Саранча

               

     О чем мечтает всякий человек когда покупает дачу? У всех конечно по-разному, но  есть некий общий шаблон, в зависимости от потребностей и возможностей, особенно финансовых. У усреднённого большинства это прежде всего ухоженный участок с ровными грядками, полными всякой зелени или  с альпийскими горками засаженными многолетними растениями , или просто ровный мягкий газон, по которому можно без опаски ходить босиком. Не помешают дорожки, кому из какого материала нравится. Мелкий гравий очень хорош, правда требует постоянного ухода, поскольку вездесущие сорняки так и норовят испортить всю картину. Кто-то предпочитает более надежные и долговечные материалы: гранит, песчаник или даже каменные плиты, а помешенные на экологии и немного стесненные в средствах, используют древесину - и красиво, и бюджетно.  Обязательно дом, кто какой потянет, можно построить времянку, продуваемую всеми ветрами, а можно крепость  для поросёнка, этакий скандинавский стиль в русском варианте. Впрочем, все это не так уж важно, главное настроение  и мелкие, но столь необходимые радости, за которыми все устремляются в свои загородные владения. Шашлычок , рыбалка, грибочки- ягодки, дрёма в гамаке, приятные посиделки с друзьями и близкими, если конечно они есть, и бесконечные разговоры у костра или камина о смысле бытия, в перемешку с пошлыми анекдотами и байками.

    Но разве  при этом кто-нибудь мечтает о вечной битве в борьбе за урожай, об огрубевших руках в мозолях с обломанными и черными ногтями, о надоевшей проблеме утилизации мусора, если совесть не позволяет выбрасывать его в лес по дороге в город. Или о приводящих в бешенство поломках газонокосилки, которая в рабочем состоянии так и норовит оттяпать палец и провоцирует всю мошкару, беззаботно сидевшую до этого в траве, возмущенную внезапным вторжением. А уход за домом! Это превращается в бесконечную историю ремонта, замены чего-то на что-то, так неожиданно и не кстати отслужившего свой срок под агрессивным воздействие окружающей среды. При этом, чем больше совершенствуешь  дачную постройку, желая наконец-то вздохнуть с облегчением, любуясь результатами проделанной работы, тем сильнее попадаешь в  изматывающую зависимость от бесчисленного количества дощечек, трубочек и проводочков, которые постоянно приходится куда-то  приматывать , прибивать, прикручивать.

    Вот и Толик оказался не готов к такому повороту событий, первые годы он  правда был полон энтузиазма, вечно что-то усовершенствовал: строил, прокладывал, нанимая для этого мужиков из соседней деревни. Постоянно приходилось ездить по магазинам, причём список покупок увеличивался в геометрической прогрессии. Преобретались необходимые строительные материалы, а так же всякая садовая и хозяйственная дрянь, которая захламляла различные кладовочки и большой сарай.

    А потом его все достало, он равнодушно наблюдал, как дом начал потихоньку разваливаться без постоянного присмотра. Как уставшая от домашней работы и троих детей жена постоянно возится во дворе сажая и выдёргивая упрямую зелень, растущую не так и не там, или возит тележками землю и отсев, привезённые грузовиками, безуспешно пытаясь облагородить участок. Он даже позволил себе думать, что это доставляет ей удовольствие и не вмешивался в процесс. Поэтому, что бы не мозолить глаза своим бездействием, а главное , чтобы  не припахали , поймав за чтением книги или созерцанием своего внутреннего Я, он, приезжая на дачу, быстро жарил мясо на мангале, выпивал бутылочку красненького и, закинув на плечо удочки ,нетвердой походкой удалялся в направлении ближайшей речушки, исчезая до самого позднего вечера в надежде, что к возвращению домочадцы уже будут  спать.

   Самое удивительное, жена молчала, видимо смирившись с таким положением вещей, только смотрела не ласково. Взаимные претензии и обиды копились, семья сталв тяготиться совместным пребыванием на лоне природы. Когда у жены появилась машина,  к общему облегчению отпала необходимость совместных выездов, так как каждый получил возможность индивидуального планирования своего досуга и передвижения.

    Однажды,  придя на речку, укрывшись от надоевшей родни, он с удивлением обнаружил на своём заветном  месте  непрошеного визитёра . Это был мужчина восточной наружности, одетый в явно заимствованные вещи, поскольку они были не по размеру, да и не по сезону. Незнакомец пытался поймать рыбу на самодельную, кривую удочку, причём было заметно, что это занятие не доставляет ему особого удовольствия. Он недовольно бубнил, печально щурил глаза, вглядываясь в неподвижную гладь реки, отжлёбывая из пластиковой бутылки, изредка встряхивал курчавой головой, пытаясь отогнать облепивших его комаров. Первым желанием Толика было прогнать рыбака, но выпитая бутылка дорогого вина и хорошая погода настроили его на более дружелюбный лад. Тем более, что в сущности он не был злым человеком и старался не ссориться с окружающими по мелочам. Сархат, как представился ему мужчина, тут же поведал свою незамысловатую историю, различные варианты которой довольно часто, в последнее время, можно было услышать от наполнивших страну бедолаг, приехавших на заработки и потерявшихся в чуждом краю. Таджик рассказал, что занемог и отстал от своей бригады, шабашничавшей неподалёку, а пока поправлялся, те уехали, не оставив нового адреса, и теперь он один, без денег, шатается по округе в поисках хоть какой-нибудь работы. Но с этим было очень не просто, во-первых, вид его не внушал доверия. А воспользовавшись его услугами, попросту выгоняли за ворота, не заплатив обещанного вознаграждения. А что он мог сделать, кому пожаловаться. Временная регистрация давно закончилась, да и весь жизненный опыт подсказывал не связываться с недобросовестными хозяевами во избежании принудительной депортации.

    Этот печальный рассказ неожиданно растрогал Толика, которому в последнее время хронически не везло как на работе, так и в личном. И он в благородном порыве предложил потерявшемуся пожить у него на даче, в небольшом , но волне пригодном сарайчике, построенным для временного проживания семьи, пока не возвели приличный дом. Сейчас, естественно, там никто не жил , а хранили старьё, выбросить которое не поднималась рука, по привычке, оставшейся со старых времён тотального дефицита. В эти-то сказочные "хоромы" и был приглашен Сархат, правда не на долго, договорились, что он съедет, как только уладит свои дела.

    На первое время Толик снабдил своего постояльца всем необходимым, щедро поделившись дачной хозяйственной утварью, а так же минимальным количеством продуктов. Таджик оказался скромным, работящим мужиком, готовым услужить в любую минуту. Каждое утро, вставая чуть свет, он встречал благодетеля у террасы, интересуясь чем можно помочь, а умел Сархат почти все , не требующее особой квалификации. Теперь проблемы со стрижкой газона, выдергиванием сорняков, чисткой воды в бассейне и вечернем поливе разных кустиков и цветочков, заботливо высаженных женой, были решены. Более того, присутствие этого, как оказалось незаменимого помощника, значительно упростило уход за дачным участком и  снизило градус напряжённости, возникший между супругами в последнее время. На семейном совете было принято решение не торопить отъезд Сархата, которому по всему и некуда было спешить. Ему даже был куплен недорогой сотовый телефон, чтобы иметь возможность, в случае необходимости, связываться с  часто отсутствующими хозяевами. Так же ему выдали запасные ключи от дома, с которых, как позже оказалось,  были сняты дубликаты, поскольку удобств во дворе не было, а находившийся рядом лесок категорически не хотелось загаживать. Необходимо заметить, что все  услуги,оказываемые Сархатом, обязательно оплачивались, так как Толик помнил о бедственном положении, в котором, в силу сложившихся обстоятельств, неожиданно оказался приезжий. Теперь, собираясь на дачу, необходимо было закупать продукты не только для нужд семьи, но и для рабочего, в глазах которого не хотелось выглядеть зажравшимися буржуями. 

    Через какое-то время Сархат робко попросил приютить  младшего брата попавшего, в неприятную историю и совершенно растерявшегося на чужбине. История была трогательная и печальная, а отношения сложились достаточно доверительные, что скрепя сердце Толик согласился, но с условием, что это будет краткосрочное пребывание.

    Брат приехал не один. Вместе с ним в сарайчике появился ещё один молодой человек довольно приятной наружности, приходившийся каким-то дальним родственником. Правда, степень родства приезжие толком не смогли объяснить, постоянно путаясь в своих показаниях. Теперь всю работу они делили на троих, не стесняясь заранее договариваться о размере вознаграждения, причём оплата, вместо того что бы оставаться прежней и делиться на равные доли, неожиданно троекратно возросла. Считая себя обязанным заботиться о тех кому предоставил кров, Толик согласился, несмотря на очевидное недовольство от такого поворота событий.

 
    Как-то под вечер потрёпанный жигулёнок привёз новых постояльцев к воротам участка и, быстро высадив, поспешил скрыться. Из вещей при них оказались сумка с пожитками и два ватных свёрнутых матраса. Молодые люди робко топтались на месте, не решаясь сделать первый шаг, всем своим видом показывая покорность нелёгкой судьбе и готовность принять любое решение хозяев. Уже темнело. Конечно они были приглашены в дом, накормлены ужином. Каждому был выдан комплект постельного белья, не спать же на голых матрасах, и другие необходимые для цивилизованного существованя мелочи. На следующий день в углу участка, около сарая, было сооружено что-то вроде летнего душа из огромной железной бочки,стоящей на четырёх столбах. У соседей купили старый биотуалет, ещё вполне пригодный для использования. Из старых досок сколотили подобие открытой веранды, так как разросшаяся компания уже еле помещалась в отведённом для жилья месте. И такжикские парни зажили вполне довольные сложившимися обстоятельствами. Единственное, в отличии от Сархата вновь прибывшие почти не понимали по-русски, а может просто делали вид, чтобы избежать нежелательных распросов.


     В очередной раз приехав в свой загородный дом на машине, полностью забитой продуктами для постояльцев, Толик с удивлением увидел женщину деловито снующую по участку, чей пестрый наряд и восточная внешность не оставляли сомнения в её этнической принадлежности. "Гуля"- представилась та, пряча за спиной руки. Выждав несколько секунд, опустив глаза, еле слышно добавила:"Жена Сархата". Это показалось немного странным. Из доверительных бесед, частенько проходивших между подвыпившим Толиком и его работником, было выяснено, что  последнего в далеком горном посёлке, ждёт куча голодных ребятишек, оставленных под присмотром жены и престарелых родителей. Но было как-то неловко выяснять подробности.


    "Много мужчин. Надо много кормить,"- многозначительно заметила Гуля, широко улыбнувшись и сверкнув рядом золотых зубов, не вдаваясь в дальнейшие объяснения удалилась, плавно и покачивая бёдрами. Возникшие сомнения в статусе "дамочки" со временем подтвердились, так как частые пощипывания и поглаживания, различных частей тела этой женщины, всеми проживающими в сарайчике, были недопустимы с точки зрения общепринятой морали. Но поскольку у красавицы, лично к Толику не было никаких притязаний, да и мужики обласканные и сытно накормленные светились довольствием, он не стал докапываться до истинного положения вещей. 

    Через неделю, приехавший отдохнуть и насладиться природой Толик, обнаружил в  в непосредственной близости от участка, ветхое сооружение, собранное из остатков старого забора, хранившихся за гаражом ,очень напоминающее туалет, коим оно и оказалось. Появление этого строения, было объяснено невозможностью обслужить такое количество народа выданным ранее удобством. А когда, подойдя  к шашлычному домику добродушный хозяин увидел, что тот заботливо переоборудован в летнюю кухню, всю заставленную какими-то необъятными алюминиевыми кастрюлями, то на него накатила волна глубокой печали. Вот и доверяй после этого людям.  Ничего не сказав, он отправился спать, радуясь, что жена и дети остались в городе.

    Около пяти часов утра он был разбужен монотонным пением, доносившимся со двора. Долго соображая, что послужило причиной такого неожиданного концерта, Толик вспомнил о вероисповедании соседей, а поскольку сам был ревностным христианином, то с понимание отнёсся к чужой столь утренней молитве, тем более, что терпимость и уважение к другим религиям всегда были свойственны русскому характеру. Однако, уснуть не удалось и целый день он бродил будто в тумане, так и не решив, чем заняться, а вечером пришлось уехать, внезапно возникшие в городе дела, потребовали его срочного присутствия.


    К тому времени работа по облагораживанию участка закончилась, просьб об оказании услуг становилось все меньше, а вскоре и совсем прекратились. Надежда, что этим можно будет сподвигнуть захватчиков покинуть территорию, оказалась тщетна. Быстро сориентировавшись, они предложили свою помощь соседним дачникам, которые радостно согласились, так как были уверены в людях, приютившихся у Толика, тем более тот неоднократно  нахваливал скромных и исполнительных помощников. Теперь, востребованные работники, приходили только обедать и ночевать в сарайчик, ставший для них почти вторым домом.


    Попавший в сети собственного благородства Толик прекратил привозить продукты, считая, что голод заставит иностранных граждан сняться с облюбованного места, но не тут-то было, они сумели выкрутиться, наладив новые каналы доставки, став почти полностью независимыми от воли землевладельца. Постоянно мелькали новые лица, уже  и не пытающиеся обьяснить своего появления,воспринимающие всё как само собой разумеющееся и не считающие нужным представляться. Часть из них общалась только через Сархата, называя его Сардоре, что в переводе с таджикского обозначает начальник. Поведение некоторых, можно даже было назвать агрессивным, потому что это были молодые и полные жизненной энергии мужики, которым явно приходилось тесно в этих бытовых условиях. Им явно не хватало женской ласки, семьи остались на далёкой родине а местные девушки категорически отвергали любые ухаживания. Постепенно, всё находившееся на огороженной забором территории они стали воспринимать как свою собственность, включая большой дом, куда постоянно наведывались, если он пустовал, беря в долг некому не нужные, по их мнению, вещи.  Вскоре в рацион проживающих были включены все плодовые кусты и деревья, причём сначала объедались ягоды, а затем в ход шли листья, с которыми оказалось вкусно заваривать зелёный чай. На участке, вмето ухоженной зелени, уныло торчали почти голые ветки, словно подвергшиеся нападению саранчи.

    Когда жена Толика, вернувшись из длительной поездки на море, наведалась на дачу, её удивлению не было предела. Около дома бродили смуглые, коренастые, совершенно незнакомые люди, недружелюбно поглядывающие на незваную  гостью. Одеты они были достаточно разнообразно, в зависимости от того, что подошло каждому из взятого "напрокат" из большого дома. На любимой полянке, бывшей когда-то частью леса и оставленной в первозданном виде, торчали жерди с натянутыми бельевыми веревками, на которых болталось мужское белье самого неприятного вида. Тяжёлый запах пригоревшего плова в перемешку с восточными пряностями, заглушал все остальные ароматы. У бесетки поджарая женщина, в очень знакомом спортивном костюме, мыла из шланга закопчённый казан. Это явно была не Гуля. Увидев хозяйку, она неспешно разогнулась и, вытерев вспотевший лоб, что-то прокричала на незнакомом языке. На веранде дома сушились тапки, сапоги и кроссовки разных размеров, с налипшими кусками земли. Теннисный стол заботливо укрытый потёртой клеёнкой, выполнял роль обеденного и был завален ещё не мытой посудой.

    Выяснить подробности происходящего оказалось невозможно. Пришельцы на все вопросы только разводили руками и громко нацокивали, неодобрительно качая головами. С трудом осознавая  перемены, хозяйка присела на скамейку и тут же прилипла к олифе, кем-то не осторожно разлитой за несколько минут до её приезда.
 Молча, она вернулась в машину и поспешила уехать, находясь в полном ужасе от увиденного.

    Приехав в город, жена попыталась расспросить Толика о происходящем, но в ответ только услышала, что надо немного потерпеть и, вообще, нечего преувеличивать и истерить. Хотя Толик прекрасно всё понимал, но оказав по-первости радушное гостеприимство и даже поспособствовав регистрации постояльцев, уладив этот вопрос с местными органами управления, сам оказался заложником этой нелепой ситуации. Он перестал ездить на дачу, ожидая наступления осени и отбытия приезжих на свою родину.

    Когда "гости" позвонили в очередной раз, теперь уже с просьбой купить на всех обратные билеты в далекий Таджикистан, он сразу же любезно согласился, даже добавив свои сбережения, к явно недостаточным средствам, переданных Сархатом. Лично заказав микроавтобус, чтобы отвести всю эту  разношерстную компанию в аэропорт. Всё ещё не веря в своё освобождение, Толик  успокоился только тогда, когда самолёт поднялся в воздух. 

    С содроганием вспоминая дружеское прощание и обещания приехать на следующий год, он сменил номер телефона, дабы исключить возможность дальнейшего контакта. Посетив дачу на выходных, домовладелец  долго жёг кучу засаленного белья, какие-то непонятные тюфяки и грязные матрасы, стараясь не дышать едким и явно не безопасным дымом кострища. Всё, что напоминало ему о пришельцах, было безжалостно уничтожено или завёрнуто в огромные мусорные пакеты, вывезено  и выброшено на помойку.
 
    С этого времени, Толик старался справляться на даче своими силами, только изредка  прибегая к услугам посторонних. Все работники нанимались строго по контракту, с обязательным указанием времени исполнения. Снова наступили дни благоденствия и созерцания, так необходимые городскому человеку, уставшему от вечной суеты. А если что-то не успевалось , не заморачивался, справедливо полагая, что всему своё время. Тем более всей этой красотой он теперь почти всегда наслаждался в одиночестве, что ничуть не огорчало, поскольку отношения с женой, подорванные в тот летний сезон, так и не наладились. Но на это были уже совсем другие причины.