Зашли в павильон памяти жертвам блокады. Недельный паек в виде корочки хлеба повергает в ужас, тихий ужас.
Центр. Невский. Что-то неописуемое. Нева с украшенными кораблями – праздник города – даже смотреть страшно.
Очередь в Эрмитаж на улице. Кажется, навсегда. Но ничего – наконец зашли. Усталость, как рукой снимает. Какое-то запредельное место, как в сказке… Реки людей, иностранцы.
Вышли. Вечер. После жаркого дня. Голова от впечатлений разрывается. Ноги горят и болят – ступить невозможно. Но настроение, как после экзамена на отлично по физике в восьмом. Да какое там!.. Сравнить не с чем!..
Метро с психоделическими переходами линий и таинственными электричками за железными дверями.
Квартира Веры Васильевны. Лена так устала, что даже есть не хочется. Хочется только под душ и спать. Кажется, завтра подняться она не сможет.
Ничего. Утром рано - подъем и на штурм прекрасного. Побывали во всех традиционных для приезжих музеях и пригородных парках. Но особенно потрясла экскурсия по каналам. Чарующие, необычные виды, море удивительной информации, плавное движение по воде, долго, около двух с половиной часов.
Лена вышла на набережную совершенной сомнамбулой и долго шла рядом с мамой, держась под руку, ничего не замечая вокруг.
И вдруг! Два ослепительных парня навстречу… «Девушка-девушка, а который час?» У Лены электронные часы на руке, как быстро сказать по-человечески 16-13? Никак. Лена махнула рукой и айкнула. Парни за спиной айкнули тоже. Лена покрылась алым до самых кончиков волос. Мама  усмехнулась. Ну, провалиться под землю…
Под землю – в метро.

***

Однажды, стоя в метро, Лена заметила, что ее голубая юбка на широком, когда то тесном ей поясе, сшитая мамой специально для поездки, еле держится у нее на бедрах. Вот – Лена, худая, едет в Питерском метро – сбылась мечта идиота. Но Лене стыдно за свой неряшливый вид.
Опять длинно смотрит красивый парень; странное, сильное, но неосознаваемое чувство, похожее на печаль. В голове роятся образы царей, цариц, поэтов, писателей, декабристов, с великолепием их дворцов, парков и храмов.
Неделя прошла, как день и показалась длинной, как месяц.
Домой.

***

Ненадолго. Откуда-то у мамы появляется горящая путевка на море. Азовское. В пионер-лагерь. День – на сборы.
Купе. На Украину заехали вдвоем, только там подсели местные. Все интересно, очень.
Вот и лагерь – оазис в бескрайней степи. «Алые паруса», красиво.
Первый отряд.
Мама на кухне – рабочая. Обслуживающий персонал приехал раньше. Пустынный лагерь среди акаций и туй. Большая игровая площадка с замечательными огромными качелями. Лагерь обнесен высоким сплошным забором из известкового кирпича. Все это находится на огромной возвышенности над морем. Так что, когда взлетаешь на качелях, из-за забора появляется на секунду  море с садящимся в него алым солнцем. Красиво.
Первым делом Лена обгорела и ее освободили от строевой подготовки, проходящей почему-то сразу после обеда, то есть в полдень, так как ленины шея и плечи шокировали вожатых и так как Лена все равно только портила строй, потому что совершенно не умела ходить в ногу (хотя и искреннее старалась).
Замечательно! Лена уходила на море и сидела там на песке в одиночестве, глядя на волны. Купалась с мамой. Из-за этого все время опаздывала на тихий час. А когда к ней приходила подруга Люда, спать не являлись совсем, чем приводили в бешенство воспитательницу, пожилую чопорную женщину. Гуляли с Людой по туевым зарослям и беседовали.
Вечером – танцы. Здорово! Лена любила танцевать, забывала тогда даже о своей застенчивости.
Кино! На летней эстраде, скрытой в дебрях туевого парка. Недалеко – дыра в кирпичной стене.
Темно. Интересный момент, фильм «Полосатый рейс». Кто-то сзади тащит за одежду Лену и Люду. Это Людин брат. Он хочет показать им пещеру в прибрежных скалах за территорией лагеря. Тихо исчезают со своих мест. Пролезают в дыру. Кубарем скатываются с холма лагеря.
Берег. Сплошные рыбаки, едва различимые в темноте южной ночи, стоящие, как столбы, через равные промежутки. Лена чуть не врезается в одного – совершенно темно.
До пещеры по берегу не добраться – прилив. Остается - по скалам над водой. Брат скачет впереди с камня на камень, за ним – сестра, за ней – Лена. Только бы не отстать, какая уж там осторожность, тем более, что в темноте все-равно ничего не видно.
Пещера. Закопченная многочисленными паломниками узкая щель в стене. Брат жжет спички, освещая «замечательные» черные надписи на стенах.
Поскакали назад. Еле успели к отбою.

***

Утро. Как хочется спать… На улицу! Умываться холодной противной водой  и на зарядочку строем. Столовая. Первый отряд – дежурный. Можно взять лишнюю порцию потрясающей кукурузной каши с ряженкой. Мама привезла с базара кучу всяких вкусностей.
На море со всеми неинтересно, Лене с Людой. Они сидят и ждут конца этого шума и гама, чтобы потом вернуться сюда одним.
Потом опять в домик для обслуги. Разговор. Увлекательнейший разговор. Сумерки. Темно. Совсем темно.  Странно, а где же ужин? Сколько времени? О, ужас! Нет света. Отбой, уже час, как отбой! Кошмар! Бегом в отряд. В корпусе с кроватей шепчут, что завтра с подругами будут разбираться не только воспиталка, но и сам начальник лагеря. Жуть.
Поездка в Керчь на автобусах, всем лагерем. Потрясающе! Бесконечная степь. Город Керчь. Море солнца, красивый зеленый город.
Экскурсия в катакомбы. Темнота, узкие тоннели с низкими потолками, ручьи людей. Лена читала про эти катакомбы. В школе проходили Катаева «Белеет парус одинокий». Лене очень понравилось и она прочитала еще три следующие книги. А вот и она сама на месте главного героя. Фантастика. Но еще большая фантастика – впереди.
Экскурсия в гробницу царя, почившего еще до нашей эры. Гробница потрясает. Вход, выход, пирамида гробницы и пустой гроб в центре, откуда когда-то тоже очень давно был украден забальзамированный допотопный царь со всем своим добром. У входа – доисторические каменные плиты с рисунками  животных, людей и древние надписи таинственными иероглифами. Чарующие сюжеты передачи «Клуб кинопутешественников» материализованы, их можно потрогать руками. Твердые, шершавые…
Морской керченский порт. Солнце. Что-то странное чудится… Что?...
Автобусы. Назад. Устала, заснула, чуть не свалилась в проход.

***


Скоро конец смены. Праздник Нептуна. А как же без этого.
Лену с Людой поставили в праздничный караул сначала на входных воротах. Скучно. Потом на морских. Это уже забавно. Все купаются внизу, маленькие. А Лена с Людой плавятся от солнца, таращась в ослепительную морскую даль.
И вдруг! Что это?! Или галлюцинация от солнца, или и правда – на горизонте большая стая дельфинов, движется, как в кино, дружно взлетая на волнами.
«Дельфины, дельфины! Смотрите! Дельфины!» - кричат Лена и Люда. И все их подхватывают.
Смена караула. Обед. После обеда – грозный Нептун со своими чертями будет гастролировать на пляже прямо у моря. Говорят, лучше не наряжаться, так как черти будут почти настоящие и затащат и утопят в море всех, без исключения. Посмотрим.
Вокруг Нептуна море детворы. Нептун знатный. Голое пузо, зеленые длинные волосы, вместо чешуи – какие-то пестрые лохмотья. Красный нос и накрашенные глаза. Луженая глотка и голос физрука лагеря. Его верные слуги, морские черти, почему-то сильно смахивают на простых земных мелких чертей, а еще больше – на пронырливых вредных мальчишек из средних отрядов.
Лена не подходит близко к скоплению народа, а решает прогуляться вдоль берега. И вдруг! Натыкается на мертвого дельфиненка на песке. Перед глазами встает видение во время дежурства. Хочется плакать.
На пляже черти топят и детей и взрослых. Даже Нептуна утопили. Лена пробежала мимо в слезах.

***

  Последний день. В обед – отъезд. Утром пошли вдвоем с мамой прощаться с морем. На те самые скалы, по которым скакали Лена с Людой и братом в темноте.
Вот пещера – маленькая щель в скале. Вот скалы… Лене стало не по себе. Она попробовала пройти еще раз свой путь и не смогла сделать и шага. «Ужас! Как это я не сорвалась в море?.. От того, что ничего не видела в темноте?..» Она рассказала об этом маме. Мама не поверила. И слава Богу.
Бросили в море по монетке в 10 копеек, хотя прекрасно знали, что врятли еще когда-нибудь вернутся в этот веселый гостеприимный лагерь с таким красивы названием «Алые паруса».
Всё. Отъезд. Вся смена на клунках перед столовой. Люда остается на вторую смену. Прощания, обещания, договоры о встрече и письмах.
Дорога домой. В изнуряющем автобусе, потом электричка с самолетными сидениями. За окном – степь с красными маками по обочинам дороги.
Вокзал, где надо садиться на поезд. Витрина магазинчика – кривое зеркало. Лена стоит посреди улицы и хохочет, скоро к ней присоединяются две знакомые девчонки, их мамы, пара пионервожаток… И вот, куча народу стоит перед витриной магазина, делает гримасы , машет руками, приседает и хохочет.
Прощай! Юг!
Ночевка в зале ожидания. Ранним утром на пустынном вокзале странное чувство «света на тень», как называет его Лена. Как-будто она одна на всем белом свете и едет куда-то далеко-далеко по миру и почти уже заблудилась и растворилась в этом солнечном, пустынном, но таком чарующем мире. Лена стоит в тени под навесом и смотрит на пути и степь за ними, залитые солнцем… Кажется, что с ней уже было такое когда-то…

***

  Странный город. Родной город. Какой-то тесный. Странная, тесная, пыльная квартира.
Звонок из школы. Надо отработать смену в так называемом трудовом лагере.
Опять сборы. На этот раз – невеселые. Что это за «трудовой лагерь»? Каникулы ведь! Но надо, есть же на свете такое слово.

***

Пригородная электричка. Бескрайнее колхозное поле. Странные продолговатые белые домики среди него – бывшие колхозные конюшни – корпуса «трудового лагеря».
Старшеклассники уже три дня в лагере. Лене выдают постель и указывают на койку у двери. Лене хочется домой, безумно, сильно. Но ничего не поделаешь.
Вечер. Она стелет постель и отправляется в столовую. После ужина столы в столовой убирают и начинаются танцы. О, ужас! Лена никогда не ходила на танцы в школу. Ей почему-то казалось, что там очень опасно. А тут… в каком-то сумрачном бараке, посреди поля… Но оказалось, ничего, только скучно.
Утро. Подъем. На улицу – к длинному умывальнику. В столовку.
Разобрали инвентарь и пешочком в поле, благо, что рядышком, далеко ходить не надо.
В поле – бураки, бураки, бесконечные бураки (свекла, то есть). Сколько глаз хватает – одни бураки – до самого горизонта. До туда же и норма – две борозды. К горизонту приползают, кто – на коленках, кто – на пузе. Лена не хочет запачкаться, так что приходит на корточках, которые долго не может выпрямить, лежа на меже и глядя в синее небо с жаворонками.
Пешочком – в лагерь. Обед.
Разобрали инвентарь и обратно.
Наконец – вечер. Всё. Можно помыться и прилечь. Какое счастье. Но после ужина выясняется, что остались еще какие-то силы в организме, и эти силы толкают на поиск приключений.
Две девушки есть прикольные. Ничего… Надо познакомиться. Оказывается – мировые девчонки. Знают кучу песен. Поют в поле и после отбоя – ночью. Лена обожает петь, поет с ними.
Вот так кто-то поет, кто-то играет в луноходов, кто-то «тайком» (накрывшись одеялом с головой) спит с местными, а под окнами ходит учитель физики по кличке Чапаев и с ужасом бормочет: «Два ночи, а они еще не спят! Откуда ж у них силы?...»
Молодость! Вот и силы…
Хорошая погода – хорошо – в поле все загорают. Лена с девчонками поет. Некоторые даже слушают.
После отбоя всей палатой решили спеть гимн, как полагается, как по радио каждую ночь поют в полночь, в 12 часов. Поют.
Врывается бешенная русица, орет: «Всем встать! Десять кругов вокруг клумбы бежать!» Есть перед корпусом такая клумба с сорняками, посреди которой торчит жердь, на ней иногда на торжественных вечерних построениях поднимается флаг лагеря.
Н-да. Лена под одеялом судорожно одевает штаны, успела. Бегут. Лена падает. Темно, не видно ничего. Дырка на колене и штанах. Утром до подъема штаны зашиты, колено – ерунда, до свадьбы заживет.
На выходные – домой. Вместе с девчонками. В электричке смешно до коликов в животиках.
Лена отмывается дома и к девчонкам. У одной из них проигрыватель – советская эстрада. Договариваются, что купить, во сколько и где встретиться. Обратно. Оказалось – трудовой лагерь – это весело.

***

Лето кончается. Снова  - к крестной на последок перед школой.
В голове и в душе – смятение. Столько-то впечатлений за одно лето. Хочется кому-нибудь рассказать, а всего не расскажешь… И Лена начинает вести дневник. Туда же пишет и свои любимые стихи из старых журналов.
***
Пошли на прожитой
Дни лета с осенью на связь.
Зажглись леса,
Зарозовели,
Забагровели,
Золотясь.
Горят.
Ни холодно, ни жарко
От их горения
Вокруг.
Все так
Величественно-ярко,
А сердце
Загрустило вдруг.

***
Старик ловит рыбу, и поплавок,
Прыгающий с волны на волну,
Как птица по веткам,
Усыпляет его.
Стройной стрелой
Птицы стремятся к теплу.
Цветы с отрешенностью странной
Теряют свои лепестки.
С уставших ветвей падают листья,
Нежно касаясь волос.
Траву мягко трогают
Осенние слезы дождя.
Старик сидит и мечтает,
Поплавок усыпляет его,
А старик – не ловил, не поймал
И не будет ловить ничего,
и мутный круг солнца разбился в росе.
(Сергей Пукст)

Звездам
Тьма, это время отсутствия света,
Это граница пульсаций пространства.
Свет, это полость, открытая сверху,
Микро и макро в своем резонансе.
Если забыться
И стать невесомой,
Контуром плеч обозначить созвездья –
Всё устремится
В зеницу пролома, если
Ничто остается на месте
Пересечения солнца системы
С миром сплетения радужных линий,
Пересеки это вечное тело
Тенью луча золотого над ними,
Незавершенная,
В белом наряде,
Позолоченная связью порочной,
Аделаида, Агарь, Ариадна,
Анна, Мария, продлись этой ночью.
(Людмила Пуханова)

***

Дальше – лучше расскажет дневник Лены:

***

Десятый класс. То же самое, только еще хуже. Почему? Непонятно. Учеба заглушает всё. Репетиторы. Ненавистные математика и химия.
Экзамены в школе. Билеты, подготовка, билеты, консультации, перевязанная платком голова, воспаленные от перегрузок глаза. Прописали капли. Экзамены сдаются на удивление легко, наверно, везет, а может – знаю. Нервы на пределе. Без видимых причин плачу одна.

***

Выпускной! Что-то зловеще-светлое. Отрываюсь на всю. Но не пью, как все. Ношусь, танцую, гуляю. Ни на кого и ни на что не обращаю внимания.
Идем с компанией поздно вечером домой за куртками. Я поднимаю голову к небу, говорю: «Какие звезды». Все дружно задирают головы. И!... По небу чиркает здоровенный болид. Все ахают.
Идем гулять в сад. Разделяемся на две кампании. Наша прется куда-то по берегу реки с сторону тогда еще существовавшего леса. Начинает светать. Тащимся обратно. Все в росе. Заходим на мост и видим вторую часть на лодках далеко посреди водохранилища. Жаль, что не с ними. Усталые, бредем по домам. Со странной пустотой внутри ложусь спать на рассвете. Все. Школа окончена. Даже жаль. Хорошее было время, хоть и темное.

***

Сон.
Ярко освещенная белая комната. По середине нее большой белый куб в человеческий рост, который занимает в комнате почти все свободное пространство. На стенах комнаты и куба, как картины, развешены пластинки. Одна стена комнаты – окно. Я хожу в узком пространстве между кубом и стенами и смотрю картины-пластинки. Вдруг в углу у окна появилось что-то вроде низенькой гоночной машинки. Я сажусь в нее, напрягаю все свои духовные и физические силы, возникшая девушка берет меня за протянутые к ней руки и вместе с машинкой выбрасывает в окно.
Как я летаю, я не вижу, я это знаю. Возвращаюсь. Опять меня запускают. С каждым разом я все больше выбиваюсь из сил. И вот, сил больше нет, но надо взлететь. Я умоляю девушку закинуть меня посильнее. Она убеждает меня, что ничего не выйдет, а я, вопреки этому, вслух обращаясь к ней, говорю: «Если взлечу – буду жить, не взлечу – скоро умру».
Девушка, тоже в отчаянии, берет меня за руки, выбрасывает в окно, но я падаю на пол комнаты и с ужасом соображаю, что скоро моя смерть.
И тут же вижу себя на крыше высотного дома. Поздний вечер, уже совсем смеркается, идет сильный дождь, кругом блестят равнодушные огни города. Крыша дома очень узкая, по ширине, как мое тело, я лежу на животе, крыша покатая, как крыша вагона, и скользкая от дождя. Люк на чердак – у моих ног. Я делаю движение, чтобы развернуться к нему. Голова моя очутилась над черной бездной, от сильного рывка я скольжу. В голове проносится мысль: «Вот и смерть моя пришла, быстро…»
Я открываю глаза – лежу в постели. Ночь.

***

(Стих из старого журнала)
Весенняя вязь, иероглифы линий,
Изгибы луны.
И полночь склоняется тяжестью синей,
И вены ветвей бесконечно длинны.
И все уже замерло в доме напротив.
И воздух горчит.
Изверившись в людях, дорога уходит
Туда, где бессонное небо молчит.
И стала рука моя вдруг невесомой,
И сделались грустными мысли мои.
И жизни, еще никому не знакомой,
Покоится отблеск у края скамьи.

***

Дальше – понеслось!
Экзамен по математике в технологический институт. Решаю ровно столько номеров, чтобы получить четверку. А вдруг ошибка, тогда – три, еще намазала. О, Боже! Результаты. Четыре! О, Господи! Не может быть!
Сочинение. Шпор не брала. Кошмар! Огромная наклонная аудитория. В первый раз. Тема. Не помню – какая. Что-то пишу. Вдруг – ба! Родная русица, та, что ни за что ни про что поставила три за год. (Правда по школьному экзаменационному сочинению она мне поставила 5\4, по Маяковскому).
«Лена?! Какими судьбами?! Ну, дай почитать, что ты там накалякала, хм, правильно. А вот тут поставь запятую». Я подумала – подумала и не поставила. Зачет. Хорошо, что без оценки.
Химия. Тащу билет. Мне обидно. Столько мучений в течении нескольких лет и – смехотворный билет – что изучает химия и глюкоза. Правда, задачу еле решила, но решила, «по-турецки» - сказала экзаменатор. Дополнительный вопрос из репертуара репетиторши. Пять.
Стипендия 40р.
Счастливые родители.
Пошли тогда зачем-то с папой на стадион «Динамо», залезли на самый верхний ряд козырька, папа что-то говорил, а я не слышала.
Мне, несмотря  на все мои успехи,  было от чего-то бесконечно печально. И как оказалось - не зря.  Стадион тоже оказался -  "не  зря". Самые яркие  мгновения  моей юности промелькнули там,  как бенгальские огни, на знаменитых рок-концертах 90-х.

Продолжение следует
http://proza.ru/2018/08/12/1760