Поселок Свеженькая. Школа

                Фото из архива Владимира Степанова
Период расцвета лесного поселка Свеженькая, находящегося на стыке Мордовии и Рязанщины, пришелся на первые три четверти 20-го века.
Население собиралось вокруг  двух лесничеств, созданных крупными землевладельцами царского времени братьями Гагариными и Нарышкиным. Тонкость была в том, что земли Гагариных относились к Спасскому уезду Тамбовской губернии, а Нарышкиных к Шацкому.
Интересы землевладельцев пересеклись в районе будущего поселка Свеженькая, о трагической судьбе которого я рассказал в очерке «Поселок Свеженькая».
Привлекаемые работой, а в Советские годы возможностью заработать живые деньги, в поселок стягивалось выходцы из окрестных  перенаселенных русских и мордовских деревень.
Отличительной чертой того времени была высокая рождаемость в семьях. Как русских, так и мордовских. Но особенно многодетностью в описываемый мною период отличались мордовские семьи.
Число детей в них зачастую приближалось к полутора десяткам.
И всю эту огромную массу поселковой детворы надо было выучить.
Система образования в Союзе была развита  и отлажена.
До 1950 года, по воспоминаниям Лихина Станислава Николаевича, школа представляла собой несколько отдельных хат в разных частях поселка.
Учеников набивалось в классы по сорок человек, иногда и более.
В 1968-1970 годах, когда Свеженскую десятилетку заканчивал я, количество учеников было порядка четырехсот человек.
В конце сороковых годов прошлого века руками пленных немцев было построено новое здание школы, классическое по форме и достаточное по размерам.
Но надо учитывать, что немцы играли лишь роль рабочей силы, возможно более пунктуальной и более дисциплинированной. Проект, по которому строилось здание, был советским. Иначе не могло и быть.
Немцы выполнили основные работы и уехали в 1948 году, а здание было введено в эксплуатацию в 1950 –м.
Причем школа была настолько долгожданной, что занятия начались при незаконченной крыше….
Школьный комплекс постепенно дополнился  интернатом для проживания детей с лесных посёлков и кордонов, которых было много в окрестностях.
Дети приходили, преодолев путь от пяти до пятнадцати километров, на ночь в воскресенье и в субботу возвращались к родителям всего на одну ночь. И то было в порядке вещей.
Но у кого-то были в поселке родственники, кто-то жил на квартирах.
Жизнь в интернате была сносной, но в поселке было много вольной шпаны. Присутствие участкового в поселке было условным.
На моем личном опыте состоялся контакт с местными авторитетами. Узнали они, что в интернате великовозрастный новичок, и пришли с визитом. Запомнилось имя одного из них, Миша Чекалдин. Вызвали меня. Был у меня железный рубль на неделю, который я спрятал в ботинок.
Но ребята были ушлые. Обыскали со знанием дела, рубль изъяли. Спасло меня то, что за меня положился мой одноклассник и друг Виктор Нюхаев. Крепкий спортивный парень, имеющий авторитет ввиду того, что у него был старший и драчливый брат.
В школе был очень высокий уровень преподавания, особенно математики и литературы.
Мне лично это дало поступить в ВУЗ практически без подготовки.
В конце 60-х годов методом народной стройки был построен спортзал. То есть руками родителей учеников.
В памяти часто встают образы учителей наших. Многие из них отдавали себя нам полностью, без остатка.
Тарасова Нина Андреевна, мой классрук, математичка.
Васяева Роза Михайловна, преподаватель литературы.
Заиграйкин, учитель музыки, безвременно ушедший из жизни…
Чекалдин Иван Афанасьвич, директор школы.
Летом 2018 года мой родственник Лихин С. Н. во время моей поездки в Свеженькую отвел меня к Надежде Семёновне Горбачевой. Учительница начальных классов, она не учила меня.
Но она стала теперь олицетворением школы, её коллектива.
Единственным почти связующим звеном с прошлым. Детством, юностью.
Муж её, Александр Иванович, преподавал у нас историю. Вспомнил я шалость свою, когда перед его уроком  повесил на дверь класса объявление:
- Никого нет, все ушли на фронт.
Александр Иванович был членом партии, принципиальным и непоколебимым. И такого святотатства перенести не мог. Разбирательство было грандиозным. Ввиду общей несознанки вину на себя взял Нюхаев. Пришлось сознаваться мне. Порядочность юношеская была выше страха наказания.
Надежда Семеновна проводила нас с сыном, сфотографировались.
И нахлынула грусть. О прожитом и безвозвратном. О том, что все меньше остается свидетелей нашей юности.
Школа и пара улиц чудом уцелели в страшном пожаре десятилетней давности.  Она могла бы еще послужить по своему главному предназначению.
Но увы, в начале века в Свеженькой было всего семь учеников, для которых держался штат преподавателей. Сейчас один ученик, которого возят в соседний, также вымирающий, лесной поселок.