101 ошибка резидента

101 ошибка резидента.

Анонс.
Президент одной из бывших братских нам стран решает послать агента с важным заданием: надо выкрасть все сведения о том, где и как он проходил воинскую службу во времена СССР. Задача осложняется тем, что слишком многое с тех пор там изменилось.

1. Дома. Сборы.

Мыкола вышел из кабинета с чётким планом. Порядок действий расписан до мелочей. А важность задания окрыляла. Тайный уполномоченный разведки на вражеской территории. Он будет резидентом! Ему доверено спасти судьбу президента!

Однако трудности начались задолго до того, как он приступил к своей миссии.
Всё испортила жена. Невысокого роста, с модной двуцветной причёской. Старающаяся держать себя в форме. Её не портили чуть пухлые, но упругие, руки и ноги.  Правда, саму «жинку» огорчал наметившийся второй подбородок. Зато выдающимися были грудь и «пятая точка». Выдающимися и в одном и в другом смысле. «Моя истинная хохлушка», - ласково обращался он к ней. И вот на тебе!

С некоторых пор взявшая за правило тайно проверять перед сном содержимое мужниных карманов и телефонов, наткнулась она на билет до Москвы.

- Свалить решил? Нас бросить? А сам до лучшей доли? – Эх как взвилась. То только начало. Сжала она кулаки, подбоченилась, собираясь с силами.

 - Михась! – Решила подключить сынишку в качестве тяжёлой артиллерии:

- Глянь-ко на своего татусю. Мало ему своих вертихвосток! Решил до русачек податься!

- Да ты шо, Натуся. Обычная командировка. Только за границу.

- Вот на границе тебя и пристрелят! – Злобно хохотнула она. Будто не мужа провожает в командировку, а предателя на расстрел.

Это неприятно расстроило. Но не ругаться же перед отъездом.

- Боже ж ты мой! Что за чушь городишь? Обычный поезд с обычными селянами. Весь забитый. Еле один билет достал. Кто ж будет стрелять по мирным людинам?

- Ты будешь мне врать, что к врагам ездят на обычном поезде? Глянь-кось на него! У нас нет с вражиной никакого сообщения. Блокада! Забыл?

- Ну ты же сама видишь билет. Не я его отпечатал.

Пока жена озадаченно примолкла, вклинился сын:

- Папуля! Тебя забрасывают в тыл врага? Будешь там москалей подрывать?

- Боже упаси! Мне просто надо будет съездить в город один, получить кое-какую информацию.

- Значит на разведку. А жалко, что ты не наведешь там шухеру! Был бы герой, и тебя показали бы по телеку. – Михась обхватил отца, как бы заранее прощаясь.

- Ах, сынку, сынку!

Запоздалый и долгожданный ребёнок. Кровиночка. Его собственная частичка тела. Разве не так? Ближе никого нету. Ближе по телу, но не по душе. Вот оно как вышло. Вспомнилось собственное беззаботное детство. Игры в чапаевцев, которые неизменно гоняли беляков. «А сейчас? В кого вы сейчас играете? В «бандеровцев»? Которые тащат москаляку на гиляку? Кем потом вырастите?» Он поворошил белесые мальчишьи вихры. «Да, дети растут другими. И не родители за это отвечают».

- Ага, покажут! Портрет в чёрной рамке. Или без рук-без ног, обрубок-козерог. Кому ты нужен будешь такой? – Очнулась Натуся, сжимая по-прежнему билет в кулаке.

- Всё-всё. Успокоились. - Мыкола прижался к жене, бережно разжал её пальцы, доставая злосчастный билет.

- Всё будет хорошо. Вот увидите. Давайте спать.

Но сам возился до утра, готовясь к дальней дороге. А про себя проклиная: «Чёрт дёрнул меня оставить билет в кармане».

Увы. То была первая, но не единственная ошибка.


2. Вокзал. Поехал.

Утром его ожидали новые сюрпризы. Во-первых, не удалось проститься ласково, по-семейному, с женой и сыном. Вышли они из подъезда все вместе, а уже стоит служебная машина. И водитель-деревенщина у машины. Лыбится, пялясь на заспанную Наталью. При посторонних пришлось вспоминать «ридну мову». Слова путались, приходилось выковыривать их из памяти, а они вылетали чужие и холодные, слишком напыщенные.

Во-вторых, оделся Мыкола как можно неприметнее. Постарался не выделяться из толпы обычных украинцев, едущих на заработки к соседям, бывшим друзьям. Вот эту-то толпу и остановила на перроне пара хлопцев.

- А ну, стоять! – закричал один из них тонким голосом.

- Слышь, Павло! Давай проверим, кто из них, падла такая, предатель, - и как бы нечаянно потянулся рукой к висящему на плече автомату.

Проверка заключалась в следующем. Хлопец выбирал жертву и начинал:

- Куда едешь? Зачем? Документы где? Что везешь? Открой баулы, покажь!

Заканчивал возгласом: «Слава Украине!» Затем ждал, насколько патриотичным будет ответ. Каждый проверяемый при этом понимал, не дай бог, если он крикнет менее радостно, чем предыдущий.

К Мыколе подошёл второй, Павло. С хриплым голосом и сивушным запахом, но воротить нос нельзя было.

- Шо тебе дома не сидится? Хто там тебя ждёт в Москве? Почему не в армии? За вас, крыс трухлявых, воевать я должен?

Мыкола отвечал, стараясь не глядеть в глаза и не навлечь неправедный гнев. Чтобы сдержаться, пытался уйти в свои мысли: «О-о. Как хорошо, что не позволил родным проститься здесь, у вагона. Не хватало ещё, чтобы Натуся и Михась видели этот позор. Ах, мерзавец! С каким удовольствием я вытащил бы своё удостоверение и отхлестал им твой прыщавый нос, молокосос. Нельзя. Да и нет ксивы с собой, дома. С этого момента я совсем другой человек, с другими документами. Ладно, потерпим».

Наконец радостно (это от того, что всё закончилось) прокричав «Героям слава!», свежеиспечённый шпион побежал к своему вагону. Вагон был плацкартным, со всеми привычными атрибутами. Ударило запахом сопревших ног и пропахших потом трудовых спин, которые согнутся завтра-послезавтра неизвестно где. «Аромат» скоро стал незаметен. Свыкся. Чтобы не было лишних проблем – прикинулся «своим». Расспрашивал, сколько можно заработать, в каких местах, в качестве кого.
 
Тучный сосед бахвалился вот чем. Имея из инструментов только разводной ключ и отвертку в кармане, сумел собрать кучу клиентов, полную корзину заказов на ремонт и установку сантехники. Там (он указал пальцем – где именно) располагал к себе доброжелательностью к «хозяевам» и ответственным отношением к делу. Ну и тем, что лишних денег не требовал. В качестве чаевых обычно ему давали больше, чем ожидал.

- Вот увидишь, границу проедем, сменю симку на российскую. Звонки пойдут непрерывно: «Где ты? Ждём. Куда пропал?» Только успевай крутиться там. Квартиру снимаю. Как повезёт. Иногда и с хозяйкой, на всё согласной…

- Политики не касайся, - продолжал наставлять здоровяк.

- Всякие попадаются. Одни за Путина, другие против. Пускай сами между собой разбираются. Нам бы у себя в стране понять, что к чему.

Но в дороге без политики не обходилось. То там, то здесь ругали «проклятых москалей», убивших то того, то этого. И укравших Крым, и не дающих газ, который теперь стал почти недоступным. И даже уголь теперь остался не в Украйне, а у «сепаратистов, чтоб они подавились им».

Однако, когда потянулись за окнами русские леса с берёзками, поля, реки, мосты и дороги, настроение стало меняться. Сначала робко, затем посильнее стало доставаться Порошенке: «Больше всех денег гребёт из-за этой войны». Не забыли командиров разного ранга: «Дитин наших гонють на убой. Нет, шобы своих так». Хихикали над Яценюком: «Кролик кроликом, а нахапал и сидит теперь в тепле американском». Вспоминали «истинного украинца» Саакашвили с его молоденькими помощницами, вроде Машеньки Гайдар. Почему-то к ней отношение было более брезгливым, чем к Михайле.

Игорь, а именно так он представлялся своим спутникам согласно снабженного паспорта, поддакивал то тем, то другим. Это абсолютно претило его убеждениям. В отличие от хохлушки Натуси он по происхождению имел чисто русские корни, которые старался с некоторых пор скрывать. Однако Майдан принял с неистовой верой, что только так и надо. Тем более, что его работа и не предполагала другого. Он в который раз жалел, что сейчас не при исполнении своих вчерашних обязанностей.

Особенно недопустимым показалось ему поведение одного мужика из села, настоящего «москаля». Тот рассказывал, насколько стала жизнь у них невозможной из-за засилья молодчиков из «Правого сектора», активистов, вернувшихся из АТО. Прежде всего, обложили данью всех фермеров в округе. Кто не сразу соглашался – сжигали амбары, ломали технику. Кто открыто пытался выступить против – калечили, убивали. Директора школы силой заставили ввести в штат своего человека, который начал вмешиваться в школьные дела. Чему и как учить. Убрать из школы русский язык вовсе. Воспитывать в духе истинных молодых бандеровцев. Летом детей отправляют в лагеря отдыха. Какой там – отдыха. Воспитывают настоящих боевиков. Возвращаются те домой и начинают учить родителей, как надо ненавидеть русских. Точно так же вошли в правление местного совета.  В итоге взяли полную власть. Полиция в их руках. Все жители притихли, осталось лишь повиноваться безропотно. Ждать, чем дело закончится. Или уезжать. Только вот куда? Кто может – уезжает на заработки. Хоть там временно, но живут как люди. Остальные живут как в оккупации. Это у себя-то на родине!

Что самое удивительное – сейчас никто не закрыл ему рот. Только кряхтели. Мол, у нас не лучше. Иначе не ехали бы сейчас, не оставляли свои семьи. Сам Игорь кипел от возмущения внутри: «Ничего. Погоди. Вернусь ещё. Достану тебя за эту пропаганду. Пока стерплю. У меня своя миссия. И я должен её выполнить. Всё остальное мелочи».

Но вот эти мелочи и мешались. Мешались под ногами, вернее между ног. Какие мелочи? Не скажи! С деньгами проблем не было. Наличных немного, на первый случай. Потом пойдёт в ход российская банковская карта. Её спрятать – пара пустяков. А вот паспорт! Вот мелочь так мелочь. Не нынешний, на Игоря. То временный, для пересечения границы. Нет, другой, российский, настоящий, никак не связанный с Украиной, который нужен будет потом. В сумку или в карман его не положишь. Стырят или при обыске погранцы найдут. Пришлось ховать в трусы, в карман спереди, который пришила жена. Попросил. Для денег, мол. Какой там для денег! Для самого важного. Спрятать спрятал, а вот теперь мучайся. Твёрдая корочка паспорта давала о себе знать. И рука непроизвольно тянулась к ширинке. К тому самому месту, пытаясь поправить то так, то эдак.

«Вот простодыра! – ругал он себя. – Не мог догадаться пришить в другое место. На майку хотя бы. На грудь, к примеру. Хорошо моей хохлушке. У неё там и без кармана что угодно поместится». А ему теперь ни сесть, ни ноги согнуть. Или стоять прямо, или лежать на спине.

Но этим мучениям пришёл конец. Приехали. Москва! Столица бывшей раньше Родины. Поезд мягко подкатил к платформе, остановился. Проход в вагоне заполнился повскакавшими и куда-то вдруг заспешившими работягами и торговцами. Они будто с первых секунд включились в ритм большого города.

А Игорь выжидал. Пусть бегут. Неуклюже потягиваясь, он дождался, когда все выйдут. Достал из своего укромного местечка российский паспорт, спрятал туда украинский. «Надо же так всё продумать, - восхитился хитрости своего руководителя, - никто не докопается, кто я теперь и откуда».

Наконец, подгоняемый проводницей, вышел. Перрон опустел. Спешить было некуда. Новороссиянин двинулся из своего последнего вагона вдоль состава ко входу в вокзал. Он не сразу обратил внимания на толпу бегущих оттуда мужиков. Бегущих к нему? Он огляделся. Вроде никого рядом с ним нет. Кого встречают? Или уже заранее занимают места на отправление обратно? Так рвутся вернуться обратно? В Украйну? А как же он? Тревога подозрений влезла в грудь и начала сдавливать сердце. «Ко мне бегут? Неужто раскрыли?» Ему бежать было некуда. Резидент покорно остановился.

3. Москва. Киевское.

Мужики подбежали. Можно было теперь разобрать, что они кричали:

- Недорого, недорого! Квартира, квартира! Такси, такси! Быстро, быстро! Куда ехать?

Понятно. Основной поток пассажиров прошёл, а эти остались без клиентов. Бегут как к последней надежде.

- Не надо! Я не еду. Никуда, - попробовал он отбиться.

- Что? Прям здесь будешь ночевать?

Кольцо сжалось. Выбраться оказалось невозможным. «Сейчас засунут в машину и выкрадут», - пронеслось в голове. Увидев проходящего полицейского, неожиданно выкрикнул:

- Помогите! Товарищ милиционер!

Сработало советское прошлое. Да и родился он в России.

Тот подошёл к оказавшемуся тотчас же одинокому и растерянному пассажиру.

- Что случилось?

От испуга все слова вылетели и захотелось перейти на мову. Он только шевелил губами.

- Ваши документы? Фамилия? – Полицейский протянул руку, взял паспорт, посмотрел на фото и на гражданина.

- Карасёв Николай, - почему-то промямлил бывший Мыкола свою настоящую фамилию.

- Да? – подозрительно начал к нему присматриваться полицейский.

Осознав ошибку, тот поспешил исправиться:

- Игорь Ливайченко, - вспомнил теперь запрятанный в укромном месте украинский паспорт бывший Игорь.

- А паспорт чей? Пройдёмте!

От охватившего страха вылетела из памяти фамилия, указанная в паспорте, который передан в чужие руки.

- Пойдём, - снова повторил полицейский и потянулся к нему:

- На, Ливайченко, свои бумажки. В отделении разберёмся, кто ты и откуда.

- Я не Наливайченко. Я Семён,  - он был рад, что вспомнил хотя бы имя новое своё.

- Ага. Скажи ещё, что Семенченко.

- Не-е, не Семенченко. Семенихин, - в памяти восстановилась вся первая страница паспорта. – Дата рождения – такая-то, место рождения – город Волгоград.

- А чего дурака валял?

- Испугался очень. Они угрожали мне!

- Кому ты нужен здесь, - потерял интерес к гражданину поскучневший служитель закона и поднял руку к зашипевшей на груди рации.

«Пронесло!» - Семён осознал, что только что был на грани провала. Пронесло. О-о-о! Распространившийся запах и мокрота штанов сзади дали знать, что его действительно пронесло. Расставляя ноги и сторонясь людей, двинулся срочно искать туалет.

 Спрятался в кабинке. Туалетной бумагой, прежде всего, вытер льющийся пот с лица и шеи. Потом остальное. Стал переодеваться. Брюки и трусы пришлось выкинуть. Там же. Куда их теперь? Хорошо, что взял сменные, правда, без кармана. Вместо брюк натянул спортивные штаны, в которых валялся в поезде.

«Как быть с украинским паспортом?» Получается, планы надо менять. Чуть-чуть. «Сначала поеду куда-нибудь в пригород, закопаю документы в неприметном месте. Сделаю схрон, подальше от греха. Они понадобятся при возвращении. Спрячу. Потом вернусь к продолжению плана».

Сразу полегчало. Во всех смыслах. Вперёд, к выходу!

У выхода стоял молодой человек среднеазиатской наружности и зазывал:

- Обнинск! Обнинск! Маршрутка! Скоро отходит.

«Почему бы нет? Поеду. Как кончится город – сойду, найду место для схрона».
Зазывала объяснил, где найти маршрутку.

На платной стоянке со шлагбаумом стояло несколько «Газелей» без табличек маршрута следования. Но его подвели к нужной. Секретность эта показалась подозрительной. Зайдя в микроавтобус, оглядел пассажиров. Странная компания. У всех напряжённые лица. Сидевшая рядом девушка («пышка» - окрестил соседку Семён), достала из корзинки еду, начала перекус.

- Пока все места не заполнятся – не поедем, - пояснила «пышка», аппетитно разворачивая всё новые и новые свёртки.

Сидеть голодному рядом с едой и смотреть, как её уплетают, мягко говоря, некомфортно. Желудок противно урчал. «Завести знакомство в надежде, что потом угостят?» Пышные формы соседки отмели такой вариант. Даже просто общаться с ней не было желания. «Лучше потерпеть».

В салон вошёл парень, сел на свободное место. Покрутился. Потом встал и оставив на сиденье громоздкую сумку, пошёл к выходу. Буркнул не оборачиваясь: «Счас приду».

Прошло пять минут, десять, пятнадцать, двадцать. Пассажиры стали тревожно переглядываться. А когда древняя бабуся осторожно, бочком, стараясь не касаться подозрительной сумки, вылезла из маршрутки, за ней потянулись остальные. Скоро Семён сидел один, не понимая, в чём тут дело. 

Но ещё через минуту вернулся тот самый парень с бутылками пива. За ним – водитель и остальной народ. Народ гудел и неодобрительно посматривал на Семёна.

 - Ты чё как не свой? – выразила общее мнение «пышка», по-прежнему жуя.

 Он оглядел себя в смятении. Пиджак, «треники» и портфель. Нелепо. Согласен. «Но почему обязательно не свой? Чем отличаюсь от них?»

«Газель» скоро полетела по Киевскому шоссе. Но как-то рывками. Разогнаться мешали «пробки». Однако водителю привычней было не ждать, а гнать по обочинам. Отсутствие дорог при этом никак не смущало гонщика. Люди хватались за поручни в испуге, что машина опрокинется. Никто, однако, не осмеливался возражать. Стоять в заторе среди чадящих машин и задыхаться - невыносимо.

Городские постройки никак не кончались. Бесконечные улицы, дома, перекрёстки тянулись и тянулись. От голода и усталости гудело в голове. Как только за окнами показались лесные опушки, он попросил остановиться. Подождал, когда «Газель» скроется, перешёл на другую сторону дороги, углубился в лес. Выбрал сосну повыше других. Веткой расковырял ямку, закопал своё прошлое, вернее Игоря. Отметил по «Айфону» координаты, записал. Перекрестился и двинулся обратно, к шоссе, не заметив, что за ним наблюдали две пары внимательных глаз...

4. Милашки. Понеслось!

«Скорее в Москву. В Москву!», - стучало сердце, пока он ждал попутку. «Я свободен, - пела душа, - я другой человек. Меня ждут великие дела!»

Почти всё успел. Обналичить карту. Купить билет после небольшой перепалки с внушительных размеров кассиршей, едва помещающейся в окно. Забежать в кафе, где на стене зала сидела громадная оса. Или пчела. Сантиметров в 25. Понятно, что не настоящая. Но первая реакция была – испуг. «Да всё здесь ненастоящее. И мы не настоящие, - думал он, пережёвывая громадную «киевскую» котлету. – Даже котлета непохожа на настоящую». После еды закрутилось-завертелось. Опять скрутило живот. Бегом в туалет. По-настоящему. Потом бегом к поезду. В итоге не успел купил приличные брюки. «Ладно. Для дороги так сойдёт».

В купе ждали две милашки-очаровашки. Когда вагон тронулся, присоединились их разухабистые сверстники. Те стали клеиться к очаровашкам. Предложили за знакомство по полстакана. Отказываться было глупо. Тем более, что девушки явно искали покровительства у него. Непристойные намёки соседок манили. И понеслось! Дорога пролетела незаметно. То шли в вагон-ресторан, то продолжали у себя в купе. Девчата обладали талантом развеселить и разговорить. Помнится, хвастался им:

- Еду на работу в Ахтубинск. Секретный город с военной авиацией. Тс-с, об этом никому. Ни слова!

Но пьяненькие милашки только хихикали, не понимая о чём речь, и лезли обниматься.

Отрезвление пришло, когда в купе зашли пограничники. Разбудили бесцеремонно. Рядом с ним никого уже не было. Один-одинёшенек. Это удивило. Насколько он помнил карту, рядом с Ахтубинском была граница с Казахстаном. Но – после, а не до него.

- Ваши документы? Вещи на досмотр. Что везёте?

Семён огляделся. Вещей, ни портфеля, ни пиджака не было.

- Нет у меня вещей.

Пограничники засмеялись:

- Как так нет? И документов?

В холодном поту удалось вспомнить, что в самом начале пути ему хватило ума переложить паспорт с карточкой себе в подушку. Кинулся к ней. «У-уф! На месте».

Пролистав паспорт, удивлённая парочка перерыла купе, но абсолютно ничего не нашла. Никаких вещей. После отправления Семён поинтересовался у проводницы, когда ему выходить.

- Отдыхайте, я скажу, когда пора будет.

Через какое-то время путешественник легко спрыгнул на перрон. Огляделся. Всюду звучала казахская речь. Посмотрел на здание вокзала. Что там наверху? Актобе? Что за чертовщина? Впервые вчитался в свой билет, который вернула проводница. Да, там указан конечный пункт – Актобе. Вот те раз! Стал припоминать сцену с московской кассиршей. Он попросил тогда билет купейный до Ахтубинска. Или сказал «до Актюбинска?» Ещё та переспрашивала: «Актобе?» Ему послышалось «Ахтуба» и он радостно закивал в ответ: «Да, да, Ахтуба». Потому и Ахтубинск, что там Ахтуба. И река, и железнодорожная станция так называлась.

«Приехали! Картина Репина. Следующая - Иван Грозный убивает своего сына!» Поплёлся к вокзалу. Там долго изучал расписание. Прямого нет сообщения. С пересадками. Прикидывал, сколько ждать поезда до Атырау. Потом до Астрахани. Потом до Ахтубинска. Надо ж так, все на «А», даже это непонятное Актобе. Выходило, что много. Вот тебе задача: «Путник выехал из пункта А в пункт А. С пересадками в пунктах А и А». Командировка уже затянулась, а резидент ещё и не добрался до места.

Стоять целый час перед расписанием – опасно. Подозрительно! Вокруг него уже начали крутиться тёмные личности. Один из них не выдержал и спросил:

- В Ахтубинск собрался?

- Собраться то собрался, да вот вместо него сюда заехал.

- Понятно. Раньше город наш Актюбинск назывался. Это потом переименовали. В Актобе. На казахский манер.

- Переименовать нужное на ненужное легко. А доехать до нужного места – труднее.

- О-о, дорогой. Слушай меня. Ты поедешь. Поезд идёт – круг делает. Большой круг. Пересадки. Несколько раз. На вокзалах ждать будешь. А тебе купить надо, кушать надо, спать надо. Где? Много денег уйдёт. Дня 4 уйдёт, не меньше. Ты человек хороший. Я тебя быстро довезу. На машине. Напрямик. Без пересадок. Через границу. Ты сам не заметишь, а там уже будешь. Ты можешь спать, не пристёгиваться. Я тебя везу. Недорого, не бойся. Почти даром.

- Это сколько будет, «даром»?

- 15 тысяч всего.

Дорого или нет? Было непонятно. Но томиться в поездах и вокзалах тоже не хотелось. Видя, что собеседник склонен согласиться, казах добавил:

- Плюс твой бензин и кормёжка в пути.

- Ладно. Поехали. Только у меня карточка.

- Да мы уже привыкли к карточкам. У нас у всех карточки. Даже паспорт – пластиковая карточка. Водительское удостоверение тоже. Полис тоже. Всюду одни карточки. Значит, в банкомат сначала. Я знаю, где. А вещи твои? Сдал в багаж?

- Не, - засмущался Семён, - украли в поезде. Так получилось.

- Так получилось? Да? Ну, ты даёшь. Смотреть надо в поезде. А не спать. – И осуждающе покрутил головой.

Ехали действительно быстро. И даже тогда, когда шоссе кончилось. По пыльной накатанной колее в пустыне машина катилась хорошо. И так же хорошо, т.е. много и быстро, тараторил водитель. Иногда поднимаемая пыль устремлялась вперёд, застилая дорогу. Приходилось закрывать боковые окна. Задыхаться как в консервной банке, в этой неприспособленной для жары советской «шестёрке». Вдобавок ехать вслепую, в сплошном тёмном облаке этой пыли.

«Врежемся, вот сейчас во встречную врежемся. Колея-то одна. А вдруг мы уже сбились с пути? Кто знает? Что за путь? Что там пела Пугачёва? Ага: Как тревожен этот путь! Что за путь? Путин здесь только всё знает. И никто больше». Семён начинал сомневаться, не сделал ли он очередную ошибку, согласившись на эту авантюру. «Сколько их уже? Похоже, эта юбилейная, десятая. А ведь я ещё так и не приступил к операции».

Границу проехали благополучно, незаметно. Резидент отметил для себя: «Вот откуда боевиков надо запускать. Придётся подсказать американцам». Рано обрадовался. На перекрёстке перед въездом на шоссе «Астрахань-Волгоград» их поджидал наряд ДПС. Постовой с автоматом и в бронежилете направился к водителю. Тот занервничал:

- Меня сейчас начнут обыскивать. Тебя – нет. Возьми, спрячь у себя. – Он сунул на колени пакет и вышел из машины.

Семён покрылся потом: «А вдруг у меня найдут? И эта очередная ошибка окажется решающей?» Подумал и незаметно спихнул пакет под сиденье водителю.

Второй автоматчик не приближался. Находился в укрытии из бетонных блоков, держа машину под прицелом. «Дэпэесник» закончив процедуру с казахом, попросил выйти пассажира. Затем приступил к осмотру багажника и салона. Понятное дело, заинтересовался пакетом.

- А-ай-яй-яй, Кызым. Опять?

Тот пытался свалить на пассажира:

- Это его. Я и знать не знал, что он там везёт.

Обыскали пассажира. Наши только паспорт, карточку, билет до Актобе, деньги, которые он снял. И всё. Услышав историю, как он хотел ехать в Ахтубинск, загоготали. Громогласно и надолго.

- Слушай! Ты не артист случайно? Не на гастроли туда едешь? Ладно, иди к трассе. Может, автобус будет.

Впрочем, наличные вернуть как бы забыли. Но Семён и заикаться о них не стал. Скорее прочь! С водителем занялись серьёзно. Видать, не впервой с ним имели дело.

И вот снова у разбитого корыта. Стоит резидент у обочины. Ждёт автобуса или попутки. Ждёт долго. Такой же долгой будет дорога. С долгими объяснениями про Актюбинск и Ахтубинск, с уговорами расплатиться на месте. С надеждами, что вот приедет наконец-то к месту назначения, и всё пойдёт по плану.

Увы. На месте прибытия его ждало глубокое разочарование. Разочарование в правдивости или отсталости полученных сведений. По сведениям человека, служившего здесь в далёких 80-х, т.е. в те же годы, что и Пётр Порошенко, Ахтубинск представлял собой следующее. Центральная часть города - "военный городок", обнесённый бетонным забором, с пропускной системой. Это и прилегающие посёлки Владимировка и Ахтуба с одноимёнными ж/д станциями. И заречная часть, за мостом через реку Ахтубу, под названием Петропавловка, с большим речным портом. Эх, человече! Так подвести своего агента! Ты сказал, а ему досталось сполна!

5. Гостиницы. Кутерьма.

Долго ли, коротко ли, но вот наш, вернее, наоборот, не наш резидент очутился на привокзальной площади. Получил наличные и расплатился. Окрылённый возродившимися надеждами, вздохнул и огляделся.

Стемнело. Приехавший с ним люд куда-то растворился. Стараясь ни в коем случае не выдать в себе чужака, Семён выбрал такси посолиднее. Плюхнулся на сиденье и грозно произнёс:

- Давай! Во Владимировку!

Машина тут же рванула. Водитель уточнил:

- Куда именно?

- Гостиницу «Астраханскую», надеюсь, знаешь? – продолжил строить из себя местного и грозного начальника пассажир.

- Ну, как же не знать. Всю жизнь здесь прожил. – По долгому опыту таксист знал: перечить и лезть с расспросами к таким людям не стоит.

Промчались молча по ночной окраине города. Заковыляли по разбитым дорогам. Заметил, что дальше уже и ехать некуда. Остановились у тёмного двухэтажного разваливающегося здания. Ни одного огонька ни в нём, ни около.

- Ты куда, чертяка, меня привёз? – с подозрением выглянул в окно Семён.

- Бывшая гостиница. Как просили.

- Бывшая? А сейчас что? – всматривался резидент в закрытые двери и непохожие на то, что здесь живут, окна.

- Что-то с ЖКХ связано. «Водоканал», что ли.

- Приехали, называется. А где же ночевать?

- У-у. Так вам гостиница нужна? Так сразу бы и сказали. Возле вокзала – там «Взлёт» есть. Лучше в «Союз». Новая. Современная.

- Не знаю такую. Где это?

- На месте бывшей солдатской прачечной.

- Это-то помню. Двухэтажная прачечная, рядом такое же здание двухэтажной бани. Но это ж в военном городке. За забором. А у меня пропуска нет. Кто ж туда пустит?

- Э-э. Здесь помню, здесь не помню, – передразнил водила.

- Да ты долго спал, смотрю. Давно уже того забора нет. И ни бани, и не прачечной. Всё развалено вместе с Советским Союзом. На память о былых временах на тех развалинах «Союз» и построили.

Делать нечего. Надо ехать. Хоть названия и смущали. Одно – авиационное военное. Другое - своим коммунистическим прошлым. Кочевряжиться не стоило. Больно уж спать хочется.

- Давай туда, с «Союз» - согласился он, сокрушаясь: «Так легкомысленно провалиться в первую же ночь».

Зато утром, когда проснулся в своём гостиничном номере в отличном настроении, Семён ощутил прилив новых сил. «Давно так славно не спал. Начало есть. А начало - это половина дела. Что дальше? Перекусить. Купить смартфон. Связаться с центром. Ну и приодеться, конечно. А то как бомж. С большой дороги. Пора действовать, действовать. Быстрее, быстрее».

Притворяться своим среди чужих оказалось несложно. Никто не видел в нём агента-диверсанта чужой страны. Но он постоянно командовал себе: «Не расслабляться. Будь настороже». Вернулся в номер сытым, свежепостриженным, свежеодетым, со свежими силами. Кинулся изучать с помощью купленного смартфона местность по Яндекс-картам.

«Так, вот я здесь. Это городок. Вон гарнизон, аэродром, даже самолёты видать». Из центра ему прислали адрес и телефоны местного «агента». Того самого, который в своё время закончил Харьковский авиационный институт. Попал сюда, на службу в рядах СА лейтенантом. Начал свою карьеру в 9-м управлении лётно-испытательного центра. Сейчас, скорее всего, подполковник запаса, а может и полковник».
Гладко было на бумаге … Да вот забыли про овраги … Телефоны не отвечали. Наведался по адресу. Там про спрашиваемого и понятия не имели.

«Найти человека! Найти! И я найду его!» Зашел в ТСЖ по имеющемуся адресу.  Там должны быть следы. Прикинулся старым товарищем, выпросил номер телефона, сохранившегося в старых бумагах. Оказывается, тот был в своё время старшим по подъезду, потом переехал.

С надеждой кинулся названивать. Бесполезно. «Всё! Провалил задание». Он упал на кровать. Как быть? Провалялся до вечера.

Вечером ему позвонили. С недоумением дотянулся до трубки. Кто мог его знать?
- Вы мне звонили несколько раз. Вернулся с работы, смотрю ваши звонки. Что хотели?

От радости сбилось дыхание и, запинаясь, он кинулся объяснять:

- Я ваш земляк. Старый товарищ. Не могли бы мы встретиться? Это очень нужно.

- Ну, давайте завтра вечером.

- Где?

- А вот возле моего дома стоит памятник верблюдам. Там.

- Памятник верблюдам? Что-то о таком я не слышал.

- Как же! На площади. Где памятник Ленину.

- Ленину? У вас разве не снесли его? – Это выскочило совсем нечаянно. – Не-не, давайте в другом месте. Я остановился в гостинице. Давайте возле неё.

- В какой?

Раскрывать свой адрес не хотелось. Семён помнил, что в городке есть три рядом стоящие гостиницы. «Урал», «Волга» и «Дон». Выпалил: «Дон». Просто это было ближе к его Украине.

На радостях Семён отправил сообщение «Завтра встречаюсь». Надежда снова жива!
Вечером следующего дня направился к «Дону». Подошёл. Что это? Здание есть. Обнесено красивым забором, не подойти. Вывеска говорит о том, что здесь какое-то учреждение. Явно гостиницей не пахнет. Опять провал? Где ждать? Не на проезжей же части. Встал напротив дома. И в тот момент, когда в кармане раздался звонок, на него наткнулся тучный человек.

- Это вы просили о встрече?

- Да. Я.

- Так в какой гостинице вы остановились?

Говорить, что в «Доне» было бесполезною Он кивнул на соседнюю:

- А вон в «Волге».

- Да?  И в ней уже никто не живёт. И это не гостиница. Некого стало селить. Кончай пургу нести. Ты кто такой? Откуда? Что-то тебя я не знаю, «старый товарищ».

Чувствуя себя опять на грани провала и стараясь спасти положение, Семён оглянулся. Затем повернул голову влево-вправо, проверяя, нет ли кого рядом, и негромко крикнул:

- Слава Украине!

В ответ увидел медленно приближающийся к носу громадный кулак.

- А вот это видел?

- Д-да.

- Можешь больше ничего уже не увидеть! Вали отсюда.

Уже отойдя, этот местный «агент» повернулся и крикнул Семёну:

- Карту купи, горе-вояка!

От обиды наворачивались слёзы. «Домой. Домой». Но куда домой? Только в гостиницу. Там он успокоился. «Нет, надо спасти президента. Моя страна ждёт от меня подвига. Я смогу. Я сумею. Я не оробею».

6. Его атака. Его атакуют.

В поисках выхода связался с центром. Там дали указание: «Попробуй попасть в гарнизон. Семён Семенихин раньше там служил. Твоя задача – попасть в такой-то отдел. Найти его сослуживцев».

«Задача понятна. С утра приступаю», - отрапортовал он.

Руководствуясь рассказами о прошлом настоящего Семёна, утром двинулся через переезд к остановке. Оттуда каждые 10 минут «солдатские» автобусы должны довезти бесплатно до разных КПП, кому куда надо.

Нет. Уж если не везёт, то не везёт всегда. Его действительно не собирался никто везти. Простояв в одиночестве час, убедился: никаких бесплатных автобусов нет. Мимо него проходили изредка обычные рейсовые. Но влезть в них здесь было бесполезно. Шли уже битком набитые. Основной поток служащих и военных двигался личным транспортом. Поток сплошной, с пробками на переезде. Плюнув на всё, пошёл пешком. Дошёл до нужного 9-го КП. Это километра 3 вышло. Ладно. Протопал. А там – «Здрасьте, я ваша тётя!»

Разговор короткий: «Пропуска нет? Идите, заказывайте на 1-ом КПП». Это возвращаться назад. «Ладно. Ради президента вытерпим».

Дошёл. Но и там дали от ворот поворот: «Звоните, договаривайтесь, к кому там вам надо. Если они позвонят нам – выпишем пропуск».

«Всё. Не попасть мне за забор. Но как быть? Не искать же под заборами дырки. Хотя они есть наверняка». Идти больше было некуда. Он присел в тесном помещении, разглядывая тех, от кого зависел вход к цели.

Это были две женщины в военной форме. Одна помоложе, попривлекательней, побойчее. Можно даже сказать, девушка-блондинка модельной наружности. «Нет, эту я не потяну». Другая была – уже за 40. Поспокойнее. Даже сказать – поугрюмее.

«Надо попробовать к этой подкатить. Только вот как? Вернусь вечером, дождусь конца смены».

Вышел. И впервые ощутил, что на улице конец весны. Но жарко по-летнему. Пыльный раскалённый воздух не давал расслабиться. Пешая прогулка домой, в смысле до гостиницы, не приносила удовольствия.

Отдышался в номере. Дождался вечера и опять пешком отправился к знакомому теперь КПП. Навстречу текла сплошная лента автомобилей, велосипедов и пешеходов. Военные и гражданские. Возвращались со службы. Но на вахте были всё те же. Стараясь быть неприметным, дождался конца их смены. Молодую у выхода ждал мотоциклист, и она по-быстрому упорхнула. Напарница не спеша пошла пешком. «Ура! Всё идёт по плану». Догнал.

- Извините, пожалуйста… Не подскажете? А то я у вас впервые в городе… Где здесь кинотеатр?

- Какой?

По имеющимся сведениям в городе должен быть крупный киноконцертный зал «Октябрь». Вот его то и назвал Семён.

- Октябрь? – переспросила женщина. - Конечно, подскажу. И покажу. Я живу недалеко.

«О-о! Везёт дуракам», - обрадовался резидент.

- Тогда нам по пути. Так ведь? – решил продолжить он разговор. А сам подумал: «Ну и что, что выглядит служивая как-то так себе, не очень. Мне с ней не детей крестить».

Завязался разговор двух немолодых и не скрывающих своего возраста людей:

- А вы откуда к нам?

- С Ростова. Работаю журналистом в крупном издании. Но у вас в городе его не продают. Ищу материал для новой статьи. И т.д. и т.п.

Болтать он умел. Врать талантливо тоже. Незаметно подошли к зданию.

- Вот мой дом. А вон кинотеатр. Зачем он вам понадобился?

- В кино собрался идти. Время скоротать. Вы не составите компанию?

- Что вы! Кинотеатр давно уже не работает. Не рентабелен оказался в новых рыночных отношениях. Вот и стоит. Пустует. – Она засмеялась, глянув на его испуганное лицо. Улыбка преобразила спутницу. Сосредоточенность пропала, и он с удивлением отметил красоту её правильных черт лица.

- Где же вы кино смотрите?

- Да дома. Где ещё? Кинотеатр в городе есть. Но он далеко. Во Владимировке. Называется «Тридцатилетие Победы».

По привычке чуть не вылетело: «Что у вас все названия коммунистические какие-то?»

Последние несколько кварталов перед этим новые знакомые шли «под ручку». И вот встали, чуть отдалившись друг от друга. Но продолжали держаться за руки. Видя, что его не собираются приглашать на чашку чая, Семён продолжил гнуть линию:

- Так как насчёт кино? Мы пойдём?

- Сейчас уж точно нет. Устала.

- А завтра?

- Завтра я вечером заступаю на дежурство.

- Тогда послезавтра?

- Ну… Не знаю.

- Тогда давайте так. Можно узнать ваш телефон? Чтобы созвониться. Да? Сейчас я запишу. Так… Ой, а как же вас зовут? Мы и не познакомились по-настоящему. Елена? Какое прекрасное имя! И имя, и вы сами.

«Домой» в гостиницу возвращался чуть подпрыгивая от нетерпения. Какой успех и какие перспективы! Вот реальный шаг к цели. За эти дни до назначенного свидания извёлся как никогда.

Еле дождался мига последних сборов. Летние лёгкие брюки, светлая рубашка с коротким рукавом, так как день был жарким. Но перед самым выходом, то ли от пережитого волнения, то ли съел чего… В общем, еле успел добежать до туалета. Хорошо, что ещё не вышел из гостиницы. Долго сидел, сопел, кряхтел. В итоге прибежал на обговоренную аллею с опозданием.

Было многолюдно. Елены не увидел. Походил, вглядываясь. «Проворонил!» Осталась одна надежда – позвонить. Достал телефон:

- Леночка, ты где?

- Да рядом с вами. Вы почему-то не подходите ко мне. Думала, что вы меня бросили и ищете другую.

Только теперь он обратил внимание на девушку, сидящую на скамейке неподалёку. Короткая стрижка, милое лицо, лёгкое коротенькое платье. Едва узнавал её. Просто стоял, не зная, что сказать.

- Вы ждали меня в гимнастёрке, пилотке и сапогах? – пришла на помощь Лена.

- Да, - невпопад ответил Семён. Его всего била дрожь от волнения, от пережитого страха не встретиться. И радость обретения её в таком прелестном обличии хлынула в голову, затмив благоразумие. Он обнял. Прильнул и задохнулся от эмоций.

- Леночка! Как я рад! Думал, что потерял тебя, прости…

Лена смутилась. Ничего не отвечала, но и не делала попыток освободиться от объятий.

- Ну, куда пойдём? – через какое-то время спросила она.

- Подожди, давай посидим.

Но посидеть не удалось. Что-то не давало ему покоя. Он вглядывался в ставшие ему желанными глаза, подведённые брови, удлинённые ресницы, умело подкрашенные губы и не мог понять, что его беспокоит. И только тогда, когда терпеть ноющую боль стало невозможно – осознал причину. Всё это время он инстинктивно хлопал себя по шее, лицу, ушам, рукам в попытке отбиться от атакующих насекомых.

- Что это? – разрасталась в нём ярость.

- А? Это мошка, - с ударением на последнем слоге пояснила Лена. Сама она сидела спокойно, словно её ничего не беспокоило и не интересовало.

У Семёна же от укусов стали распухать и лицо, и руки. Он суматошно замахал, пытаясь отогнать мошкару. Затем вскочил, закрутился. Обратил внимание на прохожих. Те довольно безразлично реагировали на тучи жужжащего гнуса. Кто-то лениво обмахивался сломанными веточками. На некоторых были накинуты сетки.

- Лена, как ты сидишь? Неужто не кусают? – Он присмотрелся. Вокруг неё тоже вился рой, но следов укусов не заметил.

- Да нет, - она пожала плечами.

- А меня почему?

- Во-первых, это зависит от группы крови. Какую-то они любят, какую-то нет. Во-вторых, их привлекает определённый запах человека.

«Бог ты мой! Неужто я так воняю?» - смутился про себя Семён. А сам спросил:

- И что? Здесь так всегда?

- Вчера мошка появилась. Сегодня набрала силу. Будет где-то месяц.

- И как же терпеть целый месяц?

- Кого сильно кусают – покупают сетки. Бабушки вяжут. Вот такие, - она указала на прохожего, на голову которого была накинута сетка, точь-точь «авоська» с советских времён.

- Там же крупные ячейки. Помогает разве?

- Ну, сетка при ходьбе колышется и отгоняет мошек, комаров. Другие покупают москитные накидки со шляпой. Для верности. Уж точно не закусают. Знаете, как у пасечников.

Семён представил себя и Лену, прогуливающимися в этих нарядах от пасечника и замотал головой. «Нет. Ни обнять, ни прильнуть, не говоря уж о том, что ни поцеловаться».

- Можно покупать одеколон. Или «Звёздочку» вьетнамскую. Или брызгать себя химией всякой, кремами мазаться. Но с кремами осторожно надо обращаться. Чтоб не потравиться.

- Тебя вот не трогают. Ты кремами, поди, мазалась? – Рука помимо воли потянулась к своим губам, готовясь обтереть их после тех страстных поцелуев в щёку. 

- Да нет. Ничем не мазалась. Меня они просто не любят. А вот вас… - она подала зеркальце.

Он глянул и ужаснулся. Лицо стало бугристым, будто в прыщах. Глаза утонули в опухлостях.

- Это у вас первая реакция на укусы такая. Потом организм, может, привыкнет. Может, не будет так сильно опухать.

«Хорош любовничек», - обругал он себя. Потом представил, как бы он реагировал, если бы Лена изменилась точно так, как он сейчас.

«Бр-р. Куда теперь? Ни в кино, ни в кафе с такой мордой? Неужто и она чувствует сейчас такое отвращение?»

- Лена. Ты извини. Я пойду лечиться. Давай в следующий раз встретимся.

- Хорошо.

Проклиная и себя, и мошкару, и Ахтубинск, и всю Россию, Семён кинулся бежать к себе. Искать спасения.

«Всё не так. Всё не то. Россия виновата? Или я такой неудачник?» - размышлял резидент, лёжа в постели и пытаясь уснуть. Единственные положительные эмоции с момента получения задания были в момент сегодняшней встречи с Леной. Как тогда был рад! Несказанно! Он потянулся к телефону и набрал смс: «Леночка! Прости, что так получилось. Жду встречи. Спокойной ночи». В ответ получил краткое: «Спок ночи», но был счастлив перечитывать эти два слова.

7. Запрещённое. Запретное.

Ждать, когда пройдут последствия первого неудачного свидания, пришлось несколько дней. За это время испробовал разные средства. Ходить в сетке не осмелился, боясь выглядеть смешным. Связь с Леной держал с помощью смс. Это оказалось легче, чем непосредственный разговор. Есть время обдумать, а потом высказаться. При прямом разговоре боялся что-нибудь ляпнуть не то.

А вот последнее полученное сообщение сильно озадачило: «Купила вам гвоздики 5 штук». Долго не мог понять. О чём идёт речь. Решил позвонить:

- Лена! Зачем мне эти маленькие гвозди? Для чего мне 5 этих гвоздиков? Что с ними делать?

- Да не гвОздики! А 5 флаконов «ГвоздИки»! Одеколон «Гвоздика». Я про него говорила. Помогает от мошки. Очень даже.

- А-а! – И он расхохотался.

В ответ услышал такой же искренний и ставший милым смех.

- Лена! Давай сегодня встретимся.

- Да.

- Ну тогда жду там же и в то же время.

Мысли о новом свидании взбудоражили. Он решил приодеться. Купил новые джинсы. Примерил их у себя в номере. Оказались чуть широковаты в поясе. Долгая дорога заставила похудеть. Да и здешнее питание в столовых не вело к набору веса. «Не беда. Стройней буду. Ремень куплю». Пошёл присмотреть ремень. Ему предложили качественный, «офицерский».

- Берите, он для портупеи и для джинсов как раз подходит. Остальные узенькие, болтаться в шлёвках будут, - уговаривала продавщица.

Но услышав, что ремень офицерский, он тут же отказался. «Негоже одевать обмундирование вражеской армии, тем более поддерживать её деньгами», - пронеслось в голове. В итоге купил другой, подешевле. Перед самой встречей подумал-подумал и раскошелился на цветы. «Пора переходить в более активным действиям», - поставил он себе задачу.

- Леночка! Как я рад тебя видеть! – эти слова при встрече были действительно искренними.

Пара медленно двинулась вдоль аллеи с бюстами погибших лётчиков. «Да что ж у вас всё так военизировано-то», - раздражённо думал Семён, пропуская мимо ушей щебетание подруги. Он опять беспрестанно отмахивался от мошкары.

Вдруг Лена внезапно остановилась, заглянула в лицо и обратилась:

- Ой, я забыла взять «Гвоздику» для вас.

- Ну, ладно, в другой раз.

Сам он в это время обдумывал, куда её пригласить. В кино? Туда, наверное, только подростки ходят. Сидеть среди них, чтобы приставали? Или своими громкими выкриками разгоняли романтику встречи? В кафе или ресторан? Ни разу не был в здешних и оттого смущался. Или сразу к себе в номер? Слишком откровенным будет намёк. Но и продолжать прогулку становилось трудновато. Мошка одолевала с каждым лишним шагом. Тем временем речь зашла у них о компьютерах.

- Сеня, а вы разбираетесь в ноутбуках?

Это простенькое и трогательное «Сеня» так взволновало, и он пожалел, что на самом деле у него совсем другое имя.

- Да, - ответил он на всякий случай, - а что случилось?

- Стал медленно загружаться. И интернет еле-еле тянет. Я включу и по хозяйству иду возиться, пока он там приходит в норму.

- Это дело поправимо. Готов хоть щас исправить. Идём?

- Ага. А то вас мошка совсем заела.

Когда поднялись на третий этаж и зашли в квартиру, Лена провела его в спальню. Там на столике стоял компьютер. Сама удалилась. Было слышно, как она хлопочет на кухне. Вернулась уже в коротеньком халатике, бухнулась на кровать. Оттуда полулёжа наблюдала за работой. Ноги протянуты по направлению к нему. Потому оборачиваться к ней показалось неприличным.

«Подумает, что хочу заглянуть под халат. Но как лежит! Что ж, она хозяйка. Я мастер, которого она пригласила для выполнения работы. Она ведёт себя так, как привыкла у себя дома. Похоже, живёт она одна», - оправдывал её поведение резидент. Разглядывая украдкой, «мастер по компьютерам» отметил ровные незагорелые руки и ноги. Лена не была «худышкой», но и ничего лишнего в ней не было. Сравнение её форм с женой привело к результату не в пользу жены.

Вид рядом лежащей женщины путал мысли. И он стал подумывать, как можно закруглиться с ноутбуком и органично прилечь рядом. А вдруг возмутится и совсем оттолкнёт? Ведь он сейчас лишь компьютерный мастер. Пока медлил, Лена встала со словами «Как душно!» и открыла окно.

- Зачем? – запротестовал испуганно Семён, - Там же мошка!

- Сетка стоит. Не страшно. Ведь дышать нечем. Как дела с компьютером?

- Почистил немного.

- Чем? Тряпочку надо было дать? Или щётку?

- Не. Программы лишние удалил. Если не поможет, надо будет реестр почистить. Антивирус поставить. Может, Windows переустановить придётся. Это уж в следующий раз.

- Я тогда «Касперского» куплю. Поставите?

«Он же запрещён!» - хотел по привычке возразить Семён, но вовремя прикусил язык. Это у них запрещён, как всё российское.

Лена пригласила на кухню чаю попить. Был действительно только чай. И немного закуски. Лёгкий ужин. Но так здорово! Сидеть рядом с красивой женщиной, одетой по-домашнему, в халатике. Конечно, неловко заглядывать в вырез, но грудь была так привлекательна, что Семён помимо своей воли чаще поглядывал туда, а не во включённый телевизор. Тут Лена опять встала и открыла окно настежь. И гость внезапно осознал, почему. Теперь уже и он почувствовал запах кислой кожи. Несло от него. «Вот чёрт!» - догадался он о причине. Вспотевшее тело пропитало ремень, и этот китайский товар начал распространять своё благовоние.

 Мысли сбились. Он только неловко поддакивал хозяйке, когда она высказывалась по поводу ток-шоу. Там российские и украинские политологи обсуждали итоги майдана. Тема, где он много чего мог бы сказать. Видеть, как обсмеивают лысого Славу Ковтуна с его постоянной кривой и ехидной улыбкой и Вадима Карасёва с бородавкой на щеке было непривычно. Обсмеивали не за внешний вид, а за попытки показать преимущества майдана. Но высказывать свои взгляды Семёну сейчас нельзя. Не время. Приходилось соглашаться. И вынужденно хихикать над бредом украинских политиков. А про себя ругал этого экранного Вадима. «Чего тараторит? Только фамилию позорит».

Чай допит. Чашки и тарелки опустели. Что ж впустую сидеть, запахи распространять? Пора собираться на выход. У двери Семён обнял тёплое тело, прижался.

- Леночка! Ты такая домашняя, привлекательная… - и потянулся к распахнувшемуся вырезу.

- Сеня! Не надо. – Остановила его Лена.

- Я понимаю тебя. Но и ты пойми. Не надо поступать со мной, как с игрушкой. С игрушкой, с которой хочется поиграться. Как мальчик. Он сначала тянется к новой игрушке, а когда наиграется – забывает о ней.

Гость сник. Собеседница упёрлась в него руками, не давая перейти очерченные ею рамки дозволенного. Расстроенный этим Семён с надеждой спросил:

- Но ведь мы ещё увидимся?

- Да. Как куплю диск, я позвоню.

Спускаясь по лестнице, он размышлял над услышанным сравнением. «Что ж. Она права. Я выгляжу как маленький мальчик, который увидел на новогодней ёлке красивую хрупкую игрушку. Тянется к ней, срывает с ёлки, играется. А когда сломается – бросает. Но мне надо. Надо добиться её. И я добьюсь».

Придя к себе – сорвал ремень, понюхал. «Фу, мерзость. Так опозориться! Как будто грязное и потное нижнее бельё воняет. Понадеялся на «китайца». Неужто придётся тот офицерский покупать? Нет. Ни за что на себя не надену российский милитаристский. Но какой тогда?»

Перед сном долго ворочался, вспоминая точёную фигурку непонятной ему женщины. «У неё даже талия есть, в отличие от жены. Хотя возрастом они одинаковы. И второго подбородка не заметно. А локти? Впервые вижу кожу на локтях такую гладкую». Он постарался заглянуть на свои локти, даже подошёл к зеркалу в попытках рассмотреть. Вспомнил локти у жены. «У Наташи на локтях кожа тёмная и сморщенная. А спина? Лена держит спину прямой, не сутулится». Вспомнилась подходящая песенка неизвестного ему автора:

«Я свою Наталию
Узнаю по талии.
Как широка талия,
Так моя Наталия».

После этого не выдержал, взял телефон, набрал: «Леночка! Целую, обнимаю. Спокойной ночи». Стало легче. Он заснул в сладких мечтах.


8. Петя и Марина. И все, все, все.

Лена не обманула. Дня через три позвонила.

Поднимаясь по знакомой лестнице, Семён гадал, какой он увидит её, «свою Леночку?» Домашней, как прошлый раз, или неприступной, как на работе?

Она была опять в домашнем халате. Но было заметно, что помнит прошлые слова об игрушке. Чувствовалось, что границу, ею очерченную, нужно соблюдать. Покончив с настройкой компьютера, сели пить чай. Возможность начать более близкие отношения не представлялась. Семён решил перейти к деловой части:

- Лена, я приехал сюда с редакционным заданием. Подготовить материал о Петре Порошенко. Он ведь здесь проходил службу?

- Да. Это все у нас знают.

- Не могла бы ты помочь получить пропуск в гарнизон? Надо узнать там об этом побольше. Найти материалы…

- А-а. Так вот из-за чего у вас желание сойтись со мной? – она сразу как-то сникла, ссутулилась, отвернулась.

- Леночка! Ну что ты? Послушай. Да, конечно. Я сначала думал именно об этом. Потом пригляделся… Ты оказалась такая замечательная, очень чистая, такая трогательная. Трудно удержаться, чтобы не влюбиться. И я влюбился. Как тот мальчишка. Но ведь это не должно мешать делу. У меня своя работа, которую мне надо выполнять. У тебя своя работа. Ну помоги мне. Я прошу тебя.

Она повернулась, смягчилась. Правда, по-прежнему старалась не смотреть на него.

- Если вы уже подавали заявку на пропуск, и вам отказали, то бесполезно повторно это делать. Инструкции я нарушать не буду. Но всё, что знаю, могу рассказать.

- Но ты же тогда не служила ещё.

- У меня была … Подруга не подруга, ну, знакомая. Марина. Когда я пошла на службу, наставницей моей была. Так вот… Она когда-то чуть ли не невестой Петра считалась.

- Не может быть!

- Маринка в то время училась в МАИ здесь. В вечернем филиале МАИ. А Порошенко – водителем. Возил командира части, полковника, её соседа. Раз встретит его у своего подъезда, другой. Вот так и познакомились. Он утром заедет за командиром, ждёт. В обед привозит его домой, опять ждёт час. Вечером привезёт обратно и свободен, хоть немного. Слово за слово, сдружились. Был парень он тогда очень видный. Высокий, красивый, очень культурный, грамотный. Несколько языков знал. Даже непонятно, как сюда мог попасть. К нам служить обычно присылали кого? Или лейтенантов после выпуска из институтов. Чтобы здесь в ГЛИЦ, это наш лётно-испытательный центр, службу проходить, военную науку двигать. Или солдатиков неграмотных для стройбата, чтобы сильно не интересовались, что секретного они здесь строят. А этот, с незаконченным высшим образованием, ни туда, ни сюда. Оформили в девятое управление, там, где наш ВЦ, а определили в водители. Смазливый, вдобавок очень культурный. Командиры привечали таких.

Лена вся ушла в воспоминания о той поре, её молодости. Было интересно и слушать, и смотреть на неё.

- Так вот. Он часто рассказывал ей про службу свою. Она жалела, трудно ему приходилось. Не физически, морально. В казарме с неграмотной грубой солдатнёй из деревень и аулов. Товарищей там не завёл. Одиночкой жил. Отсюда, может быть, пошла у него ненависть к российской армии? А вот Марина была ему единственной отрадой. Когда Петя захотел продолжить учёбу, заочно, то помогла. Через своего отца в политотделе части пробили этот вопрос. Такого раньше здесь ещё никогда не бывало, чтобы солдат заочно учился в университете. Но замполит дал хорошую характеристику, благодарности были у него от советского командования. И пошёл Петя в гору после этого. Обещал Марину не забыть, после дембеля вернуться, забрать её к себе, в Киев. Рассказывал, какой это красивый город. Да куда там! Забыл не только Марину свою, но и всю службу здесь. Нигде не упоминает об этом. Словно стыдится этого прошлого. Будто обидел его кто. Теперь вот только гадит России.

- Погоди. А у них насколько близкие отношения были? До детей дошло?

- Про то не спрашивала. Двое сыновей у неё. А уж от кого – не знаю.

 - А можно с ней встретиться? – загорелся Семён.

- Так уехала. Мужа перевели с повышением в Москву. А где сейчас – не знаю. – Тут Лена иронично хмыкнула, уловив его интерес. Затем перевела разговор на мужа подруги.

- Кстати, по поводу этого мужа. Интересная у них история вышла. Вполне в духе нашего города. Слушай.

- Направили молодого лейтенанта служить в наш гарнизон. Перед выпуском женился он на москвичке. Приехал сюда. Дали ему семейный номер в гостинице «Волга».

- Да, знаю, знаю… - пробубнил и этим перебил Семён.

- Эту историю? – удивилась Лена.

- Не. Гостиницу.

- Ну, так вот. Устроился, зовёт молодую жену. Мол, приедешь – поставят на очередь и в течение года квартиру дадут. Стройбат в те годы быстро дома строил.

Слушая хозяйку, Семён залюбовался её спокойными движениями рук. Глаза выхватывали приоткрываемую на мгновения грудь, старались продлить линию бёдер. Как не хватало ему дома вот таких задушевных житейских разговоров. Чтобы можно было спокойно посидеть без нервных криков жены. Да, что-то он отвлёкся.

- … Ходит весь радостный, в ожиданиях. Да не учёл немного. Как раз время мошки пришло. Как сейчас. Вот. Прибыла эта московская штучка. Встретил. До гостиницы недалеко, прошлись пешком. Потом решил тут же прогуляться. Не терпелось показать достопримечательности города. Его-то не кусали, так уж вышло. А её, бедняжку, всю изъели. Так она с этой прогулки, даже не заночевав – чемодан, вокзал и ночной поезд обратно в Москву. Как представила, что всю оставшуюся жизнь придётся вот так жить и …

- А Маринка, недолго думая, вот этого лейтенанта и прибрала к своим рукам. Дослужился тот до полковника, потом перевели его на Чкаловскую. Да-а. А могла бы быть женой главкома ВСУ. Хотя… Нет, вряд ли. Она всегда патриоткой была, не позволила бы мужу издеваться над своей Родиной. Всё-таки жена во многом влияет на карьеру мужа. Или бы Пётр не стал таким, или она бросила бы предателя.

- Почему предателя? - не выдержав, обиделся за президента резидент.

- А как же! Клятву на присяге давал? Давал. Потом наплевал на неё. А сколько обещаний и клятв давал уже потом? Перед выборами. И ни одной ведь не выполнил. Ни одной. И украинцы ещё верят ему. Неужели нынешней жене не стыдно за него, когда все кругом смеются над её мужем? Смеются и во всём мире, и на самой Украине.

Чтобы перевести разговор на нейтральные темы, Семён начал нахваливать кулинарные способности хозяйки. Потом вспомнил просмотренный накануне в гостинице «Романс о влюблённых»:

- Я смотрел этот фильм давно, в юности. И вот вчера нечаянно наткнулся в телеке. Наткнулся и не мог потом оторваться. Вернулся в юность. Смотрел как озвученную стихотворную поэму о любви. Знаешь, о чём думал? Не всегда люди, которые женятся, живут в любви потом на самом деле до самого конца. А может, влюблённость и клятвы – это одно. А потом появляется другая, в более широком понимании, любовь. А песни Градского? Какой голос!

- Да. Это тоже мой любимый фильм. А ты заметил? Я сама только вчера, когда смотрела, обратила внимание. Там не только любимый мной Евгений Киндинов играет. Там его брата играет Владимир Конкин, тот самый, будущий Шарапов. И ещё Павка Корчагин. Какие все роли у него героические!

Разговор затянулся. Вернее, затягивал его Семён. С определённой целью. Засиделись до полуночи. А уж, когда на улице грянул гром и зашумел дождь, гость осмелел:

- Можно я у тебя переночую. Вон какой ливень. Не знаю, как дойду?

- Место есть. В зале на диване могу постелить.

- Да я и на полу согласен. Только бы быть ближе к тебе.

- Но-но! Только без глупостей? Договорились? – она игриво помахала пальчиком перед его носом.

Но без глупостей не обошлось. Выждав для вида, когда хозяйка уляжется у себя в спальне и затихнет, прокрался к её постели.

И были слёзы, увещевания, клятвенные заверения в любви и обещания жениться и быть вместе до конца дней своих. В этом Семён был мастак. И женщина сдалась…

Утром был деловой завтрак. Лена ни словом, ни жестом не давала понять, как обоим относиться к высказанным ночным чувствам. Но теперь всё время до новых встреч Семён посвящал переписке со своей любимой Леночкой, как он её называл. Начиная с утреннего приветствия, дневными любезностями, заканчивая традиционным пожеланием «Спок ночи». Иногда напрашивался ночевать.

В одну из таких ночей он лежал, ласково гладил прикорнувшую рядом женщину. Тянуло поговорить:

- Ты знаешь, когда я впервые увидел тебя на КП, ты была такой деловой, жёсткой. Иногда раздражённой. Но что-то было в тебе … Я понял. У тебя была как бы рабочая маска. Да. И все мы ходим каждый в своей повседневной маске. А позже ты её сняла, и я был сражён. И вот когда ты такая, как сейчас… Когда нет необходимости носить чью-либо маску… Такая искренняя, доверчивая, открытая, со своим внутренним миром… Я заглянул туда, в тебя, как в приоткрытую книгу и поразился. Я сражён. Я покорён. Как могут мужчины проходить мимо тебя и не замечать этого? Ты идеальная женщина. О такой можно только мечтать.

Он говорил, говорил. И постепенно сам стал верить в то, что говорил. Хотя Лена пыталась отнекиваться. Мол, ты меня не знаешь, видишь меня лишь иногда. В обыденной долгой жизни я могу быть другой. Он отмахивался от всего того, что не вписывалось в его теорию идеализации любимой и желанной.

А утром, когда оба одевали свои повседневные маски, Семён завёл деловой разговор:

- Лена, статью я уже почти подготовил, остались разные детали. И ещё вот что… Представь, привезу я эту статью. Возьмут к публикации и спросят: «На основании чего данный материал? Агентство ОБС? Одна бабка сказала»?

Помолчал, подождал, чтобы осмыслила и продолжил:

- Если потребуют опровержения, нужны документы, подтверждающие факты. Ты могла бы попасть в архив тех лет? Наверняка это не слишком уж большой секрет тридцатилетней давности. Тем самым внесёшь большой вклад в дело развенчания нынешнего президента Украины. А?

- Ну, не знаю. Хотя знакомая у меня там есть. Но обещать зря не буду.

- Миленькая, да ты у меня самая лучшая, - и Семён кинулся покрывать поцелуями её лицо.

- Ой, всю косметику снесёшь! – запротестовала Лена, но не отталкивала. Наоборот, чувственно прижималась, оставляя пятна от помады на щеке, шее, рубашке. Потом, когда остыли от страсти, ушла заново наводить марафет. А бедный резидент на кухне пытался оттереть следы. И злился из-за испорченной рубашки. Как идти теперь в таком виде?

Решили, что он останется у неё. Впервые на весь день. Попробует отстирать рубашку. Если не получится, она после работы зайдёт, купит ему новую. Остался. И не только на один день.

9. Нереальность. Реальная.

В один из утренних завтраков Лена неожиданно предложила:

- Давай сходим на новый аттракцион.

- Какой?

- На окраине у нас был пустырь. Там недавно закончили монтировать павильоны. Наши все уже побывали. Говорят, неожиданно и здорово там. Правда, очень дорого.
Сам бы он не потащился. Аттракцион представлялся ему в виде кучи качелей-каруселей. Но ради Лены – согласился. И оторопел.

Первый зал внутри показался киношным. Только экран был полностью круговым вдоль стен. Кресла стояли не рядами, а беспорядочно. Сели, одели предложенные громоздкие очки. Шёл фильм из жизни зоопарка. Стоило отпустить руку Леночки и отвернуться к экрану, как та стала стремительно удаляться вместе со своим креслом. Испугался, что потеряет её, и с этим испугом протянул к ней руку. Повернулся. Она опять приблизилась, и он ухватил за руку, как ребёнка. Решил не отпускать ни в коем случае. Отвёл взгляд в сторону, пытаясь разглядеть зрителей.

Странное дело. Люди в зале то отдалялись, то приближались, хотя все сидели. Будто плавали на своих креслах. Ладно бы люди. На экране прогуливались звери. В зависимости от того, как он наклонял или поворачивал голову, тигры, змеи, мартышки и прочее зверьё оказывались совсем рядом. Шипели, фыркали, замахивались лапой, обдавая нестерпимым запахом. Реальным. Или, наоборот, удалялись, пропадали совсем. Раз за разом бросало в испуг от неожиданных выходок. Почуя скорую беду, Лена потянула его потную руку к выходу. Но он и спиной продолжал чувствовать опасность, оборачивался и закрывал глаза, не в силах вынести увиденное.

Переведя дух, отправились дальше. В центре ровного гладкого зала стояли столики, где можно было перекусить. Это оказалось кстати. Насторожило то, что при подходе к этим столикам люди начинали клониться в ту или иную сторону. Или вовсе неожиданно падали, словно пьяные, вызывая смех стоящих у входа.

Семён уверенно шагнул туда, к столикам. Ничего не случилось. Но при попытке сделать следующий шаг почувствовал, как пол под ним закачался, уходя влево. Он сделал шаг вправо, пытаясь подняться в гору. Наклонился. Ошибка! Там оказалась низина. В падении сделал прыжок обратно. И оказался на полу. Один. Лены рядом не было. Бросила? Чтобы не упасть с ним? Хохот окружающих разозлил. Встал сначала на колени, потом выпрямился. Продолжил. Пол наклонялся в заранее неизвестную сторону. Вот так, падая и поднимаясь среди бешеной качки, добрался до столика.

Рядом оказалась, совсем некстати, маленькая девочка. Им принесли эскимо, причём официанты ходили обычным образом, не падали. Девочка откусила для пробы и со словами «Ой, как вкусно!» протянула ему. Ничуть не смущаясь, Семён отпробовал. «Здорово!»

- Тебя как зовут?

- Лена. А тебя?

- Коля.

И они засмеялись просто так. Безо всякой причины. Стало легко, как в детстве. И он, маленький мальчик, схватил девчушку за руку. Они побежали.
 
Вбежали в третий зал. Тут Коля остолбенел. Люди по очереди садились на стул, который скатывался с горки. Скатиться не сложно, ничего хитрого нет. Но затем стул врезался на скорости в стенку. Кто-то при этом сплющивался, некоторые разлетались вдребезги. Непонятно, почему же соглашаются на это. Не задумываясь, Лена понеслась вниз. «Девчонка не боится, а я?» Коля пустился следом. Целым и невредимым пролетел сквозь стену. Затем радостно, от того, что остался цел и невредим, помчался за новой знакомой. Повторить спуск. И видеть физиономии ошарашенных людей, которые не решались это сделать.

В следующем зале не одна, а куча горок слева от прохода. Выбирай любую. Сначала шли пологие, но чем дальше проходишь, тем круче они были. Последняя так и вовсе отвесная. Страшно даже смотреть вниз со своей высоты, не то, что скатываться. Коля пригляделся. Кто-то решался лёжа, ногами вперёд, а кто-то просто бесстрашно кидался головой вперёд. И те и другие в конце пути мягко тормозили, вскакивали и как очумелые рвались на подъём. Повторить ощущения падения и благополучного исхода. Эйфория окружающих захватывала безраздельно.

Пока шагали к пятому залу, отходили от пережитого и чувствовали опустошение. Что-то ещё переживать не было сил. Их встретило небо. Облака. И можно было вскочить на легкое белесое облако и стать таким же невесомым, как оно. Сесть на одно, перепрыгнуть на другое. И летать, летать безмятежно, забыв обо всём.

Из шестого зала доносился рёв моторов, ухали пушки. Там дали танковый шлем, усадили в башню танка. Показали, как двигать рычагами, стрелять. Будущий танкист выбрал себе и противнику цвет знамён и символику на танки. Взревел двигатель, машина рванула. Проваливаясь в яму, взбираясь на пригорки, надо выискивать цели. Тело кидало во все стороны. Шлем спасал от ударов о броню. Вон он, неприятель. Выстрел, другой. Гильзы снарядов с металлическим грохотом падали рядом. Едкий дым от выстрелов забивался в горло. Ну и пусть! Цель подбита! Ага! Где следующий? Увернулся, опять. Неуязвимый? Врёшь, не уйдёшь! Вот он, совсем рядом. На броне красная звезда и кровавого цвета знамя. Разорву-у! На таран! Удар! Машины встали, взгромоздившись. Из люка вылез водитель, начал сползать вниз. Нет, не уйдёшь! Гашетка пулемёта нажата. Пули летят в цель.

Что это? Противник стянул шлем. Это оказалась Леночка. Не девочка, а самая настоящая.

- Ты действительно был готов меня убить? – изумлённо спросила она.

Семён подошёл к ней. Обнял, обернулся на свой танк. Жовто-блакитный стяг на башне. На броне две зигзагообразные молнии. Как он и заказывал. В растерянности молчал. Что это? Реальность или до сих пор аттракцион?

Хотели пройти в зал с самолётами. Заманчиво было промчаться над городом в истребителе. Но дверь перед ними захлопнулась. Что? Оказалось, закончились деньги на оплаченной карточке. Стало жалко, что пожадничал при оплате. Хотя и так выложил немалую сумму. Двинулись к дому. Вместе. Но каждый думал о своём.

Ленин подъезд. «И здесь – опять Ленин», - пришло на ум некстати. Возле подъезда сидел какой-то пьяный мужик. Сидел в своей, неприятно пахнущей, луже. Увидев проходящую пару, заорал: «Мужик! Дай десять рублей! Жалко? Жмот! Дай закурить!»

Чтобы избежать скандала – постарался поскорее проскочить вслед за Леной. Поднимаясь, завёл разговор:

- Не понимаю. Почему у нас… - тут он прикусил язык. Потому что хотел продолжить «у нас на Украине и у вас в России столько пьяных на улицах …»

Лена, не дождавшись продолжения фразы, заинтересовалась:

- У кого «у нас»?

Пришлось перестроиться:

- У нас. У нас с тобой, например, нет необходимости напиваться. А другие только и делают, чтоб найти деньги и напиться вдрызг. Я вот пьян просто от того, что ты рядом. Да. Ты опьяняешь. И я стремлюсь снова и снова припасть к тебе. У них, похоже, не к кому припасть. Вот и тянутся к бутылке. А возьми сегодняшний аттракцион! Да тут похлеще, чем наглотаться до беспамятства. Кому-то именно туда надо ходить, чтобы стресс снять. Кому-то – чтобы уйти от реальности. Действительно, сносит голову напрочь. Ты молодец, что затащила. Кто всё это придумал?

- Военные выложили свои разработки. Тренажёры разные. Результаты исследований на психику человека. И прочее. А бизнесмены вложили деньги в реализацию своих фантазий. Первый такой аттракцион в Ахтубинске сотворили. Больше нигде нет. Мы ещё многого с тобой не попробовали.

- Попробуем. Затягивает. – Пообещал Семён.

А сам продолжил рассуждать про себя о произошедшей с ним перемене. Не был никогда он противником алкоголя. Чего только стоит это увлечение в поезде! Надолго теперь запомнится. Не прочь был раньше выпить с женой. А частые пьяные праздники с её роднёй? Почему с Леной всё иначе? Здесь, в Ахтубинске, не выпито ни капли. Она не предлагала. Он не решался. Им было хорошо и так. Когда раньше с другими подружками – не мыслилось без бутылки начать знакомство, чтобы быть ближе. Всё зависит от окружения?


10. Шаги. Ещё шаги.

Дня через три Лена заговорщически пододвинула свой смартфон: «Посмотри».

На сфотографированных страницах было полное досье тех давних лет.

- Здесь все материалы?

- Да.

- Какая ж ты у меня умница-разумница! Елена-прекрасная! Как я люблю тебя! – Он опять кинулся обнимать.

- Смотри, что я вычитала в этих архивах. Только теперь прояснилось кое-что. Оказывается, Пётр женился как раз перед тем, как его забрали в армию. Умник какой! Так что врал ещё тогда. Крутил голову Маринке. Верила. Обманули дурочку, ведя по переулочку. Здесь крутил, а в Киеве жена ждала.

- Всё ждала и верила сердцу вопреки… - пропела она. Затем смутилась и добавила:

-  Ладно, пойду готовить.

Вечером, во время ужина, они смотрели как обычно ток-шоу с участием украинских политологов. Лена довольно эмоционально и резко критиковала их попытки оправдать АТО:

- Как можно? Недобитые бандеровцы фактически правят всей страной. Свой народ убивают. Ведь подумай! Начали с бомбёжки города с применением авиации. Тяжёлой артиллерией квадрат за квадратом всё в городе с жителями разрушали. И до сих пор убивают и разрушают дома. А эти ещё их оправдывают. Как?

Семён для вида соглашался с её доводами. Он вообще старался лишний раз не перечить ей теперь. Ни в чём. Большая часть дела уже сделана. Остался последний шаг:

- Лена, ты здорово помогла мне. Представь, какая бомба будет взорвана под этим гнусным лицемером, Главнокомандующим Украины! Что будет, когда антироссийские молодчики узнают, что их ставленник был отличником боевой и политической подготовки Советской Армии. Сколько получил благодарностей! Не зря командиров катал, раскланивался и дверцу им открывал, как швейцар. Давал клятву воина СА! Да теперь любые его клятвы гроша не стоят! Только трындеть может…

Семён говорил и сам удивлялся. Как он может такую хулу нести против своего президента? Пускай даже просто для вида. Пускай ради дела. Ради этого можно. Ради своего президента. Которого надо спасти. И он должен спасти!

- Только загвоздка-то вот в чём. Она как была, так и осталась, эта загвоздка. Эти фото тоже нельзя предъявить в качестве доказательств. Подделка, скажут. Раз у тебя есть туда доступ, можешь все эти документы принести? Оригиналы. Тогда уж точно нацики своего президента снесут. Да и на Западе перед этими уликами заткнутся. Плюнут на такого президента. А-а? Представь. И всё благодаря тебе.

- Сеня! Ты требуешь невозможного. Если раскроется – меня ждёт трибунал. Ведь я на воинской службе.

- Увольняйся! Мы уедем с тобой, чтоб никто не нашёл.

- Уедем с тобой? В качестве кого? Любовницы? Ведь у тебя наверняка семья, дети?

- Был женат, не скрою. Сын есть. Так мы разведены.

- Ой, все так говорят! Даже президенты, пусть и будущие.

- Говорят? На, смотри! – Он протянул паспорт Семёна Семенихина с ростовской пропиской. Не ослабляя напора, продолжил:

- Как только приносишь, я возвращаюсь в редакцию. Готовлю публикацию. Ты тем временем увольняешься, это ж не сразу делается. Я приезжаю за тобой, и мы свободны! Хоть в Ростов, хоть за границу.

Слова были так убедительны. Семён и сам им верил. Да, он разведётся с Натальей. Потом свяжет жизнь со своей любимой. Ради неё он готов будет на всё. Но сначала надо выполнить задание. Осталось чуть-чуть.

-----

- Блажен, кто верует, - с этими словами мой собеседник прервал свой длительный рассказ. Потом он прошёл на кухню. Было слышно, как готовит кофе. Принёс две чашечки. Отпил. Я тоже. Видя мою заинтересованность, хитро улыбнулся и продолжил:

- Перефразируя слова по поводу талантливого человека, могу сказать так: «Если человек способен делать ошибки, то он их делает во всём». Точно сказано. Это про него. Про нашего, вернее, украинского резидента. Утомил я тебя, поди?

- Нет, нет, - запротестовал я. – Чем закончилось? Решилась Лена на кражу? Такое может кончиться не только крахом служебной карьеры, но и привычного образа жизни.

11. Домой. К себе?

Удовлетворённо хмыкнув, рассказчик продолжил:

- То-то и оно-то. Вышло так, как предполагал Семён. Он к тому времени окончательно переселился из гостиницы на квартиру к Лене. Получилась идеальная, пусть и временная, российская семья. Резидент на пару с любимой ругал Терезу Мэй за провокацию со Скрипалями. Смеялся над пьяным Порошенкой, несущим околесицу. Переживал за всё новые жертвы на Донбассе. Радовался Крымскому мосту. Старался во всём разделять её взгляды. Он понимал, что только для близкого по духу человека Лена может решиться на последнее его поручение. Добился! Леночка действительно полностью доверилась. Как родному человеку. Вместе они сходили на кладбище. Привели в порядок могилы её родственников. А в пятницу вечером принесла пакет документов.

- Чтоб я делал без тебя? – закрутился вокруг неё Семён. – Я верил, что на тебя можно положиться.

- Погоди, - она отстранилась от объятий. – Ты же в курсе, что я не одна? Роман у меня. Он завтра вечером приезжает. Рома. Мой сын. Закончил первый курс военной академии. Едет на каникулы. Как тебя представлять? Как «знакомого»? Он парень горячий у меня.

- Только как мужа. Будущего. Никаких вариантов. Мы же договаривались об этом. Завтра утром я еду в Волгоград. Оттуда в Ростов. Улаживаю свои дела. Ты тем временем улаживаешь свои. Я приезжаю. Забираю тебя к себе. Квартира остаётся сыну. Ну, Леночка! Какие проблемы?

Семён продолжал уверять, скрыв разочарование. Его расстроило услышанное. Не то, что сын у Лены есть. А то, что тот будущий военный. «Зачем мне будущий сын в виде будущего российского офицера? Действительно, у них тут вообще всё здесь военизировано». Билет заранее резидент не брал. Чтоб не повторилась сцена, как с Натальей.

Утром она проводила к волгоградскому автобусу. Прощание вышло сухим и затянутым. Семён был погружен в мысли о дороге. Лена ждала с нетерпением сына.

Полученные в прошлом дорожные уроки не прошли даром. Респектабельный солидный господин благополучно доехал до Волгограда. Там купил билет до Москвы. Затем сутки лежал на второй полке, стараясь ни с кем не сходиться накоротке. Размышлял, как быть дальше. Впрочем, смс-ки с любовным, а порою и эротическим содержанием продолжал отсылать. Кому? Лене. Леночке. Она стала отрадой всей его, как он осознал, неустроенной жизни. Вспоминал эти приносившие ему радость вечера и ночи…

Скоро-не скоро, а вот резидент у знакомого дерева в подмосковном лесу.

- Глянь-кось! Явился! – удовлетворённо проговорил наблюдатель, глядя, как украинец достаёт из тайника один паспорт и прячет другой.

- Ага. Не запылился. Ладно, пускай катится дальше.

Тот и покатил. Но чем ближе к границе, тем больше сомнений рождалось в голове резидента. «Ну, хорошо. Документы изъяты. Что дальше? Я передаю шефу. Их уничтожают, чтобы избежать дискредитации. Или спрячут в свой архив, чтобы воспользоваться в удобный момент? А может, самому всё это опубликовать к чёртовой матери?»

Резидент вдруг осознал, что не испытывает к своему главнокомандующему никакого почтения. Наоборот, раздражение от постоянного его вранья разрасталось неимоверно. «А ведь Лена права. Ни одно обещание Порошенки не выполнено. Ни одна клятва не сдержана. Похоже, ждёт его та же судьба, что бывших верных соратников: Яценюка и Саакашвили. С нашими денежками будет шиковать в спокойном и благополучном месте. А как нам жить в этом разворошенном муравейнике? Они подошли, разворошили палкой и бросили. Мураши носятся, как очумелые. Те, кто разворошил – смотрят на них сверху, забавляются».

Одна из последних бесед у телевизора никак не выходила из головы. Это когда показали сюжет, где молодчики накинулись на парня с девушкой за то, что те несли флаги, украинский и российский. Невозможно было паре сопротивляться, пытаться доказывать, что никакими законами Украины флаг России не запрещён. Им досталось. Крепко. Так вот, ведущий попросил украинца Романа Цимбалюка прокомментировать, почему хулиганство остаётся безнаказанным, осуждает ли он тех, незаконно нападавших. Выяснилось: нет, не осуждает. Лена тогда спросила:

- Сеня, а если бы ты в этот момент проходил мимо них? Что бы ты сделал?

Не дал Семён ответа тогда. Постарался по-быстрому перейти на другую тему. Струсил, не ответил. А сейчас задумался, как ответить? Сделал бы вид, что ничего не происходит и прошёл мимо? Скорее всего. Заступился бы за пострадавшую пару? Нет. Ему бы самому тогда накостыляли. Закричал бы, что, мол, правильно, добавьте этим «ватникам» ещё? Поддержал нападавших? Но ведь формально флаг действительно не запрещён. Ни в одной другой стране за российский флаг не убивают. Почему же его родина стала исключением из всего мира? Из всего мира! Почему всё повторяется? Это в Краснодоне в годы фашистской оккупации молодогвардейцы, рискуя жизнью, вывешивали флаг своей страны. И вот снова. Молодёжь рискует из-за флага. История повторяется. Только он поддерживает не героев-молодогвардейцев, а немецких оккупантов. Получается так. «Что же? Моя Украина снова в оккупации? Оккупации новых бандеровцев? И он не может им слова сказать? Вот как тогда на вокзале при отъезде? Так на чьей же я стороне теперь?» Эти вопросы его испугали. Не с таким настроением он хотел вернуться.


12. Возвращение. Опять возвращение?

И он вернулся. Как он ждал этого волнующего момента! Здравствуй, родной город! Тут же вылезла из прошлого песня, напетая Пугачёвой:

«Я вернулся в свой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
Я вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских…»

И сам себя остановил: «Стоп. Опять советские песни и опять советские названия городов. Неужто нам теперь никак нельзя прожить без этого советского прошлого? Неужто? Ой, что за клоуны выскочили?»

Путь преградила толпа ряженых. «Что за маскарад? А-а. Гей-парад? Да. Сколько этих бедолаг, жаждущих предаваться содому и гоморре? Похоже, столько же, сколько полицейских, их охраняющих. От кого охраняющих? От нескольких зевак, которые таращат глаза на диво дивное? Чтобы не побили этих страждущих пососать друг у друга? Так надо бы ремня хорошего им врезать, а не охранять! А может, наоборот? Охраняют жителей от них, чтобы зараза не перекинулась на остальных? Это было бы вернее. И вот ради этого мы стремились в Европу? И это христиане, православные? Позорище. Да эти европейцы и сами скоро вымрут. Некому и не от кого там будет рожать. А их страны заселят африканцы и азиаты. Уже заселяют».

Резидент оглядел своих сограждан, ожидающих, как и он, когда пройдёт это бесовство. Было заметно, что часть из них готова вывалять в перьях с дёгтем усталых геев и лесбиянок, бредущих вдоль улицы. Бредущих так, будто их всех заставили пройти толпой. Вот и приходится идти. Особой радости на лицах не видать. Какая уж радость, если в любой момент могут камнями закидать.

Радость ждала дома. Правда, ему обрадовался лишь сынишка:

- Ура! Папка вернулся! Вернулся! Сколько москалей перебил? Нисколько? У-у, - разочарованно протянул младший Карасёв, затем кинулся выкладывать новости:

- Ты знаешь, дядя Сашко открыл свой бизнес. Организует туры на передовую. Пожить в окопах, пострелять из настоящих снайперских винтовок, из миномётов. Всё по-правдашнему. По «сепарам». Витёк рассказывал. Его брат туда ездил. Вживую нескольких подстрелил. Фотки показывал. Теперь у дядь Саши куча заказов. Представляешь? Иностранцев много. «Еврами» платят. Здорово?

- Здорово-то здорово. У ворот егорова… - не зная как реагировать, промямлил глава семейства.

Жена встретила холодно. Она понимала, что без измены и в этот раз не обошлось. Не мог столько времени муж обойтись без женщины.

- Что привёз? Надеюсь, награда тебе положена? Делай, что хочешь, но чтобы через неделю мы ехали в Италию. Каникулы. Не забыл? Мальчику пора показать настоящую жизнь, а не этот гадюшник, как здесь у нас. Уже давно у нас безвизовно, а мы всё сидим безвылазно. Что ты за мужик, если не можешь жену одеть, да на культурные курорты свозить? Не надо, ну не надо здесь про свою службу плести! Работать надо там, где платят. А Родина там, где хорошо. Оставь свои глупые слова про призвание, про честь и долг. Что твоё призвание? Выслуживаться перед подонками – призвание? Честь? Ага! Нет у тебя никакой чести, даже понятия об этом. Долг? Может, ты кому и должен, но не я. Запомни: я никому и ничего не должна! Ясно тебе? Так что подумай, можешь ты обеспечить жене и сыну достойную жизнь? Как вон другие!

Она яростно хлопнула одной дверью, другой. Куда-то вышла.

Раздавленный такой встречей, Николай выполз на улицу. Куда? А всё равно куда. Идти некуда. Просто побрел, глядя себе под ноги. Однако шум заставил поднять голову. Такого он ещё не видел.

К столбу был привязан старик. Рядом стоял парень и зорко следил за прохожими. Те подходили, читали табличку на груди несчастного. Потом плевали в него. Кто один раз, а кто – пока не кончалась слюна. Особенно были рады такому развлечению пара пацанов. Они не только состязались в меткости плевков, стараясь попасть в глаз. С криками «Йа-я!» с разворота старались попасть ногой в пах. Путь мамочки с малышом лет пяти лежал мимо них. Мальчуган пристал с расспросами:

- Мама, мама! Зачем они так? Почему?

- Это плохой человек, Павлик! Он осквернил памятник Небесной сотни. И теперь достоин оплёвыванию.

Она подошла поближе и плюнула, но неудачно. Ветер отнёс плевок в сторону. Молодая женщина затем обратилась к сыну:

- Подойди поближе. Теперь тоже плюнь.

- А можно? – недоумённо переспросил Павлик.

- Можно, можно.

Николай резко свернул. «Могу я тоже подойти и также харкнуть в лицо? Нет. Отпустить старика? Нет. Мне это нравится? Нет. И что? Это не российская пропаганда, это факт, как сказала бы Лена. А вот спросит она о моей реакции. Что отвечу на этот раз? Вызову-ка я полицию». Отошёл подальше, Позвонил. Решил понаблюдать за дальнейшими событиями. Дождался наряда. Полицейские прибыли, подошли к столбу. О чём-то поговорили с тем парнем. Сели в машину, уехали. «Это стало законным теперь? Издеваться публично над человеком стало нормой? И не сотрудниками СБУ, не «правосеками», а обычными обывателями?»

 Чувствуя дрожь и в руках, и в ногах, прошёл к парку. Сел в изнеможении на лавочку под развесистым каштаном. Сидел долго. Было непривычно оттого, что можно спокойно сидеть, и никто не беспокоит. Ни комары, ни мошки. Ни даже мухи. Нет и жары. Эта возникшая умиротворённость придала решимости. Достал телефон, набрал: «Леночка, милая! Не могу без тебя. Обнимаю, целую, люблю. Скоро приеду. Я всегда с тобой!»

Помедлил, несколько раз перечитал, мысленно целуя желанный образ. Наконец, нажал «Отправить». Долго сидел после этого, решая, как быть дальше. Не покидала мысль: «Ошибки! Сколько же сделано ошибок! Да вся моя жизнь ошибочна. Прожил коту под хвост. Надеюсь, теперь смогу жить без ошибок? Пора».

------

Получив сообщение, Елена Лисичкина нашла нужный в этот момент номер в своём телефоне:

- Евгений Васильевич! Он возвращается.

- Да. Мы уже в курсе. Так что жди! Готовься. Всё идёт по плану, – услышала она в ответ.

- Есть! – чётко ответила прапорщик Лисичкина.