Экология культуры

       Андрей Вознесенский в <ЛГ> напечатал <Экология культуры> - продолжение его <Прорабов духа>. Начало - об   умершем Викторе Шкловском:< ...провожали последнего из исчезающего вида мамонтов культуры, какими были и Эйзенштейн, и Тынянов>...

       <Шкловский лежал на чёрно-красном постаменте, как золотое яйцо улетевшей мысли>. 

       Мне Шкловский виделся с неявно выраженными углами черепа, и казалось, что его голос не соответствует такому черепу-аэробусу, тонок, без басовых ноток... Я написал:
                Вот и умер Шкловский,
                а казалось, никогда не умрёт
                сей эрудит московский,            
                чья память нам несёт
                из глуби лет и споров
                искусства маяту,
                и чей мятежный норов
                бил в твердь, и в пустоту...

                И голова как глобус,
                чуть скошенный с боков,
                напомнит аэробус
                для мыслей всех веков.

         Андрей Вознесенский рискнул возопить:<В опасности не только внешняя среда, вековые леса и реки - экологическое угасание внутри духовной среды,
куда опаснее, чем внешней. При крахе первой погибнет вторая.>

         И далее о том, что <Войну и мир> не читают, музеев не строят. <Музей стоит, каким его купцы построили. В Саратове <открыли> художника Гущина, он выставлялся с Браком и Матиссом. В 1947-ом он возвращается домой. Саратовцы помнят дымящегося головой гиганта, расписавшего чайками свою лачугу-развалюху на берегу и окрестившего её Вилла-Марфутка. Его волновала Индия духа. Портрет гениального Ганди кисти Гущина наш посол в 1962-ом подарил Дж. Неру.>

         О Северянине:<Я не думал, что простая попытка восстановить истинный облик Северянина вызовет такой горячий отклик..

         <Известнейшая латышская скульпторша безвозмездно высекает надгробие Северянина>. (Не Скулме ли?)

         Вознесенскому прислали последнее стихотворение Северянина вместе с мемуарами В.Б. Коренди - <Последняя любовь>:
            
             
         Ты влилась в мою жизнь, точно струйка токая
         В оскорбляемый водкой хрусталь.
         Вздохнул я словами:<Так вот ты какая:
         Вся такая, как надо!> В усталь
         Поцелую тебя, иль в глаза поцелую,
         Точно воздухом южным дышу.
         И затем, что тебя повстречал я такую,
         Как ты есть, я стихов не пишу.
         Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
         Ошибаясь, моля и грозя,
         Но писать после слов вроде:<Вот ты какая,
         Вся такая, как надо!> - нельзя.

         (Нарва - Йыэсуу, 18 апр. 1940г.)